Дав гангаридам возможность лучше разглядеть себя, царь величественно поднял правую руку вверх и, продержав её так несколько секунд, резко махнул вниз. Едва только царственная длань опустилась, как механики дернули за рычаги и катапульты дружно выплюнули свой смертоносный груз.
Горшки еще только летели по навесной траектории, когда некоторые из них вспыхнули ярким огнем и подобно огненной комете устремились к стенам Паталы, вызвав крик ужаса и отчаяния в рядах гангаридов. С грохотом обрушились македонские метательные снаряды на ворота и надвратную башню Паталы, извергая из себя столбы огня. Взметнувшись вверх, они тут же разлетались в разные стороны огненными кляксами, поджигавшими всё на что, они только падали.
Обрисовывая царю, мощь огненных снарядов, Нефтех нисколько не преувеличивал их силу. Упав на стены, горючая смесь медленно стекала вниз и от её жара, камни начинали разрушаться.
Находившийся у метательных машин Александр не мог видеть этого, но вот громкие крики тех несчастных, на которых попали огненные капли, были ему прекрасно слышны. От этих же криков загорелись глаза у механиков осадных орудий и только один Нефтех, сохранял спокойствие. Он самым внимательным образом следил, как подносчики загружают в метательную машину новый огненный снаряд и, убедившись, что сделано правильно давал команду на выстрел.
В душе египтянин был очень рад успеху своего творения, но вместе с тем он прекрасно осозновал, что одно небрежное движение могло породить огненный смерч. Стараясь произвести впечатление на Александра, жрец сделал большие заряды, что было очень опасно. Однако Мойры благоволили к бритоголовому авантюристу, и всё обошлось.
Огненные снаряды один за другим падали на стены, башни, и ворота Паталы вызывая все новые и новые пожары. В тех местах, где очаги огня оказались близко друг к другу, кладка стен не выдерживала испытания огнем и обваливалась большими кусками.
Две надвратные башни в результате многочисленных попаданий имели ужасный вид. Языки рыжего пламени и черные столбы густого дыма вырывались из бойниц и из-под черепицы крыши. Все трещало, гудело, охало, а вдоль стенных проходов бежали ручейки из раскаленной массы камня и песка.
Часть огненных стрел Шивы упали по ту сторону стены и от них загорелись находившиеся вблизи склады с амуницией и провиантом. С громкими криками люди бросились тушить огонь, не желая допустить его распространение вглубь города и тут, их ждал страшный сюрприз. Огонь, изобретенный египетскими жрецами, не боялся воды. С каждым вылитым на него ведром он только больше разливался в разные стороны и горел, как ни в чем не бывало.
Черные клубы дыма уже высокой стеной взметнулись к небесам из-за крепостных стен, когда потрясатель Вселенной приказа прекратить обстрел.
- Достаточно - сказал Александр, наблюдая за деянием своих рук и слушая крики и стенания гангаридов - будем считать, что я слышу мольбы горожан Паталы о милосердии к себе и на сегодня я им его дарую.
Полководец помолчал некоторое время, а затем, подойдя к стоявшему неподалеку египтянину, произнес - И все же жаль, что это не подлинные стрелы Шивы. Тогда бы уже сейчас Патала была у моих ног.
Падение огненных шаров вызвало сильную панику среди мирного населения столицы. Многие гангариды действительно поверили в божественное оружие, но только не царь Аграмес. Быстро оправившись от шока вызванного обстрелом, Аграмес приказал немедленно уничтожить метательные машины врага. Для этого владыка Магадхи отрядил отряд кшатриев, но выполнить приказ царя оказалось не так то просто. От сильного воздействия огня наружные металлические створки ворот деформировались, и открыть их было невозможно. Кшатриям пришлось покидать город через другие ворота, возле которых находилась скифская кавалерия.
Обнаружив появление вражеских всадников, скифы забросали их стрелами и, не принимая боя, стали стремительно отходить. Благородные кшатрии были незнакомы с этой старой степной уловкой и в пылу боя бросились преследовать неприятеля.
Изображая паническое бегство, скифы незаметно подвели гангаридов под удар катафрактов, после чего разом прекратили отступление и принялись обстреливать врагов из луков.
Попав под двойной удар кшатрии, не выдержали и отступили в Паталу. Выполняя приказ Александра, македонцы не преследовали их, и не пытались ворваться в город на плечах отступающих. Получив в свои руки столь сильное оружие, властитель Азии мог позволить себе подобную слабость.
Опустившаяся на обожженные стены Паталы ночь, была богата на события. Ближе к полуночи в македонский стан явился новый гонец с известием, что заговорщики приняли условия царя и готовы помочь ему в овладении Паталой. Александр ещё раз подтвердил свои заверения о сохранности имущества и жизни заговорщиков и членов их семей и под угрозой более мощной и продолжительной бомбардировки столицы, потребовал её сдачи. Посланец в страхе заверил о готовности вельмож гангаридов к действию и принялся уточнять детали заговора.
Примерно в это же время, осажденные предприняли ночную вылазку с целью уничтожения орудий смерти. По тайным калиткам и проходам, одетые в черные одеяния, храбрые воины покинули город и устремились к своей цели. У многих из охотников в результате обстрела пострадали родные и близкие, и они были готовы отдать свои жизни, но уничтожить ужасные машины пришельцев.
Пользуясь непроглядной темнотой, гангариды незаметно приближались к метательным орудиям противника, но там их уже ждали. Вопреки расчетам Аграмеса, Александр не предавался в лагере радостному веселью. Точно просчитав ответный ход противника, он незаметно подвел к осадным машинам дополнительные силы. Кроме этого, с наступлением тьмы, сторожа баллист разложили на подступах к баллистам кучи хвороста, щедро полив его горючей смесью.
Когда чуткие уши часовых заслышали подозрительные шорохи со стороны осажденной Паталы, при помощи горящих стрел они запалили хворост и ярко вспыхнувшее пламя, моментально осветило крадущихся к ним гангаридов. В свете огня они были видны как на ладони, тогда как сами же сторожа, оставаясь в тени ночи, стали разить воинов Аграмеса стрелами и дротиками.
Едва только пламя огня прорезало сумрак ночи, весь македонский лагерь ожил и пришел в движение так, как по приказу царя часть войска находилось в полной готовности к бою.
Первыми на помощь сторожам устремились скифы и легкая кавалерия македонцев, а вслед за ними поскакали дилмахи. Самые последние лагерь покинул отряд гипаспистов готовый в любой момент развернуться в фалангу и отразить нападения врага всей своей стальной мощью.
Помощь сторожам подоспела вовремя. Оправившись от неожиданности и не обращая внимания на свои потери от губительных стрел, гангариды бросились в атаку. Закипела жестокая схватка, и столь была велика ненависть и ярость индусов к огнеметным машинам, что они стали одолевать воинов Александра. Шаг за шагом гангариды теснили македонцев сначала до баллист, а потом бой разгорелся уже возле самих машин.
Некоторые особо рьяные охотники принялись рубить мечами баллисты и катапульты, принесшие столько много горя жителям Паталы. Казалось, что уже наступил миг торжества и отмщения, но в это время в бой вмешались скифы.
Предоставив конным македонцам осыпать врагов стрелами из-за спин гоплитов, скифы ударили во фланги гангаридам. Вооруженные копьями и короткими акинаками они смело вступили в бой с пешими войнами Аграмеса и принялись теснить их.
Приди в этот момент охотникам подкрепление из Паталы, они бы если не разбили бы скифов, то наверняка сумели бы уничтожить большую часть метательных орудий, но этого не произошло. Наблюдавший с крепостной стены царь гангаридов, так и не решился бросить на врага свои основные силы, боясь потерпеть во мраки ночи поражение. Сжимая пальцы рук, Аграмес хмуро глядел на зарево ночного огня, под сполохами которого гибли его отважные воины.
Когда к месту схватки прискакали дилмахи, она подходила к концу, и им осталось только поставить победную точку. Все охотники были перебиты, а с наступлением зари их головы были насажанные скифами на копья и выставлены перед стенами Паталы для устрашения гангаридов. За каждую из голов, царь щедро заплатил степнякам золотом.
Беда не приходит одна. Вслед за неудачной вылазкой, к Аграмесу прибыл голубь с весточкой из армии принца Ашоки. В привязанном к лапке птицы письме, верные Аграмесу люди сообщали, что в южной армии произошел бунт, и его племянник Ашока убит заговорщиками.
Аграмес стойко перенес новый удар судьбы. Собрав своих подданных, он с непроницаемым видом лица сообщил о скором прибытии армии Ашоки, которая зайдет неприятелю в тыл и совместным ударом с войском Паталы разобьет нечестивого врага.
На что рассчитывал властитель гангаридов, скрывая правду и произнося эти лживые слова неизвестно, но именно в этот момент он подписал себе смертный приговор. Известие о скором прибытии армии Ашоки заставило заговорщиков позабыть о своих колебаниях и опасениях и перейти к действиям. Смерть Александра и гибель его войска лишали высоких вельмож возможности уничтожить Аграмеса.
Когда над блистательной Паталой взошло солнце, мало кто из осажденных людей предполагал, что настал последний день царствия владыки Магадхи. Все полагали, что неприятель попытается штурмовать столицу, но высокие стены города должны будут помешать ему, сделать это.
Словно подтверждая прогнозы осажденных, македонцы сосредоточили большие силы напротив главных городских ворот. Впереди они выставили метательные машины, вслед за ними стройными рядами расположились штурмовые отряды с лестницами в руках и лучниками в качестве прикрытия. Чуть поодаль пехоты выстроились катафракты во главе с Александром.
Увидев приготовления неприятеля, Аграмес без всякого раздумья стал стягивать свои главные силы к месту предполагаемого штурма столицы. Кшатрии, пиконосцы, лучники и пращники все расположились на прилегающих к воротам площадях и улицах. Все они были готовы отразить нападения врагов, щедро засыпать подступы к стенам их трупами.
Приготовив войска к атаке, Александр, тем не менее, не торопился отдавать приказ о начале штурма. Сидя на коне, он внимательно смотрел куда-то в сторону, словно ожидая чего-то. Прошло некоторое время, и глаз полководца заметил трехкратную вспышку света от отполированного до блеска металлического щита. Получив этот таинственный сигнал, он встретился взглядом с Нефтехом и улыбнулся. Предложенный египтянином вид связи работал безотказно и сэкономил царю много времени.
Александр властно вскинул правую руку, и метательные машины македонского войска пришли в движение. Привычно защелкали своими канатами и рычагами баллисты и катапульты, выстреливая в сторону столицы Магадхи свой смертоносный груз. И вновь огненный дождь, прочертив прекрасное голубое небо черными хвостами, обрушился на истерзанную твердыню гангаридов. Один за другим вспыхивали столбы пламени на месте падения снарядов и огненное зелье, с шипением разлеталось в разные стороны.
Наученные горьким опытом вчерашнего обстрела стража и стрелки поспешили покинуть горящие стены и продолжить свое наблюдение за противником с других участков обороны. Не прошло и пяти минут с начала обстрела Паталы, а её стены, прилегавшие к воротам, надвратные башни, да и сами ворота были охвачены ярким языками пламени.
Собрав в районе ворот солдат и кавалерию для отражения штурма врага, вместе с тем, Аграмес приказа вести непрерывное наблюдение за рекой, так как оттуда поступили тревожные вести. Едва баллисты Александра начали обстрел, как вражеские корабли с воинами на борту дружно приблизились гавани Паталы, и стали непрерывно курсировать вдоль крепостных стен.
Расценив эти действия как провокацию со стороны неприятеля желавшего ослабить силы гангаридов на направлении своего главного удара, Аграмес не стал отправлять к реке подкрепление. Полностью уверенный, что враг будет штурмовать город в районе главных ворот, царь гангаридов ограничился только передислокацией в тыл отряда кшатриев. Если противник все-таки предпримет штурм, кавалеристы успеют прийти своим товарищам на помощь.
Метательные орудия не успели опорожнить свои арсеналы и на четверть, как поступил приказ о прекращении обстрела и пришли в действие штурмовые отряды. Не дожидаясь, когда огонь полностью потухнет, прикрываясь щитами, со штурмовыми лестницами в руках, македонцы бросились к стенам Паталы.
Вслед за ними на штурм города устремились и критские стрелки. Укрывшись за большими деревянными щитами, они принялись обстреливать стены крепости, куда в спешном порядке возвращались индийские войны. На опаленных "египетским огнем" стенах крепости завязалась жестокая схватка. Уперев штурмовые лестницы в гребень стены, македонцы спешно устремились вверх, откуда навстречу ним летели камни, копья, стрелы и даже ядовитые змеи. Этого добра здесь хватало. Иногда эти защитные меры оказывались эффективными, и пораженные македонцы падали вниз с высоких лестниц и разбивались насмерть. Но были случаи, когда воины Александра достигали гребня стены и вступали в бой с врагом. В некоторых местах македонцам удалось не только взойти на крепостные стены и даже захватить некоторые их участки, но дальше продвинуться не смогли.
Стоя на крыше одного из близлежащих домов, Аграмес внимательно наблюдал за всей картиной боя и, не дожидаясь прибытия гонцов, отдавал приказы о переброски подкрепления на тот или иной участок обороны. Когда же гонец с тревожной вестью прибывал перед очами владыки, посланные царем воины, уже теснили врага, а вскоре опасный прорыв был ликвидирован. Находись Аграмес во дворце, драгоценное время было бы упущено, и неизвестно как сложилась бы дальнейшие события.
По указанию царя живым ручейком текли на помощь обороняющим стены воинам отряды пиконосцев, лучников и прочей вспомогательной пехоты. Кшатрии в нетерпении сдерживали своих коней готовые в любой момент совершить дерзкую вылазку в тыл врага. Открывавшаяся с крыши картина боя, радовала сердце старого воина. Начав активный штурм стен крепости, македонцы неожиданно быстро выдохлись и откатились назад, под прикрытие баллист и катапульт. Теперь только критские лучники обстреливали защитников Паталы стрелами, из-за своих крепких укрытий.
- Запас "стрел Шивы" у противника явно истощился. Теперь новый штурм им обойдется гораздо дороже - язвительно молвил Аграмес, наблюдая за тем, как разрозненные отряды противника стали вновь выстраиваться в боевые порядки. Душа правителя гангаридов была наполнена радостью отбития штурма противника, но эта радость было бы вдвое больше, если бы в этот момент можно было бы совершить вылазку.
За ночь, получившие повреждения ворота были исправлены, и Аграмес планировал нанести во время штурма внезапный удар тяжелой кавалерии по пехоте противника. Сейчас был самый подходящий момент. Стремительная вылазка кшатриев могла если не принести победу, то нанесла бы войску Александра значительный урон, который заставил бы его временно отказаться от активных действий по осаде Паталы. Однако этому мешал огонь, постоянно горевший на внешних створках ворот. Одна баллиста противника целенаправленно обстреливала главные ворота огненными снарядами, не давая пламени утихнуть.
От непрерывного воздействия огня, металлические створки ворот перекосило больше прежнего, и открыть их было совершенно невозможно. Аграмес подумывал о совершении вылазки через другие ворота, когда взволнованный гонец принес ему ужасную весть.
Воспользовавшись тем, что все внимание гангаридов было приковано к отражению атаки неприятеля в районе главных ворот и за маневрами флота Неарха, заговорщики открыли малые ворота Паталы и впустили в город воинов Александра.
Когда царь узнал об этом, македонцы уже захватили одну из базарных площадей города и двигались по направлению к главным воротам. Не колеблясь ни секунды, Аграмес отдал приказ кшатриям атаковать неприятеля, и выбить его из города. Царские любимцы смело бросились в атаку на врага и, используя тесноту улиц, смогли остановить македонцев, сковав их боем.
Одновременно с ними, царь бросил на неприятеля последний из своих резерв, дабы он обошел македонцев с фланга, и совместным ударом с кшатриями разгромили их. Для отлично знавших географию Паталы солдат, это не составило большого труда и вскоре, македонцы оказались между двух огней.
Гонцу, принесшему эту радостную весть, царь подарил одно из своих колец и пообещал добавить коня после отражения штурма. К сожалению, с командирского пункта царя не было видно той части города, где шло сражение, и это сильно досаждало ему. Мерея шагами плоскую крышу Аграмес с нетерпением ждал известия о полном разгроме противника и устранении угрозы столицы, но гонцы доносили только о яростных боях. К ворвавшемуся в город противнику подошло подкрепление.
- Подкрепления царь, подкрепления! И мы выгоним врага из города - молили Аграмеса гонцы, но властитель Магадхи не торопился принимать решение. Внимательным взглядом он посмотрел на стоящих возле баллист македонцев и увидел, что их число значительно уменьшилось. Александр явно направил их к малым воротам, стремясь развить наметившийся успех. Возле метательных машин только осталась только конница, и это успокоило Аграмеса. Противник отказался от штурма главных ворот и значит, от них можно отводить войска.
Глянув еще раз на поредевшие ряды противника, царь гангаридов согласился послать подкрепление. Приказ был отдан и владыка гангаридов вновь стал мерить шагами крышу в ожидании хороших вестей, но у госпожи судьбы их для него не было. На одиноко стоявшем у берега реки корабле четырежды вспыхнул яркий солнечный блик, и с триеры наварха ему ответили двумя вспышками. Штурм продолжался.
Громко взревели трубы на корабле Неарха и, повинуясь этому сигналу, македонский флот устремился на приступ. Крепкие гребцы дружно вспенили просторы Ганга, мча свои корабли к стенам Паталы. Один за другим приближались македонские корабли к берегу, несмотря на стрелы дождем падавшие на их палубы. Пришвартовавшись к каменным плитам гавани Паталы с помощью абордажных крючьев, они быстро освободили свои палубы от находившихся там солдат.
Стоявшая на берегу стража пыталась оказать им сопротивление, но разве существовали такие силы, что могли удержать рвущегося к победе гиганте Лисимаха. Отбросив в сторону свой щит и ухватившись обеими руками за рукоять боевого топора, он один ударом убивал всякого, кто только посмел заступить ему дорогу.
Македонцы быстро захватили гавань, но повторить успех Матхуры Лисимаху не удалось. Гавань Паталы располагалась довольно далеко от её главных кварталов, и на преодоление этого расстояния солдатам понадобилось время. Кроме этого, Аграмес ожидал подобного хода со стороны Александра и потому держал в районе гавани крепкий заслон. Когда стало известно об ударе противника по гавани, владыка гангаридов без колебания снял все войска от главных ворот и бросил их против Лисимаха. Более того, полностью уверенный, что Александр не решиться на новый штурм, Аграмес покинул свой командный пункт на крыше и направился к гавани.
Положение дел гангаридов к этому времени не было столь плачевно, как могло показаться на первый взгляд. В теснинах улиц македонцам не могли использовать преимущество строя фаланги, и все дело решало индивидуальное мастерство солдат или их численность. И если в первом факторе гангариды уступали своему противнику, то во втором все еще превосходили его. Патала все больше и больше напоминала слоеный пирог. В ней не было единого фронта, все перемешалось, каждый отряд воевал сам по себе.