Нырнув в кусты, Юний выбрался на узенькую тропинку, ведущую через холм к синеющему вдалеке лесу. Впереди виднелись Адоберт с Эрнульфом, а сзади, коротко переговариваясь, шагали парни с челна. По обеим сторонам тропинки зеленела молодая трава, еще не столь высокая, но уже густая – вполне можно было бы выгнать на выпас коров, да они и паслись на вершине холма под присмотром двух пастушков. Средь яркой зелени виднелась желтая мохнатая мать-и-мачеха, а кое-где уже пошли и одуванчики – да, совсем скоро придет настоящее лето. Впрочем, очень может быть, будут еще и нудные проливные дожди, и холодный ветер, и даже, может быть, выпадет снег, который почти сразу растает. Всякое случается – на все воля богов.
Не доходя до леса, тропинка раздваивалась, и видно было, как Адоберт с идущим следом за ним Эрнульфом свернули влево и прямо по траве пошли к белоствольной березовой рощице… Юний, подумав, тоже направился к ним.
– Пей, римлянин! – Адоберт протянул Рыси туес из коры, наполненный вкуснейшим березовым соком. – Небось никогда такого и не пил раньше?
– Ну да, как же, – напившись, Юний вытер губы ладонью. – Нашел, чем удивить – березовицей. В наших местах ее знаешь сколько?
– Это в Риме-то? Или, может, в Могонциаке? – насмешливо прищурился парень. Юркий, проворный, тощий, с длинными темно-русыми волосами вокруг узкого лица, он чем-то напоминал хищную камышовую кошку. Напряжен был, словно стрела.
– Остынь, мальчик, – засмеялся Рысь. – И не называй меня римлянином. Знаешь, я родом из очень далекой отсюда земли. Куда мы идем? В деревню?
– Увидишь! Давай шагай.
Подобный тон очень не нравился Юнию, и он уже подумывал, как бы пообиднее проучить мальчишку, как вдруг впереди, за деревьями, вдруг послышалась песня:
За рекою за быстрою
Леса стоят дремучие,
Огни горят великие…
Ах, вон оно как!
Не выходя на поляну, Юний остановился, прижался щекой к теплому стволу березы и тихо запел:
Вокруг огней скамьи стоят,
Скамьи стоят дубовые,
На тех скамьях добры молодцы,
Добры молодцы, красны девицы…
– Кто? – оборвав песню, вышла к березам Вента – ну а кто ж еще-то? – Кто только что пел?
– Добры молодцы, красны девицы, – нараспев повторил Рысь и продолжил на полузабытом языке отца. – По здорову ли ты, дева?
– По здорову. – В синих глазах девушки вдруг заблестели слезы. – Так ты из наших, – улыбнулась она. – Теперь понятно, почему ты меня спасал. Знаешь, вот уж никогда бы не подумала!
– Что, не похож на словенина?
– Нет, – Вента прищурила глаза, уже без слез, уже со смешинкой. – Хотя… Если хорошо присмотреться. И нос у тебя наш – чуть курносый, и глаза – как наше небо, про волосы я уже и не говорю – как копна спелой пшеницы. Давно ты среди римлян?
– Двенадцать лет.
– А я – шесть. – Девушка подошла ближе.
Мокрые, еще не успевшие высохнуть волосы ее блестели серебром, в синих, широко распахнутых глазах отражалось солнце, розовые, чуть припухлые губы растянулись в улыбке, на щеках заиграли ямочки, а на длинных, загнутых кверху ресницах повисли жемчужины – капли дождя? Слезы? Рысь ощутил, как захолонуло сердце. Так захотелось вдруг обнять эту северную красавицу, обнять крепко-накрепко, повалить в траву, целуя пухлые губы…
– Идем, – вдруг жестко произнесла она. – В деревне будет с тобой разговор.
– Ну, надо же!
– Откуда мы знаем – можно ли тебе доверять? Да, если бы не ты, меня бы казнили. Но очень может быть, что ты спас меня в каких-то своих, только лишь тебе выгодных целях. Римляне – коварный и хитрый народ, а ты жил среди них слишком долго. Идем, и не вздумай бежать!
– Интересно, и куда здесь можно от вас убежать? – расхохотался Юний. – Обратно за реку? Боюсь, что и меня там сразу же схватят.
– Твои дела, – оборвала шутку Вента.
– А ведь мы с тобой так хорошо разговаривали.
– И поговорили бы еще, будь я сама по себе, – скосив глаза на своих парней, усмехнулась девчонка. – Но за мной люди, и я отвечаю за них.
– Нелегкая ноша, – кивая, заметил Рысь.
Дальше шли молча, даже когда впереди показалась деревня – огороженное высоким частоколом местечко в десяток домов. Идущая впереди Вента лишь молча кивнула на узенький мостик, переброшенный через широкий, наполненный водой ров.
Завидев девушку, в раскрытых воротах замахали руками воины, в одном из которых Юний признал Илмара Два Меча, остальные же были ему незнакомы. Хотя… Ага, вон, за плечами Илмара промелькнула сутулая фигура Флакса. Выжил-таки, старина! Славно. Значит, и Арминий уже там, в деревне – или, лучше сказать, в крепости. Все живы! Нечасто, ох как нечасто такое случается, скорее бывает наоборот.
Их проводили в большой бревенчатый дом, окруженный обширным палисадником и забором. Судя по размерам, это было жилище старосты или, может быть, жреца. Сразу напротив входа располагалось обширное помещение, освещаемое двумя глиняными светильниками, справа, в углу, виднелся очаг, а посередине, вернее, чуть слева – большой стол и скамейки. У стола, пристально рассматривая вошедших, сидел седобородый старик с морщинистым умным лицом и пронзительным взглядом светлых, глубоко посаженных глаз.
– Рад видеть вас у себя в гостях, – сказал старик на латыни, довольно правильно, но чувствовалось, что язык римлян он выучил здесь, дома. – Я – Хильдегавд, здешний староста, – продолжал он и, подозвав какую-то светловолосую женщину в длинном полотняном платье, распорядился: – Фрамхильда, проводи гостей в покои, пусть отдохнут.
Поклонившись гостям, женщина подошла к перегородке, сложенной из таких же бревен, как и весь дом. В перегородке имелась пара дверей с засовами – открыв одну из них, она приглашающее улыбнулась Эрнульфу и Арминию. Те вошли.
Фрамхильда распахнула соседнюю дверь, для Юния с Флаксом.
Внутри оказалось не так уж и узко – два ложа, вернее, широкие лавки, стол, глиняная лампа с тлеющим фитилем. Рысь услышал, как за дверью лязгнул засов.
Вот так! И стоило бежать ради этого?
– Не растолкуешь ли мне, что вообще происходит, мой господин? – устало опустившись на лавку, осведомился Флакс. Да, вид старого слуги оставлял желать много лучшего – щеки ввалились, заострился нос, исцарапанные руки дрожали мелкой дрожью.
– Видишь ли, старина, нас всех хотели убить, – с улыбкой пояснил Юний. – Мы вовремя вырвались.
– И тут же попали в плен к варварам! – с горечью продолжил старик.
– Ну, думаю, еще рановато говорить о плене.
– Да как же рановато? – Флакс нервно потер руки. – Я думаю, надо бежать, мой господин! Воспользоваться первым же подходящим случаем и бежать.
Юний усмехнулся:
– И куда ты предлагаешь бежать, старик?
– К реке! Сейчас весна, вот-вот пойдут караваны судов в Колонию Агриппина. Ты, господин, с твоим-то умом и знаниями всегда сможешь прокормиться, ведь хороших юристов так мало, особенно здесь, в дальних провинциях.
Улыбнувшись, Рысь сокрушенно покачал головой:
– Боюсь, я больше не смогу получать гонорары как знаменитый юрист. Помнишь, в чем меня обвинили?
– Ох, господин… Но ведь это же страшная ложь!
– А ты поди докажи. Трибун Домиций Верула – влиятельнейший человек.
– Но ведь есть еще и цезарь! Можно попросить его защиты.
– Просить защиты у полудикого фракийского пастуха? Мужлана, впитавшего лишь внешние признаки цивилизованности, но отнюдь не духовную красоту! – Юний грустно усмехнулся. – Безопаснее будет положить голову в пасть льву. Нет, старик, не тешь себя иллюзиями! Слишком многие знали тебя как моего верного слугу – и мне будет искренне жаль, если ты погибнешь нелепой смертью. Нет, надо чуть подождать, подумать, и эта деревня – самоя подходящее место. Не думаю, чтобы здесь нам что-то грозило.
– Да, но засов все-таки заперли.
Рысь развел руками. Что тут скажешь? И в самом деле, заперли.
Впрочем, быстро открыли. Фрамхильда с улыбкой пригласила на выход Флакса.
– Меня? – изумился старик. – Но я – никто и не привык…
Не слушая старого слугу, женщина взяла его за руку и повела за собой.
– Скоро придет и твоя очередь, господин, – уходя, обернулась она.
Лязгнул засов. Юний уже обратил внимание, что засов именно лязгал, а не скрипел – значит, железный, кованый, надежный. Интересный домишко, вряд ли у всех германцев такие.
Флакс вернулся быстро – видно, не особо-то интересно было с ним разговаривать, да и что он мог сообщить о своем бывшем хозяине, кроме того, что тот – один из самых знаменитых юристов обеих Германий. Юний хмыкнул: провинциальный юрист – не слишком-то высокое звание. Правда, вполне денежное, надо признать. Была бы голова на плечах – а гонорар заработать можно.
– Прошу за мной, господин, – Фрамхильда любезно улыбнулась Юнию.
Вслед за ней он вышел из комнаты и, подойдя к столу, по знаку старика опустился на низенькую скамейку. Женщина неслышно поставила на стол деревянную плошку с просяной кашей и медом.
– Угощайся, – улыбаясь в бороду, предложил Хильдегавд. – Подкрепись после всего случившегося. Там, в оплетенном кувшинце, пиво. Отведай.
– С удовольствием. – Юний только сейчас почувствовал, как сильно проголодался. А каша, и гречишный мед, и пиво оказались на редкость вкусными.
– Нравится? – улыбнулся староста. – Кушай, кушай. Я велю принести еще. Эй, Фрамхильда!
Женщина поставила на стол еще один кувшин с пивом, и Рысь с удовольствием выпил.
– Надеюсь, нас будут выпускать в отхожее место? – пошутил он.
– Выпустим, – на полном серьезе пообещал старик. – Ты ведь непросто так явился сюда, Юний Юстус?
– Конечно, не просто так. – Рысь ничуть не удивился вопросу. Более того – он его ждал. – Видишь ли, в римской Германии я – опасный преступник.
– Я знаю, – кивнул Хильдегавд. – Что еще?
– Поиск, – признался Юний. – Хочу разыскать здесь кое-кого. Одного юного римлянина по имени Виниций, а еще вождя шайки ободритов Тварра – ему я собираюсь мстить.
– Люди Тварра многим наступили на хвост, – неожиданно улыбнулся старик, и сердце Юния учащенно забилось – неужели хоть в этом деле он на верном пути?
– Где я смогу найти Тварра?
– За что ты собираешься мстить?
– За подлый налет, за убитых родителей, за поруганную и растерзанную сестру, за всех из рода Доброя! – со злостью отвечал Юний.
– Не злись, – Хильдегавд покачал головой. – Злость – плохой советчик в серьезных делах.
– Знаю, – хмуро кивнул Юний. – Я рад, что почти нашел Тварра.
– Если он еще жив. Жизнь разбойника непредсказуема и опасна.
– Ничего, если он погибнет, я отомщу его роду.
– У таких, как Тварр, нет рода. Есть просто шайка. Гнусные отвратительные людишки. Тебе придется искать Тварра самому – у меня нет лишних людей. Но кое в чем – поможем.
– Благодарю, – чинно кивнул Рысь. – И за пиво, и за обещанную помощь. Что еще ты желаешь услышать?
– Почему тебя невзлюбил римский наместник?
– Наместник? – Юний удивленно скривился. – А, ты, наверное, имеешь в виду Домиция Верулу, трибуна?
– Да, его.
– Честно сказать, не знаю, на какую мозоль я ему наступил, – признался Рысь. – И очень хотел бы узнать.
Насчет Верулы Юний соврал – у него уже и сейчас появились кое-какие догадки, но делиться ими он ни с кем не собирался. Догадки – еще не доказательства.
– Теперь расскажи об Эрлоине, хозяине постоялого двора в Гретарке.
– Похоже, ты знаешь там всех гораздо лучше меня, – пошутил Юний.
– Да, – снова согласился Хильдегавд. – Ведь мы тоже херуски, и староста Хизульф – мой родич. Так что с Эрлоином?
– Он тоже твой родич? – поддел Рысь.
– Нет, он и его люди – пришлые, квады.
– А, вон оно что. Эрлоин как-то связан с шайками алеманов.
– Знаю.
– Но вроде бы он никак не должен был догадаться, что я догадался, что он… В общем – ты понял.
– Значит, у него нет никаких причин действовать против тебя.
– А ведь верно! – Рысь подивился проницательному уму старика. – Выходит, он и не действовал.
Вернее, действовал, да не он. Верула! Точно – Верула. Кое-какие догадки еще более укрепились. Эх, к ним бы еще и доказательства. Цезарь Максимин ведь не вечный, узурпаторы обычно долго не правят. А другой цезарь вряд ли будет благоволить Веруле.
Юний отхлебнул пива:
– Можно теперь я кое о чем спрошу тебя?
– Вента – моя приемная дочь, – староста сразу догадался о вопросе. – Если она сама захочет рассказать о себе – расскажет, а нет – что ж… – Хильдегавд развел руками. – Это ее дело.
И все-таки эту ночь Юний провел за засовом. Тем не менее хорошо выспался, даже несмотря на то, что около полуночи в палисаднике кто-то затянул грустную песню. На этот раз – не ту, другую.
Катилось, валилось
Одонье ржи,
Погодя маленько – Скирд овса.
Кому мы спели,
Тому добро,
Кому вынется,
Тому сбудется,
Не минуется,
Слава!
Но и это – на том же языке. Юний улыбнулся сквозь сон – он теперь знал, кто пел эти песни.
Утро выдалось солнечным, ярким, да и хватит уже дождей, и так налило водищи – не просохли стежки-дорожки, да просохли поля, этак солнышка бы чуть – и пахать, сеять. То ли гостей, то ли пленников утром выпустили на улицу, даже позволили пройтись по деревне, размяться, правда, всем вместе и в сопровождении стражей, вооруженных скрамасаксами устрашающей величины. Стражи эти были столь юны и сопленосы, что Юний, чисто в отвлеченном плане подумав, как легко было бы сейчас открутить им головенки, устыдился собственных мыслей. Ну, не воевать же с детьми. Перекинувшись парой слов с Эрнульфом – тот выглядел вполне отдохнувшим, – Рысь внимательно осмотрел случившуюся на пути кузницу на окраине деревни, у ручья. Частокол, как выяснилось, окружал лишь несколько домов, остальные стояли вольно – как хотели. Постукивая молотами, кузнец и его помощники ковали лемех для плуга. Хорошие оказались у германцев плуги, с колесами, не хуже, а пожалуй, и куда лучше римских приспособленные для тяжелых почв. Вот вам и варвары, вот вам и Тацит!
Вымывшись в ручье, Юний с Эрнульфом и Арминием – Флакс, пожаловавшись на боли в спине, направился обратно к дому старосты – прошли чуть дальше, к дороге и желтому от одуванчиков лугу. Стражи неотступно следовали за ними. Юний специально встал спиной к солнцу, прищурил глаза и различил таящиеся за кустами тени. Ну да – вот она, настоящая стража, а эти дети просто так, для проверки. Начнут их убивать гостюшки, значит, и в самом деле худое задумали. Ловко придумано. Правда, слишком цинично. Рысь усмехнулся и, подозвав своих спутников, зашагал обратно в деревню.
У кузницы их поджидал Илмар Два Меча в компании Флакса, а невдалеке, на склоне холма, маячила фигура старосты. Тот быстро подозвал к себе воинов, причем всех сразу, как явную, сопленосую стражу, так и тайную.
– Уходим, – резко бросил Илмар. – В соседнюю деревню из-за реки неожиданно нагрянули римляне. Убили всех, и очень жестоко. Хильдегавд опасается самосуда.
– Что ж, – невесело усмехнулся Юний. – Опять придется все делать самим. Однако – тем слаще слава.
– Лошади ждут в роще.
– Спасибо старосте. Интересно, а его приемная дочка не придет с нами проститься?
– Вента? Нет, – покачал головой Илмар. – Она с воинами – устроили засаду в овраге. Мало ли, вдруг римляне придут сюда.
– А ты что же не пошел с ними?
– Я прибыл из-за реки, как и мы все, – хмуро отозвался германец. – А это значит – почти предатели. По крайней мере, именно так здесь думают обычные люди.
– А Адоберт? Вента? Они ведь тоже частенько переправлялись за речку!
– Они из этого рода, а мы – чужаки. Кто же будет верить чужим?
– О, боги, – Юний сокрушенно покачал головой. – Как мне надоели эти тупые варварские обычаи! Поистине, германцы поступают именно так, как нужно римлянам, действующим по пословице "divido et impere" – "разделяй и властвуй". В каждой деревухе даже ближайших соседей считают чужаками, не доверяют им, более того – нападают! Нет, никогда, никогда варварству не победить Рим! Он падет сам, сгнивший изнутри, – варвары могут лишь чуть подтолкнуть его, ведь даже от слабого толчка рушатся с виду крепкие, но прогнившие стены.
И что делать теперь? Куда податься новоявленным скитальцам свободных дорог? Рысь отлично разбирался в двух вещах – войне и законах. Законов здесь не было, значит, оставалась война. Продать себя подороже какой-нибудь нуждающейся в защите деревне или купцам – пожалуй, это единственное, что оставалось делать. Нужно было только их найти – купцов или деревню. В конце концов, и сам он, Ант Юний Рысь – Рысь из Трех Галлий, – владел оружием так, как умели немногие, да и насчет Илмара Два Меча в этом смысле тоже можно было не волноваться. Лишь бы не предал – кто знает, какие мысли бродят сейчас в голове беглого димахера? Ну, это вполне объяснимый риск, всякое может случиться. Что же касается остальных, то старина Флакс, естественно, был никакой не боец, а Эрнульф с Арминием больше брали энтузиазмом, нежели умением.
– Эй, Арминий, Эрнульф! Выше головы! – оглянувшись, подбодрил Юний. – У нас есть все: неглупые мозги, привычные к оружию руки, даже лошади! Что еще нужно, чтобы достойно выполнить дело?
– О каком деле ты толкуешь, мой господин? – с тяжелым вздохом поинтересовался Флакс. – Неужто недостаточно того, что мы просто спаслись?
– Нет, старина, – Юний с усмешкой покачал головой. – Мы должны отыскать Виниция… и Тварра!
– А когда отыщем, вернемся в одну из Германий? – в дребезжащем голосе старика прозвучала надежда.
– Обязательно вернемся, – улыбнулся Рысь. – Только для начала – тайно. Видишь ли, Флакс, нам ведь нужно оправдаться в глазах власти – ведь пока мы считаемся преступниками!
– Ах да, – старый вольноотпущенник опустил глаза, – как же я мог это забыть? Как же? О да помогут нам боги.
Юний пожалел старика – уж конечно, лучше было бы его куда-нибудь пристроить. Только вот куда? Некуда, и ничего не поделаешь, придется тащить за собой.
Идущий впереди Илмар Два Меча обернулся, поджидая спутников, нарочно придержал за локоть Рысь и, когда остальные ушли вперед, тихим голосом предложил бросить Флакса.
– Ты и сам понимаешь, что этот старик – лишняя обуза, – Илмар высказывал именно те мысли, которые старательно гнал от себя Юний. – С ним надо расстаться, и как можно быстрей. По крайней мере, сейчас для этого вполне подходящий момент – берем лошадей и едем, а старик пусть как знает. Надеюсь, в деревне его не обидят.
– Может быть, ты и прав, – согласно кивнул Рысь. – Только вот твое предложение идет в полный разрез с одним важным для меня принципом – omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай. Флакс – мой вольноотпущенник и клиент, даже по закону я обязан оказывать ему всяческое покровительство.
– Плюнь на законы – их здесь нет!
– Не могу – я же все-таки юрист.
– А по-моему, ты больше похож на бывшего гладиатора-авантюриста!
Оба расхохотались.
Но по сути предложение Илмара было вполне разумным, и если б можно было что-то придумать для Флакса… Да еще бы такое, чтоб не обидеть старика…
– А вот и лошади! – услыхав за деревьями ржание, воскликнул германец. – Староста Хильдегавд проявляет прямо-таки неописуемую щедрость.