А потом мое тело поймали другие руки. Знакомый запах, знакомое тепло, именно в него я вцепилась, как коала в ветку, всеми конечностями. Обвила ногами талию, руками обхватила шею, голову же опустила на грудь, и плевать на весь остальной мир.
Иррациональное чувство защищённости окутало меня, когда большая горячая рука опустилась на мой затылок. Тело сотрясали рыдания, воя в голос, я размазывала сопли со слезами на чьей-то горячей коже.
- Шшш, - большие руки с нежностью гладили растрепанные волосы.
- Хорт, у нее с крышей не все в порядке, она чуть не убила меня в той яме, - проворчал кто-то за моей спиной. - Чокнутая.
У меня словно красный занавес перед глазами опустили. Я не сумасшедшая, не сумасшедшая!
- Сам ты больной, - прошипела я, резко развернувшись в сильных руках, и ногтями полоснула говорящего по лицу. - Я не сумасшедшая.
- Вот су…, - прохрипел пострадавший от моего произвола, но почему-то вдруг заткнулся, побледнев лицом, и испуганно глядя поверх моей головы.
Возвращаюсь в исходное положение. Новая истерика поглотила с головой, но теперь я видела лицо человека, в чьих объятиях оказалась. Александр.
Да хоть сам Сатана, лишь бы в его руках было так же тепло и безопасно - подумала тогда я.
Последней моей ошибкой был именно тот момент. Я доверчиво прижалась к его горячей груди, так и не выпустив из своей мертвой хватки. Меня абсолютно не насторожил звук вырвавшийся из его горла, так похожий на звериный рык. Мало ли у кого какие недостатки, я вон например с головой не дружу.
Я же не знала, что этот псих все для себя решил именно тогда. В момент моей слабости.
- Ру, все хорошо. Маленькая, моя, - и он поцеловал меня в мокрые от слез веки. Я лишь поудобнее устроилась у него на руках, усиленно сопя в его шею. Хорошо, тепло, безопасно. Сейчас я не была готова расстаться с теплом и силой этого человека, доверчиво к нему прижимаясь, все крепче и крепче его обнимала.
Меня как-то не заботило то, что сорочка давно изодрана в клочья, что из одежды на мне лишь трусики, что на моем теле засохли куски грязи, что кровоподтеки и порезы с царапинами так же благопристойности не добавляют.
Единственное, что раздражало - это стойкий запах крови. Поддавшись любопытству, я все же высунула голову из своего надежного убежища и попыталась рассмотреть окружающую среду. К несчастью мне это удалось. Вокруг нас были разбросаны изломанные и окровавленные тела волков.
- Не смотри! - рыкнул Саша.
А я все же повернулась чуть в сторону. Там я увидела другого Сашиного товарища. Да, я помню. Давно, на речке, был Саша и два его наглых друга. Один сказал, что я сошла с ума. Второй сейчас идет к нам, рот и грудь у него были в чем-то темном. Оно стекало по подбородку, капая на густую поросль на груди. От него пахнет кровью даже на расстоянии. А волки мертвы. У мужчин нет оружия, они вообще полуголые, на них только свободного покроя штаны. А волки мертвы. И парень этот в крови.
- Твою мать, что с ней?! - воскликнул кто-то.
А я улыбалась. Смеяться просто не было сил.
Очнулась я с жуткой головной болью. Помимо многострадальной головушки болело все тело. Первое время я даже глаза боялась открывать, но острый слух уловил голоса, а природное любопытство, проснувшись вдруг, решило поиграть в мазохиста.
Повернувшись на бок, упала с кровати, приземлиться умудрилась мягко, и даже вскрикнуть от боли не успела. А боль была, скажу я вам. Вместе со мной рухнуло одеяло, внимательно его осмотрев, замерла в удивлении. Это же мое любимое лоскутное одеяло, то самое, что сшила для меня баба Клава на новый год. Я дома. Огляделась. В комнате было довольное темно, но чуть поодаль сквозь шторы в спальню проникал электрический свет. На дрожащих от бессилия руках и ногах, я подползла к косяку, стараясь не издавать звуков вовсе. Вставать на ноги не решилась, ибо болели они адски.
- Как она вообще оказалась в волчьей яме? - цедил сквозь зубы Александр. По его тону можно было понять, что он жутко недоволен и очень раздражен.
Да здравствуют деревенские дома, где вместо дверей шторы! Видимость хоть и страдает, зато все недостатки покрывает слышимость.
Александр сидел на табурете посреди кухни бабы Клавы. Сама хозяйка восседала у стола, волосы растрёпаны, руки нервно мнут платок на коленях, мне даже стыдно стало, заставила же я ее поволноваться. Кажется, и седин прибавилось.
- Она особенная девочка, - уклончиво отвечала баба Клава.
- Я задал достаточно простой вопрос, - его тон похолодел на несколько градусов. Даже меня проняло.
Видя поникшие плечи хозяйки дома, я заволновалась. Между прочим, это медицинская тайна! И Клавдия Семеновна не имеет права ее разглашать, как врач! Да, баба Клава в молодости своей была заведующей психиатрическим отделением одной закрытой больницы. Что-то у нее случилось в жизни, и она бросила карьеру, городскую квартиру и переселилась в деревню. Правда, с тех пор минуло много лет, но не просто же так меня дядя к ней на все лето сплавлял. И пусть ни Клавдия Семеновна, ни дядя, моей персоне ничего не сообщали, это не помешало мне навести справки всеми доступными способами. Поводом стал очередной тест, подсунутый якобы как развлекательная игра. Как будто я в тестах ничего не смыслю, столько уже на них налюбовалась.
И тут я наблюдаю картину маслом, мой спаситель, вернулся в свое прежнее хамское состояние и напирает на мою бабу Клаву! А та под давлением чужого мужика начала сдавать позиции. Самое печальное заключалось в том, что позиции были как раз мои. Промолчать мне не позволила гордость. Она же заставила меня встать на и без того израненные ноги.
- Я страдаю лунатизмом, - шатаясь и дрожа от усилия, все же сделала шаг. И еще один, а потом меня схватили сильные руки, и усадили на колени.
Быстро. Я даже опомниться не успела.
- Кто разрешал тебе вставать? - сердито спрашивает он, но удивленным не выглядит.
- Кто разрешал тебе меня трогать? - не менее сердито вопрошаю я.
Отбиваться не стала, ибо сил не было вообще.
- Как себя чувствуешь? - и его взор внимательно прошелся по моему телу. Я таки тоже решила себя осмотреть. Ой, да я голая, из одежды на бренном тельце только любимое одеяло, которое предательски оголило правую грудь.
Нервно поправляю кусок ткани, и отвожу взгляд в сторону, ощущая, как щеки заливает краска стыда.
- Нормально, - буркнула я.
- Зачем ты встала? - вот упертый.
- Если хочешь что-то знать, спроси у меня. Не допрашивай пожилую женщину.
Баба Клава сдавлено закашлялась. Я видела ее недовольство, ей очень не понравилась мое самовольство, а еще больше ей не понравилось та уверенность, с которой меня захватил Александр.
- А ты ответишь? - на меня смотрели внимательно, словно пытались разглядеть нечто неведомое.
- А ты спроси, - недовольно заворочалась я.
Тут Александр поднялся со мной на руках, и отправился в комнату, из которой я только что выползла. Одеяло при этом подозрительно часто соскальзывало со стратегически важных частей родного тела, и по моему, не по своей воле. Одна радость - я оказалась на удивление чистой. Чего таить, даже мои раны были обработаны, где зеленкой, где йодом, а где и перебинтованы.
Нужно будет поблагодарить бабу Клаву. Кстати, куда она пропала?
Пока я тихо радовалась заботливости Клавдии Семеновны, Саша оккупировал узенькую панцирную койку, ни на минуту не выпуская моей драгоценной особы из рук. Чувствую себя любимой мягкой игрушкой избалованного ребенка. Свет Александр решил не включать, на меня же полумрак комнаты навевал не самые радужные мысли.
- Так как ты оказалась в яме? - мое тщедушное тельце крепче прижали к широкой груди. Не сказала бы, что было не комфортно. Наоборот, очень даже уютно и приятно, ибо до сих пор я помнила чувство тепла и защищённости, исходящие от этого странного мужчины. Но природная вредность и настороженность не давали расслабиться в его объятиях.
- Ну… я шла. Потом появились волки. Я побежала. Меня окружили. А там яма. Как-то так, - неуверенно произнесла я.
- А лунатизм? - вкрадчиво спросил он.
- Иногда… я ложусь спать в одном месте, а просыпаюсь в другом. Редко.
Умолкла, потупив взор, говорить на тему своих странностей я не любила. Кому вообще захочется добровольно сознаваться в собственной неполноценности? Особенно если знаешь что несет собой реакция окружающих на такое признание. Это больно, наблюдать брезгливость и опаску в чужих глазах.
- И всегда твои прогулки заканчиваются столь печально? - тихо осведомился он.
Я не смотрела ему в глаза. По правде сказать, я вообще на него не смотрела, с остервенением пялясь в стену напротив. Не сказала бы, что стена меня чем-то привлекала, особенно если учесть отсутствие нормального освящения, но взора отвести не смела, боялась выдать собственное недовольство. Поэтому и реакцию на свои слова не видела.
- Что бы так… впервые, - прошептала я, упомнив все свои нестандартные пробуждения.
Все же нескромность ситуации начал доходить даже до меня. Сижу на коленях у взрослого мужика хмурой наружности, прикрытая одним одеялом, и даже стыда не ощущаю - определенно у меня не все дома.
- Что ты помнишь? - помолчав, вдруг спросил он. Я поняла, о чем он.
- Не все. Помню тебя. Тех двоих, что были на реке. Мертвые волки. И твой друг в крови. Что с ним? - только сейчас до меня дошло, что возможно этот человек был ранен. Собираю волю в кулак и смотрю на Александра.
Кстати, когда это мы успели перейти на "ты"?
- Ты что-то говорила о дежавю, - мой вопрос был нагло проигнорирован.
- Да? - изумленно смотрю на него.
Я вообще ничего не помню, после того как имела сомнительное удовольствие узреть кровавую картину.
- Да. Ты улыбнулась, и сказала, что в тот раз вместо волков были люди.
- Возможно, - задумчиво отвечаю, чувствуя, как подомной напрягается его тело. - Во сне. Не обращай внимания на мои слова. Я была в шоке, в подобном состоянии люди говорят откровенные глупости.
Все, теперь он точно решит, что я сумасшедшая. Впрочем, что мне до его мнения? Уеду. Завтра же уеду к дяде. Хватит с меня дикой природы, полуголых мужиков посреди тайги и наглых персонажей на моем пути. Никаких нервов на них не хватит.
- Руслана, ты ничего странного не заметила в волках? - поинтересовался он между делом.
Единственный странный персонаж тут ты.
- Например? - непонимающе смотрю на него.
- Может глаза? Или поведение? - его горячая ладонь незаметно оказалась на моей талии, обжигая своим жаром сквозь ткань одеяла.
- Откуда мне знать, я же не зоолог, - нервно отвечаю, чувствуя, как мужская рука медленно но верно скользит по пояснице.
- Понятно, - и он умолк, размышляя о чем-то своем. При этом руки его пустились во все тяжкие, путешествуя одна по моей ноге, другая по спине.
Но тут мою голову посетила одна вполне здравая мысль.
- А что вы там делали? - с подозрением уставилась на него.
Не сказала бы, что имела отличную возможность рассмотреть его черты, но того что уже узрела, хватило. В частности его жесткий упрямый взгляд.
- Тебя весь поселок искал. Ну и мы конечно, - усмехнулся он.
- А почему босиком и полуголые? - данный вопрос меня волновал довольно сильно. А вдруг они больные на голову? Или извращенцы? Мне компания не нужна.
- Тебе показалось, - просто ответил он.
У меня чуть глаза из орбит не вылезли.
- Правда что ли? - прокашлявшись, спросила я.
- Шок - мало ли что люди видят в подобном состоянии, - пожал он плечами.
Меня за дуру держат. Хуже того из меня дуру делают. Но я же не сумасшедшая, я точно видела, на них был самый минимум одежды. Психи. И меня пытаются с ума свести. А вот фиг им на постном масле! Но показывать свое недовольство я не собиралась, он спокоен, даже несколько расслаблен, мне это на руку. У меня еще остались вопросы.
- Но почему в лес пошли именно вы? - продолжала я расспросы. - В деревне достаточно охотников.
- Потому что этот лес принадлежит мне, - последовал спокойный ответ.
- Что? - только и смогла выдать я.
- Я купил здесь землю, - сказал он. - Много земли. Много леса.
Мама.
- Зачем? - не успев подумать, спросила я.
- Что бы было, - сумничал он. - Руслана, кто твои родители? - а вот это уже вопрос не по теме. Из-за резкой смены темы, я не сразу уловила смысл последних слов.
Ему не обязательно знать о наличии широко известного в узких кругах дяди, данную истину в меня вдолбили еще в детстве. Несомненно, моя благодарность за спасение собственной персоны не имеет границ, но сопутствующие спасательной операции странности благодарственный пыл уменьшали в разы. Я рывком вырвалась из его жарких объятий и отползла подальше, насколько позволяла кровать.
- Я благодарна за спасение моей жизни, но думаю вам пора домой, - поплотнее укуталась в одеяло, опуская ноги на пол.
- Всем спасибо, все свободны. Выгоняешь, значит? - спросил он. От его тона по коже побежали мурашки. И не было в его голосе явной угрозы, лишь насмешливый сарказм, но что-то меня насторожило.
- Я переоценила свои возможности, - вполне искренне призналась я. - Подобные приключения не проходят даром.
Только после собственных слов поняла, что жутко хочу пить, спать и курить.
Он окинул меня долгим пристальным взглядом, но промолчал. Потом так же молча поднялся, но у входа все же обернулся.
- Ты мне понравилась, - вкрадчиво произнес он. - Интересная девочка. И пахнешь вкусно.
И вышел. А меня начало трясти, потому, как в тот момент я видела его глаза. У волков, что гнали меня, взгляд был приятнее, да и голода в нем было меньше. Чувство самосохранения не просто встрепенулось, оно билось в истерике. Впрочем, вскоре оно было задавлено чувством голода и дикой усталости.
Позже, я предупредила бабу Клаву, а рано утром, невзирая на жуткую боль в ногах уехала с первым автобусом. Клавдия Семеновна была недовольна, в конце концов, состояние моего здоровья оставляло желать лучшего, но она промолчала. Ей Александр тоже не нравился. Да и заживало на мне, как на собаке.
- Помни, Руся, от мужиков все проблемы, - сказала она мне на прощание, перед посадкой на автобус. Вдохновляющее напутствие.
* * *
В аэропорту меня встречал дядя. И этим все сказано.
Прямо скажу, чувствовала я себя после перелета не важно. Не успевшие зажить после памятной ночки раны, давали о себе знать, дорога в подобном состоянии была действительно тяжелым испытанием. Но мне к трудностям не привыкать.
И вот, я, забрав свой багаж, пытаюсь собраться с мыслями, чему активно мешает привычный шум аэропорта. Снующие туда-сюда люди не обращают на меня никакого внимания, в этом и заключается вся прелесть большого города. Несмотря на мою откровенную нелюбовь многолюдных мест, здесь всем на все плевать. Толпа меня попросту не замечала, несмотря на мой несколько нестандартный облик.
Нервно поправляю большие, в пол лица, солнцезащитные очки, все же я переоценила собственные силы. С ненавистью смотрю на не маленький чемодан с биркой о собственной фамилии. И тут меня довольно ощутимо пихают в бок. Лишь хорошее воспитание не позволило разразиться отборной бранью.
- Прошу прощения, - сильные руки не дают упасть.
Поднимаю взгляд и вижу перед собой аполлона. От красоты держащего меня мужчины дух перехватило настолько, что болезненные ощущения в родном теле отошли на второй план.
- Аккуратнее, - ворчу скорее для порядка, нежели из вредности.
- Готов загладить свою вину чашечкой кофе, - обаятельная улыбка озаряет правильные черты лица незнакомца.
Вор? Карманник? С чего вдруг мужику с подобной внешностью разоряться перед измученной мной? Цинизм прогрессирует.
- Спасибо, но я не пью кофе с незнакомыми мужчинами, - собравшись с силами, отстраняюсь от красавца. Надеюсь, он не услышал тяжелого вздоха сожаления.
- Тогда давайте знакомиться, - уровень его обаяния зашкаливал.
Мошенник - подумала недоверчивая я, ощутив ноющую боль в области всех своих царапин.
- Мне дядя не разрешает с мужчинами знакомиться, - включим дурочку, авось сам отстанет.
Но парень моей вежливости не оценил.
- Вы очень красивая девушка, - нагло врал он.
Интересно, как он умудрился разглядеть мои небесные черты под слоем ссадин, синяков и маскировки?
- Послушайте, - тяжко вздохнула я. - У нас с вами такие замечательные отношения, вы меня не знает, я вас не знаю, давайте не будем их портить.
- Но я готов рискнуть, - уперся рогом незнакомец.
- Предпочитаю перестраховаться, - поведала я нравоучительным тоном.
- А если это судьба?
- Тогда вам не повезло, - зло отрезала я и, развернувшись, споро похромала к выходу из аэропорта.
- Судьба сводит людей дважды на жизненном пути. До встречи, детка! - крикнул он мне в спину.
Везет же некоторым на странных личностей.
- Руслана! - окликнули меня совсем рядом.
Ой.
- Дядя, - разворачиваюсь медленно и предельно осторожно.
Меня тут же заключают в крепкие медвежьи объятия. В целом я была не против, но ответить тем же рвением не могла по чисто физическим параметрам.
И как узнал-то? Я вроде качественно замаскировалась. Безразмерная кофта с капюшоном скрывает большую часть лица, и верхние округлости, те которые ну явно не девяносто. Джинсы по последней неформальной моде не дают понять о наличии нижних почти девяносто. Образ подростка-неформала заканчивали ярко желтые кроссовки известной фирмы. Я бы вряд ли себя узнала в этом странном бесполом существе, а дядя смог. Но и странный незнакомец девушкой обозвал. Значит, не так хороша моя маскировка, как я о ней думала.
Впрочем, вспоминая любимую присказку родственника, удивляться перестала.
- Задушишь, - пыхчу в попытке освободиться из семейного захвата.
Я бы не сказала, что дядя сжал меня настолько сильно, но нынешнее состояние собственного тела, требует более нежного обращения с организмом.
Меня тут же отстранили от себя и на вытянутых руках, крепко держа за плечи, пристально осмотрели.
- В машину, - только и сказал он.
Второй раз - ой.
Слишком хорошо я знала это выражение лица.
Дядя зол. Он дураком никогда не был, и уже давно понял, что причина моего раннего приезда должна быть как минимум веской. Но даже представить боюсь, что будет, когда он увидит меня без маскировки. А ведь он заметил скованность моих движений, вон уже под ручку ведет, багаж забрал, и глядит на всех зверем.
Наверное, надо было все-таки позвонить перед приездом, как баба Клава советовала, и все объяснить. Радовало одно - дядя прибыл без подкрепления в лице подручных, и прочих малознакомых личностей. Кстати, почему? А как же верный Сергей?