* * *
Сразу после работы Карина позвонила ему. Она редко это делала, практически никогда - обычно звонил он, и встречи назначал тоже он. Но в этот раз она не могла ждать и не знала, что делать и к кому еще бежать.
- Нам надо поговорить!
Она пыталась не кричать, но получалось плохо. И всё же Карина постаралась взять себя в руки. Человек, которому она звонила, нервных не любил.
Получив согласие на встречу, девушка тут же направилась в дом, где обычно он разговаривал с ней, да наверное, не только с ней.
Закончив приготовления, она опустилась в кресло, безвольно уронив руки, как будто силы покинули её окончательно. Со стороны могло показаться, что её ждёт свидание, а не деловая встреча. Интимный полумрак, живой огонь в камине, мягкие огромные кресла, зашторенные окна. И ожидание. Но трепет далеко не романтический…
Босс. Ох, как же она его боялась. Его безупречные манеры, спокойный голос - обман, иллюзия. Он мог бы сломать её жизнь одним щелчком пальцев, одним кивком, если бы захотел. Карина старалась не тревожить его по пустякам, все проблемы решала сама, за что получала одобрение. "Молодец, Кариша, ты умница".
Она не обольщалась. Сегодня этот человек мог погладить по голове, а завтра эту же голову снести. Но сегодня появился тот, кто напугал её ещё больше. Тот красивый парень с жуткими глазами был действительно опасен. Карина чувствовала это. А ещё она чувствовала, что не сможет его увидеть ещё раз, ещё раз услышать его вымораживающий голос. Она готова на всё, чтобы избежать ещё одного столкновения, а для этого ей нужен Босс.
Карина часто представляла свои чувства воплощёнными в образы. Любовь… Нику она любила, очень. Подруга всегда приходила в образе цветка. Каджерианская королевская лилия. Удлинённые белые лепестки, обрамлённые яркими зелёными краями. Забота… Родители - два гигантских облака, которые проливаются тёплым дождём во время засухи, чтоб обнять, прикоснуться к дочери. Страсть… Он сначала ей виделся большим огненным тигром, благородным и величественным. С самыми синими глазами на свете. Теперь это была птица… Феникс. Только, наверное, это не её он прикрывал своим огромным крылом, не её обдавал жаром. Страх… Босс - бездонная пропасть, куда Карина падала с диким криком в своих кошмарах. И вот теперь этот хищник. Красивый, очень красивый, глаза серые…. Сталь. Лезвие. Он как кинжал - обдает её металлическим холодом и медленно, с удовольствием, располосовывает её кожу, мышцы, нервы…
Карина неосознанно схватилась за горло. Хватит! Пусть Босс решит эту проблему и освободит её.
- Привет, Кариша.
Босс появился бесшумно. Карина давно перестала удивляться этой его способности. Спокоен, как всегда спокоен. И ты спокойна. Расскажи ему всё, что знаешь, пусть сделает так, чтобы кошмар ушёл, исчез.
- Мне показалось, я должна предупредить вас, побоялась говорить по связи. Наверное, вы знаете, что к нам в город приехали двое, по приглашению доктора Аристова…
Когда она закончила и замолчала, Босс несколько минут сидел неподвижно, глядя в огонь камина, как будто вовсе забыл, что не один в комнате. Карина боялась пошевелиться. Наконец он усмехнулся чему-то своему и посмотрел на неё:
- Хорошо, можешь больше не беспокоиться, я обо всём позабочусь.
- Я боюсь…
- Бояться, моя милая, тебе следует только меня. Всё остальное не твои проблемы. Главное - не болтать.
Взгляд в упор заставил Карину поёжиться, сердце застучало быстрее.
- Ведь ты не болтала?
- Нет, кому я расскажу? Даже Нике не могу.
Неожиданный смех заставил Карину вздрогнуть - его смех пугал не меньше его гнева.
- Особенно Нике, милая, особенно.
Смех прекратился так же внезапно, как и начался.
- Потому что если она узнает хоть что-то, ты пожалеешь о том, что тебя не придушил Крымов. Поверь мне на слово.
Она и так верила, ему не обязательно было уточнять.
По дороге домой начался дождь. Скутер фыркнул пару раз, будто насмехаясь, и заглох намертво. Карина попыталась завести его снова, но ничего не вышло. Дождь усилился, словно только и поджидал этого момента. Ждать на дороге было бессмысленно, поэтому она взялась за руль и медленно пошла пешком, ведя скутер рядом. И тут на неё накатило, прорвало безудержными слезами под давлением страха, тревоги и одиночества, душивших её с утра.
Она никому не нужна, никому! Никто не защитит, не придёт на помощь. Она устала бояться всех и каждого… Крымов - что Крымов?! Если она не ошибается в своих подозрениях, то Крымов всего лишь ищет справедливости, и конечно, он своего добьётся. Босс ей не поможет, он сам готов стереть её в пыль, если что. Ника… ох, Ника. Она вообще ничего не знает, но даже если бы и знала, если б Карина открыла ей правду, что это она отправила на верную смерть её Феникса, не спасла, не уберегла, не предупредила… что бы она сказала тогда? А он сам? Для него она была лишь ночным приключением, забавой перед смертельной опасностью. Он бы тоже ничего не сказал и не протянул бы руки. Побрезговал бы.
Карина, наконец, подошла к дому. Она промокла до нитки, но ей не было холодно, она вообще ничего не чувствовала, кроме дикой усталости, и хотелось только одного - упасть на кровать и провалиться в сон. Поднявшись на первую ступеньку, девушка с досадой отметила, что сегодня весь мир против неё, даже собственный дом - свет на террасе не включился. Она сильней стукнула каблучком - не помогло. Стучать больше не было смысла и сил, но в темноте она тут же ошиблась в наборе кода дверного замка. Так, ещё раз… И вдруг за спиной послышался еле различимый в шуме дождя смешок, явно мужской. Карина резко развернулась и оцепенела от ужаса.
Внизу, у самой нижней ступеньки, стоял он. Девушка узнала эту высокую стройную фигуру, чёткое очертание скул, немигающие, как у ящера, глаза - даже сквозь плотную дождевую завесу. Он смотрел в упор и молчал. И улыбался. Так не улыбаются, а скалятся, но он улыбался. Скрещенные на груди руки, вода льётся по короткому ежику волос… Крымов! Карина зажмурилась. Уйди, пожалуйста, уйди! Ей казалось, что если сейчас она распахнёт глаза, он окажется совсем рядом, обдаст взглядом серого холода, коснется лица.
- А ты лгунья…
Девушка вздрогнула и всё-таки открыла глаза, не вынеся неизвестности. Крымов исчез. Она постояла ещё немного, не в состоянии пошевелиться. Потом всё же вошла в дом. Ноги отказывались держать, и Карина сползла на пол, прислонившись спиной к двери, совершенно опустошённая, не в силах больше бояться и даже плакать. И только просидев так с полчаса, она начала сомневаться - а был там Крымов или это галлюцинация, порождение дождя?
Или не дождя, а её нечистой совести?..
* * *
Этот странный дождь начался внезапно и полил стеной. Впрочем, ничего странного в нём самом не было, дождь в этих джунглях всегда начинается внезапно. Странно то, что его - "Ти-Рекса из камня", как называли его ребята на "Киплинге", - этот ливень застал в саду, за прогулкой в одиночестве. Ти-Рекс из камня… Те золотые времена на носителе ушли безвозвратно, хотя ещё совсем недавно всё было иначе. Солдаты боготворили своих командиров, гордились ими. Великолепная троица - часто повторял Старик. Ти-Рекс из камня, Феникс из стали и Балу из плюша. Ребята шутили, пока сержанты отворачивали смеющиеся лица. Шутили по-доброму, без злобы. И Тони никогда не обижался за "плюшевого мишку". Все прекрасно знали, что на заданиях Балу меньше всего напоминал добродушного медведя из русских сказок. Это был гризли. Самый натуральный, ни в чём не уступающий ни ему, Киру, ни Пашке. Хотя разница между ними всё же была. Одна единственная отличительная черта - инстинкты убийц. И те же солдаты любили повторять это, когда думали, что никто их не слышит.
- Феникс и Ти - хищники, загрызут живьём, если что. А Балу не такой.
Феникс… Как нечасто приходится жалеть об ушедших, чувствовать пустоту. А тут даже каменное сердце бездушного динозавра щемит от невыносимого чувства потери.
Ливень усилился, и сквозь его струи уже вообще ничего нельзя было различить - ни дорожку, ни деревья. Только очертания крытой беседки-веранды впереди. Спасаться от воды было уже поздно, но струи дождя становились хлёсткими, как удары плети, и оставаться под ними было неприятно. Кир, не разбирая дороги, взбежал вверх по ступенькам, распахнул лёгкую резную дверцу и влетел внутрь, резко провёл рукой по мокрому ежику волос, стряхивая капли с ладони. Надо переждать этот потоп, не вечен же он.
Инстинкты сработали раньше, чем он увидел.
- Кто здесь? - собственный голос, резко прозвучавший в приглушенном мерном шуме дождя, показался нелепым.
В дальнем углу, возле окна, примостилась странно короткая округлая фигурка в широком дождевом плаще. Кто мог сюда влезть и зачем?
- Эй! - Кир подошёл и тронул непрошенного визитёра за плечо. Тот развернулся, как ёжик из клубка, полоснул зеленью глаз.
Ника…
Он понял, почему человек показался таким странным. Девушка сидела под плащом, сжавшись в комочек. Она ничего не ответила, отвернулась и уставилась в окно. Широкий капюшон соскользнул на плечи.
Кир осторожно присел рядом. Это было нагло, но он не мог отвести от неё глаз.
- От дождя прячешься? - охрипшим почему-то голосом спросил он.
Ника пожала плечами и вдруг… заплакала. Всё так же, не разворачиваясь. Кир оторопел. Это ещё что такое?
- Эй… Прекрати реветь, слышишь?
Девушка вытерла слёзы и стремительно обернулась.
- А ты мне не указывай! - проговорила она неожиданно сердито. - Можешь уходить!
Уже убегаю…
- Никуда я не пойду. Там дождь, и я тебе нужен.
Это было сказано быстро, скороговоркой, на одном дыхании. Зелёные глаза расширились.
- Ты - мне?! Мне… мне уже никто не нужен.
Снаружи полыхнуло синим пламенем и тут же грохнул гром, словно гроза набросилась из ниоткуда и сразу вплотную.
Всплеск ярости иссяк так быстро, что Кир понял - она и не сердилась.
- Так уж и никто? - он придвинулся ещё ближе, накрыл ладонью её руку. Уберёт?
Не убрала. Вздёрнула подбородок. Глаза, полные слёз, заставили сердце сжаться. Динозавры, может, и бездушные животные, но из этих глаз не должны литься слёзы. Господи, только этого не хватало!..
- Уходи, - Ника всё-таки высвободилась, неловко, будто нехотя.
Кир протянул руку и осторожно прикоснулся к её лицу. Он смахивал кончиками пальцев слёзы, нежно гладил, успокаивая. Она молчала, слегка прикрыв глаза, не отворачивалась, и ему на мгновение показалось, что она ждёт продолжения, что она чувствует то же, что и он. Кир наклонился и уже поймал её дыхание… Какое же морозное у тебя дыхание, голубка - захотелось ему сказать вслух. Только успел сам удивиться нежному прозвищу, и тут Ника вскочила, как ужаленная, вырывая его из состояния невесомости.
- Уходи! Я не хочу ничего, не хочу всего этого!
- Тебе страшно.
- Мне противно!
За что же ты меня так?
- Это неправда.
Внезапно девушка опустила голову.
- Да, неправда, - устало произнесла она. - Просто я не хочу и не могу больше…
В длинных волосах Ники словно запутались танцующие голубоватые всполохи, и снова снаружи ударило громовым раскатом.
- Не можешь что? - мягко спросил Кир, дождавшись, пока гром умолкнет.
- Терять.
Сердце забилось так яростно, что самому стало смешно.
- Ты боишься потерять меня?
- А чем ты не человек? - пожала Ника плечами.
Кир помолчал. Хотелось, чтобы она сказала нечто другое, но это глупо.
- Ты скучаешь по ней? По своей маме? - этот вопрос вылетел внезапно. Он вовсе не собирался бередить кровоточащую рану.
Ника вздрогнула.
- Да, - прошептала она дрожащим голосом.
Дурак!
Кир протянул было ладонь вновь.
- Это же мама, ты же понимаешь…
Рука застыла на полпути. Будто очередная молния шарахнула ледяным ударом.
Нет, я не понимаю.
…В самом начале их знакомства, на первые Рождественские праздники, Балу утащил его с собой. Кир не очень-то и сопротивлялся. Лететь ему всё равно было некуда, а Старик чуть ли не пинками выгонял с "Киплинга".
- И чтобы раньше, чем через две недели, я тебя здесь не видел, Карпов!
Семья Балу жила в Подмосковье, в огромном трёхэтажном доме, с теплицей и гигантской жаровней прямо во дворе. Как только они вошли в дом, на него отовсюду посыпались девушки, вскрикивающие на разные голоса:
- Тони! Тони!
А через секунду в прихожую вывалился ещё один Балу, только одетый в дурацкий свитер в оленях и красную шапочку Санта-Клауса с колокольчиком. Он сграбастал настоящего Балу в крепкие медвежьи объятия и вторил басовитым рёвом всё ещё галдящим девушкам.
- А ну-ка отпустите его! Дайте отдышаться с дороги!
Полная румяная женщина прихлопнула полотенцем того Балу, что был "в оленях", и встала перед вторым, осматривая его искрящимися голубыми глазами.
- Тонио, сыночек, ну наконец-то! Сколько же можно ждать?! Ты же знаешь, если мы не сядем ровно в шесть, мясо пересушится, картофель невозможно будет есть…
Она ещё много чего говорила, увлекая бормотавшего "да мама, хорошо мама" Тони как на буксире, и Киру на какое-то мгновение показалось, что тот стал на пару десятков сантиметров ниже. Сам Кир, слегка обалдевший от нашествия девушек и Санта-Клауса, последовал за ними, подталкиваемый Балу "в оленях".
Позже выяснилось, что девушки - это сестры Балу, их пятеро и все замужем - об этом с гордостью рассказала их мама. Брат-близнец-Санта - Фрэнк. И он тоже женат. Его жена Юля - миловидная блондинка, беременная на шестом месяце, только тихо улыбалась, сидя рядом с мужем.
- И только ты как отрезанный ломоть, Тонио! Когда у меня, наконец, будут внуки, а?!
- Мама, у тебя целая куча внуков, - проговорил Балу с набитым ртом.
- Не разговаривай с едой во рту! - шлепок по руке.
- Да, мама…
Кир чуть заметно усмехнулся.
- А вы почему не едите, Кирилл? Ешьте и никого не слушайте, в этой семье все очень любят поговорить! Вы такой привлекательный, была бы у меня незамужняя дочка, я бы отдала её вам! Или у вас уже есть жена, а? А если есть, то не очень хорошая, вот что я вам скажу! Потому что мужа надо…
Ему задавали вопросы и не слушали ответы. Все кричали, смеялись, спорили одновременно. Передавали друг другу еду, от которой стол ломился. Перебивая друг друга, рассказывали Тони последние новости и сплетни.
Семья его отца - Джонатана Смита, переехала из Англии в Америку в середине прошлого века. Сам Джон родился уже в Нью-Йорке, поступил в мединститут и женился на очаровательной девушке итальянке - Джованне. Она обожала детей и готова была ради своей семьи на всё. Через год у них родились близнецы Тони и Фрэнк. Потом каждый год приносил по дочке. Семья росла, росли расходы, и Джон решился открыть собственную клинику. Он прогорел буквально через год, утопая в долгах. Еле рассчитавшись с банком, Смиты решили всё бросить и попробовать снова, на новом месте - на совсем новом. И у них получилось. Теперь кардиологическая клиника доктора Джона Смита была лучшей в Москве, а пироги Джованны Смит сводили с ума всю округу. Их огромный хлебосольный дом всегда был полон гостей, шумных домочадцев и их отпрысков.
Уже через несколько дней Кир понял, что никогда и нигде не отдыхал так душой. Его приняли сразу и безоговорочно. Даже носок рождественский с его именем над камином повесили.
- В первое утро нового года там будут сладости. Будем сидеть, попивать яичный ликер и открывать подарки, - объяснил Балу. - У вас всё по-другому, да?
Кир промолчал. У "них" вообще никак, потому что "их" просто нет.
Вечером все собрались в гостиной. Тони сел за пианино.
- Ну ты даёшь! - тихо присвистнул Кир.
Балу пожал плечами и проворчал что-то невпопад о стойком матриархате в его семье.
Когда все они запели, все - включая даже невозмутимого отца семейства, не расстававшегося с новостным блоком над индивидуальным браслетом - Киру вдруг стало не по себе. Ему было так тепло и уютно, он так быстро привык к домашним пирожкам и весёлому смеху… Его вдруг передёрнуло. Эй, проснись! Это не твоя семья, Ти-Рекс, ты здесь просто гость. И носок над камином висит из уважения к Тони, и так спокойно и быстро приняли тебя только из-за него. Господи, вот действительно женился бы на одной из сестёр Балу, пусть и только для того, чтобы можно было считать этот дом своим! Нет, так нельзя… Нельзя!
Кир понял, что ему надо уйти, просто уйти и больше не возвращаться сюда. Не потому, что было плохо, а потому, что было слишком хорошо. А жить в иллюзиях нельзя, это очень опасно. Тем более для таких бродяг, как Кир Карпов.
Кир отозвал Балу в сторону и сообщил, что уедет немного раньше. Вот прямо сейчас.
- Хочу успеть заехать к одной крошке, ты уж извини. - Он улыбнулся и хлопнул друга по плечу. - Попрощайся за меня и извинись, пожалуйста.
Тот ни на секунду не поверил, Кир видел это по его глазам, но кивнул и ничего спрашивать не стал. Кир ценил это качество в друге не в последнюю очередь.
Он действительно думал оторваться с какой-нибудь девчонкой, но ноги занесли его совсем в другой район.
Как будто в другой мир окунулся, как в ледяную воду после жаркого солнца с разбегу. Он не видел этой улицы лет сто, и ещё столько бы не видеть, но вот уже он идёт по неухоженному тротуару, не отрывая взгляд от серого унылого блока старых домов.
Куда тебя несёт? Что ты скажешь? Здравствуйте дорогие мои родители, а вот и я! И даже не из тюрьмы… признаться себе в том, что он просто хотел увидеть мать, Кир не мог. Единственная женщина, которая его волновала тогда, которая снилась ему, о которой он думал, когда забывался. Единственная, которая предавала его, которая всегда могла задеть сильно и больно.
Кир наплевал на занятый лифт и легко взлетел по ступенькам на четвёртый этаж, прислонился к закрытой двери, прислушался. Тишина. Он уже протянул руку к звонку, всё ещё не зная, что скажет…
- Молодой человек, вы кого-то ищете?
Кир обернулся. Соседка. Он помнил её.
- Ой! Кирилл, это ты?.. Какой ты красивый, взрослый совсем!
Жадный зовущий взгляд. Когда-то таким же взглядом она смотрела на отца. И он это помнил.
- Она… Они дома?
- Ты что, ничего не знаешь? Квартира опечатана, полицией. Убийство.
Господи, это всё-таки случилось. Он убил её.
- Как это произошло? - хрипло спросил Кир.
Соседка помялась, улыбнулась как-то жалко.
- Он в очередной раз напился, а она не выдержала. Воткнула в него нож. Было столько крови, мы прибежали, но было поздно. Было столько крови…
Тяжёлый звон в ушах мешал слушать сбивчивый рассказ. Она его… Она - его?!
Ноги как деревянные. Шаг к лестнице. Ступенька вниз, ещё одна… Перед глазами всё плыло.
- Кир! Кир, куда же ты?! Она в тюрьме! Ты должен её проведать, она так ждёт тебя! Кир, это же твоя мать!
Он резко обернулся, заставив соседку замолчать.
- Нет! Нет, нет, нет! Ничего я не должен, слышала?! Нет!
Нет. Её больше нет, ничего больше нет… полно, Ти-Рекс. Никогда ничего и не было…
…Он ничего не сказал. Просто протянул руку и взял её ладонь в свою.
- Я никуда не собираюсь теряться, - твёрдо произнёс Кир, глядя в её удивлённые глаза. - Слышишь меня, голубка?