Как только я оказалась внутри, он повернул голову в мою сторону, словно сумел разглядеть меня. Само собой, у меня отпала челюсть, а в следующее мгновение, вспомнив, в каком я одеянии, вернее, что я почти без ничего, я покраснела. Заметив сваленные тюки, я забежала за них и присела, так что он не мог видеть мое тело ниже талии. Его бронзовое лицо с узкими щелками глаз ничего не выражало, и я подумала было, что он меня не видит, но тут его губы медленно растянулись в противной улыбочке. В его положении только и оставалось, что улыбаться! Я ожидала, что он что–нибудь скажет, но он молчал и кривил губы в ухмылке. Через распахнутый на груди тулуп был виден огромный медальон из желтого металла на массивной цепочке с непонятными изображен ниями - какие–то черточки. Приблизиться к нему, чтобы рассмотреть медальон, я не рискнула, не желая, чтобы он видел меня неглиже. Впрочем, что в этом такого? Женщины на пляже в мини–бикини демонстрируют все свои прелести и считают, что это в порядке вещей, а в короткой ночнушке, то есть значительно более одетой, предстать перед посторонним мужчиной - почему–то верх неприличия! Только я решилась выйти из–за тюков, как в юрту вошли два алтайца, продели под колодки жердь и вынесли пленника наружу.
Пришедшие алтайцы стали широким кругом, в центре поместили пленника в колодках. Мужчина в двурогой шапке что–то грозно произнес и, словно в подтверждение своих слов, стукнул в бубен - зазвенели мелкие колокольчики. Я заметила, что пленник больше не улыбается, а щелки его глаз стали еще уже. Вдруг один из алтайцев, охранявших его, что–то гортанно выкрикнул и указал рукой в сторону поселка. Круг сразу распался, и пришедшие алтайцы вместе с охранниками выстроились защитной стеной. Я обернулась - это приближалось блатное воинство во главе с Семеном. Панкрат сказал что–то успокаивающее, и алтайцы опустили ружья, но настороженность в их позах не исчезла. Панкрат выступил вперед, этим обозначив нейтральную территорию для переговоров. Когда блатные приблизились, я удивилась, увидев, что они взяли с собой Метелкина и Фадея, очевидно, посчитав, что их нельзя оставлять без присмотра. А куда те могли деться, если кругом негостеприимные горы?
- Семен, ты же обещал не вмешиваться в дела местных жителей!
- Панкрат, ты с кем - с нами или с инородцами? Нам показалось, что ты уже пришел, куда хотел, а нас держишь за лохов! Серебро Сатунина ты здесь спрятал? - Рука Семена многозначительно нырнула в карман полушубка, где он обычно держал наган.
- Здесь нет серебра, и даже если бы оно было тут, оно лишь обременило бы нас. Кам Сагыш, - он указал на алтайца в двурогой шапке, - предупредил, что нам грозит опасность и нужно как можно скорее уходить из поселка, а с ним, - он кивнул На пленника в колодках, - они сами разберутся. Он говорит, что беда совсем рядом.
- Я заметил, как ты спешишь покинуть это задрипанное село, - рассмеялся Семен.
- Ты же не послушал моего совета немедленно уходить отсюда, и я упросил кама Сагыша посоветоваться с духами, узнать у них, как нам отвести надвигающуюся опасность. Здесь находится святилище, и после принесения жертвы он будет камлать - разговаривать со своими родовыми духами–помощниками.
- Какую же жертву он собирается принести? - с издевкой поинтересовался Семен.
- Духа, вселившегося в этого человека, Номгона, сына Сардыбаша. - Панкрат указал на лежащего на снегу черного шамана, на котором все еще были колодки. - Белый кам не приносит в жертву людей, и это будет не тело, а душа черного шамана, обретшая временную оболочку. Она должна навсегда уйти в подземелье к Эрлику. Если духа не удастся изгнать из тела Номгона, он будет умерщвлен.
Панкрат оглянулся на Сардыбаша, который тут же направил свое ружье на беспомощного пленника.
Я вздрогнула: "Сардыбаш готов убить собственного сына только из–за того, что шаманы уверены: в него вселился злой дух? А если они ошибаются? Вообще–то он на злодея не похож, хотя по внешности сложно судить о человеке".
Семен взглянул на лежащего шамана, и его глаза округлились - он заметил золотой медальон.
- Рыжье! - воскликнул он и шагнул, чтобы забрать его.
Охранник мгновенно заступил ему дорогу:
- Джарабас!
Семен отшвырнул его в сторону, но два других охранника направили на него ружья.
- Они лгут! - подал голос черный шаман - он, оказывается, свободно говорил по–русски. - Неподалеку есть пеще–ра, полная золотых предметов, - этот медальон оттуда. За то, что я его похитил, они хотят убить меня!
Сардыбаш что–то крикнул, и охранник прикладом стукнул черного шамана в лицо, тот замолчал, а снег возле его головы покрылся пятнами крови. По тому, как загорелись у Семена глаза, я поняла, что шаману он поверил. Похоже, Панкрат подумал о том же и постарался разъяснить ситуацию:
- Ни один предмет, принадлежащий черному шаману, каким бы ценным он ни был, нельзя взять себе. Все они будут сожжены, а то, что не сгорит, спрячут так, чтобы оно не могло попасть в руки человеку.
- Панкрат, это дикари, они придумывают невесть что! Это же рыжье, золото, его в этой штуке не меньше полкило! - закричал Семен, но благоразумно не двинулся с места под направленными на него стволами ружей.
Урок было раза в два больше, да и их винтовки были намного современнее, чем допотопные охотничьи ружья алтайцев, но настроены последние были очень решительно, явно готовясь к бою.
- Вещи черного шамана могут принести только горе и смерть. Забудь об этом золоте. Я обещал и приведу вас туда; где спрятано серебро Сатунина.
- То серебро и далеко, а это - золото и рядом! - злобно произнес Семен и пожал плечами. - Но нельзя, так нельзя.
- Лучше синица в руках, чем журавль в небе, - негромко произнес Тимоха, жадно глядя на золотой медальон.
Семен наклонился и что–то тихо ему сказал. У Тимохи разочарованно вытянулась физиономия.
- Возвращайтесь в поселок и готовьтесь в путь. Сарды–баш пообещал дать нам немного провизии с собой, - произнес Панкрат.
- Ты уже указываешь, что мне надо делать?! - В голосе Семена прозвучала угроза.
- Я только советую, а решение принимаешь ты.
- Хорошо. Мы идем собираться. Смотри, не задерживайся. - Семен крикнул своему воинству, все еще сжимавшему в руках винтовки: - Канаем отсюда!
Сардыбаш что–то сказал, и алтайцы опустили ружья, один из них приблизился к уркам.
- Анчы поможет вам собрать продукты в селении, - пояснил Панкрат.
- Наше вам с кисточкой! - насмешливо сказал Семен, отошел от Панкрата на несколько шагов, затем обернулся и окликнул его: - Панкрат!
- Что еще?!
- Запомни: вор ворует, а фраер пашет! - улыбаясь, произнес Семен, выхватил наган, выстрелил Анчы в голову и сразу отпрыгнул в сторону.
Одновременно Тимоха выстрелил из винтовки в Сардыбаша. Началась стрельба с обеих сторон, и поначалу я оглохла от грохота выстрелов и ошалела от происходящего. Мне показалось, что это длилось целую вечность, хотя на самом деле, наверное, продолжалось не более минуты, так как из–за малого расстояния между противниками они расстреливали друг друга в упор. Подлое нападение Семена было неожиданностью для алтайцев, и, хотя они сопротивлялись отчаянно, все до одного погибли, забрав с собой в иной мир четверых урок и двоих легко ранив. Добив тех, кто еще шевелился, урки принялись обыскивать убитых. Семен, поднявшись, отряхнулся от снега и, подойдя к черному шаману, сорвал с его шеи медальон и угрожающе произнес:
- Если ты обманул насчет пещеры с золотом, то будешь у меня вымаливать собственную смерть!
. - Я покажу, где находится пещера, - там полно золота! Ты будешь доволен! - пообещал черный шаман.
По знаку Семена шамана освободили от колодок, тот с трудом поднялся, разминая затекшие руки и ноги. Восстановив кровообращение в конечностях, он подошел к мертвому каму Сагышу и плюнул тому в лицо.
- Как тебя звать? - Семен изучающе уставился на него.
- Номгон, хотя эти люди меня называют хара хун.
- После того как мы найдем золото, нам надо уйти в Туву. Ты сможешь показать дорогу?
- Не найдешь никого, кто лучше меня знал бы эти места. Я проведу кратчайшим путем!
Семен подошел к Панкрату, сидящему на снегу с разбитой головой, под охраной тощего Чирика.
- Панкрат, ты мне больше не нужен - у меня есть проводник! - Семен зловеще улыбнулся. - И золото лучше, чем серебро!
- Он отведет тебя прямо в ад! - Панкрат сплюнул в снег - слюна была окрашена кровью.
- Там хоть не так холодно, - улыбнулся Семен. - Ты даже легкой смерти не заслужил!
По его приказу на Панкрата надели колодки и оставили умирать на морозе.
- Теперь веди нас в пещеру с сокровищами Али–Бабы! - потребовал Семен.
Знанием сказок он меня удивил. Мне было трудно представить, что этот подлый и жестокий человек когда–то был ребенком и увлекался сказками. Произошедшее на моих глазах кровавое побоище повергло меня в шок, мне очень захотелось вернуться в свое время. Красоты окружающей природы больше не радовали меня, приключение, в которое я помимо своей воли была втянута, оказалось жутким и кровавым.
- Путь к пещере лежит через поселок, - вкрадчиво произнес черный шаман. - Там еще не знают о происшедшем. - Он указал на лежащие тела, забрызганный кровью снег. - Вы легко одолеете их благодаря внезапности нападения, убьете мужчин, получите их женщин. Затем я отведу вас в пещеру. Если вы не сделаете этого, оставшиеся в поселке охотники захотят отомстить вам.
Я содрогнулась от этих слов, кровь застыла в жилах. Ужасно, что я ничем не могла помочь местным жителям! Я решила не идти с бандитами, весело обсуждавшими, как будут развлекаться в селении, - с меня было достаточно увиденного здесь. А там будет еще страшнее… Я лишь проводила их взглядом, внутренне содрогаясь. Тут черный шаман обернулся и приглашающе махнул мне рукой. Теперь у меня не оставалось сомнений, что он видел меня! Для него я невидимой не была!
Когда отряд урок скрылся из виду, я осталась одна. Мне стало очень страшно, ведь я оказалась в компании десятка трупов и едва подающего признаки жизни, замерзающего Панкрата. Куда ни кинь, всюду клин! Я поплелась в сторону поселка. Послышались выстрелы, потом началась ожесточенная перестрелка, и это меня обнадежило - значит, бандиты не застали врасплох жителей селения. Я торопилась изо всех сил. Увиденное меня обрадовало.
Опасения Панкрата по поводу того, что погоня наступает им на пятки, имели основания. С десяток пограничников, ведомых проводником–алтайцем, спустились в долину и оказались в селении раньше, чем предполагали беглецы. Когда ничего не подозревающие урки приблизились к юртам, их встретил огонь на поражение, так что их численность сразу вдвое уменьшилась. Оставшиеся в живых яростно отстреливались, пытаясь спасти свои шкуры. Бежать им было некуда, надежного укрытия поблизости не оказалось, оставалось лишь зарыться в снег.
Раздался голос Семена:
- Не стреляйте! У нас начальник лагеря Метелкин! Если вы не прекратите огонь, мы его застрелим!
- Сдавайтесь! Переговоров с бандитами мы не ведем. За жизнь товарища Метелкина ответите своими жизнями! - послышалось в ответ.
Я поспешила на голос Семена и увидела его лежащим в снегу рядом с Метелкиным и черным шаманом. Семен ткнул Метелкина наганом в бок:
- Подай голос, гражданин начальник! Если… - Тут он захрипел и забился в судорогах, наган выпал из его руки.
Я увидела у него под левой лопаткой рукоятку ножа, а черный шаман вытирал руки об снег. Затем он запустил руку за отворот полушубка Семена и достал увесистый медальон.
- Спасибо, товарищ! - радостно произнес Метелкин и протянул черному шаману руку для пожатия. - Избавил от бандитской сволочи! Не бойся - я замолвлю за вас слово.
Черный шаман, пожимая руку Метелкину, тут же вложил в нее золотой медальон.
- Зачем это, товарищ?! - поразился Метелкин, и тут я увидела, что у него закатились глаза и он несколько раз дернулся.
С минуту он лежал неподвижно, а рядом с ним уткнулся лицом в снег черный шаман. Что с ними происходит? Вскоре взгляд Метелкина стал более осмысленным, он спрятал золотой медальон под ватник. Подняв наган Семена, он два раза выстрелил черному шаману, спасшему ему жизнь, в голову. Я ничего не понимала: вроде вначале поблагодарил его, а затем пристрелил?
- Говорит младший лейтенант госбезопасности Метелкин! - крикнул он. - Мне удалось уничтожить главаря бандитов Сеню Паровоза! Предлагаю бандитам добровольно сдать оружие, иначе они также будут уничтожены!
- Ах ты гнида! - В трех шагах от него поднялся с винтовкой Тимоха, но тут же был сражен меткими выстрелами пограничников.
Трое оставшихся в живых зэков, в числе которых был и Чирик, сдались. Выжил и Фадей, но, несмотря на объяснения, что его также удерживали бежавшие урки силой, остался под стражей.
- Запарились мы бегать по горам за вашими зэками. Думали, что не догоним, уже и продукты закончились - и дальше не пойдешь, и назад не вернешься. Благо, проводник вспомнил об этом селении. Если бы зэки здесь не задержались, то быть вам и дальше пленником своих бывших подопечных, - сказал командир пограничников. Затем сдвинул шапку на затылок и почесал макушку. - Что с пленниками делать? Морока будет их назад конвоировать.
- Никуда их не надо вести. Они здесь бойню устроили и на этом останавливаться не собирались, так что вы вовремя появились в посёлке. Собакам - собачья смерть. С беглыми зэками нечего нянчиться, пусть и другим неповадно будет. Акт напишете, что они погибли во время перестрелки и при попытке освободить меня. Я его подпишу.
- Там один, Фадеев его фамилия, говорит, что, как и вы, был у зэков пленником.
- Фадеев? Такой же бандит, как и остальные. В расход его!
Я оторопела от такой наглой лжи. Ну и Метелкин!
Командир пограничников не стал откладывать это дело
в долгий ящик. Троих урок и не понимающего, что происходит, Фадеева вывели за поселок и поставили перед строем пограничников. Фадеев, увидев Метелкина, крикнул:
- Гражданин начальник! Скажите им, что я…
- Что вы волынку тянете?! - вскипел Метелкин.
- Пли! - скомандовал командир пограничников, и раздался залп.
Урки упали как подкошенные, а Фадеев пошатнулся, хрипя и брызгая кровью, выдохнул: "Сука ты!" - и только потом опрокинулся навзничь.
Новому старейшине, избранному вместо погибшего Сар–дыбаша, было приказано собрать силами жителей поселка трупы зэков и по весне захоронить в одной общей могиле без указания имен.
Перед тем как отправиться в обратный путь, пограничники заночевали в тех же юртах, которые ранее занимали беглые зэки. Не знаю, почему я боялась попасться Метелкину на глаза и блуждала вокруг юрт. Среди ночи я увидела вышедшего наружу Метелкина. Он стоял, смотрел на луну и беззвучно смеялся. Затем полез за пазуху, вытащил золотой медальон и негромко произнес: "Эрлик–хан, ты доволен моими подношениями?"
Внезапно у меня перед глазами все закрутилось, замелькало, и я очнулась в собственной постели.
На работе я была сама не своя, находясь под впечатлениями событий минувшей ночи. Чувствовала я себя скверно, словно сознание обволокла пелена. Я была как сомнамбула, из–за чего неадекватно воспринимала события реальности и так же неадекватно себя вела. Не знаю чем, но моя голова была забита до отказа, будто старый книжный шкаф в коридоре квартиры Ларисы Сигизмундовны, и не могла воспринять ничего нового. Я все делала "на автомате", а когда вызвали к шефу и он о чем–то меня расспрашивал, то, похоже, ответами остался доволен, чего я не могла сказать о себе.
Ощущать себя "ежиком в тумане" мне не хотелось, и из его кабинета я отправилась прямиком к кофеварке, расположенной в крохотной комнатушке, примыкающей к приемной. В эту "святая святых" простым смертным - рядовым сотрудникам компании - вход был запрещен. Здесь находились бар–холодильник, обычный бар–шкаф и огромный, двухметровый собственно холодильник. Первый предназначался для прохладительных напитков, второй - для коньяка и виски, а в третьем хранились запасы, чтобы можно было оперативно накрыть на стол. Вот из–за этого третьего Я и получила индульгенцию - могла беспрепятственно входить сюда, так как в случае аврала, когда внезапно сваливалось много гостей, меня привлекали для нарезки вкусностей.
Выбрав в программе кофеварки "двойной эспрессо", я нажала на кнопку. Затарахтели, перемалываясь, кофейные зерна, затем что–то зажужжало, и в чашечку полилась ароматная жидкость, от одного только запаха которой я стала понемногу приходить в себя. Ради права пользования этим чудом я готова смириться с тем, что меня используют для приготовления бутербродов гостям шефа. Одной чашки кофе оказалось мало, и я снова дала команду автомату. В голове наконец прояснилось, но я по–прежнему не помнила, почему меня вызывал шеф. Помню, говорилось о чем–то очень важном, но ничего конкретного не вспоминалось. По–видимому, он дал мне новое задание, но какое? Вот проблема! Такого со мной раньше не случалось, и я не знала, что теперь делать. Рука снова потянулась к кнопке, словно третья чашка должна была мне помочь вспомнить.
- Чего ты такая безрадостная? - раздался за моей спиной голос секретарши Тани.
Нельзя сказать, что мы с ней приятельницы, но иногда перебрасываемся парой слов. Думаю, появилась здесь эта длинноногая красавица не случайно, возможно, в связи с моим разговором с шефом, и нужно грамотно использовать ее любопытство. Видимо, и правда произошло что–то очень важное. Меня повысили в должности, подняли мне зарплату, уволили? Впрочем, последнее отпадает - тогда она не улыбалась бы так сладко.
- Я должна прыгать от радости до неба и громко петь "Аллилуйя"? - равнодушно поинтересовалась я, даже не повернувшись к ней.
- Так я поступила бы на твоем месте. У тебя вид, будто ты регулярно ездишь по заграницам и это тебе чертовски надоело. Может, ты беременна и не можешь поехать? - спросила она с надеждой в голосе.
"Ого! Мне светит заграничная командировка? Похоже, Танюша не прочь поехать вместо меня. Ее английский лучше моего, но я знаю еще и испанский, о чем с гордостью указала в анкете при приеме на работу. Ради практики несколько раз общалась с кубинскими студентами, но не знаю, что они лучше понимали: сказанное мной или мои жесты. Что мне светит: Испания или Куба? Я бы выбрала первое, но и от второго не откажусь". Сделав скучное лицо, я повернулась к Татьяне и пожала плечами:
- В командировке мало свободного времени. И что, спрашивается, смотреть в чужой стране? - Мои слова точно попали в цель.
- Это в Перу нечего смотреть?! - взвилась Таня. - Меня шеф отправил к тебе с программой поездки - может, хоть она тебя расшевелит? А то ты ему показалась какой–то никакой!
"Перу?!" - Я выхватила листок из ее рук и пробежала его глазами. До того как вникла в цель поездки, я увидела в разделе "Культурная программа" заинтересовавший меня пункт: "Посещение затерянного во времени города инков Мачу–Пикчу".
Я подпрыгнула чуть не до потолка и радостно заорала:
- Аллилуйя!
Через две недели я еду с шефом в Перу в составе парламентской делегации!