* * *
Уже на парковке был слышен шум падающей воды. Хотя водопадов пока не было видно. Они решили начать с дворца, тем более он маячил совсем рядом. Внушительный, с красивым входом, с колоннами. Словом, типичный архитектурный шедевр Америки и Канады. Этакая недоделанная копия Растрелли или Росси.
– Вы хотите прослушать тур? – клерк на входе улыбался им, как родным.
– Нет-нет, нам бы в сад, – Анна, обычно молчаливая в таких ситуациях, неожиданно подала голос. – В зимний сад. Я слышала, у вас там есть лотосы.
– Лотосы? Да, есть лотосы. И вам повезло, господа, они сейчас цветут.
Зимний сад был невелик. Он занимал полукруглый зал, сплошь покрытый окнами. Даже потолок был стеклянный. Александр с удовольствием вдохнул привычную влагу оранжерей. Где-то в глубине журчал фонтан, пространство зала пересекало некое подобие ручья. Растения тесно лепились друг к другу, но обиженными не выглядели. Большинство цвело, ярко, почти кричаще. Словно призывали: а вот посмотри еще и на меня.
Он моментально потерял Анну и сам не понял, как это произошло. Она просто исчезла в зарослях. Он осторожно окликнул ее. Все звуки здесь приглушались. Ищи! – раздался ее смех.
Собственно, совсем не обязательно бродить по оранжерее вдвоем. Каждый здесь находит то, что ему больше нравится. Александр любил смотреть вверх. Туда, где смыкались кронами пальмы и фикусы. Орхидеи, конечно, это очень красиво, но настолько экзотично и хищно, что даже пугает. Он бродил по узеньким тропинкам и с удовольствием проговаривал про себя имена растений, которые видел.
Анну он обнаружил минут через десять. Она задумчиво разглядывала два крупных цветка на длинных стеблях, гордо поднимающихся из чаши фонтана. Нельзя сказать, что цветы были как-то особенно красивы: бледно-розовые, неброской расцветки и обычной формы, разве что крупные. Но они были как-то очень… значительны, что ли. Словно эти цветы хорошо понимали о себе и о своем месте в мироздании.
– Лотос? – утвердительно спросил Александр.
– Ага! И цветет! – Анна подняла на него сияющие глаза. – Я так давно мечтала увидеть, как он цветет, а все не везло, только коробочки заставала.
– Так вот ты какой, цветок забвения! – Александр театрально раскинул руки. – Сейчас я тебя съем, чтобы забыться!
Анна осторожно прикасалась к крепким лепесткам. Словно гладила цветок по розовой щеке.
– А если понюхать, то тоже забудешь? Ну, может, не все и не навсегда… – в ее голосе звучали исследовательские нотки. Она придерживала цветок за длинный стебель. – Надо попробовать!
Анна склонилась над лотосом и старательно принюхалась. Александр решил не отставать: дурачиться так дурачиться, приблизил лицо к второму цветку. Лотос нежно пахнул индийским мылом "Лотос".
* * *
– Ты кто? – разом спросили они друг друга и рассмеялись.
– Ну вот, не сработало, – Анна изображала разочарование. Или и вправду была немножко разочарована. – Видимо, чего-то в нас не хватает.
– Интересно чего?
– А черт его знает. Любви, доверия… Мало ли чего этот цветок тут сидит себе и думает.
– Любви? Да я тебя обожаю! – Александр притянул ее к себе, быстро обнял.
– Это-то конечно! – Анна согласно закивала, осторожно высвобождаясь. – А лотос, вишь ли, собака такая, упрямится. А вот представляешь, представляешь? Два человека любят друг друга, но им что-то мешает. Что-то стоит на их пути. Что-то серьезное. Преграда.
– Рояль?
– Да ну тебя, при чем тут рояль? Может быть, мало ли, действительно что-то серьезное… – Анна замешкалась, взглянула на него, беспомощно взмахнула рукой, усмехнулась. – Впрочем, ладно, пусть будет холодильник! И они хотят все забыть, чтобы остаться совсем счастливыми. И вот тогда лотос сработает.
– А холодильник нельзя просто подвинуть?
– Ты ничего не понимаешь! Холодильник – это образ, его не подвинешь. Встал на дороге и стоит. И ни обойти его, ни объехать… – Анна вздохнула и собралась продолжать.
– How sweet! – улыбнулся Александр. – Мою радость потянуло на философию.
– Что? Нет, меня потянуло к водопадам. Пойдем отсюда, только сначала объявим этот лотос неправильным. – Анна назидательно указала на цветок. – Ты неправильный лотос, ты нас обманул. Или это мы тебя пытались обмануть. Тогда прости.
По пути от оранжереи к выходу из дворца Анна затеяла новую игру: она представляла себя хозяйкой этого дома, которая ждет гостей на бал. Александр тихо посмеивался.
* * *
Александр осторожно заглядывал за перильца кружевного мостика, нависшего над водопадами. Вода, казалось, вырывалась прямо из-под ног и падала в бездну. Он боялся высоты, но ни за что бы не решился признаться в этом Анне.
– Я ужасно боюсь высоты. Тянет туда прыгнуть. – Она без видимого страха облокотилась на перила. – Если бы я жила в этом дворце, я бы ходила по утрам с ведром по воду к водопаду. И однажды вооон там, – она показала на скользкий каменный уступ, – потеряла бы свое несчастное ведро и плакала бы. А ты бы приехал на белом коне меня спасать?
– Конечно, милая! И даже с мечом!
– Правильно отвечаешь!
Они перешли через мостик и остановились в раздумьях. К подножию водопада можно было спуститься по длинным деревянным лесенкам, вьющимся вдоль вертикальной скалистой стены. Александру было слегка не по себе.
– Как? Пойдем? – она его не торопила, просто спрашивала. – Оттуда может быть красивый вид на Реку. А на ней! Остров! Имени, как всегда, какого-то святого, но я забыла какого…
Он и сам не заметил, как согласился пойти по этим висящим над бездной легкомысленным лесенкам. Но вид действительно открывался потрясающий. В одну сторону – Река, густая и неспешная, с небольшим островом посредине. В другую – водопад. С лесенок было наконец-то видно, как он высок, действительно повыше Ниагарского. Хотя и не такой мощный, конечно. Вода падала в огромную, миллионами лет выбитую, каменную чашу, дробилась, рассыпалась пылью и переливалась тысячей радуг.
Александр много фотографировал, останавливаясь на маленьких площадках. И водопад, и Реку, и, конечно же, Анну. Ее было трудно и интересно ловить в камеру. Она была как-то трогательно нефотогенична. Обычно живое лицо, обездвиженное снимком, вдруг становилось почти уродливым: грустные, да, всегда грустные глаза и крупный нос, которого обычно как-то не было заметно. Тем интереснее было поймать особый момент и особый ракурс, которые сохраняли ее живое очарование.
Анна не любила фотографироваться и всегда старательно отворачивалась, как только видела, что Александр опять нацелился на нее объективом.
– Ну не надо, – она отмахивалась улыбаясь, – зряшный это перевод пикселей.
Они стояли на одной из площадок не в силах оторваться от разглядывания зеленого острова посреди Реки. Он как будто звал к себе.
– Знаешь, я всегда мечтал жить на острове, только не здесь, разумеется, а где-нибудь в тропиках, с любимой женщиной… – Александр сам не знал, почему ему вдруг пришла в голову такая идея. Никогда он ни о каком острове, конечно же, не мечтал.
– Ну что ж, осталась ерунда, – Анна кивнула его мысли, как совершенно очевидной.
– Да. Ерунда: найти остров и поселиться там!
– Нет, найти остров – это ерунда в квадрате, их полно в любом океане. Осталось найти любимую женщину, с которой бы захотелось жить на острове! – с этими словами Анна направилась по лесенке дальше, вниз.
– Мне кажется, ты неправа. Был бы остров, а женщина найдется… – Александр догнал ее и продолжил пустяшный разговор.
– Ну и как же ты ее видишь?
– Ну, так… Красивая, стройная…
– Ага, и вся в белом! И вы сидите вместе в кафе на улице, пьете "Маргариту" и "Дайкири", а вокруг – сплошной саксофон! – Анна хихикнула.
– Ну да, как-то так… Не вижу в этом ничего плохого! – Александру действительно нравилась такая картина. – Что, собственно, тебе не нравится?
– Мне? Мне все нравится, нет, правда! – Анна подняла руки в знак немедленного примирения. – Просто для этого необязательно жить на острове. Можно просто приехать туда на недельку по наперед оплаченному плану… Но ты ведь не туристическую неделю имел в виду?
– Нет, конечно же. Я имел в виду, жить там долго-долго… Писать книгу, – Александр и сам не понимал, как она вытянула из него эти слова.
– А для этого, – Анна посмотрела на него внимательно, но тут же спрятала глаза, – для этого нужен очень-очень близкий человек. Там на притворстве не выедешь. Понимаешь…
– Ну, продолжай, продолжай.
– Без близкого человека – по-настоящему близкого – это будет, ну, не знаю… фальшивый остров. Помнишь глупый анекдот? Фальшивые елочные игрушки? Вот и тут так же: совсем как настоящий остров. А не радует.
Александру понравился этот образ: "фальшивый остров". Он решил его запомнить, вдруг пригодится где. Анна уже сбежала к самому подножию водопада, где все терялось в радужном тумане. Он остановился чуть поодаль – не хотелось тащить камеру в эту сырость.
Анна в буквальном смысле вынырнула из тумана, мокрая как курица. Но вполне веселая и довольная.
– А сейчас мы поедем на фуникулере обратно! При условии, естественно, что ты не хочешь проделать весь путь наверх пешком с целью развития в организме длинных и стройных ног. Но предупреждаю! Я не пойду. Я – поеду. У меня уже выработались длинные ноги!
Она была ужасно смешная: растрепанная, мокрая, нет, не курица, скорее цапля. Александр улыбнулся. Все-таки с ней очень легко.
* * *
Александр терпеливо ждал, когда Анна наконец-то появится из ванной. Они решили сегодня поужинать в маленьком ресторанчике, случайно обнаруженном в уютном дворике где-то позади от Сент-Пол. Удивительно, метров пятьдесят, не больше, от Сент-Пол, и сразу – тишина, никаких туристов.
– Я не могу выбрать! В белом я ужасно толстая! – раздалось из-за двери. – Наверное, все-таки пойду в зеленом.
Александр саркастически хмыкнул. Толстой Анна не стала бы, даже если бы обвязала всю себя подушками. Но в зеленом так в зеленом, какая, в сущности, разница.
– Вот, – Анна наконец-то появилась из-за двери, – буду сегодня ирландкой.
До хорошей ирландки она не дотягивала килограммов этак десять. Но, в конце концов, бывают же и изможденные ирландки. Александр был доволен внешним видом своей дамы: зеленый цвет, определенно, ей очень шел.
На кривых улочках уже зажглись фонари. Они торопливо миновали шумную и толкучую Сент-Пол и углубились в безлюдный лабиринт. Откуда-то доносилось цоканье копыт, скрип каретных колес.
– Вот поэтому-то я и не хочу проехаться в карете! – Анна ответила каким-то своим мыслям. – Потому что, если мы будем в ней ехать, мы будем слушать скрип и цоканье только от нашей лошади и кареты. А так, ты только прислушайся: и слева, и справа, и впереди!
В ресторане Анна попросила красного вина. Он в очередной раз умилился, как же она моментально пьянеет.
– Хочешь попробовать рагу из северного оленя?
– Конечно хочу, – она радостно закивала. – Медведя я, помнится, ела, и он был жесткий. А оленя, да еще северного – никогда!
Анна действительно умела радоваться жизни, каждому ее моменту. Она сидела, поглядывая по сторонам, трогая рукой кирпичную кладку стены возле их столика. Чуть не захлопала в ладоши, когда им принесли рагу в красивых горшочках.
– А ты действительно думаешь, что можно там быть с кем попало? – Она сосредоточенно копалась вилкой в рагу.
– Где? – поперхнулся Александр.
– Ну, на острове… – Анна как ни в чем не бывало продолжила разговор, оборванный часов эдак пять назад.
– Милая, мысли у тебя скачут как блохи.
Анна согласно кивнула, не забыв отправить в рот кусок оленины:
– Вкусно!
– Ну конечно, не с кем попало. Есть люди, которые мне изначально неприятны. Женщины…
– Ух ты! Есть женщины, которые тебе неприятны? – она смеялась.
– Ну разумеется, есть. Думаешь, я так уж неразборчив?
Анна не ответила, только с сомнением приподняла бровь.
– Но если симпатичная дама, без вредства, с понятиями… То почему бы и нет? В конце концов, есть же всякие игры.
– Какие игры без доверия и любви? Это не игры, это так, притворство.
Он и не заметил, как она стала серьезной.
– Видимо, мы немного по-разному понимаем игру. Игра – она и есть игра, при чем тут любовь?
– Возможно, что и по-разному, – она отпила из бокала вина, повертела в руках вилку, – но мне кажется, что без настоящей близости это не игра, а притворство и обман. Настоящая игра начинается, только когда есть некая… ну не знаю… основа, что ли…
– Ну и какая же игра, когда любовь? Тогда просто любовь, жизнь, все серьезно, – он терял нить.
Анна упорно пыталась поставить все с ног на голову:
– Так вот тогда все и начинается! Вы можете создавать сколько угодно миров! И жить там, и играть! Бес-ко-неч-но!
– Так, тебе больше не наливать… А без любви, по-твоему, это не игра?
– Не игра. – Анна подперла рукой щеку и принялась внимательно разглядывать плющ на стене. – Тут ведь как получается? Если один любит, а другой – нет, но играет, тут все понятно. Это называется обман и неинтересно.
– А если оба играют? Вот как мы с тобой?
– А вот это я и пытаюсь сейчас понять! – Она глубокомысленно воздела к небу палец, потом тряхнула головой и предложила: – Пойдем погуляем, проведаем собаку.
Они плутали по темным узким улочкам. Вышли к дому со стрельчатыми окнами, где за решеткой окна опять маячила собака. Анна посвистела, подзывая ее. Собака подошла к решетке, просунула голову сквозь прутья и меланхолично гавкнула.
– Хорошая собака. А комната по-прежнему выглядит только что покинутой. Я буду их вспоминать – и комнату, и собаку, – Анна улыбнулась Александру, взяла его за руку. – Ну что, пойдем в гостиницу?
В номере он плеснул себе коньяку из фляжки, взглянул вопросительно на Анну, она кивнула. Он уже знал, что коньяк она только лизнет и оставит допивать ему.
Анна сидела на кровати, скинув золотые туфельки без каблука, похожие на балетные. Вертела в руках рюмку и о чем-то думала. Александр ее не теребил: он любил вечером посидеть с рюмочкой коньячку, бездумно, расслабленно.
– Ты знаешь, я, кажется, поняла, как это – когда оба притворяются, – она говорила вполголоса.
– И как? Тоже обман и неинтересно?
– Не-а. Это просто глупо. То есть ненаказуемо, поскольку оба притворяются, но попросту глупо и бессмысленно. Пустое. – Она вскочила, крутанулась на носках, он поймал ее руку, притянул к себе.
– Ты знаешь, я просто дурею от того, какая у тебя нежная кожа, – сказал Александр, проводя губами по тонкой руке вверх, к сгибу локтя. – Ну что, будем ложиться спать?
День пятый
Сквозь сон Александр слышал, что Анна вышла в ванную, прикрыла за собой дверь и о чем-то говорила по телефону. Ему показалось, что она договаривается о ренте машины. Александр мысленно пожал плечами и провалился обратно в сон.
Его разбудил скрип двери: Анна, держа в руках два стакана с кофе, осторожно входила в номер.
– Проснулся? А я вот уже принесла тебе кофе в постель! – она рассеянно улыбалась.
– Какая ты заботливая, просто сказка! – он привычно начал незатейливую игру.
– Нет, не сказка! Я – сокровище! – Анна поставила кофе на тумбочку и принялась зачем-то укладывать в косметичку разбросанные мелочи. – Ты вставай скорей, там уже завтрак сервируют.
– А какие у нас сегодня планы? Ты уже придумала?
– Да-да, я уже придумала. – Анна вытащила из комодика какие-то свои вещи и принялась примериваться, как бы запихнуть их в рюкзак.
"Некоторые женщины совершенно теряются, если не занимаются бессмысленным делом. Ну вот зачем она пихает в рюкзак платье?" – Александр прихлебывал кофе и лениво наблюдал за угловатыми движениями Анны. Мыслей никаких не было, да их и не хотелось.
– Ну и чем же мы будем заниматься, сокровище?
– Потом, все потом. – Анна быстро окинула взглядом комнату, рассеянно отмахнулась от него, словно отгоняла муху. – За завтраком расскажу. А то ты никогда не встанешь.
– Будет сюрприз?
– Ну… В общем, да.
Анна задумчиво ковыряла вилкой омлет. За окнами опять разгорался солнечный день. "С погодой нам повезло, – Александр чувствовал себя довольным и умиротворенным. – Чтобы в конце августа в Канаде несколько подряд таких безоблачных дней…"
– Так что ты придумала насчет сегодня? – не выдержал Александр. Скользнул глазами по ставшему уже привычным утреннему интерьеру ресторанчика, мимолетно обласкал взглядом Сюзан. Сюзан захихикала и подскочила подлить ему кофе.
Анна улыбнулась чему-то своему, покачала головой. И ответила, изучая что-то в тарелке, старательно пряча от него глаза:
– Мне бы хотелось, если ты, конечно, не против, чтобы ты отвез меня в Септ-Айл.
– А что в Септ-Айле? Там ведь только порт, если я правильно помню? Ну поедем, если хочешь.
Сюзан поглядывала на него от барной стойки. Поймала его взгляд, опять захихикала. "Славное создание…" – Александр прислушался к своему благостному расположению духа.
– Прости, так что про Септ-Айл? – ему показалось, что Анна как-то упорно молчит.
– Я сегодня тебя покину. – Она наконец-то взглянула на него. Она улыбалась, но глаза смотрели настороженно, напряженно. – Надолго, навсегда, – последние слова она произнесла усмехнувшись, с нарочитой оперной интонацией.
– И где же ты меня покинешь? – Александр включился в игру.
– В Септ-Айле. Поэтому я и прошу тебя отвезти меня туда. Мне еще надо сдать машину здесь.
– Какую машину? Почему?
– Мою. Она рентованная. Я позвонила сегодня рано утром, ты еще спал. И договорилась. Но если ты не хочешь, я сама могу туда добраться. Оставлю машину там. Я просто подумала, может быть, тебе интересно увидеть порт.
Александр перестал что-либо понимать. Игра стала какой-то странной, не по правилам. "А может, она просто обиделась, – промелькнуло в голове. – Ну да, конечно, не надо было так явно кокетничать с этой Сюзан. Привычка, блин… а тут последний романтический день и последняя предстоящая ночь… Ну ничего, сейчас исправлюсь".
– Да нет, это все тут ни при чем, – Анна, словно отвечая на его мысли, кивнула в сторону барной стойки. – Ты здесь вообще ни при чем. Это мои дела и мои пробле… планы.
– Знаешь, а давай для разнообразия ты мне попробуешь все объяснить? – Александр начинал злиться. – Ну вот так, простенько, как тупому студенту?
Анна расправила на столе салфетку, убрала за ухо прядь.
– Хорошо, – она говорила так тихо, что ему приходилось наклоняться над столом. – Ты помнишь, я тебе рассказывала… объясняла, что для меня рай – это библиотека, которая плывет от острова к острову, и так без конца. Такой корабль-библиотека.
– Ну что-то такое помню, да… Мы еще обсуждали, что это невозможно.
– Это возможно. Он существует, – Анна говорила и вертела в руках столовый нож, стараясь поймать в лезвие свое отражение. Это немудреное занятие явно интересовало ее куда больше, чем тема разговора. – И сегодня в полдень он приходит в Септ-Айл.