Бур за что-то уцепился. Это было что-то потверже, похожее на известняк, судя по тому, что он видел на геологических картах. Мел и глинистая порода. Он мог бы проверить показания приборов и узнать точный состав, если бы был в своем кресле.
Он глянул на панель приборов через плечо Данте. Похоже все в порядке. Пока беспокоиться не о чем.
Послушай меня, сказал голос в голове. Пока не закончили, слушай меня.
- Я занят - сказал он вслух. Он встряхнул головой. Он кусал губы, пока не почувствовал вкус крови, надеясь что это отвлечет его от голосов в голове. На какое-то время это подействовало.
- Что? - сказал Данте.
- Пардон?
- Что ты сказал?
- А, ну да - сказал Хеннесси. - Прости. Это я не тебе.
Он спокойно сидел, слегка отвлекшись, слушал жужжание бура, чувствуя как подрагивает батискаф. Меня здесь нет, говорил он сам себе. Все это сон. Всего лишь сон.
Он вернулся во внимание когда судно тряхнуло и бур снова замедлился. F/7 стала двигаться заметно медленнее. Он повернулся и приклонился лицом к иллюминатору, пытаясь увидеть стены тоннеля. Более темная смесь горных пород. Тут и там попадались осколки кварца.
- Мы должны уже быть близко. - сказал Хеннеси Данте.
- Около пятидесяти метров от вершины цели - проворчал Данте. - Это займет некоторое время. Потерпи.
Потерпи, подумал он. Он не мог ничего обещать, но мог попробовать.
Все они могли попросить его, чтобы он попробовал.
Внезапно бур остановился и сдох регулятор кислорода. Огни мигнули и показания приборов стали статичными линиями. Даже аварийные огни не работали. На мгновение он услышал голос Таннера - всего лишь краткое - как слышите, от… а затем снова лишь мертвая тишина.
В тишине он слышал как Данте нажимает кнопки, пытаясь заставить приборы работать. Ничего. Неожиданно он понял, что его руки делают то же самое.
- Что случилось? - спросил он почти крича.
- Я не знаю - ответил Данте.
- Нифига не работает!.
Хеннесси нащупал иллюминатор и начал стучать в него.
- Прекрати - сказал Данте. Что бы ты не делал - прекрати!
Тьма вокруг них была плотной, слишком плотной. Он чувствовал как тьма сжимает свои пальцы вокруг его горла, воздух стал теплым, а затем и горячим. Он был не в силах терпеть это.
Неожиданно все стало намного хуже. Там, по другую сторону иллюминатора, появилось слегка освещенное лицо. Сначала он подумал, что это его собственное лицо, но вокруг была абсолютная тьма. Это не могло быть его лицо. Может это глубоководная рыба, что-то что светится само по себе? Однако это было человеческое лицо, а не рыба, и он был уверен, что это не его лицо. Оно было там, снаружи, зажатое между стеклом и стеной тоннеля который они только пробурили, и мягко светилось. И это лицо он знал - одутловатое лицо, кудрявые волосы, отчасти вялый рот, неровные зубы. У него с этим лицом были одинаковые глаза - глаза их отца. Это был его брат - Шейн.
Шейн умер много лет назад. Он погиб в коллеже, в ужасной аварии на автостраде, когда на ехавшем впереди автовозе сломался ограничитель, и машины с верхнего уровня посыпались на дорогу. Хеннесси был уверен, что он мертв. Он видел тело. А когда гробовщик смотрел в другую сторону, он схватил волосы Шейна и наклонил его голову, открыв огромную бескровную рану под воротником. Нет, это невозможно.
Тем не менее, он был здесь.
Привет, Джим, сказали губы Шейна.
Слова громко раздались в голове Хеннесси.
- Привет, Шейн - сказал Хеннесси. - Что ты там делаешь?
- Заткнись! - сказал Данте. - Что с тобой? Заткнись!
Рад тебя видеть, Джим, сказал Шейн.
Хеннеси придвинулся ближе к стеклу.
- Мне стоит быть потише - прошептал он. - Иначе Данте может разозлиться.
Шейн кивнул и улыбнулся, и притворился, что застегивает рот на молнию, как он делал это в детстве.
- По правде говоря… - прошептал Хеннесси. Свое лицо в темноте он не видел, но представил, что его лицо выражает заботу. Он надеялся, что Шейн увидит это и воспримет вопрос правильно. - Я думал, что ты умер.
Естественно, Джим, сказал Шейн. Они хотели, чтобы ты так думал.
Хеннесси кивнул.
- Ублюдки - прошептал он.
Шейн кивнул. Они не так уж и плохи. Они просто не знают ничего лучшего. Но ты знаешь, не так ли, Джим?
- Знаю - прошептал Хеннесси. - Господи, Шейн, я так рад тебя видеть. Но я должен спросить у тебя еще кое-что.
Давай, сказал Шейн. Можешь спрашивать о чем угодно.
- Что ты здесь делаешь?
Ну, сказал Шейн, застенчиво глядя вниз, честно говоря я надеялся, что ты впустишь меня.
Хеннесси огляделся в темноте, пытаясь представить, как выглядит кабина.
- Шейн, здесь довольно тесно. Не знаю, найдется ли место.
Поверь, места здесь более чем достаточно. Впусти меня и ты увидишь.
- Но что подумает Данте? - спросил он.
- Прекрати шептать! - закричал Данте. - Немедленно!
Шейн сонно усмехнулся. Он здесь не начальник, Джим. Я знаю что здесь происходит на самом деле. Ты здесь главный. Данте просто здоровый тупой бык. Нужно, чтобы кто-то поставил его на место. Я буду сидеть тихо. Полагаю, он даже не заметит.
- Ты прав, Шейн - прошептал Хеннесси. - Он просто здоровенный тупой бык-ни чего больше.
Он подождал, прижимая лицо к толстому стеклу иллюминатора.
- Почему бы и нет? Заходи, Шейн. Заходи.
Неожиданно лампы моргнули и снова загорелись, засветившись в полную силу. Заработали приборы. Хеннесси услышал треск в ухе, увидел образ Таннера на голоскрине, на котором раньше были только помехи.
Регуляторы кислорода заработали, вновь зажужжал бур. Данте вскрикнул.
- Мы целы - сказал он бросив быстрый взгляд через плечо. Хеннесси увидел, что его лицо блестело от пота. - Все будет хорошо.
Но Хеннесси уже знал, что все будет хорошо. Его брат, старый добрый Шейн, сидел рядом с ним на кресле которого раньше вроде здесь не было. Должно быть Шейн принес его с собой. Он улыбался, держа руку Хеннесси в своей руке. Теперь, когда Шейн был здесь, все сработает.
16
Он аккуратно отпустил руку брата и взглянул на часы. 6.36, но судя по тому, как цифры вспыхивали и затем медленно гасли, часы остановились. Почему они не работали? Он показал их Шейну, но тот лишь кивнул.
Не волнуйся, сказал Шейн. Это не имеет никакого значения.
Шейн был прав, ничего страшного, но все еще хотел знать сколько сейчас времени.
- Который час? - спросил он Данте.
- Оставь меня в покое - сказал Данте. - Мы приближаемся. Я должен это увидеть.
Хеннесси немного подождал и снова спросил.
Отвлекшись, Данте посмотрел на часы, затем поднес их к уху.
- Остановились - сказал он.
- Мои тоже - сказал Хеннесси.
Данте повернулся и посмотрел на него. Он по-видимому не заметил Шейна, хотя тот сидел на месте, рядом с Хеннесси. Люди видят лишь то, что хотят видеть, подумал Хеннесси.
- Тебе это не кажется странным? - спросил Данте.
Хеннесси пожал плечами.
- Беспокоится не о чем - сказал он. - Ничего страшного.
Глаза Данте сузились.
- И еще одно - сказал он. - Какого хера ты вдруг стал таким невозмутимым?
Хеннесси бросил взгляд на Шейна, а затем, поняв что он сделал, резко вернул взгляд обратно на Данте. Данте взглянул в сторону, глядя сквозь Шейна, затем обратно.
- Просто так. - Сказал Хеннесси. - Мне стало лучше. Не знаю почему.
Закатив глаза, Данте отвернулся.
Только между нами, Джим - ему действительно стоит так поступать? спросил Шейн.
- Не знаю, - сказал Хеннесси: - Должен ли?
В некоторые вещи лучше не вмешиваться.
Хеннесси кивнул.
Возможно, Шейн был прав, но если бы он сказал это Данте - тот бы и слушать не стал. И что ему с этим делать? Может, это и плохая идея, но даже если и так, он всё равно понятия не имел, как он сможет заставить Данте остановиться.
Ещё через пару минут - может и больше, сложно сказать - Данте замедлил бур. Он медленно продвигался вперёд, пока они не упёрлись во что-то, отчего бур завыл. Сменив направление бурения, он чуть отступил назад, а потом продвинулся под немного другим углом, отодвинув одну из стенок туннеля. Хеннесси просто стоял, улыбаясь и изредка оглядываясь на своего брата, словно чего-то ждал.
Ты уверен, что это хорошая мысль? снова спросил Шейн.
Хеннесси пожал плечами.
Данте ещё раз отвёл назад бур и продвинулся, и так четырежды.
Думаю, это ошибка, сказал Шейн.
Это было, как мог видеть Хеннесси, нечто странное, наполовину скрытое в скале. Сквозь кружащиеся камешки и частички ила было довольно трудно что-либо разглядеть. Данте в очередной раз отодвинул бур и выключил его.
- Что там такое? - спросил Хеннесси.
- А какого чёрта я должен это знать? - сказал Данте. - Я в жизни ничего подобного не видел.
Это Чёрный Обелиск, сказал Шейн.
Чёрный Обелиск, подумал Хеннесси. Как только вода успокоилась, он начал разглядывать его внимательнее. Оно казалось монолитом, сделанным из какой-то разновидности обсидиана. К вершине оно сужалось, и по всей высоте закручивалось в спираль. Оно было покрыто горизонтальными бороздками и тысячами символов, каких он никогда не видел. Светились ли они сами по себе, или ему это показалось из-за света, падающего на них от прожекторов? Он не мог уверенно сказать. Та часть, которую он видел, была около трёх метров в высоту.
- Боже, - сказал Данте, его голос был полон необычного трепета. - Кто оставил это здесь? Или что?
Это последнее, что ты хочешь спросить, обратился Шейн к Хеннесси. Лучше уж не знать.
Он внезапно вспомнил схему Обелиска, которую Таннер показывал им. И включил голоэкран. Венчали Обелиск два рога, указывающих одно и то же направление, и он мог видеть - монолит уходил гораздо глубже, возможно на двести и более метров вниз.
- Насколько он велик? - спросил Хеннесси.
Данте, смутившись, что-то сказал, но Хеннесси спрашивал не его.
Огромен, сказал Шейн. Он взял руку Хеннесси и прижал её к стеклу иллюминатора. И они вместе стали смотреть. Ты не хочешь связываться с этим, сказал Шейн. Ты в опасности.
- Я собираюсь подвинуть нас поближе, - сказал Данте.
- Уверен? - спросил Хеннесси, всё ещё смотря на монолит. - Может, нам не стоит с этим связываться?
Около него, на самой границе бокового зрения, Шейн кивнул.
- Попробуй вызвать Таннера, - сказал Данте. - Посмотрим, что ему нужно.
Хеннесси, попытался, но услышал только помехи и обрывки голоса Таннера.
- Не знаю, - сказал Хеннесси. - Тут происходит что-то не то. Оставим эту затею.
- Мы прошли весь этот путь, - сказал Данте. Мы уже чёрт знает сколько торчим в этом гробу. А теперь мы здесь, и надо взглянуть поближе.
Хеннесси секунду поколебался, глядя на него, и наконец кивнул.
- Думаю, не будет ничего плохого, если мы придвинемся ближе, - сказал он. - Ну, по крайней мере - пока мы будем осторожны.
Он оглянулся на своего брата, но тот только покачал головой. Возможно, сказал он.
Данте тронул батискаф с места, потом выключил двигатели, позволяя тому дрейфовать. Они были прямо напротив монолита. F/7 мягко стукнулся о его поверхность.
- Чудесно, - прошептал Данте.
И совсем не чудесно, сказал Шейн со странно вытянувшимся лицом. Это ужасно. Данте стал одним из них, брат. И, боюсь, нам придётся от него избавиться.
17
Пока что всё хорошо, думал Данте. По крайней мере - в норме. И возможно, для него так и было. Его голова болела с тех пор, как он сел в этот проклятый батискаф. А если быть честным с самим собой, последние несколько недель. И непохоже, что лекарства как-то помогали. Что бы он ни делал, она всё равно оставалась, не невыносимая, просто всё время тихо пульсирующая в голове, мешая ему спать, не давая сосредоточиться. Он никогда не был таким взвинченным со времён космических боёв. Вдобавок, он ещё не чувствовал себя настолько заточённым, пойманным с тех пор. Он не осознавал, насколько пребывание в подводной лодке заставляет чувствовать себя бесполезным космическим мусором. Это навеяло всякого рода вещи, вернув к памяти моменты лунных боев - непонятной войны, которая официально и войной-то не была и на которой всего-то и было что одна маленькая слеза на материале твоего костюма и где, в конце концов, если ты хотел выжить, ты должен был вонзить нож в чью-нибудь спину чтобы иметь возможность украсть остатки кислорода. Как много людей ему нужно было убить чтобы остаться в живых? И все это висело на нем, напрягало его. Поначалу он думал, что все это приподняло его над вещами, сделало так, что он не будет чувствовать страха, не будет подвержен эмоциональной слабости как другие. Но он начал понимать, что все было не совсем так. В действительности, он на протяжении долгого времени управлял этими частями самого себя так, чтобы избегать их, но они по-прежнему были здесь. И теперь они прорывались наружу, они были сырыми и красными, более чувствительными, чем оголенный нерв.
И этот ублюдок Хэннеси. Это не помогало тому, что Данте застрял с ним. Он был реальным, истинным гребаным дубиной. Это уж точно. Сначала он походил на ребёнка в магазине игрушек, неспособном сдержать своё восхищение перед F/7, его новой игрушке. Затем посади его, двуличного, в эту штуковину и единственное, что приходит, так это паника и нервы, и медленное схождение с ума. Это последнее, чего бы вы хотели в замкнутом пространстве вроде этого. В лунных перестрелках он убивал людей за меньшее.
Не то чтобы такая мысль не мелькала у него в голове. Но Таннер не хотел, чтобы он сделал это. Все эти годы Таннер был добр с ним. Хотя, если бы Таннер понял, что на самом деле случилось во время лунных перестрелок, то, Данте знал, что он бы мог обращаться с Данте немного иначе.
Таннер никогда не осознавал, что во время этих перестрелок Данте был бы заинтересован не столько в спасении Таннера, сколько в том, чтобы украсть его кислород. Данте планировал убить его и забрать его кислородный баллон и он бы это сделал, однако, во время поиска безопасного места для убийства Таннера, он наткнулся на работающий передатчик - огрубевшая и замерзшая рука техника все еще сжимала его. Так, вместо того, чтобы убить Таннера, Данте вызвал корабль чтобы тот подобрал их. Таннер так никогда и не понял, что причина того, что он почернел и чуть не умер до прибытия корабля, заключалась в том, что Данте уменьшил на его баллоне подачу кислорода. Просто в случае если бы корабль не прилетел достаточно скоро, ему бы понадобился кислород Таннера.
Но лояльности и вина перед Таннером не были единственными причинами, по которым Данте не убил Хэннеси. Ему не нравилась идея убивать кого-либо в таком замкнутом пространстве, где он бы не мог бы избавиться от тела. Он просто не мог представить себя сидящим здесь, зная, что позади его находится тело и чувствуя на своей спине взгляд его мертвых глаз. Добавьте к этому еще тот факт, что за последние шесть или приблизительно шесть часов он, на самом деле, стал немного побаиваться Хэннеси. Паникующий, а затем шепчущий с самим собой, говорящий в переборку слева от себя словно возле него на самом деле кто-то был. У этого парня был непорядок с головой и Данте не хотел сделать ничего, что могло бы того спровоцировать. Из личного опыта он знал, что, когда люди сходят с ума, они становятся непредсказуемыми. Они могут сделать вещи, которые от них и не ждешь да еще с такой силой, что и не подумаешь, что они на это способны.
Он хотел лишь пройти через все это и остаться в живых. Они уже наполовину сделали это. Они уже были здесь, прямо перед монолитом, который, как ему следовало признать, также пугал его до усрачки. Но вместе с тем он наполнял его благоговейным трепетом. Если верить геологическим данным, то он пробыл здесь более пятидесяти миллионов лет. Что значит что он - предшественник человечества. Но он точно был сделан людьми, или иной разумной формой жизни. Это было уму непостижимо.
Хэннеси уставился за иллюминатор, созерцая с потерянным видом эту штуковину и выглядел так, словно его мозг был выключен.
Зато у Данте был подвергшийся первичной обработке пробный образец. Он был подготовлен и частично выступал. Он проверил молекулярные резаки, которые могли срезать тонкий слой этой породы. Он осторожно выдвинул рычаг на длину касания с монолитом, затем подал его вперед и начал резать.
Почти сразу же его голова наполнилась пронзительной болью, настолько интенсивной, что он почувствовал, что теряет сознание. Поначалу в его глазах все словно покрылось кровью, а затем абсолютно все исчезло, оставив лишь белое пустое пространство. Он схватился на панель управления, борясь за то, чтобы дышать. Позади него кричал Хэннеси.
Боль, очень медленно, но начала отступать. Его зрение вернулось. Позади него Хэннеси весь стонал, хотя и потерял сознание. Заборник проб породы продолжал резать - очень медленно, но он все еще резал.
Все, что им было нужно, так это малый фрагмент, лишь маленький кусочек и затем он сможет развернуть F/7 и убраться к чертям отсюда.
18
Одну минуту, когда Хэннеси сидел здесь и смотрел на брата, все было в порядке, а потом был пронзительный шум и такое ощущение в голове словно она сейчас взорвется. Его брата начало всего трясти. Его голова наклонилась в одну сторону, его шея отрывалась от места, где она была. В этот момент Шейн уже был убит. Он затрясся сильнее и его тело, разорвавшись, забрызгало все кровью. Хэннеси начал кричать и внезапно перестал дышать. Мгновение спустя батискаф вокруг него закружился и затем наступила темнота.
Когда он пришел в себя, Шейн уже вернулся и выглядел так же как и до момента, когда его разорвало в кровавое месиво - то же странное неизменное выражение лица. Однако, он подвинулся и теперь сидел сразу за Данте уставив взор в другой конец батискафа и оглядываясь на Хэннеси. Или не совсем сразу за Данте: казалось, что он сидит частично на Данте. Но, поскольку Хэннеси остановился, он увидел. Шейн был частично в Данте, их бедра растворились вместе, его ноги как-то выступали из затылка командира.
- Ты в порядке? - спросил Хэннеси.
- Да, - сказал Данте. - Кроме моей головы. А ты?
Ему не следовало этого делать, сказал Шейн, его рот безмолвно открывался в воздухе словно у рыбы, вынутой из воды. Это опасно. Смотреть достаточно плохо, а уж трогать - чересчур. Никому из вас не стоило этого делать. Джим, я думал тебе лучше чем этому.
- Делать чего? - спросил Хэннеси.
- Я беру образец породы, разумеется, - сказал Данте. - И что ты думал я буду делать?
Это не то, что можно исследовать, сказал Шейн. Это не то, что можно понять. Это нужно оставить здесь и нетронутым, здесь - где оно спокойно лежало миллионы лет. Ты думаешь они бы закопали его так глубоко, если бы предполагалось, что он должен быть найден?
- Что это делает? - спросил Хэннеси.
Данте по-прежнему не смотрел на него.