На уровне сто семнадцатого этажа машину перехватила посадочная программа. Мобиль повернулся, приняв обычное, горизонтальное положение, плавно вплыл в помещение гаража и опустился на свободное место.
- Мы прибыли на место назначения, - высоким женским голосом сообщил автопилот.
Августа вспомнила, как раньше мобиль говорил баритоном, а Кристофер то ли в шутку, то ли взаправду сказал, что этот голос она любит больше, чем его. После чего Бергер изменила настройку, превратив тон машины в женский.
По щеке Августы снова скатилась слеза.
Она вышла из мобиля, а машина с помощью специальной системы спряталась под пол.
Бергер вошла в лифт, одновременно вытирая лицо платком. Отдала голосовую команду кабинке, и та взмыла вверх на двести сороковой этаж, где располагался кабинет Кроуссена.
Возле входа на этаж детектива сразу же встретила молодая женщина-считыватель. Они здесь стояли почти везде, определяя, не несет ли визитер какую-либо опасность.
Считывателей Августа недолюбливала. Ведь для подобных модификантов все истинные эмоции человека были как на ладони.
Через проход в биопленке Августа уверенным шагом вошла в кабинет Кроуссена. Тот сидел за своим столом и напоминал больше статую, чем человека. Лысая черепушка приобретала то синеватый, то красноватый, то серебристый оттенок, отражая свет иллюминаций за окном. Лицо, как всегда, не выражало даже малейших намеков на эмоции. Взгляд был направлен в стену. Только пальцы шевелились, выстукивая что-то на столе.
- Мистер Кроуссен, - сказала Августа, устраиваясь в шарообразном сидении. Шар сразу же изменил форму, превращаясь в удобное мягкое кресло.
- Да, я вас вызывал, - Франц отвлекся от созерцания стены и одарил Бергер тяжелым взглядом.
Августе хотелось курить, но в кабинете первого заместителя Райза она это делать не решалась.
- Это как-то связано с пропажей Кристофера? - спросила она.
- Именно, - кивнул Кроуссен. - Мне нужно, чтобы вы его нашли.
- Но мне не позволят заниматься этим делом. Все в отделе знают, что у меня с ним была личная связь. А устав запрещает заниматься расследованием, если оно касается личной жизни детектива.
- Официально на это расследование назначен Юрген Саммерс. Вы его хорошо знаете. Ваш бывший ведущий.
Августа только кивнула.
- Я временно назначаю вас в напарники к Саммерсу, - продолжил Кроуссен. - Это все неофициально, но Юрген предупрежден. Невзирая на устав, я верю, что если кто и сможет найти Стражински, так это вы.
- Благодарю, но я была на месте, где убили двойника. Там нет никаких зацепок. Работал наемник, даже если удастся его найти, они обычно не знают своего нанимателя. Я даже не представляю, кому нужно похищать антихакера.
- Что если я скажу, что взрыв, попытка взлома больницы и похищение Стражински связаны? - уверенно проговорил Кроуссен. - Кристофер - отнюдь не обычный антихакер. Он - единственный в своем роде. Понимаете ли, он объект эксперимента, именуемого проектом "Кафка". Он базировался в пятнадцатой больнице и был нацелен на увеличение способностей антихакеров. У Кристофера изначально был восьмой, с натяжкой седьмой уровень. Но проект "Кафка" смог поднять этот уровень до второго.
- Но он никогда не говорил…
- Он сам не помнит, - перебил Августу Кроуссен. - Мы стерли ему воспоминания. Кристофер - единственный, кто по каким-то причинам прошел изменение врожденной мутации. На остальных наша система не действовала. А некоторые случаи имели печальные последствия…
- Но как вы могли! - вскрикнула Бергер, вскочив с кресла, которое сразу же вернулось в форму шара. Ей сейчас было все равно, кто стоит перед ней. Эксперименты над Стражински она простить не могла.
- Он был добровольцем, - своим обычным ледяным тоном ответил Кроуссен. - Сам согласился на эксперимент. Тогда вы были едва знакомы. Никто, и я в том числе, не стал ему препятствовать.
Взгляд Бергер уставился в пол. Она пыталась переварить полученную информацию.
- Проект "Кафка" был засекречен, - продолжил Франц. - Но кто-то каким-то образом прознал о нем. Вероятнее всего, один из работавших над ним людей продался. Неизвестные, скорее всего, работающие на "Маджестик", решили добраться до технологии повышения способностей антихакеров. Поэтому была предпринята попытка взлома внутренней сети больницы, а единственный удачный результат эксперимента похищен.
- Если это "Маджестик", - недовольно буркнула Августа, - Кристофера могли уже переправить в Алмунью.
- Переходы хорошо контролируются. Вряд ли они решатся на переправку. Скорее всего, похитители попытаются обследовать его здесь. А потом - убьют. Так что время ограничено, и сколько дней они готовы над ним провести, можно только догадываться.
Бергер одарила Кроуссена взглядом исподлобья. Вряд ли кто-то другой позволил бы себе такой взгляд в направлении Франца. Да и Августа раньше не позволила бы. Но теперь, когда она узнала, что Стражински был объектом некоего эксперимента, о котором она даже не догадывалась, Бергер начала винить во всем именно заместителя Райза. Несмотря на все, что он для неё сделал.
- Мы не стали никого извещать о том, что Кристофер похищен, - продолжил Кроуссен. - Все думают, что он мертв, кроме тебя, меня, Адама Грина, Юргена Саммерса, техника парка и еще нескольких человек, которым можно доверять. Для остальных его убили. Похитители не должны узнать, что мы в курсе подмены тела. Они думают, что находятся в безопасности. Это даст нам больше времени на поиски. Потому я и вызвал тебя прямо сюда, а не использовал мыслесвязь. Мыслепоток теоретически могут перехватить.
- Я найду Кристофера, - сказала Августа, поднялась с кресла и спешным шагом покинула кабинет.
Кроуссен долго смотрел ей вслед.
Он не рассказал Бергер о второй стороне проекта "Кафка" и опасался, что та поймет все сама раньше времени.
Глава четвёртая
Век электроники для человечества окончился с изобретением мозгового интерфейса. Казалось, двигатели, заводы, фабрики, загрязняющие природу, остались в прошлом. Атмосфера Земли, которая еще тогда не носила названий "Земля-1" или "Патрия", уже была подпорчена, но жить там было вполне комфортно. Тем более разрабатывались разнообразные устройства, которые должны были очистить воздух от вредных примесей.
Но человек всегда хотел большего. И один из научных центров создал машину для управления погодой. Кто-то решил, что сможет выбирать, зима завтра будет или лето, тепло или холодно, ясно или хмуро. Все испытания в безлюдных районах прошли успешно. Но когда технологию впервые применили на практике - что-то пошло не так.
Небо окрасилось в багровый цвет, и с него полился кипяток. Те, кто находились на улице в тот злосчастный день, получили множество ожогов. Некоторые не смогли выжить. Но это было только начало. Над западной Европой, где была задействована машина, образовалась огромных размеров озоновая дыра. А воздух безвозвратно изменился. Дышать им стало тяжело, почти невозможно. В атмосфере появились ядовитые примеси, провоцирующие различные болезни.
Человечество взлетело до небес и с грохотом свалилось оттуда.
Люди почти уничтожили свою планету. Сделали её непригодной для жизни. Жить в Евразии стало невозможно. В Америке и Австралии все еще можно было как-то существовать, но зараза постепенно распространялась и на них. Были разработаны инъекции, модернизирующие легкие для дыхания испорченным воздухом. Места для человечества не хватало. Корпорациями, которые уже тогда были сильнее государств, в срочном порядке разрабатывались проекты по колонизации Луны, Марса, Венеры.
Но кто-то словно сделал подарок человечеству. Фредерико Алмунья открыл проход в параллельный мир. Чисто случайно. Но случайностей не бывает.
- Ничего в мире не происходит случайно, - про себя проговорил Алессандро Кассано.
Машина для изменения погоды тестировалась сотни раз, лучшие умы планеты заверяли людей в её безопасности. Но когда дошло до использования в густозаселенных районах планеты - система дала сбой. Никто так и не смог объяснить, что именно произошло. Почему машина не сработала так, как должна была. Некоторые считали, что это диверсия. Но даже самому жестокому террористу не придет в голову попытаться уничтожить собственную планету. А потом, когда открыли Алмунью, до Кассано дошло.
Диверсия имела место. Но исходила она не с Земли. Не с Патрии. Кому-то нужно было сделать так, чтоб человек начал осваивать другие миры. Но кому? А главное - зачем?
Возможно, разгадка была в этих мерцающих камнях?
Ученый в десятый, а может, и в двадцатый раз прокручивал блики в своем интерфейсе.
В них явно была закономерность, но какая - он понять не мог.
Лежа в палатке, созданной из специального фильтрующего температуру материала, Кассано делал это снова и снова. Раз за разом всматривался в свечение. Пытался привязать его к математическим функциям, к разным алфавитам, к двоичному коду, даже к рукописи Войнича, но ничего не выходило. Тем не менее блики не были спонтанными. Ученый ощущал это всем своим нутром.
- Что они вам говорят? - спросил усевшийся рядом Вильгельм.
- Пока что я не могу понять, но знаю, в них что-то есть, - ответил Алессандро.
- А как вы думаете, что могли бы они говорить?
- Думаю, они предостерегают нас. Я более чем уверен, что на месте пустыни когда-то были страны, города, поселения. Они подверглись некоему катаклизму, и существа, жившие в них, должны были уйти. Если они бежали в спешке и решили отставить послание - это могло быть только предупреждение. Только если их мышление и было сходно с нашим, - Кассано выключил воспроизведение и посмотрел в глаза мальчику. - Их язык, способы передачи информации, математика. Это все могло сильно отличаться от человеческих аналогов.
- Как же мы поймем, что хотела сказать нам другая цивилизация? Настолько отличная от человеческой?
- Думаю, что они оставляли универсальное сообщение, которое при желании могла бы понять любая другая раса, - вежливо объяснил Кассано. - Это какой-то универсальный язык, доступный всем. Цель послания - быть прочитанным. Поэтому составлять его должны были с поправкой на то, что получивший их послание не будет знать языка, культуры, математических принципов отправителя.
- Если мы его разгадаем, мы поймем, что случилось с той цивилизацией.
- Надеюсь, - Алессандро мягко кивнул.
* * *
Государства и государственная власть давно канули в лету. Пришло время власти корпораций. Частная полиция, частные спецслужбы, частные деньги, выпускаемые этими самыми корпорациями. За деятельностью корпораций следило Объединение, но это, скорее, были миротворцы, не дающие вспыхнуть межкорпоративной войне, наблюдающие за соблюдением законов и прав человека, а не орган власти. Офисы Объединения присутствовали во всех мирах, кроме Фроста, у них была монополия на создание армии. Но всем остальным заправляли мегакорпорации.
Существовали общие законы для всех миров, но на территории каждой корпорации действовали и свои правила. В Каллисто, к примеру, существовала частная собственность вне "Ассаж". Любой желающий мог открыть в этом мире собственное дело, но с условием уплаты налогов в корпорацию и приоритетным правом выкупа Стивеном Райзом в случае продажи. В Алмунье же вся недвижимость, кроме жилых помещений, принадлежала "Маджестик". В Каллисто запрещались одни наркотические программы, в Алмунье другие. Борисов разрешал на своей территории свободную продажу оружия, Райз запрещал. За одни и те же преступления в разных мирах были разные наказания.
Расследованиями преступлений в Каллисто занималась детективная служба Ассаж. Организация-наследница канувшего в лету федерального бюро расследований располагалась в пятидесятиэтажном здании, по виду напоминавшем ракету. К прозрачным входным дверям вела дорожка через лужайку, усаженную движущимися цветами. Мало кто знал, что эти растения служили еще и детектором, который сканировал любого проходящего здесь человека на оружие и некоторые модификации.
На входе посетителей встречал охранный БАР в компании считывателя, который всматривался в лица визитеров и проверял мыслесканером.
Кабинет старшего детектива Юргена Саммерса находился на двадцать седьмом этаже этого здания.
Детектив пригладил свои длинные, собранные в хвост темные волосы и снова уставился на воссозданную голограмму с места преступления. Выглядел он лет на тридцать, максимум сорок, но на самом деле годы, прожитые Саммерсом, давно перевалили за сотню.
Возраст людей двадцать пятого века невозможно определить по внешности. Кто-то в зрелом возрасте, чтоб его принимали за юнца. Другой, только выйдя из подросткового возраста, желал выглядеть старше, умнее, солиднее и делал себе соответствующий вид.
Когда только изобрели модификацию внешности, люди изменились почти за год. Исчезли толстяки, старики, низкорослые, люди с неудачными пропорциями лица и тела. По улицам, как на подбор, расхаживали одни фотомодели и мачо. Но это все быстро надоело. Когда все получили красоту и привлекательность, они перестала являться чем-то ценным.
Раз за разом повторялись выступления протестующих в стиле: "Мне всегда нравились женщины за тридцать и в теле. А выйдешь на улицу - одни двадцатилетние швабры ходят. Даже познакомиться не с кем".
И люди опять захотели индивидуальности.
Вернулись низкорослые, толстяки, лысые и лысеющие, седые и непропорциональные. Получив однообразие, пусть даже красивое, люди по-новому взглянули на индивидуальность. Пересмотрели стандарты красоты. Мода, конечно, менялась, и некоторые ей следовали. Один год было больше высоких, другой низких. Один белых, другой черных. Но ветер моды гнал лишь единиц. Большинство предпочитали собственную индивидуальность, какой бы она ни была.
Саммерс был таким всегда. Эта внешность - высокий лоб, тонкие, аристократические черты лица, небольшой подбородок, карие глаза - была дана ему от рождения. Только свое старение он предпочел остановить в возрасте тридцати трех лет.
- Джо, приблизь вот здесь, - сказал он.
Саммерс всматривался в воссозданную трехмерную проекцию теракта у больницы. Техник уже успел скачать последние воспоминания жертв с уцелевшим интерфейсом, а также у некоторых свидетелей, которые за небольшую награду согласились помочь следствию. И теперь все эти воспоминания были собраны в подобие трехмерного фильма.
Картинка приблизилась.
- Так? - спросил Джо, техник, работающий с детективом.
- Угу, - покивал Саммерс.
Техник Джо называл себя в мужском роде. По крайней мере сейчас. Его самоопределение часто менялось, а по виду нельзя было определить, Джозеф он или Джозефина. Белокурые волосы, спадающие на плечи, голубые глаза с зигзагообразными зрачками, миловидное лицо, которое могло бы в равной степени принадлежать как парню, так и девушке. Голос, по которому пол собеседника мог определить только человек с модификацией слуха.
И, как ни странно, его внешность тоже была врожденной.
Джо Варелла, кроме того, что был неплохим техником, имел антихакерские способности четвертого уровня. Это хоть и не первый-второй, но и не полный ноль. Однако ему больше нравилась работа техника. В службе противодействия взломам он все равно звёзд бы с неба не хватал.
Юрген задумчиво всматривался в лицо Руперта Медиссона, сыгравшего роль ходячей бомбы. В его последний взгляд, в котором не читалось никакой опасности. Даже считыватели, посмотрев на это лицо, решили, что вряд ли у парня был агрессивный настрой.
- Мне нужны данные на этого человека. С кем он жил, с кем общался, с кем пил пиво по вечерам. Даже какую музыку слушал и во сколько ложился спать.
- Раздобудем, - кивнул техник.
В кабинет, чуть не упав на Саммерса, вошла, а точнее, ввалилась Августа Бергер. Волосы её были взлохмачены, взгляд уперт в пол, рот слегка приоткрыт. Сейчас она выглядела больше как какой-нибудь наркоман или алкоголик, чем как детектив.
- Есть вода? - спросила она сходу.
Джо протянул ей пластиковую бутылочку, которую Бергер осушила почти моментально.
- Ты что, под наркотиком? - удивился Саммерс. За все время, что он знал Августу, не замечал у неё склонности к наркопрограммам или алкоголю. Выпить она могла разве что по большим праздникам, и то больше за компанию, чем ради удовольствия.
- Я закачала немного "Бархатного моря", - ответила Бергер, подкуривая трубку. - Это разрешенная наркопрограмма.
- Но не на рабочем месте же! - вскрикнул Саммерс. Он и сам мог побаловаться некоторыми разрешенными наркотиками, но только в свободное время. - А еще в моем кабинете не курят, - добавил он.
Любому другому коллеге Августа напомнила бы о мощном воздухофильтре на потолке, который сразу же вытягивал дым. Но Юргена она по-настоящему уважала, как и почти любой, кто здесь работал. Поэтому она потушила трубку, свернула в цилиндр и отправила во внутренний карман плаща.
- Джо, прочисть её, - Саммерс дал указание технику.
- Отстаньте, - отмахнулась Августа, усаживаясь на шар-стул и облизывая губы языком. Сейчас ей было плевать на все. Пусть хоть взорвется весь мир, Бергер даже не повела бы глазом. Она чувствовала себя единственным человеком на свете, а все остальные казались ей всего лишь тенями, бездушными декорациями, созданными для красоты. Мир будто прогнулся под Августу, завращался вокруг неё. Сейчас она была центром вселенной и не могла принять точку зрения, отличной от собственной. Чужие жизни, голоса, лица, взгляды казались ей лишь отголосками собственного сознания.
- Так, или он почистит твои мозги, или ты со мной над этим делом не работаешь. И можешь жаловаться хоть Кроуссену, хоть самому Райзу, - строгим взглядом посмотрев на Бергер, буркнул Саммерс.
- Но ты же знаешь, какова у меня ситуация!
- Никаких но! - отрезал Юрген.
Августа только поморщилась и подставила биопорт. Не хотелось ей избавляться от пьянящего чувства, создаваемого наркотиком, но разум настоял на своем.
Процедура очищения от наркотических программ - штука недолгая, но неприятная. Бергер тряслась, съежившись в кресле, пока Джо колдовал над её биопортом. Раз за разом по её телу проходили судороги. Нижняя губа отвисла, глаза закатились. Августу знобило, тошнило, по телу пробегал то жар, то холод.
- Дайте еще воды, - дрожащим голосом произнесла Бергер, когда процедура была окончена.
Саммерс протянул ей еще одну бутылочку, которую она осушила так же быстро, как и первую.