- Очнулась, милая? - ласково спросил кто-то незнакомым голосом.
- Пить… пожалуйста…
Моих губ коснулась благословенная влага, и я жадно сглотнула, едва не подавившись. Неизвестный благодетель заботливо придержал мою голову, терпеливо дожидаясь, пока я напьюсь. Затем бережно уложил обратно, осторожно поправил сползшее на бок покрывало и присел на скрипучий табурет, одновременно трогая сухой ладонью мой лоб.
Я прищурилась, стараясь разглядеть свое временное пристанище, и с некоторым трудом все-таки смогла вычленить из радужных кругов перед глазами зеленые стены небольшого шалашика, бьющее сверху нещадное солнце, пробивающееся снаружи даже сквозь густую листву. Запоздало различила насыщенный лесной дух, смешанный с чем-то травяным и явно целебным. Затем почувствовала легчайшее дуновение ветерка, принесшего ароматы цветущей черемухи. Ощутила под собой жесткое плетеное ложе, набитый сеном тюфяк, тонкий плащ, укрывший меня до подбородка. И, наконец, обнаружила совсем рядом незнакомое морщинистое лицо, обрамленное длинными седыми волосами и роскошной белоснежной бородой.
- Как себя чувствуешь, милая? - спросил старик, испытующе глядя мне прямо в глаза.
Я попробовала пошевелиться, но быстро осознала, что едва могу дышать. Из того, что я ощущала, во мне присутствовали только голова и кончики пальцев на руках, а остальное будто повисло в воздухе, не подавая никаких признаков жизни. Боли, к счастью, не было, но левая нога онемела от самых пяток, а тугие бинты на груди не позволяли глубоко вдохнуть. Я слабо дернулась, чтобы проверить свои догадки, но сухая ладонь снова требовательно легла на лоб и уложила обратно.
- Не стоит. Ты еще слишком слаба.
- Где мы? - прошелестела я, смутно дивясь, что совсем не помню случившегося.
- Меня зовут Омнир, - представился старикан. - Я лекарь. Целитель по-вашему. Тебя мне принесли проезжие люди. Караванщики, держащие путь на восток и нашедшие тебя без сознания рядом с излучиной Березинки. С глубокими ранами, почти без одежды, одну, без всяких признаков жизни. А потом принесли сюда, надеясь, что еще не слишком поздно и оборотень не успел тебя загрызть.
- Какой… оборотень?
- Ты не помнишь? - внимательно глянул Омнир.
- Нет. Помню только, что в реку упала. За мной гнались… кажется… а потом меня затянуло в водоворот… и… и все… пустота… - от слабости у меня то и дело прерывался голос, но память, слава Двуединому, пока не подводила - крысодлаки еще долго будут в кошмарных снах аукаться. Вот только я совсем не была уверена, что посторонним людям надо знать о моих злоключениях, вот и постаралась сказать не всю, а только часть правды.
Старикан, кстати, оказался умным, но, даже почуяв недоговоренность, настаивать на уточнениях не стал. Может, поверил или же списал на удар по голове. А может, решил пока обождать с вопросами.
- Тебе надо поспать, - мягко улыбнулся он, а я неожиданно разглядела его глубоко посаженные глаза цвета свежесобранного меда и почему-то вдруг почувствовала себя в полной безопасности. - Ты три недели была между жизнью и смертью. Я боялся, не справишься. Вчера вообще едва дышала.
- Ск-колько?!
Я мысленно ахнула. Святые апостолы и все демоны Иира! Три недели!! Он сказал: три недели?!!! Я без сознания тут валяюсь столько времени, даже не зная, где и как бродит неуспокоившийся после моего побега оберон?!! Матерь божья!! Да если бы он нашел мой след и примчался сюда…
Мне резко поплохело от мысли, что я могла и вовсе не проснуться. Да еще и старика чуть не подвела: не думаю, что злобный монстр погнушался бы его немощным телом. Как есть - переломал бы от ярости, будто хрупкую куклу, разрушил этот чудный лес, давший мне приют, а потом навсегда закончил бы с погоней, принеся королю мою рыжую голову на опознание. И ни сбежать от него, ни от лап поганых увернуться, ни даже возразить толком! Я тут колодой валялась, проминая чужие подушки, ничего не чувствовала, а он… выходит, потерял меня?!!!
Я разом посерела и судорожно сглотнула. Неужто действительно потерял? Неужели я все-таки оторвалась?! Справилась? Сумела? Обманула его?!!
- Что с тобой, милая? Плохо? Что-то болит? - разом обеспокоился лекарь, поспешно ощупывая мокрый лоб и потянувшись осмотреть раны.
- Нет. Спасибо, что помогли. Я действительно едва не погибла. Спасибо, уважаемый. Я у вас в огромном долгу.
Омнир покачал головой.
- Нет, милая. Признаться, я почти ничем тебе не помог. Твои раны оказались так глубоки, а кровопотеря столь обширна… думаю, вода сыграла с тобой злую шутку, дитя, не позволив ранам вовремя закрыться… сколько бы ты не пролежала на берегу, а кровь до последнего не останавливалась. Даже с моими травами и всеми целительными мазями, что я испробовал. Особенно на бедре, где повреждение особенно сильное. Кто тебя ранил, дитя?
Я устало закрыла глаза.
- Спи, - мгновенно отреагировал лекарь. - Конечно, спи. Не буду тебя тревожить.
- Да нет, я не очень хочу, - прошептала я. - Просто пытаюсь понять, но ничего не получается… не помню ни караванщиков ваших, ни то, как везли меня… ничего не помню… даже вас… только боль и усталость…
- Это не страшно. Главное, ты пришла в себя. Почти три недели без единого проблеска, ты почти не откликалась на мой зов. Только стонала и плакала иногда. Вчера вообще чуть дышала… - в голосе Омнира промелькнула растерянность. - Я уже не чаял спасти, всякую надежду потерял. А сегодня ты сама открыла глаза и вдруг попросила воды… да и раны…
Он откинул плащ, придирчиво изучил мое изувеченное бедро, которого я до сих пор не чувствовала под тугой повязкой, и озадаченно пожевал губами.
- Они выглядят гораздо лучше.
- Да? - слабо поинтересовалась я. - А полнолуние когда было?
- Вчера, - замедленно отозвался старик.
Я только вздохнула: ну, вот вам и ответ. Видимо, не зря мне тот сон приснился. Очень и очень не зря. Потому что так было всегда - луна не раз спасала меня от крупных проблем со здоровьем. Однажды даже с того света вытащила, когда я по неопытности решила сцепиться с незнакомым типом, оказавшимся серым роттером из гильдии убийц. По глупости и наивности сцепилась, вместо того, чтобы просто отказаться на них работать, после чего закономерно заполучила сквозную дыру в животе, потому что отказов они не принимали, и… если бы не Рум, сумевший разбудить меня до того, как я истекла кровью, да не полная луна, под которую я смогла-таки выползти… не видать бы мне Ларессы, моей жемчужины и королевского оберона, в придачу. Как есть, не видать.
Вспомнив о важном, я машинально дернулась потрогать свое сокровище и с немалым трудом нащупала бесценный амулет, так и висящий на серебряной цепочке на груди.
- Я не трогал его, дитя, - понимающе улыбнулся Омнир. - И не думаю, что смог бы забрать без твоего ведома - у тебя очень сильный оберег. И он с тобой слишком давно сроднился, никого не подпустит чужого. От родичей достался?
Давно? - удивленно моргнула я. - Да ему всего три недели отроду! Не мог он принять меня так быстро! Просто не мог - никакие защитные амулеты не способны сменить владельца за такой короткий срок! Рум вообще считал, что мой первый амулет целых двенадцать лет молчал, прежде чем окончательно оформились наши с ним доверительные отношения, и вскользь как-то признался, что до тех пор не имел права вмешиваться. Дескать, заклятие на нем. Правда, ничего более вразумительного вытянуть из него не удалось, поэтому оставалось полагаться на догадки и собственные домыслы. Но все равно: три недели - это невозможно!
- Он вас не обжег? - спросила я, чтобы немного сгладить затянувшуюся паузу.
Омнир снова улыбнулся, отчего его лицо стало совсем в мелкую складочку, мигом напомнило мудрого старика Вортона, и от этого на сердце как-то сразу потеплело.
- Нет, дитя. Только предупредил.
- А… второй?
- Какой? Этот? - старик порылся в складках длинного серого халата и без всякого почтения вытащил на свет мой старый оберег. - Нет, он не протестовал, когда я его забирал.
Странно… я пожевала губами. И этот повел себя совсем неправильно. Будто последние двадцать два года не хранил меня от чужого внимания и без промедления разорвал нашу тесную связь, едва на горизонте замаячила голубая красавица. Может, действительно это из-за нее так случилось? Из-за того, что она оказалась гораздо сильнее? Или Рум выкачал из него все, что мог, когда пытался до меня докричаться? Впрочем, нет, не все… амулет еще немного светится для моего взора, и значит, дело не в этом. Вернее, не только в том, что он теряет силы. Тогда почему так легко отдался чужим рукам?
Вопросы, вопросы…
- Почему я не чувствую тела? - снова не выдержала я неизвестности.
- Это пройдет, - успокаивающе пожал мою руку лекарь. - Как только силы восстановятся, ты снова встанешь на ноги.
- Так и должно быть?
- Нет. Просто иногда такое случается, - уклончиво отозвался Омнир и поднялся. - Я сварю для тебя бульон. Ты же голодна?
- Не знаю. Наверное.
- Мяса не хочешь?
- Э… нет вроде. К чему вы клоните? - насторожилась я, пытаясь поймать убегающий взгляд старика.
- Ни к чему, дитя. Отдыхай и ни о чем не беспокойся.
- Эй! - запоздало спохватилась я, с трудом приподнимаясь на локтях. - А оборотня-то вы поймали?
- Да, милая. Он больше никому не причинит вреда.
- Это хорошо. Это правильно… не должны дикие звери без присмотра по лесу рыскать. Да еще в такой близости от столицы… Омнир, можно еще вопрос?
- Конечно, - задержался в проеме лекарь. - Что ты хочешь знать?
- А… почему ты решил, что он меня поранил? Считаешь, он мог до меня добраться, пока я без сознания лежала?
Омнир неожиданно засмотрелся в сторону, а мне вдруг стало не по себе от мысли, что и я могу превратиться в вечно голодное чудовище, способное при луне сбрасывать человеческую личину и рыскать по округе в обличье волка или мохнатой медведицы. А потом спонтанно возвращаться к прежнему лику до тех пор, пока зверь внутри меня окончательно не пожрет остатки человека. Тем более что с луной у меня с самого детства большие проблемы.
- Думаешь… - мой голос непроизвольно дрогнул. - Но ведь ты сам сказал, что уже три недели прошло! А им для перерождения требуется всего две. Или меньше. Я знаю, люди сказывали. Я ведь уже должна была… разве нет? Омнир?
Боже! Мне только этого не хватало до полного счастья!!
- Нет, дитя, - наконец, прервал тягостное молчание старик. - Я не нашел на тебе следов укуса, но… некоторые твои раны мне совсем не нравятся.
- Бедро? - сразу догадалась я, а когда он угрюмо промолчал, с облегчением откинулась на подушку. - Нет, Омнир, ТА рана точно не от оборотня. Можешь мне поверить. Я заполучила ее незадолго до того, как упала в реку, и нанес ее кое-кто пострашнее вашего волкодлака.
- Это-то мне и не нравится, - неслышно оборонил лекарь, после чего заметно помрачнел и подозрительно быстро ушел.
Выздоравливала я довольно долго. Нет, со слов старого отшельника, это происходило неестественно быстро, но для меня, привыкшей уже с третьего дня после любой неприятности бодро скакать по ночным крышам, две недели показались неимоверно длительным сроком.
Омнир обустроил себе скромное жилище довольно удачно - не слишком близко к столице, до которой по Западному тракту было почти три дня пути (далеко меня занесла Березинка, однако!), но и достаточно тесно относилось к ближайшему селу, из которого к нему нередко наведывались болящие и страждущие. А иногда и состоятельные лариссцы не гнушались натрудить ножки утомительным для их изнеженных тел походом к известному в этих краях отшельнику.
Жил он более чем скромно: маленький шалаш на случай дождя, пяток кур-несушек, вольготно чувствовавших себя на свободе, старый потертый плащ, что так долго служил мне защитой, несколько вязанок дров, многочисленные пучки целебных трав под зелеными кронами сосен и разлапистых елей, одинокий навес для редких гостей и охапка лапника в качестве места для ночлега. И все это - на уютной зеленой поляне, в далекой глуши от торговых путей. Диких зверей он ничуть не боялся - говорил, его не трогают даже медведи. Питался тем, что Двуединый пошлет - яйцами, медом, травками и тем, что приносили благодарные клиенты. Ни в чем не привередничал, знал себе цену. Был удивительно скромен, невероятно чистоплотен и аккуратен просто до невозможности. Никогда не спорил и не повышал голос, даже если сильно раздражался (что, впрочем, случалось крайне редко), умел держать себя в руках. Никого из обращавшихся за помощью не гнал и никому не отказывал. А то, что к нему неизменно тянулись, говорило лишь о том, что травник он действительно знатный.
Он не спросил меня больше ни о чем, за что я была безмерно благодарна. Не выуживал ценные сведения о моем прошлом, не вызнавал подробности и не пытался узнать о жемчужине на моей шее, хотя я по глазам видела, как сильно она занимает его мысли. Зато сам оказался на редкость талантливым рассказчиком и долгими вечерами, у костра, на котором доходила на вертеле тушка очередного, пойманного в силки зайца, частенько радовал меня забавными байками, поучительными историями и старыми легендами.
- Омнир, а про Падшего ты знаешь? - спросила я у него однажды вечером, с замиранием сердца ожидая ответа. Как ни странно, увиденная во дворце картина глубоко запала мне в душу. И потом не раз заставляла возвращаться к скорбно поникшей фигуре демона, умирающего за свою растоптанную любовь.
- Знаю, - улыбнулся старый лекарь, и я жадно подалась вперед. - Что ты хочешь услышать?
- Все! Правда, что когда-то наш мир населяли демоны? Правда, что они покинули нас после ЕГО смерти? Правда, что Повелительницы Бурь владели магией, а Мертвые Пустоши на самом деле - отголосок той древней битвы?
- Гм… что-то - правда, что-то - нет…
- А вампиры? Оборотни, упыри? Говорят, что до Великой Схватки их не было на наших землях!
- Ну… - на мгновение задумался он. - Ладно, слушай. Может, это и не вся правда, но что знаю, то расскажу: когда Двуединый сотворил наш мир… насчет этого, конечно, есть немало сомневающихся, но нам проще начинать отсчет именно отсюда… так вот, когда он сотворил мир, то самыми первыми создал в нем удивительных созданий. Прекрасных, свободных, великих и полных сил. Могучих мужчин и прелестных женщин, ставших первыми жителями нового мира. Тогда наши горы были юны и невероятно велики, суши было мало, а волны Великого Океана омывали этот крохотный клочок со всех сторон, не давая возможности познавать всю красоту нового творения. Двуединый не пожелал ограничивать своих детей - он дал им крылья, одновременно подарив свободу делать на этой земле все, что им заблагорассудится. Первый народ тогда тоже был молод и горяч, а еще, как положено, очень деятелен: крылатые люди осушили часть Океана, порушили старые горы, создав взамен горы новые - гораздо менее великие, но больше приспособленные для жизни. Они научились взращивать леса, берегли первых животных, созданных для них Двуединым. Хранили этот мир от невзгод и излишних потрясений, а когда через много веков Создатель привел к ним обычного человека, то стали хранить и его, как второе и не менее ценное творение своего великого отца. Долгое время все было хорошо и спокойно - мир цвел, рассыпая бриллианты первозданной красоты и одаряя живущих в нем всеми благами, что только могла родить земля и подарить горы. Люди освоили земледелие, построили города, с помощью мудрых собратьев заселили многие территории… тогда еще не было споров, потому что Крылатых вполне устраивали холодные пики гор и ледяная красота их снежных вершин. Они жили долго, очень долго… настолько, что скоро начали забывать о своей роли и все чаще уединялись среди себе подобных. Люди оказались короткоживущими, более слабыми и гораздо менее стойким - за свою недолгую жизнь едва успевали мелькнуть перед отстраненными взорами Крылатых, а потом незаметно исчезали. Некоторые, правда, успевали оставить свой след в душах Изначальных, были даже смешанные союзы, а от них - новые дети этого мира, унаследовавшие красоту своих бессмертных родителей… да-да, я говорю об эльфах, Трис. Ты правильно догадалась, - неожиданно улыбнулся целитель, а потом тяжело вздохнул. - К несчастью, даже эльфы оказались недостаточно сильны, чтобы стать Им равными: со временем они тоже уходили в небытие. Пусть и гораздо позже, чем обычные люди, но Крылатым было бесконечно больно терять своих детей. Да, они смирились с волей Создателя и позволили времени течь своим чередом. Просто все реже и реже спускались с гор, чтобы поделиться мудростью и накопленными знаниями. Никто из них не хотел снова испытать боль потери и сожаление по ушедшим…Так бежало время, текли века и тысячелетия… людей становилось все больше… их высокие братья и сестры постепенно забирались все выше, устав от забот и тревог, а потом и вовсе отдалились, надолго уйдя в неприступные Мглистые Горы и Безымянные Пики Восточного Берега. Но когда вспомнили про остальной мир и решили вернуться, оказалось, что их не было слишком долго: короткоживущие успели о них позабыть, погрязли в войнах, раздорах и смуте. Королевства создавались и разрушались, падали и вновь создавались могучие империи, сражались люди, боролись гномы, насмерть бились эльфы, тоже утратившие былое могущество. Оставленные без присмотра дети начали драться насмерть друг с другом, и тогда было принято решение вернуть их на путь мудрости и величия. Что и стало, в конце концов, началом раздора.
- Они что-то не поделили? - спросила я.
- Кто знает? Сейчас не сказать точно. Кто-то считает, что одни Крылатые захотели возвысить своих долгоживущих детей. Кто-то полагает, что вторая половина древнего народа посчитала это решение несправедливым и настаивала на спасении простых смертных. Третьи возражают, думая, что причина разлада была в ином, но итог один - Крылатые разделились.
- На демонов Иира и Повелительниц Бурь.
- Ну, - усмехнулся Омнир. - Демонами их стали звать гораздо позже, когда они решились сменить облик на более воинственный, а что касается крылатых воительниц, то далеко не все из них имели крылья и владели магией. Впрочем, и магию-то им пришлось развивать лишь тогда, когда противостояние достигло немыслимого накала. А до того времени необходимости в боевых заклятиях не было. Кстати, если верить этой точке зрения, то и наши маги получили свои первые знания именно от них.
- Иными словами, они, в конце концов, развязали войну, - закончила я. - Спасибо, Омнир, об этом я хорошо знаю. Неважно, кто, кого и от чего защищал, кто кого решил возвысить, но я не понимаю другого: почему по разные стороны оказались мужчины и женщины? Почему одни стали черными, как уголь, а вторые - белыми, как снег? Если когда-то они были одним народом, одним племенем? Неужели их ненависть друг к другу оказалась так велика?
- Ты сама ответила на свой вопрос, Трис. И мне тут нечего добавить. Любопытно другое: если верить старым легендам и полузабытым сказкам, женщины этого народа со временем научились черпать силы из природных стихий - от солнца, ветра, воды и камня… тогда как мужчины пошли по другому пути и научились прятать свой настоящий облик за обличьем зверя, птицы и даже обычного человека.
- Ага. То есть, к оборотням они отношение все-таки имели! Может, даже сами их создали!
- Возможно, - не стал спорить старик. - Но не забывай: это всего лишь легенда.
- У каждой легенды когда-то был свой реальный герой, - не согласилась я.
- Может и так. Ты дашь мне договорить или будешь спорить дальше?