Рассказ взят из сборника "Молодые волки польской фантастики".
РОБЕРТ М. ВЕГНЕР
КРАСИВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ ВСЕХ ВРЕМЕН
(Robert M. Wegner - Najpigknejsza historia wszystkich czasow)
Город был разрушен. Не так, как сравнивает города с землей ковровая бомбардировка, но вовсе и не так, как искалечивает городскую ткань длительный артиллерийский обстрел. Война, пришедшая на окраины города, была войной современной, войной разумного оружия, мыслящих снарядов, автоматических истребителей и боевых роботов. Подобная война уничтожает города, словно сумасшедший хирург, вырезающий из здорового организма важнейшие органы. Электростанция, водопровод, радио– и телевизионные станции - пали в течение нескольких первых часов. Многотысячная масса обитателей, лишенных электричества, воды и доступа к информации, вытекла из города и двинулась на запад, попеременно подталкиваемая волнами паники и отчаянной надежды. Лишь бы подальше от надвигающейся армии, лишь бы поближе к союзным войскам, несущим спасение и освобождение.
Обе армии дошли до города одновременно. Одна окружила его с востока, другая - с запада. Было объявлено перемирие, ненадежное и хрупкое, и никто из командующих не желал рисковать ведением боевых действий. Только предместья, время от времени, еще взрывались канонадой, подрывами уничтожаемых боевых автоматов, разрывами дальнобойных снарядов. Центр города война, до времени, обошла. И тот расцвел своей собственной жизнью.
Двое парней и девушка сидели перед старым, помнящим еще времена Герека крупноблочным домом. Они лениво подставляли лица лучам пополуденного солнца и неспешно разговаривали.
- Этот придурок Греверс снова сегодня звонил. Спрашивал, можем ли мы добыть какие–нибудь части русских Жаб. Якобы, вчера американские истребители развалили парочку, к югу от реки.
Отозвавшемуся парню на вид было лет семнадцать–восемнадцать. Он носил грязные джинсы, начищенные до блеска военные ботинки и противоосколочный жилет, надетый на голое тело. Татуировки покрывали его руки и большую часть мощной грудной клетки. Светлые волосы он пристриг всего лишь до пары сантиметров и поднял торчком.
- Не скули, Лукаш… И не порть настроения, - буркнула девушка. - Сегодня у нас именины, помнишь? А уже потом будем беспокоиться тем уродом.
Она придвинулась ко второму парню и положила голову ему на плечо. Тот только улыбнулся. Он представлял собой полную противоположность блондину - худощавый, темноволосый, со светлыми словно летнее небо глазами. Великоватый, размера на два, военный мундир молил, чтобы зашить многочисленные разрывы, только хозяину это явно не мешало. Выглядел он самым младшим из всех троих.
- Завтра проверим, осталось ли хоть что–нибудь от них, - буркнул он себе под нос и погладил девушку по голове. Если только Греверс сообщит нам месторасположение. Не станем, как в последний раз, три дня лазать по развалинам, словно идиоты.
Он замолк, давая понять, что тема исчерпана.
Тишину прервал отзвук шагов.
- Пан комендант, Бодек только что доложил, что с русской стороны к нам направляется какой–то солдат.
Темноволосый измерил старшего, чем он сам, мужчину мрачным взглядом.
- Я же просил, пан Мариан, чтобы вы не называли меня комендантом.
- Какой–то порядок быть должен, - на бородатом лице подошедшего появилась робкая улыбка. - Опять же, ты сам, Куба , скомандовал, что как только русские будут на виду, переходим на военный режим. Вот теперь и имеешь "коменданта Якуба".
Парень нежно чмокнул девушку в щеку.
- Желаю всего наилучшего в день именин, Кася . Какой тебе хочется подарок?
Та легко усмехнулась.
- Мне хотелось бы, чтобы сегодня все обошлось без стрельбы. Только не в мои именины.
Темноволосый парень отдал ей шутливый салют.
- Так точно, пани комендантша! - после чего повернулся к прибывшему. - Идет сам?
- Бодек говорит, что ведет какую–то девушку.
- Девушку?
- Да.
Парень наморщил брови.
- Странно, холера. Даже не странно - невозможно. Пан Мариан, тихая тревога, женщин и детей в подвалы, боевые дружины выдвигаем на посты. Это может быть какая–то лажа. Лукаш, идешь?
- Ясное дело, или что, буду тут сидеть сам, - блондин поднялся с улыбкой, отрепал штаны. Если учесть количество уже украшавших их пятен, в этом жесте не было ничего, кроме привычки.
Девушка засмеялась и тоже встала.
- Тогда я проверю, как там в госпитале. Быть может, после возвращения моим героям нужно будет где–нибудь прилепить пластырь.
Якуб уже на бегу погрозил ей пальцем и помчался в сторону дома.
Четверо детей сидело в углу подвала и вело шепотом оживленные переговоры. Дело было серьезное. Вопрос заключался в том, кто будет сегодня Стражем Света. То есть, говоря языком взрослых, кто будет держать старый фонарь. Дети выглядели лет на шесть–семь и были на удивление чистенькими, хорошо питающимися для жизни в осажденном городе. Два мальчика и две девочки. Если бы кто–то спросил, ответили бы, что они сироты. Только, естественно, никто не спрашивал. Все жители прекрасно об этом знали.
Переговоры как раз вступали в фазу битья по голове, кусания и царапаний. И все в полном молчании.
- Это что здесь происходит?
В круг света, отбрасываемый вырываемым фонарем, вступил взрослый. На бородатом лице блеснула улыбка.
- Рыцари джедаи сражаются одним–единственным мечом?
Ему ответило четыре изумленных взгляда.
Ладно, ребятня, считаем, что вопроса не было, - вздохнул тот. - Не можете решить проблему фонарика другим образом? К примеру, бросить жребий?
- А они обманывают, - прошептала под нос самая худенькая из девочек. - Когда бросаем монетку, им всегда выпадает орелик. А они говорят тогда, что орелик - это их, потому что они мальчики.
Мужчина окинул мальчишек быстрым взглядом. Один из них был рыжим, словно та морковка, второй побрил голову налысо.
Оба нагло усмехались.
- Хммм… Где–то пару недель назад пан Хенрик пришел ко мне и рассказал про таких умников, которые попросили его сошлифовать две монеты по злотому до половины толщины. Он это сделал. А вы склеили их вместе?
Усмешки как ветром сдуло.
- Шесть баллов за смекалку, кол за этику. В среднем, три с половиной. Отдайте фонарик девочкам.
Устройство, хотя и с определенным замешательством, поменяло владельцев.
- Хорошо, - мужчина без особых церемоний присел на полу вместе с детьми. - Комендант отправился в город проверить, не готовят ли нам русские какую–нибудь неожиданность, так что у нас есть немного времени. Что хотите делать?
Дети глянули друг на друга, на их лицах появились робкие улыбки.
- Рассказ? - спросил самый меньший из мальчишек.
- Снова, Марек? У меня ограниченное число рассказов, и мне не хотелось бы истратить их слишком быстро…
- Ну пожааалуста, пан Мариан…
- И вы обещали, что закончите…
- Тот самый, про короля с королевой, - шепотом закончила младшая из девочек.
- Хмм, именно тот самый? Ну, конечно. Раз обещал, значит, должен сдержать слово, - со скрываемой улыбкой продолжал жаловаться мужчина. - А помните, как тот рассказ назывался?
- Даааа, - ответил ему хор голосов. - Красивейшая история всех времен!
- Прекрасно. И на чем я в последний раз закончил?
- Король объединил страну и победил захватчиков…
- И ввел мир…
- …порядок и справедливость.
- Хорошо, дети, - мужчина, которого называли паном Марианом, огляделся, придвинул себе небольшой табурет и уселся напротив детей.
- Так мне будет удобнее. А ты, Нико, что помнишь?
- Он полюбил королеву, и жили они долго и счастливо.
- Превосходно. Долго, может, и нет, но вот счастливо - это точно. Так счастливо, как только это было возможно в те времена.
И он начал с прерванного места.
- Все начало усложняться, когда молодой король встретил на своем пути одинокого рыцаря. И встреча их была весьма необычной…
* * *
Русак был один. Его не сопровождал взвод дружков, ни отделение боевых автоматов, ни эскадра вертолетов. Передвигался он осторожно, перескакивая от одной кучи мусора к следующей, разглядываясь по сторонам с готовым выстрелить оружием. У него был АКг‑90а, автомат–гранатомет, подключенный к полупрозрачному забралу, закрывающему лицо. Помимо того он носил тяжелый противоосколочный жилет, наплечники и набедренники, подтяжки, пояс с боеприпасами, фляжку, рюкзак. Все снаряжение должно было весить килограммов с тридцать, но, казалось, это его совершенно не сдерживало.
Сдерживала и тормозила его девушка.
Она шла в нескольких шагах сзади, медленно, безвольно, летнее платьице было порванным и грязным, волосы клелись от пыли. Иногда она приостанавливалась и обводила вокруг себя взглядом кого–то, кто до сих пор находится в каком–то невообразимом кошмаре. Тогда солдат тоже приостанавливался, не подгонял, а только терпеливо ожидал, пока девушка не пойдет дальше сама.
- Спешки нет, - Лукаш быстро глянул на командира. - Можем снять его в полсекунды.
Якуб, спрятавшийся на втором этаже сожженного дома, не отрывал взгляда от странной пары. По их причине он вытащил из дома десяток человек, а остальных поставил на уши. Теперь все это казалось совершенно излишним. Эта парочка не доживет до вечера. Если их не прикончит какая–нибудь мина, наверняка это сделает какая–нибудь из городских банд. Он огляделся, несколько его ребят скрывалось в окрестных развалинах. Стволы автоматов со смертельной терпеливостью перемещались за чужаком.
- Куба, а за такую девяносто–эфку, что у этого урода, Старик в последний раз давал пять сотен. Если добудем исправный шлем с забралом, получим еще столько же. Легкие бабки.
Солдат перескочил через низкую стенку и исчез с другой стороны. Девушка остановилась, как вкопанная. Какое–то время она водила взглядом по окружающей ее свалке, после чего уселась на земле и застыла.
Якуб поднял руку. Теперь они могли снять чужого, не рискуя подстрелить девушку.
Солдат появился снова, подошел к девушке и присел. Оружие он отложил в сторону. Медленно отстегнул от пояса фляжку и приложил к ее губам. Произнес несколько слов, осторожно отвел волосы с ее лица. Якуб ожидал с поднятой рукой и глядел.
Рядом с ним нетерпеливо заерзал Лукаш.
- Так как, Куба? Нам его снять?
- Пускай никто не стреляет.
Приказ отправился по цепочке всем остальным членам группы.
- И что теперь? - блондин не любил подобных ситуаций.
- Поговорим.
- С ним? Зачем?
- Во–первых, я кое–что обещал Каське. Во–вторых, мне кажется, это дезертир. Наверняка идет к американцам.
- Так что? Нам спеть ему Merry Christmas, или чего–то такого?
- Неплохая идея. С удовольствием как–нибудь послушаю, как ты поешь. Но сейчас я иду с ним переговорить.
- Опупел, - это было, скорее, утверждение, чем вопрос. Якуб пожал плечами. Он и сам толком не мог сказать, почему это делает.
- Возможно. Пускай никто не стреляет.
И он пошел. Громко шаркал ногами, поднимая кучу пыли, и вообще, шумя настолько, насколько это удавалось. Так что не удивился, когда, выйдя из подвала, увидел нацеленное в лицо оружие. Русак стоял между ним и девушкой, заслоняя ее собственным телом. - Дурак, промелькнуло у Якуба в голове.
- Ты кто такой?
Солдат говорил с явным восточным акцентом, но понятно. Якуб видел только нижнюю часть его лица, рот, подбородок, фрагмент посиневшей от темной щетины щеки. Все остальное заслонял шлем и матовое забрало. Многое он дал бы, чтобы поглядеть чужаку в глаза. Из глаз человека, целящегося в тебя, многое можно вычитать.
- Комендант Якуб. Несколько моих людей держит тебя на мушке, так что было бы лучше, чтобы ты не делал резких движений, хорошо? Было бы лучше, если бы ты вообще положил оружие.
Русский был вышколен хорошо. Он не огляделся по сторонам, не повел стволом по окружающим руинам.
- Мое оружие не любит валяться на земле, - тихо буркнул он. - Чего хочешь?
Якуб оперся о ближайшую стенку и скрестил руки на груди.
- Ты на моей территории. Сюда ты попал сам, без коллег или боботов. Ты ведешь девушку, которая явно понятия не имеет, что вокруг нее творится. Живешь ты только лишь потому, что на нее не орешь, не бьешь, но явно о ней заботишься. Спрошу всего раз, а потом уже решу, не приказать ли тебя убить. Что ты тут делаешь?
Русский на минуту застыл, после чего медленно опустил ствол и стащил с головы шлем. У него были коротко стриженные темные волосы, прямой нос, черные глаза. Якуб был рад тому, что не видел этих глаз раньше. Из них било такой бешеной решительностью, что наверняка бы приказал застрелить хлопца еще раньше. Чисто из профилактики. То, что он принял за щетину, оказалось громадным синяком, украшающим всю левую щеку солдата.
- Михаил Сенкевич. Рядовой. Номер два, пять, восемь, а, зет…
Якуб прервал его жестом руки.
- Прекращай. Мы - "городские крысы", а не армия. Ты же не сдаешься в плен, а только дерешься за собственную жизнь. В самом буквальном смысле слова. Ты поляк?
Солдат кивнул.
- Из Белоруссии.
- И что? Бежишь к американцам, чтобы вступить в польскую армию и драться за отчизну? Тебя взяли в солдаты силой, а ты не желаешь стрелять в своих? Так? Думаешь, кто–то на подобную сказку купится?
Якуб видел, как из глаз солдата стираются бешенство и гнев. Он пригляделся к нему повнимательнее, если бы не мундир и оружие, чужак выглядел бы словно его ровесник. Или даже моложе.
- На самом деле я…
- И что с того? Ты не первый. Только америкосы каждого беглеца мурыжат так долго, что от мозгов остается только консервы для собак. Наши, впрочем, тоже. Ведь все знают, что русские делают с семьями дезертиров. Так что лучше уж приготовь себе сказочку получше.
В черных глазах вновь вспыхнул гнев.
- Сказочку? Вот тебе сказочка. У меня нет семьи, я из детского дома, так кого у меня убьют? Воспитателя? Да насрать на него, еще и спасибо им скажу…
Походило на то, что тут его заклинило, и больше он ничего не скажет. Но он набрал воздуха:
- Мой сержант и еще трое других любили побаловаться с местными девчатами, бить их, насиловать, пытать. Для этого у них имелся специальный подвал. Похищали их и там держали. Когда уже девчонка им надоедала, запускали туда любого из роты, за несколько рублей, за пачку папирос, за бутылку водки. Пока та не умирала, - тут он уже выбрасывал слова все быстрее, все громче, с уже явным акцентом. - Меня хотели… мне говорили… ты, паляк, ты у нас новый, так что покажи, что ты наш. А если ты ее не оттрахаешь, мы тебе гранату к яйцам привяжем и так пустим. Ну, я им и показал, штыком… и прикладом, и… и еще стулом. А потом забрал девчонку и пошел. К вам. Или к американцам. А куда мне было еще идти?
Солдат отбросил оружие на землю и сжал кулаки.
- Если не веришь, тогда давай - прямо здесь и сейчас. На кулаки. Победишь меня, тогда убьешь и заберешь все. Если я выиграю - пропустишь меня дальше. Так как?
Он отступил на шаг, оставляя снаряжение на земле.
Якуб расплылся в усмешке. Все это было так безнадежно по–дурному, что даже… здорово. Теперь он мог бы за один раз закончить со всей этой комедией. Вот только… черт, как мог он вернуться домой и сказать Каське, что в ее именины приказал пристрелить какого–то безнадежного романтика.
- Хорошо, - отклеился он от стены. - Выигрывает тот, кто дольше устоит на ногах. Только уж будь добр и сними жилетку. Она будет тебя тормозить, так что перевес будет на моей стороне.
* * *
- Вот так. И это, и вправду, было забавно. Но, насколько я помню, ребята, вы тоже начали свое знакомство с драки. Среди взрослых все оно выглядит точно так же, иногда они попросту начинают бить по головам, чтобы установить, кто из них более храбрый, умный или красивый. Если бы меня кто спросил, точно так же поступают шимпанзе. Во всяком случае, воин - будем называть его первым вассалом, хорошо? - победил молодого короля, причем, на глазах всей его свиты. Только, о чудо, это стало началом настоящей дружбы. Хорошо, а остальное я расскажу вам уже после обеда. Пани Мария будет весьма недовольна, если вы снова опоздаете. Все, все, бегите. У меня ведь тоже обязанности имеются.