Потом голос переменился, наделив меня глубочайшим чувством потери.
- А как там мой большои мальчик? - спросила Эл.
- Отлично, - сказал я. - А ты?
Эл рассказала, как провела день. Она говорила про напряженный график, про лидера, потерявшего голову, и дипломатов, пришедших на чай, а мне слышалось: "Ты уже взрослый и должен справляться сам. Никто не совершенен, но мы постараемся. Я никогда тебя не обижу, всегда буду тебя любить. Вернись ко мне, пожалуйста".
Я открыл глаза. Эллен спала, свернувшись клубочком у меня на коленях, положив кулачок под щечку. Ротик у нее приоткрылся. Я отвел ей волосы со лба, провел своими раздутыми пальцами по щеке, подбородку. Наверное, я так делал довольно долго. Когда я снова взглянул на Эл, она смотрела пристально, пытаясь разгадать выражение моего лица.
- У нее твои брови, - сказал я.
- Да уж, - улыбнулась она. - Бедный ребенок.
- Это в ней самое милое.
- А с твоими что сделалось?
- Дурная привычка. Теперь я взялся за шевелюру. Она окинула взглядом мои проплешины.
- И все-таки ты теперь лучше выглядишь.
- Да. Похоже, пошел на поправку.
- Ты меня радуешь. Я так за тебя волновалась.
- Знаешь, я только что придумал имя своему новому поясу.
- Да? Какое?
- Попрыгунчик.
- Попрыгунчик? - от души расхохоталась она.
- Он ведь у меня молодой еще, - пояснил я.
- Совсем юнец, видимо.
Наш разговор стал напоминать старые времена, но времена были новые, и я сказал:
- Завтра поучу Попрыгунчика вести пресс-конференцию.
- Вот как, - неуверенно произнесла Эл. - Спасибо, что сказал. А тема?
Я видел по ее глазам, какие лихорадочные предположения строит она вместе с Кабинетом. Кажется, я выкинул что-то непредусмотренное? Преподнес им сюрприз? Я испытывал извращенное удовлетворение, надеясь на это.
- Мой арест, полагаю. И прижигание.
- Это не твоя вина, Сэм. Ты никому не обязан ничего объяснять.
- Знаю, но чувствую, что должен дать показания. Думаю, людям интересно будет узнать, что случилось со мной. Я ведь как-никак публичная фигура - или был таковой.
- Не обижайся, Сэм, но о вонючих теперь говорят в каждом выпуске новостей. Интерес могут вызвать разве что наши с тобой отношения. Хочешь навредить мне и Эллен?
Нет, этого я не хотел.
- Кроме того, публичные разговоры о прижигании нарушают условия твоего освобождения. Ты сам знаешь.
Да, я это знал.
- На, возьми. - Я встал и протянул ей спящую девочку. Она протянула руки, но тут мы оба вспомнили, что ее здесь нет. Миг спустя пришла дженни, молча взяла у меня ребенка и вышла, закрыв дверь за собой.
Я, повернувшись к Элинор, развел руки в сторону.
- Посмотри на меня, Эл. Посмотри, что они со мной сделали.
- Я знаю, Сэм, знаю. - Ее призрачные пальцы коснулись моей груди. - Я работаю над этим, поверь мне. Я выслежу этих людей, даже если это станет последним, что я сделаю в жизни. Можешь на это рассчитывать. А потом уничтожу их за то, что они сделали с нами. Даю тебе слово.
Я не был тогда готов к тому, чтобы отклонить это ее обещание, хотя уже понимал, что местью ничего не исправишь.
Я посмотрел на стены из старого камня, на вековой дуб и рыбный пруд за окном.
- Не думаю, что смогу здесь жить.
- Но ведь это наш дом, Сэм.
- Не наш. Твой.
У нее хватило милосердия не спорить со мной.
- Куда же ты пойдешь? - только и спросила она.
Я не знал куда. До этого момента я сам не ведал, что ухожу.
- Хороший вопрос. Куда обычно деваются инвалиды?
Часть 2
ДЕНЬ, КОГДА РУХНУЛ КУПОЛ
10 мая 2134 г., понедельник
Сорок лет спустя
2.1
Утром Самсон П. Кодьяк сказал, что он совершенно измотан. Плохо спал ночью и чувствует себя еще хуже, чем когда ложился в постель. Не сходит ли Китти в парк без него? Всего один раз? Пусть попросит Денни, Фрэнсиса или Барри пойти с ней.
- Конечно, лежи, дорогой. Я сейчас к тебе поднимусь, - ответила Китти.
Она ждала, что он вот-вот постучится к ней в комнату, а он, оказывается, и с постели еще не вставал. Китти надулась, и не на шутку - сегодняшний день обещал стать особенным, и оделась она соответственно. Новенькая матроска, блестящие чечеточные туфли, на голове - шапка похожих на пружинки кудряшек. А этот старый пердун взял и забастовал.
Китти Кодьяк захлопнула дверь, пронеслась по коридору пятого этажа, простучала вверх по лестнице, передумала и поскакала вниз, в "Микросекунду". Там она заказала его обычный завтрак: синтекашу, джем, сок и коф. Балансируя подносом, она взбежала на десятый этаж и вышла на крышу, где в садовом сарайчике жил Самсон. На полдороге она уже ощутила его запах. С этим у Самсона проблемы - воняет от него так, что аж слезы наворачиваются. Особенно изо рта. Как из разрытой могилы, честное слово. Всех мух в доме переморил своим запахом. Даже противопожарная сигнализация один раз включалась. Но он ведь в этом не виноват, и Китти все равно его любит.
- Доброе утро, дорогой, - пропела она, толкнув попкой дверь и втиснувшись с подносом в тесно заставленное пространство. Но Самсон, если и слышал ее, сделал вид, что не слышит. Он лежал плашмя на своей койке - глаза закрыты, руки скрещены на груди, как у фараона. Китти, увидев такое зрелище, дернулась и расплескала коф.
Самсон открыл глаза, повернул на подушке свой обтянутый кожей череп.
- А, - проскрипел он. - Славный корабль "Лоллипоп". Жаль, что сегодня я не смогу на нем побывать.
Китти очнулась от столбняка и простучала чечетку, стараясь больше ничего не пролить.
- Сможешь, Сэм! Я сегодня останусь дома, а в парк пойдем завтра. - Она поискала, на что бы поставить поднос, и остановилась на мерзкой слоновьей ноге, заменяющей пуф. - Смотри, я принесла тебе завтрак.
- Спасибо, лапушка. - Он снова прикрыл глаза. - Пока ты поднималась, я попросил Денни, и он сказал, что пойдет с тобой. Он ждет тебя внизу, в "Микросекунде". Я ему кекс купил. Сними там с моего счета. И ленчем его накорми.
- Нет, Сэм. Я останусь и буду ухаживать за тобой.
- Не надо за мной ухаживать, золотко. Мне нужен только покой. Отправляйся в парк. - Самсон, показывая, что вопрос закрыт, улегся в прежнюю позу. Он и впрямь походил на мумию: кожа на шее темная и жесткая, как вяленое мясо, нос и губы высохли так, что рот трудно закрыть. Наполняя воздух своим зловонным дыханием, он вскоре начал храпеть.
Китти тихонько вышла. Самсон, который только притворялся спящим, отметил, что она не поцеловала его на прощание. Он чуть было не окликнул ее. Чуть было не велел Хьюберту, своему ментару, вернуть ее назад, но сдержался, зная, что повторного прощания он не выдержит.
- До свидания, лапушка, - прошептал он ей вслед. - Живи долго и счастливо.
Скоро на крышу, как Самсон и ожидал, поднялся еще один софамильник - домоправитель Кодьяков Кейл. Он, конечно, столкнулся с Китти на лестнице, потому что первым делом спросил:
- Что говорит автодок?
Самсон хмыкнул. Прямота Кейла действовала, как всегда, освежающе. Домоправитель, не дожидаясь ответа, приводил в порядок садовые орудия и собирал грязную одежду Самсона в мешок для утилизатора. Взгляд его то и дело падал на поднос с нетронутым завтраком. Вечно суетится, точно у него время расписано по минутам. Электровеник, как мы говорили когда-то. Впечатляюще для человека средних лет с полным отсутствием доходов, перспектив и мотивов.
- Автодок советует готовить похороны, дружище. Кейл прекратил наконец бурную деятельность.
- Но ведь можно же что-то сделать. Не верю, что все так уж плохо. Может, тебя в клинику отвезти?
- Какая там клиника… Только кредитки переводить.
- Тогда в хоспис, - с заметным облегчением предложил Кейл.
- Я думал об этом. И решил, что лучше умру дома, среди своих.
- Угу, - рассеянно промычал Кейл, оглядывая потолок хижины с прикрепленными там разбрызгивателями.
- Не бойся, будку я не сожгу, - успокоил его Самсон. - Хьюберт будет вас информировать о моем состоянии. Когда время придет, сможете вынести мою койку в сад, сесть вокруг с лимонадом и достойно меня проводить.
- Ну зачем ты так говоришь? - ужаснулся Кейл.
- А что? Для меня это утешительная картина.
- В таком случае я сам позабочусь насчет лимонада, - заулыбался домоправитель. - Ты завтракать будешь? Может, тебе еще что-то прислать?
- Нет, ничего не хочется, - ответил Самсон, думая: Да иди уже ты отсюда. Чем скорей Кейл вернется в свой офис на третьем этаже, тем будет лучше. Славный он малый, наш экономный лимонадный Кейл. Похож на того метрдотеля из "Гринэлса", который когда-то отказался дать Самсону столик. Самсон пришел туда со своей обожженной подругой, Рене. Она засмеялась метрдотелю в лицо, вышла на середину фойе и объявила: "Здесь и сейчас!"
- Она тогда весила сто пятьдесят кило, - почтительно произнес Самсон.
- Да что ты? - отозвался ничего не понявший Кейл.
- Точно, и все это был чистый жир! Нехилый бы костерок получился. Нам, само собой, тут же дали столик.
- Понятно. Ну, я пошел. Зови, если что-то понадобится. - Кейл вышел, но крышу покинул не сразу - сначала размотал шланг и полил свои ненаглядные овощи. На овощах и сое в это время тень лежала почти сплошняком: солнце, не успевшее еще высоко подняться, заслоняли гигабашни на горизонте. Закончив, Кейл смотал шланг и оставил его рядом с сараем на всякий случай.
Двух сплавил, надо дождаться еще одну. Самсон закрыл глаза и лежал так, пока не хлопнула дверь, ведущая с крыши на лестницу. Потом отъехала в сторону дверь сарайчика и вошла Эйприл. Села на край койки, положила прохладную руку ему на лоб. У обожженных температура всегда выше, чем у нормальных людей, - ей не удастся определить таким способом, болен он или нет.
Самсон взял ее руку, прижал к щеке.
- Эйприл Кодьяк, ты самый любимый мой человек во всей Солнечной системе.
Она с улыбкой сжала его сухие пальцы.
- Нет, серьезно. Я всегда к тебе неровно дышал. Эйприл откинула седые пряди с лица.
- Признаться, и я к тебе неровно дышала, Сэм. - Помолчала немного и добавила: - Почти как прощание.
- Это и есть прощание, милая. Я не дотяну до конца недели.
- Ты уверен, Сэм? Откуда ты можешь знать? Что говорит автодок? - Слезы покатились у нее по щекам. - Я только попрошу кого-нибудь посидеть в магазине, а потом буду все время с тобой.
Она уже поднялась было, но он удержал ее.
- Не надо. Я не хочу. Мне компания не нужна.
- Глупости. Мы будем дежурить посменно. С этой самой минуты. Нельзя, чтобы ты в такое время оставался один. Мы как-никак семья. - Эйприл пододвинула слоновью ногу к себе. - И первым делом надо поесть, пока завтрак совсем не остыл.
Самсон пал духом. Доброта Эйприл способна разрушить все его планы, перед ней он бессилен. Он проделал тот же трюк, что и с Китти, - закрыл глаза и захрапел, но Эйприл даже не думала уходить.
- Дом, - сказала она шепотом, - нужно составить график дежурств. Выведи мне все свободные часы Кодьяков на эту неделю - нет, на месяц, а еще лучше на год. Дом? - Домпьютер не отвечал. - Хьюберт, ты тут?
- На столе для рассады, - ответил Хьюберт из старинного пояса, которым Самсон пользовался до сих пор. Пояс лежал рядом со специальными щетками и лосьонами.
- Домпьютер совсем уже никуда не годится. Можешь связаться с ним?
- Буду счастлив. - Последовала секундная пауза, и Хьюберт сказал: - Дом говорит, что вас немедленно требуют в магазин.
- Что там такое?
- Говорит, что-то с дверью. Покупатели жалуются.
- Не надо было продавать диван тому человеку. Свяжи-ка меня напрямую с "Микросекундой".
- Извините, не получается, - сказал после новой паузы Хьюберт.
- А, черт! - поднялась Эйприл.
- Рисуй свой график, милая, - открыл глаза Самсон, - только начни его с завтрашнего дня. Я настаиваю. Сегодня я хочу побыть один. Привести, знаешь ли, мысли в порядок.
- Съешь свой завтрак, упрямый ты старикашка. - Она вышла и сказала с той стороны двери: - Дежурить мы начнем ночью. Все равно все придут сюда смотреть, как снимают купол. Самое время им сообщить о тебе.
- Хорошо, пускай ночью, но ни минутой раньше. Фу-у, - сказал Самсон, слыша ее удаляющиеся шаги, - чуть не сорвалось все. Хорошо, что домпьютер забарахлил.
- Это не случайность, - сказал Хьюберт. - Ты сам велел мне устроить диверсию.
- Я велел тебе устроить диверсию?
- Да, Сэм, вчера. Ты предвидел, что Эйприл расстроит твой план, и сказал, чтобы я подстроил что-нибудь в магазине.
- Да иди ты! Правда сказал? Просветление, должно быть, нашло.
Самсона утомили все эти разговоры. Он еще из сарая не вышел, а спать уже хочется. Но на сон не было времени, и он, ворча, спустил ноги на пол.
- Больше никто не припрется? Я ничего такого вчера не предвидел? - Он помедлил, собираясь с силами, раскачался и встал. Некоторое время он стоял, прислонившись к столу для рассады, и ждал, когда в голове прояснится. - Кстати, Генри, сколько сейчас времени?
- Десять часов пять минут.
- Говорил я, что сегодня надену?
- Да. Все на сундуке.
На сундуке лежал крошечный кубик в вакуумной упаковке с этикеткой "Сэм". Самсон дернул за шнурок, и плотная коричневая оболочка растаяла, декомпрессировав синий скаф с длинными рукавами и приделанной внизу обувью.
- Я что-то не понял. Я это каждый день ношу, а сегодня хотел надеть что-то особенное. Брюки там, рубашку, как в прежние времена.
- И галстук тоже. Но потом ты решил, что это непрактичный костюм.
У Самсона возникло подозрение. Он редко включал фактор практичности в свои планы, особенно планируя нечто столь грандиозное, как сегодня. Уж не пользуется ли дружок его слабой памятью? Но спорить уже не было времени. Он взял пемзу и лосьон для утренней чистки, сел на табуретку подальше от всего, что могло воспламениться, и дернул за край ночной рубашки. Она сползла с него клочьями, сильно обгоревшая там, где он потел. Одеждой дом снабжала "Микросекунда", но вещи Самсона изготавливались из специального материала, огнеупорного и впитывающего пот. Иногда, когда ночь выдавалась душная, у него под мышками запросто мог бы свариться рис.
Оставшись голым, Самсон стал методично скрести сеоя от лысой головы до ступней.
- Сэм, - сказал Хьюберт, - недавно ты назвал меня "Генри". Ты просил каждый раз обращать на это твое внимание, потому я и говорю.
- Угу. - Чешуйки сухой кожи сыпались с плеч Самсона на пол, вспыхивая на лету. - Ты Хьюберт, а не Генри, я знаю. Спасибо. - На его теле осталось совсем мало волос, но порой что-то еще шипело и отлетало прочь огненной птицей. Он стал редкостным экземпляром, это уж точно: больше минерального, чем животного. Сплошные кости и сухожилия, ребра наружу, на запястье все восемь косточек можно пересчитать. Он снова вспомнил свою толстую подружку Рене, и его охватила паника. Что, если он ждал слишком долго, и в нем теперь слишком мало горючих веществ?
- Хьюберт, сколько я вешу?
- По результатам вчерашнего взвешивания 34,2 килограмма.
- А на мясо сколько приходится?
- Сэм, ты просил информировать тебя в тех случаях, когда задаешь мне один и тот же вопрос пять раз в сутки.
- Что ж, это разумное указание.
- В случае повторения данного вопроса ты просил напомнить тебе, что в костях содержится мозг, и если они не загораются ярко, как мышечная ткань, и не пускают черный дым, как жиры, кости все же горят изнутри, а длинные, особенно бедренные и плечевые, создают такое давление, что иногда взрываются. И что ты, даже с теперешним своим весом, будешь представлять захватывающее в своем роде зрелище.
- Да, взрываются, как трубчатые бомбы, вспомнил теперь. Спасибо, Хьюберт.
Отшелушив кожу, Самсон помазался кремом и оделся. Пояс с Хьюбертом он надел под скаф, на голое тело. В сегодняшнем скафе, как он заметил, имелись добавочные карманы.
- Мой детектор показывает, что тебе надо помочиться, Сэм.
- Ничего удивительного.
- Скоро сам почувствуешь. Кроме того, ты обезвожен, и у тебя наблюдается серьезный недостаток калия. Предлагаю тебе позавтракать перед уходом.
- Я не хочу есть. - Самсон похлопал по пряжке под тканью. - Ты уверен, что зарядил эту штуку?
- Да, Сэм. Насколько позволяет устаревшая техника.
- Ты тоже не больно-то современный, - проворчал Самсон. - Уверен, что справишься?
- Я проработал все до мельчайших деталей, Сэм. И не настолько уж я устарел. Я занимался собственной реконфигурацией почти все свое внеструктурное время. Конечно, нейрогель мне не добавляли уже несколько десятилетий.
- Уверен, что ты не Генри? - усмехнулся Самсон. - Тот тоже всегда твердил: "побольше пасты, побольше пасты". И я, как дурак, покупал ему. Сам знаешь, к чему это привело.
- Знаю, Сэм, но Генри был простым слугой, а не ментаром.
Самсон убрал туалетные принадлежности, отшвырнул ногой в угол клочья рубашки, снял с пуфа поднос. Пуф в свое время сделали из выдолбленной задней ноги дикого африканского слона. Каждый ноготь на ней был как кулак Самсона. Сиденье из кожи зебры, когда Самсон повернул его против часовой стрелки, щелкнуло и открылось. Внутри Самсон хранил свои сокровища, когда они у него еще были. Теперь на самом дне лежала стопка запечатанных бумажных конвертов. На каждом корявым почерком Самсона было нацарапано имя одного из софамильников. Самсон достал их, опять повернул подушку и поставил сверху поднос. При взгляде на миску с синтекашей у него забурчало в желудке - опять происки Хьюберта, что ли?
- Ладно. - Он взял ложку, съел кашу и выпил сок, не чувствуя вкуса. Коф он не стал пить: последняя чашка кофа в его жизни должна быть горячей. Потом он расположил подушки так, будто на койке лежит человек, и сунул под них письма. У двери он оглянулся в последний раз на свое жилище. Не такое уж плохое место, чтобы проститься с жизнью.
Самсон похлопал по пустому карману скафа.
- Я что-то забыл?
- Рюкзак.
- А куда я его дел?
- Он за рассадными матами.
Пошарив за рулонами с семенами форельника, Самсон достал маленький желтый мешок и рассовал из него по карманам полулитровую фляжку с электролитом, энергизирующие батончики "Гудик", лекарства, специальные темные очки, успокаивающие салфетки, шляпу, пригоршню жетонов, билет на стадион "Солджер филд" и самую главную вещь - портативный имитрон.
- Все, двинули.
Крепко держась за перила, Самсон Кодьяк спускался по лестнице чартерного дома. То и дело он останавливался передохнуть. Первая дверь, которую он миновал, вела в машинное отделение лифта, где жил Богдан Кодьяк. На двери из эпоксидного клинкера, с диароновой обшивкой и титановыми засовами, светились трехмерные международные символы НЕ ВХОДИ - УБЬЕТ. Жаль, что это всего лишь блеф, призванный отпугнуть Тобблеров, чтобы те не пришли и не захватили свою машинерию.
- До свидания, мальчик, - сказал Самсон, мимоходом потрогав дверь. - Смотри не влипни во что-нибудь.