Особенно эффектно это, само собой, смотрится с ночной стороны Ружены, и я обещал себе после открытия мемориала непременно найти благовидный предлог для начальства, чтобы задержаться здесь хотя бы часов на пятьдесят.
Как и ожидалось, площадь была готова к празднеству даже на случай внезапной грозы в самый разгар церемонии. Я сразу приметил два необъятных армейских грузовика - аккумуляторную станцию с мощными прожекторами и самоходную платформу, уставленную батареями ракет пиротехники. Чувствовалось, завтрашней ночью тут планировали повеселиться вовсю.
Меж тем Сазонов уверенно прошествовал к мемориалу - задрапированной брезентом высокой стеле. В руке инспектор сжимал компактный чемоданчик, чем-то напомнивший мне полевую лабораторию геодезиста.
Небрежно кивнув охраннику, Сазонов ловко откинул край тяжелого полога и вошел внутрь. Меня он с собой не пригласил, да я и не претендовал.
Там, у постамента, была его работа, моя же де-факто начиналась только утром. А выезд на рекогносцировку репортеру только на руку - я уже сделал несколько симпатичных снимков зачехленной стелы на фоне восхитительной панорамы ночного Громова.
В мемориале Сазонов пробыл недолго. Мне показалось, что под пологом блеснули несколько вспышек.
Я нашел это странным: чего ради фотографировать стелу под брезентом, да еще и посреди ночи, когда утром можно будет подетально зафиксировать весь мемориал? Но виду я не подал, тем более что на лице инспектора читалось спокойное удовлетворение честно проделанной работой.
- Тэкс-тэкс-тэкс… - пробормотал он, рассеянно глядя на далекие домны "Громовстали", над которыми еще играли грозные всполохи уходящих зарниц. И вопросительно посмотрел на меня, точно забыл на миг, кого привез с собой сюда, на Площадь Ветров, в ночь перед праздничной феерией.
- Тэкс-тэкс… - повторил он, явно ожидая от меня какой-то реакции.
- Ну… как там?! - На всякий случай выпалил я.
- В лучшем виде, - заверил инспектор. - Исключительно благоприятный ход событий, м-да.
Я окинул взглядом площадь.
В самом деле, даже опытный диверсант вряд ли мог пробраться сюда незамеченным. Над моей головой нервно подрагивал купол искусственного освещения. К тому же воздух в любой момент могли разрезать лучи мощных прожекторов, простреливающих всё пространство предстоящей церемонии вдоль и поперек.
Профессиональное чутье подсказывало мне также, что по периметру площади таится отнюдь не одно всевидящее око милицейской медиакамеры.
В довершение, живописным свидетельством тому, что местные службы безопасности не дремлют, над цветущей сиренью в сквере чернела спаренная автоматическая пушка, одним своим видом предупреждая: руженцы любят и ценят свою историю, которую готовы защитить от любых посягательств!
- Я бы посоветовал утром расположиться во-он там, - указал инспектор на защищенный тентом узкий мысок рекреации для важных гостей по правую сторону от мемориала. - Оттуда открывается отличный обзор на памятник и публику.
- Хотите сказать, если Герострат явится, оттуда его будет легче заметить? - Осклабился я.
- Насчет легче - не скажу, - пожал плечами Петер Ильич. - А что явится - не сомневаюсь.
Но не успел я и рта раскрыть, как он деловито осведомился.
- Вы, кстати, где планировали остановиться? Поехали, я вас устрою получше любой гостиницы. После такого перелета сам Бог велел хорошенько выспаться. А утром доставлю сюда и пропуск организую прямиком к важным товарищам.
Внутренне я, конечно, восхитился такому крутому виражу, который Сазонов с легкостью заложил в нашем разговоре. По всему видать, в подробности насчет Герострата вдаваться он не собирался.
Делать нечего - я поплелся к "подушке", меча громы и молнии в узкую спину инспектора. Так уж устроен человек: дай ему всего и сразу, а на сухом информационном пайке только кошки родятся.
Глава 4
Надежин. Первый Протокол
Февраль, 2144 г.
Флагман Четвертой Межзвездной Экспедиции МКК-5 "Звезда"
Район Луны, Солнечная система
День-2
Начинаю отработку Первого Протокола.
Я - Петр Алексеевич Надежин, КК, командир корабля и, заодно, согласно расписанию стартовой полетной вахты - ИОКК, исполняющий обязанности командира корабля. (Какое совпадение, подумать только!)
С началом полета я должен лично проверить все важнейшие агрегаты вверенной мне "Звезды". На полный обход и осмотр корабля Первый Протокол дает мне 20 дней.
Что ж, вперед!
Оставляю управление кораблем на второго пилота.
При помощи инженера-двигателиста надеваю легкий скафандр (пожалуй, самая утомительная из списка формальностей Первого Протокола!).
Направляюсь в Осевой Коридор.
Невесомость…
Сажусь в скоростной лифт, еду вперед.
Проезжаю носовой реакторный отсек, второй щит, первый щит…
Носовой отсек управления…
Наконец, вот он: отсек агрегатов "Харибды" - ловушки межзвездного газа.
Я на месте.
"Харибда" - воронка в носовой оконечности корабля, которая обращена раструбом вперед по ходу движения. Воронка эта имеет внушительные параметры: диаметр пятьдесят пять метров, многослойная облицовка из иттрий-иридиевых чешуек, десятки километров кабелей… Да вдобавок, поскольку "Харибда" собирает водород не механически, а создавая мощное магнитное поле, раскрывая прямо по курсу "Звезды" этакую невидимую ловчую сетку площадью в десятки километров, то в рабочем положении по периметру вокруг нее выдвигаются стометровые телескопические штыри - эмиттеры поля.
Помимо них, "Харибда" располагает четырьмя излучателями, призванными ионизировать водород по курсу звездолета с тем, чтобы его атомы взаимодействовали с магнитным полем, захватывались им.
Вот всё это хозяйство я и должен проверить.
Занимаю рабочее место оператора. Срываю пломбы. Снимаю предохранительные панели, установленные еще приемочной госкомиссией (тоже, кстати, в моем присутствии).
Теперь передо мной - органы ручного управления и все необходимые индикаторы. И хотя "Харибда" прекрасно управляется дистанционно, из ходовой рубки, по Первому Протоколу я должен проверять всё на месте, с пультов ручного управления.
Так сделано для всех критически важных подсистем корабля.
Итак, включаю…
…Через пять часов я опорожнил в своем скафандре все три термоса: с водой, с кофе и апельсиновым соком, но все еще возился с проверкой "Харибды".
И вот пожалуйста! В первый же день - поломка: неполный выход в рабочее положение одного из телескопических эмиттеров электромагнитного поля.
А ведь мы перед самым отлетом узнали, что поломка именно трех таких эмиттеров послужила причиной медленного набора скорости "Германом Титовым" - кораблем, в целом аналогичным нашему!
Недобрый знак…
Но предаваться унынию некогда. Запротоколировал поломку, вызвал инженеров, пусть чинят.
День-3
Для полноты картины следует упомянуть, что к раструбу "Харибды" и первому щиту пристыкованы через специальные переходники три кольцевых разгонных блока системы "Тор" - огромные бублики, под завязку заполненные топливом и оснащенные хитроумными приемниками лазерного луча, вблизи от каковых приемников смонтированы двигатели.
Но "Торы" не считаются агрегатами корабля "Звезда". Это - очень мощные буксиры, которые будут введены в действие только за орбитой Марса и которые, один за другим, мы сбросим по мере выработки топлива.
Соответственно, Первый Протокол не требует от меня проверки "Торов". Проверять их я буду уже по Второму Протоколу.
А пока что мне предстоит тестирование носовых защитных экранов, в просторечье - щитов.
У "Звезды" два экрана. Каждый в плане - восьмиугольник поперечником 340 метров. То есть выглядит он как купол самого обычного зонтика о восьми спицах. По сути им и является: зонтом, защищающим весь корабль и, в том числе, наши жилые отсеки, от космических частиц. Пока нет мощной протонной вспышки на Солнце это малосущественно, но когда звездолет достигнет расчетной скорости 180000 км/с щиты станут жизненно необходимой частью конструкции корабля.
При взгляде со стороны экран кажется обманчиво простым, но на самом деле это почти столь же сложный агрегат как реактор.
Внутри экранов по мириадам тонких капилляров течет специальная жидкость. Она выполняет две функции: теплоносителя (чтобы экраны не перегрелись и не разрушились из-за тепловых деформаций) и дополнительной радиационной защиты (жидкость эффективно поглощает элементарные частицы высоких энергий).
Жидкость называется спекуляр.
За циркуляцию спекуляра отвечает автономная насосная система.
Проверка экранов сводится к тому, что я должен вручную прогнать по всем режимам каждый из шестнадцати насосов.
Гоняю…
Гоняю…
Гоняю…
День-4
Проверка НГВД - носовой группы вспомогательных двигателей.
За защитными экранами в носовой части корабля расположен термоядерный реактор № 1 - ТЯР-1. И аварийный, законсервированный (хочется верить - навсегда) ториевый атомный реактор № 1 - ТАР-1.
Оба этих реактора, как и все другие реакторы корабля, проверяются по Второму Протоколу. Мне с ними пока что делать ничего не нужно.
Но - но! - термоядерный реактор обеспечивает тягу восьми носовых маневрово-ориентационных двигателей. Двигателей этих восемь, а общее число дюз у них - 28.
И каждой дюзой я должен пыхнуть односекундным импульсом в четырех режимах. Соблюдая всякий раз целую китайскую церемонию, чтобы их величества датчики могли адекватно оценить состояние дюз и прочих узлов.
Что ж, на мой вкус это хотя бы веселее, чем монотонная возня с насосами спекуляра.
День-5
Проверка жилых модулей.
На "Звезде" мы, космонавты, располагаем двумя разными комплексами апартаментов.
Помимо них имеются еще три обитаемых отсека, каждый из которых рассчитан таким образом, что в нем весь экипаж может прожить месяц. Фактически это аварийные убежища, но мы предпочитаем их так не называть по психологическим причинам. Так или иначе, в этих обитаемых отсеках не создается искусственная тяжесть. Так что самое главное - это именно два основных жилых модуля.
Оба модуля закреплены на штангах-центрифугах для создания искусственной тяжести. Ближе к носу расположен жилой модуль со спортзалом, за ним - жилой модуль с оранжереей. Над оранжереей - огромный купол из бронестекла в частом переплете. Штанги с модулями имеют противовесы в виде сравнительно компактных складов, где находятся емкости с водой и ряд других тяжелых, плотных грузов.
Всё это хозяйство вращается в плоскости, перпендикулярной главной оси корабля.
Соответственно, проверяю:
- двигатели, приводящие штанги-центрифуги во вращение;
- подшипники и систему смазки подшипников;
- СЖО - систему жизнеобеспечения;
- вентиляторы, кондиционеры, канализацию;
- пожарную сигнализацию;
- водоснабжение, дренаж, освещение оранжереи.
Между прочим, огрехов и недочетов в работе всего этого хозяйства обнаруживаю массу. Мелкого текущего ремонта недели на полторы.
День-6
Осмотр главного грузового отсека.
Это отдельная вселенная, заполненная, к счастью, на 85 % совершенно одинаковыми транспортными контейнерами, которые отличаются только номерами и маркировкой. Остальные 15 % - штучные и негабаритные грузы вроде вертолета, вездехода, миниатюрной подводной лодки, исследовательских межпланетных станций "Феникс" и тому подобного.
В мои задачи входит только проверка креплений. Поскольку все контейнеры крепятся однообразно, много времени на них не тратится.
Здесь мы с "Восходом" сильно отличаемся. У "Восхода" всё наоборот: 15 % - типовые контейнеры, 85 % - техника, которая почти вся штучная, уникальная, негабаритная.
Моему коллеге Панкратову, командиру "Восхода", придется сегодня нелегко…
День-7
Ракетопланы. Они же катера. Они же воздушно-космическая транспортная система (ВКТС) проекта "Барк-2".
Ракетопланов на борту "Звезды" два. И на "Восходе" два.
Каждый представляет из себя могучий воздушно-космический самолет с газофазным ядерным двигателем.
Каждый ракетоплан имеет транспортный отсек (в котором могут разместиться вездеход, четырехместный вертолет, пара-тройка багги), пассажирский отсек (20 кресел) и отсек отдыха (6 коек, камбуз, два туалета, душ).
Таким образом, весь экипаж "Звезды" при необходимости может покинуть корабль на одном ракетоплане. А их - два. Имеем, стало быть, двухкратное резервирование по основным средствам спасения.
Вплоть до орбиты Сатурна ракетоплан действительно может служить отличной спасательной шлюпкой, поскольку даже при полной загрузке его автономности хватит на месяц. За месяц ракетоплан либо самостоятельно достигнет одной из орбитальных станций, либо его найдут и подберут корабли обеспечения экспедиции.
А вот за орбитой Сатурна мы приобретем такую скорость, что тяги ракетоплана уже не хватит, чтобы вернуться на какую-либо эллиптическую орбиту вокруг Солнца.
Соответственно, за Сатурном ракетопланы уже не смогут выполнять функции спасательных средств и на долгие годы превратятся в бесполезный балласт. И только после того как наши корабли сбросят скорость и приблизятся к точке нашего назначения в системе Вольф 359, эти гордые белые птицы с ядерным сердцем сослужат нам, хочется верить, добрую службу.
Три года в начале своей карьеры я отлетал в системе спутников Юпитера на "Корвете" - предшественнике "Барка-2".
Так что садился я в кресло первого пилота ракетоплана с особым чувством…
Пока что этот день - лучший. Получил огромное удовольствие от общения с этими великолепными машинами. И, между прочим, работают они как часы, без малейших нареканий.
День-8
Радиаторы главной системы охлаждения корабля.
Система скучная, но исключительно громоздкая и невероятно важная.
Трачу на них три дня.
День-11
Проверка ЦГВД - центральной группы вспомогательных двигателей.
Одну дюзу придется заменить.
Что-то многовато поломок для нескольких дней…
День-12
Еще радиаторы.
Вожусь, стало быть, ближайшие три дня со второй группой радиаторов.
День-15
Топливные баки.
Та же песня, что и с радиаторами: скучно, но невероятно ответственно.
А уж объемы…
Так что: еще три дня.
День-18
Маршевый двигатель. Он же, традиционно, ГЭУ - главная энергетическая установка.
Что в ГЭУ главное? Думаете, зеркало-отражатель маршевого фотонного двигателя? Та огромная штука в корме корабля, которая отражает продукты взрывной аннигиляции и отбрасывает их назад, формируя реактивную тягу?
Зеркало - это очень важно, да.
И все-таки главное - это инжекторы потоков материи и антиматерии. Которые с точностью, фантастической даже по меркам самых прогрессивных технологий нашего века, совмещают в крошечном объеме пространства порции субатомного топлива.
Думаете, инжекторов два? Один для материи (электронов), а другой для антиматерии (позитронов)?
Нет. Их двенадцать. Каждый инжектор имеет только один стационарный режим работы, но у разных пар агрегатов этой группы мощность разная. Таким образом, включая разные пары инжекторов в разных сочетаниях, можно варьировать фотонную тягу в весьма широких пределах.
И вот инжекторы проверять - не перепроверять…
Ну а кроме того, наша ГЭУ имеет так называемый Закрытый Режим работы.
Что это такое - знают на корабле лишь трое.
Закрытый Режим напрямую связан с целью нашей экспедиции, с Кричащим Крестом в системе Вольф 359.
Проверка Закрытого Режима назначена на День-21, когда корабль будет проходить мимо заранее подготовленного мишенного поля…
В целом же, Первый Протокол чересчур оптимистично оценил цикл послестартовых проверок в 20 дней. Потому что сейчас уже День-18, а с полной прогонкой всех подсистем маршевых возни еще на неделю, не меньше.
Благо, мы никуда не торопимся: до Сатурна путь неблизкий.
Глава 5
Герострат
Апрель, 2614 год
Город Громов
Планета Ружена, спутник планеты-гиганта Эмерсон, система звезды Барнарда
Все-таки в чем не откажешь моему шеф-редактору, так это в остро заточенной, прямо-таки дьявольской интуиции. Скандал поджидал меня на Площади Ветров отменный, на девять баллов по шкале Рихтера.
Не успели отзвучать фанфары, как огромная площадь зашумела, загудела, в небо взметнулись сотни бумажных голубей и стилизованных звездолетиков.
Мэр Громова, вылитый огненноглазый бородатый бандит из индийского синема, подал величественный знак и зааплодировал первым, пока брезент тяжело сползал к подножию стелы. Я тут же окрестил его Кошмар-Сингхом, не подозревая, что форменный административный кошмар, по крайней мере, для мэра, поджидал впереди.
Едва брезентовые одежды пали с пьедестала, как площадь разразилась громом оваций, достойным римских амфитеатров.
Но уже в следующую минуту аплодисменты увяли - лишь несколько жидких хлопков прошелестели в наступившей тишине. И только Кошмар-Сингх судорожно глотал воздух, вцепившись в бархатный подлокотник и опасно балансируя на ватных ногах.
Мне даже показалось, что я слышу, как булькает воздух в его горле, побагровевшем как сырое мясо над белоснежным воротником рубахи. И лишь после этого я обратил взор на злосчастный монумент.
Композиция была отменна, в меру помпезна и выдержана в стиле "раннего экстрасолярного ампира", как давно уже окрестили острословы-газетчики скульптуру ближайших звездных колоний, гордых своим статусом первых во Вселенной аналогов Земли.
Стела была выполнена в виде стилизованной хвостатой кометы с ядром, точь-в-точь копировавшим носовую часть Х-звездолета "Васко да Гама". Именно этот знаменитый корабль открыл в далеком 2164 году Ружену, и не случайно в основании колонны был помещен барельеф "деда Арсения" - Арсения Ивановича Львова, командира "Васко да Гама", известного сегодня каждому первоклашке.
За его плечами толпились каменные профили старших офицеров корабля - всех поголовно Героев России или кавалеров ордена Почетного Легиона. Над головой контр-адмирала Львова красовались одетые камнем каллиграфические буквы мемориального текста:
СЛАВА РУЖЕНЕ - ПЕРВОЙ ЗЕМЛЕ ВНЕЗЕМЕЛЬЯ!
А внизу буквами помельче было выложено: