- А это что такое? - полюбопытствовал Барнвельт, развязывая шнурок, который стягивал две деревянные крышки. Между ними была вложена книга в виде длинной сплошной ленты из местной бумаги, сложенной зигзагом. - Прямо кодекс майя!
- Навигационный справочник, изданный в Маджбуре, - отозвался Визгаш. Здесь есть таблицы, показывающие эволюции всех трех лун, созвездий и приливно-отливных течений, а также указатель счастливых и несчастливых дней.
- Беру.
Они расплатились, договорились с мисс Фоли о времени языкового урока и направились в парикмахерскую приобретать маскарадные личины.
На лодочной станции службы безопасности перевозок дежурил какой-то хвостатый тип с Колофтских болот, весь заросший волосами и страшный, как смертный грех. Элин Фоли вручила ему записку от коменданта Кеннеди и поинтересовалась:
- Ничего в последнее время не слышно о разбойниках на Пичиде, а, Еревац?
- Нет, - ответствовал Еревац. - С та великая битва - нет. Моя там быть. Треснуть разбойник по башка, вот как…
- Он готов рассказывать эту историю любому, только б слушали, шепнула Элин Фоли. - Возьмем вон ту лодку.
Она указала на гребную лодку со вставленными в борта полукруглыми дугами, которые образовывали над корпусом ряд тонких арок.
- А почему не эту? - спросил Тангалоа, поглядывая на моторку.
- Господи, а вдруг она попадет в руки кришнянам? Это только на самый крайний случай.
Барнвельт ступил в лодку и подал руку мисс Фоли. Визгаш влез следом, придерживая ножны. Когда к содержимому лодки добавил свой вес Тангалоа, та ощутимо просела. Еревац подал им корзину с провизией, отвязал конец и отпихнул их от мостков багром.
Как только их вынесло на открытую воду, Тангалоа заметил:
- Я, конечно, в местной метеорологии не спец, но осмелюсь предположить, что вот-вот пойдет до…
Конец фразы заглушил раскат грома, а щелканье первых крупных капель сделало дальнейшие комментарии излишними.
Визгаш вытащил из носового отсека тент, и совместными усилиями они натянули его на дуги.
- Самое сырое лето с тех пор, как я вылупился, - заметил кришнянин.
- Боюсь, что кто сядет на руль, тот здорово вымокнет, - сказал Тангалоа.
- Пускай Визгаш, - предложил Барнвельт, - Он знает, куда плыть.
Недовольно бурча, кришнянин завернулся в плащ и взялся за румпель, пока земляне разбирали весла.
Тангалоа снял с пальца перстень с камерой и сунул его в карман, заметив при этом:
- Все это очень напоминает мне один пикничок, на котором я присутствовал в Австралии.
- Это какая-то местность на вашей планете? - поинтересовался Визгаш.
- Точно. Я там несколько лет прожил - по правде говоря, даже в школу ходил.
- На том пикнике тоже дождь шел?
- Нет, но знаете, какие у них там в Австралии муравьи: вот такие здоровенные, жала на обоих концах…
- А что такое муравей?
Пока земляне растолковывали, что такое муравей, дождь перестал и на зеленоватом небосводе, затянутом низкими тучами, вновь засиял Рокир. Тент опять убрали. Они уже достаточно прилично спустились вниз по Пичиде, и лодочная станция пропала из виду. Вскоре они достигли конца бетонной стены, которая шла вдоль северного берега реки и защищала Новуресифи от всяких неприятных неожиданностей.
Тангалоа попросил:
- Расскажите нам о Квирибе, сеньор Визгаш, раз уж вы оттуда родом.
- Держитесь оттуда подальше, - продребезжал Визгаш. - Э-э… как это говорится - паршивая страна. Правление женщин развалило ее вконец. Я сбежал оттуда много лет назад и возвращаться не собираюсь.
Южный берег меж тем становился все ниже, покуда между водой и небом не осталась лишь темно-зеленая полоска камышей с понатыканными то тут, то там диковинного вида кришнянскими деревьями.
- Это Колофтские болота, где обитают дикие сородичи Ереваца, пояснила Элин Фоли.
Тангалоа оглядел свои руки, словно опасаясь волдырей, и заметил:
- А против течения грести будет уже не так весело.
- Будем возвращаться у самого берега, там течение слабое, - успокоил его кришнянин.
Вдруг острая, словно конек крыши, борозда, образованная неким скользящим под водой существом, стремительно взрезала речную гладь перед самым носом лодки и растаяла вдали.
- Нам до самого Коу грести? - поинтересовался Барнвельт.
- Нет, - откликнулся Визгаш, - стоянка чуток не доезжая Коу, на южном берегу.
Из прибрежных зарослей с пронзительными криками и хлопаньем перепончатых крыльев поднялась пара акебатов, они кругами набрали высоту и улетели к югу. Визгаш то и дело прихлопывал веревками румпеля каких-то мелких летучих тварей.
- Что хорошо, - заметила мисс Фоли, - так это, что насекомые нас не беспокоят. Видно, мы сильно отличаемся по запаху от бедняги Визгаша.
- Наверное, мне надо переехать на вашу планету, чтоб они меня тоже не кусали, - отозвался страдалец. - А вон и стоянка.
Камыши вдоль южного берега реки уступили место пологим бурым откосам в два-три человеческих роста.
- А как бы узнать время? - спросил Барнвельт. - Куштаньозо не разрешил нам взять часы.
Визгаш отстегнул с руки браслет, защелкнул его снова и поднял за длинную тонкую цепочку.
- Сейчас без четверти девять дня: по вашему времени где-то час после полудня. Правда, поскольку наши дни и часы не совпадают, я не уверен в точности такого перевода. Солнце сквозь эту дырочку освещает метки внутри, как сквозь бойницу крепостной башни в романе "Аббек и Данжи". Может, купите такие, когда вернемся в Новуресифи?
- Может, и купим.
Барнвельт уложил весла на борта и неуклюже полез вперед.
В воде у самого берега возвышался простейший причал - частокол из коротких разномастных бревен, засыпанный мелкими камнями. К нему огромными висячими замками были прикованы две лодки явно кришнянской постройки. Через прорытый в обрывистом береге спуск к причалу сбегала узкая грязная дорожка. Как только плавсредство службы безопасности ткнулось носом в сваи, в воду с плеском скользнули две какие-то небольшие чешуйчатые твари.
Когда путешественники вылезли на причал и привязали лодку, Визгаш повел их вверх по дорожке, которая поворачивала влево, в сторону Коу. Вдали вдруг послышалось рычание, и всевозможные попискивания, шорохи и чириканье мелких обитателей придорожной растительности разом смолкли.
- Все в порядке, - приободрил спутников Визгаш. - Они редко подходят близко к деревне.
- Теперь не жалеешь, что не купил меч, а, Джордж? - сказал Барнвельт. - Лично я без своего чувствовал бы себя, как адвокат без портфеля.
- С такими защитниками, как вы с Визгашем, я чувствую себя просто замечательно. Держи-ка корзину.
Барнвельт безропотно подхватил корзину с провизией, в чем-то завидуя нахальству Тангалоа, который всегда без зазрения совести мог переложить тяжелую ношу на плечи кому-нибудь другому. Жара и кочковатая тропа вскоре окончательно отбили у них охоту болтать на ходу.
- За мной! - бросил наконец Визгаш, продираясь сквозь кусты по левой стороне дороги.
Путешественники последовали за ним. Поскольку местность в чем-то походила на открытую саванну, продвигаться было не очень тяжело. Через несколько минут они вышли на свободное пространство, усеянное, словно моренный ландшафт, обломками камней и валунами. Приглядевшись, Барнвельт заметил, что большинство камней имеют неестественную правильную форму и размеры и расположены ровными рядами или полукружьями.
- Наверх, вон туда, - распорядился Визгаш. Они полезли на какую-то коническую груду - остатки круглой башни, которая давно рухнула, рассыпавшись на куски, но по-прежнему позволяла охватить местность одним взглядом. Руины тянулись до самой реки. "Крепость или укрепленный лагерь", - предположил Барнвельт.
- Смотрите, - провозгласил Визгаш, указывая на остатки статуи раза в три побольше натурального человеческого роста. Уцелел только пьедестал с одной ногой, в то время как среди каменных обломков, раскиданных у основания, Барнвельт углядел голову, часть руки и другие детали изваяния. Ему припомнилось:
Рассказывал мне странник, что в пустыне,
В песках, две каменных ноги стоят
Без туловища с давних пор поныне.
У ног - разбитый лик, чей властный взгляд
Исполнен столь насмешливой гордыни,
Что можно восхититься мастерством,
Которое в таких сердцах читало,
Запечатлев живое в неживом.
И письмена взывают с пьедестала.
- Чего это вы там бормочете? - спросила Элин Фоли.
- Простите, - опомнился Барнвельт. - Мне просто пришло на ум…
И он продекламировал сонет целиком.
- А это случайно не этих английских чуваков Келли с Шитсом? - влез в разговор Тангалоа. - В смысле, которые "Микадо" написали?
Прежде чем Барнвельт успел поправить коллегу, вмешался Визгаш:
- Вам обязательно следует ознакомиться с величайшей поэмой нашего стихотворца Калли, посвященной руинам вроде этих. Называется она "Горестные размышления…"
- А как насчет заморить червячка? - встрял Тангалоа. - Гребля пробудила во мне зверский аппетит.
- Называется она, - твердо повторил Визгаш, - "Горестные размышления, порожденные вкушеньем трапезы средь замшелых руин Маринжида, сожженного балхибцами в год Аввала сорок девятого цикла после Карара".
- При столь основательном заглавии, - заметил Тангалоа, - наверняка нет нужды…
Но кришнянин тут же разразился раскатистыми, гортанными гозаштандскими стихами, делая при этом размашистые делсартийские жесты. Барнвельт обнаружил, что способен уловить от силы одно слово из пяти.
Тангалоа обратился к Элин Фоли:
- Вот чего мы добились, отправившись в компании с этой парочкой помешанных на поэзии! Если вы не против немного прогуляться, пока они тут токуют, я наверняка разыщу несколько более гостеприимный…
В этот самый момент Визгаш завершил декламацию со словами:
- Я могу продолжать еще час, но думаю, что вы ухватили основную идею.
После этого он вызвался выступить в качестве шеф-повара и отправился на поиски дров. Сооруженная им кучка веточек выглядела далеко не многообещающе, но вдобавок он сорвал еще и несколько каких-то сорняков со стручками. Стручки он разломал и вытряс на горку щепок мелкую желтую пыльцу.
- Это ясувар. Этот порошок у нас применяют в фейерверках, - пояснил он.
Потом он вытащил какой-то крошечный цилиндрик с поршеньком, который плотно в него вставлялся и был снабжен массивным набалдашником. В цилиндрик Визгаш насыпал щепотку трута из маленькой коробочки, вставил в его открытый конец поршенек и резко ударил ладонью по набалдашнику, загоняя поршенек внутрь.
- Мне это нравится больше механических кремневых зажигалок вроде той, что вы купили, - сказал он. - Реже выходит из строя.
Вытащив поршенек, он высыпал тлеющий трут на костер. Рдеющие крошки подожгли желтый порошок, который тут же с треском вспыхнул и запалил остальное.
Элин Фоли тем временем выкладывала содержимое корзины. Помимо всего прочего, Визгаш сам извлек оттуда какой-то сверток, обернутый вощеной бумагой. Когда бумага была развернута, на свет божий показались четыре суставчатые твари, похожие то ли на рачков, то ли на здоровенных пауков.
- Это, - объявил Визгаш, - очень большой деликатес.
Барнвельт судорожно сглотнул и почувствовал на себе насмешливый взгляд Тангалоа. На Самоа жрут, что ни попадя; но ему, Барнвельту, в жизни не достигнуть той неразборчивости в еде, которая отличает истинного путешественника. Однако ему удалось, по крайней мере, не скривиться и сохранить более-менее отсутствующее выражение лица: может, и почище чего есть придется. Если бы эта особенность исследований чужих планет пришла ему в голову раньше, он бы с куда большим пылом противился уговорам.
- Какая прелесть, - проговорил он с натужной улыбкой. - Их долго готовить?
- Пять-десять минут, - отозвался Визгаш. Жуков он зажал между двумя проволочными решетками и принялся подрумянивать над огнем, отчего те тут же съежились и стали распространять острую вонь.
Где-то в стороне дороги из кустов с хриплыми криками вдруг вырвалось с дюжину каких-то летучих существ. Барнвельт бесцельно проследил, как они улетели прочь, гадая, не спугнул ли их какой-нибудь рыскающий в округе хищник. Звуки, производимые мелкими обитателями кустов и травы, вроде снова примолкли.
- Визгаш, - проговорил он, - а вы уверены, что в округе действительно нет никаких бандитов?
- Уже несколько лет, как нет, - подтвердил кришнянин, переворачивая решетку над огнем и подбрасывая в пламя дополнительные щепочки. - А что такое? - добавил он резко.
Тангалоа, нацеливая "Хаяши" на обломки руин, предложил:
- Давай сходим к реке, Дирк. На том конце вроде древняя кладка сохранилась.
- Скоро уже будет готово! - заявил Визгаш тоном протеста.
- Мы недалеко, - заверил Тангалоа. - Позовите нас, когда почти совсем прожарится.
- Но… - начал было Визгаш в нерешительной манере человека, с трудом облекающего мысли в слова. Но Тангалоа уже устремился к реке. Барнвельт последовал его примеру. Вдоль скал на северной стороне руин они направились к краю нависавшего над водой обрыва. Возле самой крепостной стены стояла здоровенная плита, наполовину ушедшая в землю и пьяно покосившаяся, покрытая спереди полустертыми письменами.
Тангалоа отснял несколько сантиметров пленки, приговаривая:
- Вот через пару часов, когда солнце как следует проявит эти письмена…
Барнвельт обернулся в сторону костра и замер. Визгаш стоял на ногах и махал рукой.
- По-моему, он нас зо… - начал было Барнвельт и тут же понял, что кришнянин, скорее всего, подзывает кого-то с противоположной от дороги стороны.
- Эй! - воскликнул Барнвельт. - Посмотри-ка, Джордж!
- Куда?
- Что это там движется вон в той рощице?
- Вон там? А-а, наверное, какие-нибудь местные дружки нашего…
Группа людей, которая вышла из рощицы, торопливо двигалась к костру. Визгаш им что-то сказал. Барнвельт слышал его голос, но в стремительном потоке кришнянских слов разобраться не сумел.
- Вид у них не очень-то дружелюбный, - заметил Барнвельт. - Похоже, нам придется либо драться, либо удирать.
- Чепуха, малыш. Ты просто неисправимый романтик…
Все пришельцы, а с ними и Визгаш, бегом бросились к двоим землянам, сжимая в руках мечи, кроме одного, который держал лук со стрелами.
- Мамочки! - ахнул Тангалоа. - Похоже, и впрямь запахло жареным!
Он торопливо подобрал пару камней величиной с теннисный мячик.
Барнвельт прислонился спиной к стене и выхватил меч. Хоть клинок и вылетел из ножен с подбадривающим "ф-фить!", Дирку пришло в голову, что чтение исторического приключенческого романа про неустрашимого героя, который с архаичным инвентарем в руках выбирается из самых немыслимых передряг, по всем статьям куда более бодрящее занятие, нежели попытки играть эту роль самолично.
Также его поразило, что во всей этой ситуации было решительно что-то не то. Пока Визгаш вызывал своих друзей из кустов, Элин Фоли стояла с другой стороны костра. Она по-прежнему находилась там, не выказывая ни тревоги, ни удивления, когда они пронеслись мимо, уделив ей не больше внимания, чем один прохожий другому в давке переполненного метро. Потом она неспешной походкой двинулась вслед за ними к реке.
- Брось меч! - крикнул Визгаш. - А ты камни! Тогда вас никто не тронет!
- Это у вас называется пикник? - поинтересовался Барнвельт.
- Бросайте оружие, я сказал! Иначе мы убьем вас!
Восемь кришнян - девять, считая Визгаша, - остановились на безопасном от клинка Барнвельта расстоянии. В конце концов, и он, и его спутник заметно превосходили своей статью местных жителей.
- А если бросим? - мягко промурлыкал Тангалоа.
- Сами увидите. Вам придется пойти с этими людьми, но вреда они вам не причинят.
- Пожалуйста, подчинитесь, - попросила Элин Фоли из-за спин кришнян. Так будет лучше.
- Даю вам последнюю возможность, - пригрозил Визгаш. - Если тут кого-то ранят, в том будет ваша вина.
- Элин, а вы-то какое ко всему этому имеете отношение? - крикнул Барнвельт.
- Я… я…
- Маньой чи! - рявкнул Визгаш своим дребезжащим голосом, переключаясь с португальского на родной гозаштандоу.
Однако вместо того, чтобы наброситься всем скопом, после чего наверняка все бы сразу и закончилось, его спутники нерешительно двинулись вперед, поглядывая друг на друга и словно выжидая, кто нанесет первый удар.
Тангалоа с похвальным проворством запустил в них камнем.
- Мохой раф! - гаркнул Визгаш.
Бац! Камень стукнул лучника по физиономии в тот самый момент, когда он доставал из-за плеча стрелу. Заливаясь кровью, лучник повалился на спину.
Барнвельт, перепуганный, но полный решимости, вспомнил старую банальность относительно лучшего способа обороны и стремительно выбросил руку в неистовом attaque-en-marchant, целясь в ближайшего кришнянина. Элин Фоли истошно завизжала.
Тангалоа швырнул второй камень в Визгаша, которому удалось увернуться, и быстро нагнулся за следующим.
Барнвельт перехватил неприятельский клинок вихревым prise и заставил противника отступить. Кришнянин споткнулся о камень и растянулся во весь рост. Пока он пытался сесть, Барнвельт глубоко воткнул меч ему в туловище.
В этот самый момент Барнвельт почувствовал в левом боку, ближе к спине, жгучую боль и услышал треск рвущейся ткани. Он резко обернулся. Прямо на него наседала целая шеренга неприятелей, один из которых и ткнул его сзади. Следующий тычок Барнвельт парировал и почти сразу же отбил второй клинок, который обрушился на него с другой стороны. Он прекрасно понимал, что даже более опытному фехтовальщику против двоих долго не устоять.
Тангалоа бросил еще один камень и одним махом взлетел на гребень стены. К нему тут же бросились трое кришнян и через пару секунд проткнули бы его насквозь.
- Бежим! - взревел Тангалоа, падая со стены на уходящий вниз склон.