Уже через минуту он галопом пронесся через Восточные ворота, приказав своей роте следовать за ним. Он опасался, что гонится за ветром, но, во всяком случае, это было хоть какое-то действие. Остальные обитатели дворца лишь вопят, как старые бабы, захваченные врасплох с задранной юбкой. И это называется придворные нордмены! Возможно, их предки и были крепкими ребятами, но современное поколение - это просто изнеженные кретины.
Если мчаться галопом, то до Гудбрандсдала - рукой подать. Инред соскочил с седла и привязал лошадь там, где другие могли сразу ее найти. Костер капитан заметил сразу и, обнажив меч, осторожно двинулся туда. Оставаясь под прикрытием темноты, он подошел поближе к костру и увидел крылатого человека, разговаривающего со стариком, кутающимся в накинутое на плечи одеяло. Никакого оружия, кроме кинжала, который был у этого монстра с крыльями, Инред не заметил.
Этот кинжал. Кажется, он слегка светится. Выступив из темноты, капитан резко спросил:
- Где принц? - И острие его меча уперлось в горло старика.
Появление Тарлсона вовсе не изумило этих людей, хотя они оба и отпрянули назад. Ни один не удостоил капитана ответом. Более того, крылатый человек обнажил свой кинжал. Да, клинок действительно светился. Магия! Инред встал в оборонительную позицию. Это рыжеватое чудовище с источающим бледный свет кинжалом могло оказаться гораздо опаснее, чем он предполагал.
Что-то зашевелилось в темноте позади него. Черный рукав потянулся к капитану. Почувствовав опасность, воин мгновенно обернулся. Его меч, описав широкую дугу, прорубил вначале воздух, а затем плоть и кость. Отрубленная кисть руки упала рядом с костром, подняв облачко пыли. Пальцы шевелились, как лапки издыхающего паука. По лесу пронесся крик боли и ярости.
Но удар Инреда все же запоздал. Пальцы впились в его горло. Леденящий арктический холод опустился на мир. Воин упал на землю, как подрубленное дерево, и все чувства оставили его Падая, он обернулся и успел заметить черный силуэт сразившего его существа, изумленные лица тех двоих у костра и отрубленную им кисть руки. Омерзительный восковой обрубок полз к своему владельцу…
…тьма. Но он погружался в нее с молчаливой улыбкой. Судьба подарила ему еще одну маленькую победу. Он успел вонзить клинок в ползущую кисть и бросить ее в огонь.
На сердце его печаль, но он продолжает начатое
Бурла, с безмятежно спящим ребенком в свертке за плечами, добравшись до лагеря Хозяина, увидел там лишь дотлевающие угли костра. Над горами Капенрунг появились первые, еще неуверенные проблески рассвета. Послав проклятие восходящему солнцу, он стал двигаться с удвоенной осторожностью. Повсюду сновали всадники, и это началось сразу после того, как он выбрался из города. Чтобы избежать встречи с ними, беглецу пришлось вспомнить все трюки специалиста по ночным делам.
Он понял, что в лагере уже побывали солдаты. Произошла стычка. Кто-то был ранен. Одеяло Хозяина брошено рядом с костром. Это сигнал, означающий, что с ним все в порядке, но ему пришлось бежать. Охватившая Бурлу печаль по своей глубине уступала лишь ужасу, что его способностей не хватит, чтобы выполнить то, что на него свалилось.
К этому моменту его работа должна была бы закончиться, однако случилось так, что она только-только начинается. Уже светало, и он заторопился. Много-много миль ему придется пробираться по растревоженной, как улей, враждебной территории. Как ему избежать мечей всех этих верзил?
Надо попытаться.
Днем он урывками спал, продвигаясь к цели лишь тогда, когда чувствовал себя в полной безопасности. Ночами же он шагал так быстро, как только позволяли его короткие ножки, задерживаясь время от времени лишь для того, чтобы украсть у какого-нибудь крестьянина-вессона пропитание себе и молоко младенцу. Он все время ждал, что бедная крошка испустит дух, но дитя оказалось на удивление выносливым и крепким.
Большим людям так и не удалось схватить его. Эти верзилы знали, что он где-то рядом, и чувствовали, что он имеет какое-то отношение к вторжению в Башню королевы. Перевернув вверх дном всю страну, преследователи обнаружили много тайного и любопытного, но карлика схватить не сумели. И вот наступил день, когда Бурла, падая от усталости, вошел в пещеру высоко в горах, которую Хозяин выбрал местом встречи на тот случай, если им придется расстаться.
Головы их согласно кивают, но уста излучают ложь
Через час после похищения ребенка кто-то наконец удосужился проверить, как чувствует себя ее величество. Нордмены были не слишком высокого мнения о своей королеве. Для них она оставалась иностранкой, девчонкой, едва достигшей детородного возраста, и к тому же настолько застенчивой, что на нее вообще едва ли стоило обращать внимание. Королеву и няньку обнаружили погруженными в неестественно глубокий сон. Дитя покоилось на материнской груди.
И вновь недоумение охватило замок Криф. То, что поначалу было расценено как попытка вессонов пресечь линию наследования, на самом деле оказалось либо каким-то недоразумением, либо чем-то гораздо более зловещим. После того как от самого эти короля последовало несколько намеков, официально было объявлено, что принц почивал прекрасно, а весь шум явился результатом разыгравшегося воображения стражи.
Впрочем, этому мало кто поверил. Наверняка свершилась подмена. Заинтересованные политические группы бросились на поиски принимавших роды врача и повитухи, но не нашли. Лишь позже в одном из темных трущобных проулков были обнаружены их обезображенные трупы. Между тем королевские опровержения продолжали литься рекой.
Ближайшие советники короля изнемогали в прениях, пытаясь определить предполагаемую цель происшествия, позицию, которую следует занять в связи с этим, и способы предупреждения нежелательных последствий. Время шло. Событие казалось все более и более загадочным. Советники поняли, что тайну разгадать не удастся, если не отловить либо крылатого человека, либо карлика, спускавшегося по увитой плющом стене и замеченного одним из охранников, либо одного из чужаков, разбивших лагерь в Гудбрандсдале. Карлик уходил на восток, в горы. Следов остальных обнаружить не удалось, и вся армия сосредоточила внимание на карлике. На поиски беглеца пустились и те, для кого заполучить принца означало путь к власти.
Однако карлик сумел ускользнуть. Никакого дальнейшего развития странное событие не получило. Король добился того, что ребенка, по крайней мере публично, признали наследником. Бароны перестали преследовать подозрительных чужаков и возобновили свои бесконечные свары. Вессоны вернулись к интригам и плетению заговоров, а купцы - к своим товарам. Казалось, что за год о таинственном происшествии все забыли, однако множество глаз продолжало следить за здоровьем короля.
Глава 2
1002 год от основания Империи Ильказара
ДОМАШНИЙ ОЧАГ И СЕРДЦЕ
Враги Рагнарсон и Элана Мишон
Элана Рагнарсон расчесывала свои волосы цвета красной меди и молча страдала, слушая стенания супруга. - Счета за погрузку, счета за продажу, квитанции к оплате, квитанции к получению, штрафы и налоги! Разве это жизнь? Я - солдат, а не проклятущий торговец. И мое предназначение не в том, чтобы считать медяки…
- Ты мог бы нанять счетовода, - сказала Элана, решив не добавлять, что профессионал содержал бы дела в большем порядке. Она знала, что его брюзжание не связано с деньгами. Тоска начиналась каждую весну, как своего рода сезонный рецидив хронической болезни человека, вынужденного оставить яркую жизнь, полную опасностей и приключений. Двух недель воспоминаний о смертельных ударах меча, одиноких ночевках в ледяной грязи и изнеможении после вынужденных маршей вполне хватит, чтобы его образумить. Но ему никогда не избавиться от привычек, приобретенных в детстве в Тролледингии. Известно, что к северу от гор Крачнодиан все способные носить оружие мужчины начинают воевать, как только в гаванях тронется лед.
- Где моя юность? - причитал он, начав одеваться. - Где те годы, когда, еще не достигнув двадцатилетия, я во главе войска прибыл из Тролледингии, чтобы биться с Эль Мюридом…
Нанять? Ты хоть понимаешь, женщина, что говоришь? - Рядом с ней в зеркале мгновенно возникло лицо, обрамленное взъерошенными светлыми волосами и такой же бородкой, и она погладила его по щеке. - Ввести в дом жулика, который облапошит меня, запудрив мозги цифирью и бумажками. В те времена, когда я. Насмешник и Гарун трясли жирок с купчишек Итаскии, мне и в голову не приходило, что мои зад и кошелек тоже разжиреют. Вот то были денечки! А вообще-то я и сейчас не очень стар. Что такое тридцать один? Батюшка моего папаши бился под Рингериком, когда ему стукнуло восемь десятков…
- И был благополучно убит.
- Да, было…
Он предался воспоминаниям о геройских деяниях других родственников, ни один из которых, как не преминула заметить Элана, не дожил до преклонных лет, встретив смерть вдали от дома.
- Это Гарун виноват, - продолжал он, слушая ее. - Где он пропадает вот уже три года? Ну и наворочали мы бы дел, объявись он здесь.
Элана бросила щетку. По спине, щекоча ледяными лапками, пробежала мышка страха. Дело плохо. Коль он начал скучать по этому бандиту бин Юсифу, весенняя лихорадка достигла пика. Если этот тип по прихоти судьбы объявится здесь, то он вполне способен втянуть Браги в новую безумную авантюру.
- Забудь об этом головорезе. Что хорошего он для тебя сделал? С первой встречи от него только одни неприятности.
Обернувшись, она увидела, что Браги застыл, натянув только одну штанину рабочих брюк. Она сказала то, чего говорить не следовало. Проклятый Гарун! И как только он ухитряется владеть помыслами такой независимой личности, как Браги?
Она подозревала, что это стало возможным потому, что бин Юсиф бился за правое дело. Уже несколько десятилетий он вел вендетту против Эль Мюрида и в каждом своем шаге, каждом поступке руководствовался жаждой мщения. Человек, подобный Браги, не мог не испытывать благоговения перед столь благородной одержимостью.
Рагнарсон что-то невнятно проворчал, закончил одеваться и затем с нажимом произнес:
- Думаю съездить сегодня к Насмешнику. Отвлекусь ненадолго.
Она вздохнула. Худшее, очевидно, позади. День в лесу немного охладит его тягу к странствиям. Может быть, когда в следующий раз он отправится в Итаскию, ей следует остаться дома. Ночь на свободе на Южной Портовой улице может оказаться именно тем лекарством, которое способно излечить его хотя бы на время.
- Папа, ты уже встал? - спросил из-за дверей спальни старший сын Рагнар.
- Да. Что тебе?
- Здесь какой-то человек.
- В такую рань? Бродяга в поисках крыши над головой? Скажи ему, что в соседнем доме к северу от нас его отлично примут, - закончил он, фыркнув.
Упомянутый дом принадлежал его другу Насмешнику, и до него было по меньшей мере миль двадцать.
- Браги! - Ей хватило бы даже взгляда. Последний посетитель, которого он отослал к соседям на север, оказался лесоторговцем, предлагавшим прекрасный контракт на поставку леса флоту.
- Хорошо, хорошо, дорогая! Рагнар, скажи ему, что я через минуту спущусь.
Он поцеловал жену и вышел, оставив ее наедине с тревожными размышлениями.
Приключения… В свое время она сама наслаждалась ими. Но теперь все кончено. Она отказалась от жизни наемницы ради домашнего очага и детей. Только идиот способен бросить все, что у нее есть теперь, лишь для того, чтобы получить удовольствие скрестить меч с каким-нибудь юнцом или ворлоком. Она улыбнулась, поймав себя на том, что сама немного скучает по старым временам.
Странный посетитель
Рагнарсон спустился вниз в обеденный зал и вгляделся в его унылую пустоту. Помещение было огромным. Здание служило одновременно и жилищем, и крепостью. В беспокойные времена оно предоставляло кров почти сотне людей. В зале было настолько холодно, что Браги не сумел сдержать дрожь. Никто не удосужился разжечь с утра очаг.
- Рагнар! Где он?
Рагнар вышел из узкого, легко обороняемого коридора, ведущего к входной двери.
- Снаружи. Не хочет входить.
- Вот как? И почему же?
Мальчик в ответ лишь пожал плечами.
- Что же. Не хочет - значит не хочет.
Направляясь к дверям, Рагнарсон не забыл прихватить с оружейной полки тяжелую, окованную железом палицу.
За порогом в бледном свете раннего утра его поджидал древний, очень древний старик. Опершись на посох, он задумчиво смотрел в землю. По внешнему виду гость на нищего не походил. Рагнарсон огляделся, надеясь увидеть лошадь. Однако таковой не оказалось. Старец не имел походной сумки, вьючного животного тоже видно не было.
- Итак, чем могу быть полезен?
На лице, древнем как мир, промелькнула улыбка.
- Только тем, что выслушаешь.
- А? - Браги ощутил смутное беспокойство. В этом старике явно присутствовало нечто…
- Слушай. А выслушав, поступай соответственно. Опасайся ребенка с повадками женщины. Бойся манящих женских пальчиков. Помни - не вся магия в руках волшебников.
Рагнарсон хотел его прервать, но почувствовал, что не в силах сделать это.
- Не желай короны, лишенной драгоценных камней. Она непрочно держится на голове и влечет в места, где мечи не приносят пользы.
Произнеся эту таинственную речь, старик направился в сторону дороги, ведущей к Северному тракту, кратчайшему пути, связывающему Итаскию с Ива Сколовдой.
Рагнарсон помрачнел. Он не был тугодумом, но не привык решать загадки, произнесенные таинственными старцами в ранние утренние часы.
- Кто вы такой, черт побери? - загремел Браги. Из леса до него донесся едва слышный ответ:
- Как горы стар; живет на звезде; как океан бездонен… Рагнарсон, распугав блох, почесал бороду. Еще одна шарада. Немного поразмыслив, Браги пожал плечами. Все ясно, его навестил обыкновенный безумец. Надо завтракать и отправляться к Насмешнику. На всяких психов времени у него нет.
Что она любит и чего боится
Элана, которая слышала разговор, не могла от него так просто отмахнуться. Она опасалась, что речи старца являются предзнаменованием того, что Браги вот-вот пустится в очередную безумную авантюру.
Из высокого окна она смотрела на земли и леса, которые они завоевали вместе. Она вспоминала, как осенью они добрались до своего удела - настолько отдаленного, что им приходилось прорубать путь сквозь чащобу. Первая зима выдалась на удивление холодной, и им пришлось тяжко. Снег и ветры обрушились на них с Крачнодианских гор, как бы мстя за те неприятности, которые доставил краю Браги в своей последней кампании прошлой зимой. Новые земли были крещены кровью детей и волков.
На следующий год с новой силой вспыхнул старый пограничный конфликт между Прост-Каменцем и Итаскией. Бандиты, временно узаконенные каперскими свидетельствами, выданными правителями Прост-Каменца, хлынули через Серебряную Ленту. Многие из них не вернулись домой, и новые земли захлебнулись кровью.
Зато следующий, третий по счету год выдался совершенно безмятежным. Их друзья Непанта и Насмешник сумели выйти из схваток победителями и обосновались в собственном уделе.
Но к концу четвертого года все снова пошло наперекосяк, когда засуха, разразившаяся к востоку от Серебряной Ленты, вынудила обитателей Прост-Каменца заняться разбоем, который правители королевства игнорировали, пока бандиты хозяйничали на чужом берегу реки. Амбар для зерна превратился в обгорелые руины. Мужчины восстанавливали лесопильню в полумиле от дома. Контракт на поставку леса для военных верфей в Итаскии ждать не мог. Это было дело первостепенной важности.
Первых поселенцев, включая детей и женщин, насчитывалось двадцать два человека. Большинство из них погибли и покоились в почетных захоронениях рядом с большим домом. Им с Браги повезло - они потеряли лишь дочь, родившуюся мертвой.
Слишком много могил на кладбище. Ровным счетом пятьдесят одна. За эти годы к ним приезжали соратники Браги и ее друзья. Некоторые задерживались, чтобы передохнуть пару дней, прежде чем отправиться на поиски новых войн, а иные оставались насовсем, чтобы умереть здесь.
Зерно наливалось, дети росли, скот жирел. Сад должен начать плодоносить еще при ее жизни. У нее есть дом, почти такой же большой и удобный, как клялся построить Браги еще в те годы, когда они сражались бок о бок. И все это теперь под угрозой. Она всем своим существом чувствует нависшую опасность. На них что-то наступает. Надвигается нечто ужасное.
Она перевела взгляд на кладбище. Старый Тор Джэк покоится в самом углу рядом с Рэнди Уиллом, которому размозжило череп, когда он спасал Рагнара, попавшего между кобылой и взъярившимся от страсти жеребцом. Что скажут они, если Браги решит все бросить?
Йорген Миклассен был убит диким секачем. Гудрун Ормсдаттер умерла при родах. Рыжего Ларса задрали волки. Ян и Мира Кружка, Рафнир Высокие Сапоги, Марио Косоглазый, Танди Позумент.
Кровь и слезы. Слезы и кровь. Ничто не вернет их к жизни. Однако к чему эти мрачные мысли? Возьми себя в руки, женщина! Время идет, надо приниматься за работу. То, что выковал мужчина, держится на плечах женщины.
Однако эта аксиома вовсе не развеселила ее. Она весь день работала без отдыха в надежде, что изнеможение вытеснит опасения.
К вечеру, когда нежно-розовые тона заката менялись на цвет индиго, откуда-то с востока прилетел огромный филин. Он трижды облетел дом против часовой стрелки, ныряя вниз, чтобы потанцевать с собратьями, гнездившимися на карнизе большого дома. Закончив облет, птица умчалась в сторону дома Насмешника.
- Еще одно предзнаменование, - вздохнула она.
Насмешник и Непанта из Вороньего Грая
Владения Насмешника лежали бок о бок с землями Рагнарсона. Оба получили свои уделы в соответствии с Коронной Хартией Итаскии. На своей территории они обладали властью баронов и несли бремя обязанностей, не пользуясь, однако, привилегиями, вытекающими из титула. Оба соседа радовались, что их дома разделяет порядочное расстояние. Хотя их дружба уходила корнями в последний период войн Эль Мюрида, выносить общество друг друга долгое время они были не в состоянии. Полное несходство взглядов и различие в системах ценностей держали их постоянно на грани кипения. Дневной визит и ночь воспоминаний за бутылкой - это все. Друзья были знамениты тем, что не выносили чужого мнения, если оно отличалось от их собственного, и не обладали даже простым человеческим терпением.
Рагнарсон покрыл расстояние к обеду, представив, как всегда, что преследует Эль Мюрида на пути из Хэлин-Деймиеля в Либианнин.
Насмешник, увидев приятеля, вовсе не удивился. В мире почти не было вещей, способных вызвать удивление этого старого, жирного негодяя.
Рагнарсон натянул поводья и остановил коня рядом с небольшим смуглым человеком, вдруг упавшим на колени в грязь. Подняв вверх круглую, изборожденную веселыми морщинами физиономию, человек истошно завопил:
- На помощь! Спасите! Медведи!
Из дома высыпали вооруженные кто чем обитатели. Толстяк встал на ноги и обернулся лицом к спасителям, дико вращая глазами и явно радуясь удачной шутке.
Из расположенной неподалеку дымокурни выскочил мальчик с игрушечным луком наготове. Мальчишка был примерно одного возраста с сыном Браги Рагнаром.
- О, да это же всего-навсего Дядюшка Медведь.