- Кстати, что это за другой язык?
- Мы не знаем, - произнес Гэнси с соломинкой во рту. - Почему здесь так хорош чай?
- Я в него плюнула. Дайте мне взглянуть на эту штуку.
Она приняла коробку. Та что-то да весила, как будто у всех колесиков имелся внутренний механизм. Вообще-то, на ощупь коробка очень напоминала журнал Гэнси о Глендовере. Он был щедро сдобрен грезами - не то, чего она ожидала от Ронана.
Осторожные пальцы Блу на гладких, прохладных циферблатах, сдвинули колесики на английской стороне так, что на них прочиталось "синий". Кнопки засосало внутрь, а колесики повернулись на другую сторону коробки, текуче и бесшумно.
Блу медленно поворачивала коробку, читая каждую сторону: "hyacinthus", "celea". Одна сторона была пуста.
Гэнси указал ей на каждую сторону.
- Латынь, коптский, санскрит, что-то, чего мы не знаем, и… Это, как предполагается, греческий. Разве не забавно, что тут пусто?
Ронан иронично заметил:
- Нет. Древние греки не знали слова "синий".
Все за столиком глядели на него.
- Что за черт, Ронан? - выдал Адам.
- Трудно вообразить, - размышлял Гэнси, - как это очевидно удачное классическое образование никак не отражается на твоих школьных документах.
- Они никогда не задают правильных вопросов, - ответил Ронан.
Впереди открылась парадная дверь ресторана. Блу следовало бы усадить новых гостей, но она медлила за столиком, хмурясь на коробку.
Она сказала:
- У меня есть правильный вопрос. Что за язык на этой стороне?
Выражение лица Ронана говорило об обиде.
Гэнси склонил голову.
- Мы не знаем.
Блу указала на Ронана, который сжал губы.
- Он знает. Где-то там. Я уверена.
- Тебе-то откуда знать это дерьмо, - выдал Ронан.
Возникла очень короткая из всех пауз. Правда была в том, что этот тип яда не был чем-то необычным от Ронана. Но прошло довольно много времени с тех пор, как он использовался столь страстно на Блу. Она поднялась, все покалывало.
Затем Гэнси очень медленно произнес:
- Ронан, ты никогда больше не станешь говорить так с Джейн.
Оба, Адам и Блу, уставились на Гэнси, который сконцентрировал свой взгляд на салфетке. Дело было не в словах, а в том, как он ни на кого не смотрел, когда говорил, это добавило странности моменту.
Блу, чувствуя странное тепло на щеках, сказала Гэнси:
- Я не нуждаюсь, чтобы ты за меня заступался. А ты, - это было направлено на Ронана, - не думай, что я позволю тебе так со мной разговаривать. Особенно, когда ты злишься из-за того, что я права.
Когда она резко повернулась ко входу, то услышала, как Адам произнес:
- Ты такой хрен. - И Ноа рассмеялся.
Она пала духом, когда увидела, кто стоял у стойки официанток: Джозеф Кавински. Ошибиться было невозможно: он из тех воронят, которые явно были нездешними. Все в его чертах (длинный нос, впалые глаза с тяжелыми веками, темные надбровные дуги) совершенно отличалось от тех лиц, с которыми она выросла. Как и большинство других воронят, он носил массивные солнечные очки, волосы торчком, маленькую серьгу, цепь вокруг шеи и белую майку. Но, в отличие от других воронят, он наводил на Блу ужас.
- Эй, куколка, - поприветствовал он Блу. Он уже стоял слишком близко, беспокойно двигаясь. Он всегда двигался. Было что-то неуправляемое и вульгарное в полной линии его губ, будто он проглотил бы ее, если бы подобрался достаточно близко. Она ненавидела его запах.
О нем ходила дурная слава, даже в её школе. Хотите заполучить заранее вопросы по экзаменам - у него они были. Нужно поддельное удостоверение личности - он мог достать. Хотите отомстить своему обидчику - пожалуйста.
- Я не куколка, - с презрением сказала Блу, подхватывая ламинированное меню. Ее лицо снова вспыхнуло. - Столик на одного?
Но он даже не слушал ее. Он покачнулся на пятках, вздергивая подбородок вверх, чтобы увидеть, кто еще был в ресторане. Так и не взглянув на нее снова, он произнес:
- Моя вечеринка уже здесь.
Он прошел мимо. Будто бы ее там и не было.
Блу не была уверена, могла бы она простить Кавински за то, что тот всегда заставлял ее чувствовать себя такой незначительной, или себя саму за понимание момента, но неспособность защититься.
Она сунула меню обратно в стойку официанток и стояла там секунду, ненавидя их всех, ненавидя эту работу, чувствуя себя странно оскорбленной.
Потом она глубоко вздохнула и налила чай для четырнадцатого столика.
Кавински прямиком направился к большому столу в глубине, и позы всех мальчиков тут же совершенно изменились. Адам смотрел в стол с заученной незаинтересованностью. Размытый Ноа втянул голову в плечи, но не мог отвести глаз от прибывшего. Гэнси встал, облокотясь на стол, и в этом было больше угрозы, чем уважения. Однако Ронан был единственным, чье положение тела претерпело наибольшую трансформацию. Хотя его привычное положение рук (скрещенные на груди) осталось неизменным, его плечи заметно напряглись. В глазах появилось нечто свирепое и живое, как тогда, когда он запускал в поле самолетик.
- Я увидел твой терминал оплаты спереди, - сказал Кавински Гэнси. - И вспомнил, что у меня есть кое-что для Линча.
Смеясь, он бросил перед Ронаном сухую, спутанную кучу.
Ронан смотрел на подарок, одна бровь поднялась в большом презрении. Откинувшись назад, он потянул за одну из нитей, показывая, что это был набор браслетов, идентичных тем, который он всегда носит.
- Как мило, чувак. - Ронан поднял один выше, словно спагетти. - Этот подойдет ко всему.
- Как твоя мать, - согласился Кавински с хорошим юмором.
- Что мне полагается с ними делать?
- Да черт его знает. Я просто думал о тебе. Передари их. Дерьмо белого кролика.
- Слона, - пробормотал Гэнси.
- Не вноси в это политику, тупица, - ответил Кавински. Он хлопнул ладонью по бритой голове Ронана и потер ее. Ронан выглядел так, будто готов покусать его. - Ну, я пошел. Дела. Наслаждайтесь вашим литературным кружком, дамочки.
Он даже не взглянул на Блу, когда уходил. "Он, не натолкнувшийся на тебя, это хорошо", - сказала она сама себе. Она почувствовала себя незримой. Невидимой. Это ощущает Ноа?
Гэнси произнес:
- Единственное, что меня хоть как-то радует, это воображаемая фирма по продаже подержанных автомобилей, в которой он будет работать годам к тридцати.
Ронан, опустив голову, изучал кожаные браслеты. Одна из его ладоней сжалась в кулак. Блу задалась вопросом, каково реальное значение подарка Кавински. Ей стало интересно, знал ли Ронан его реальное значение.
- Как я и говорил, - пробормотал Гэнси. - Проблема.
Глава 7
Серый человек ненавидел нынешнюю арендованную машину. Когда он был молод, то получил прекрасное представление, как люди обращаются с автомобилями, и теперь ему всегда было неприятно в них находиться. С тех пор, как он завел её, машина уже попыталась несколько раз дать ему прикурить и приложила довольно усилий в течение достаточного количества времени, сопротивляясь его стараниям достигнуть максимальной скорости.
К тому же, она была цвета шампанского. Нелепый цвет для машины. Он бы обменял её на другую, но Серый Человек считал, что, если мог, то не должен запоминаться. Его предыдущая "аренда" приобрела неудачное и, возможно, уличающее его пятно на заднем сидении. Лучше установить некую дистанцию между собой и машиной.
После загрузки автомобиля механизмами и циферблатами Гринмантла Серый Человек отправился в погоню за гусем. Он не возражал против ужасных моргающих огоньков, жужжащих сигналов и раскиданных игл, которые рисовали карту к Грейворену. У Генриетты было свое немалое очарование. Центр города заполняли изящные, озорные сэндвич-магазины и агрессивные непритязательные лавки старьевщиков, парадные входы, похожие на седло, и квадратные колонны - все здания потрепанные, но аккуратные, словно книги в библиотеке. Он разглядывал округу из окна автомобиля, проезжая мимо. Местные жители со стульев на крыльце разглядывали его в ответ.
Показания продолжали быть бессмысленными, поэтому он припарковал Чудовище Цвета Шампанского на углу Дрогери, который своей рекламой обещал лучшего тунца в городе! Серый Человек заказал сэндвич и молочный коктейль у красногубой леди, и, когда он облокотился на кассу из нержавеющей стали, вырубилось электричество.
Красногубая леди применила мясистый кулак, чтобы стукнуть бездействующую машину, делающую коктейли, и выругалась с мягким акцентом, от чего это прозвучало ласково. Она заверила его:
- Через минуту все будет.
Все на полках, поздравительные открытки и медикаменты, выглядело жутким и апокалиптическим, будучи освещенным непрямым светом из фасадных окон.
- И часто такое случается?
- Да, сэр, с этой весны. Гаснет. Затем скачок, вырубаются трансформаторы, и все охватывает огнем. На стадионе Аглионбая, когда там нет никаких игр, включается свет. Уверена, это ужасные мальчишки летом постарались. Ну, большинство из них. Но вы здесь не останетесь, да?
- На пару недель.
- Тогда Вы пробудете здесь до Дня Независимости?
Серому Человеку пришлось полистать мысленный календарь. Он отмечал немного праздников.
- Приезжайте сюда и поглядите местное представление, - сказала она, подавая его вяло подергивающийся, наполовину взбитый молочный коктейль. - Позабавите себя хорошим фейерверком из здания суда. Не дайте одурачить себя другими.
- А люди делают фейерверки у себя дома?
- Аглионбайцы, - подтвердила она. - Некоторые из них пытаются взрывать все подряд, даже то, чего у них не должно быть. Терроризируя пожилых дам. Не знаю, почему шериф его не остановит.
- Его? - Серому Человеку стало интересно, как множественное число "аглионбайцы" вдруг превратилось в единственное число.
Она, казалось, находилась в задумчивости, наблюдая, как машины медленно проплывали мимо большой витрины. Наконец, она продолжила:
- Возможно, это вина ГЭЭКО; они знали, что провода старые, но меняют ли они их? Нет.
Он моргнул в связи с внезапной переменой темы разговора.
- ГЭЭКО?
- Прошу прощения?! О, Электроэнергетической компании Генриетты. - Только с её акцентом это прозвучало как "лектроэнергическая компанья". И будто вызванное её голосом электричество, вернулось. - О, оно вернулось. Я же говорила, не стоит волноваться.
- О, - Серый Человек бросил взгляд на потрескивающие флуоресцентные лампы над головой, - а я и не волновался.
Она хихикнула. Это был своего рода глубоко удовлетворенный и понимающий смешок.
- Полагаю, нет.
Тунец был хорош. Однако с тех пор, как он прибыл в город, он пробовал только этот, так что не мог сказать какой был лучшим.
Он продолжил движение. Когда пересек магистраль, Викторианские постройки сменили поля, мимо проносились амбары и белые фермы, деятельные козы и усопшие пикапы. Все было окрашено одним цветом палитры: багряно-зеленым и насыщенно-зеленым красным; даже мусор будто вырос на пологих холмах. И только горы казались неуместными голубыми призраками на горизонте.
К большому удивлению Серого Человека, измерительные приборы Гринмантла, похоже, пришли к согласию.
Они привели его на другую проселочную дорогу. Здесь сквозь почву пробивались почтовые ящики и обвивающие их растения.
Зазвонил телефон.
Это был его брат.
Желудок Серого Человека скрутило.
Дважды звякнул телефон, сообщая о пропущенном звонке. Брат никогда не предполагал, что ему ответят; он хотел только этого: Серый Человек остановил машину, гадая, должен ли он перезвонить. Гадая, перезвонит ли брат. Распутывая узел из кишок у себя в животе.
Наконец, лай лабрадора-ретривера у двери вернул его на землю. Он спрятал телефон в коробочке для перчаток. С глаз долой.
Обратно к приборам Гринмантла.
Они привели его к желтому домику с пустым гаражом. С электромагнитным детектором в одной руке и пароцезиевым магнитометром в другой он забрался в теплое, подвижное энергетическое поле.
Он нырнул под ни чем не завешанную бельевую веревку. Там оказалась будка, но не было никакой собаки. Воздух был сухим, приправленным ароматом кукурузного поля, только без кукурузного поля. Это до жути ему напомнило о зловещей аптеке с отключенным светом.
Во дворе раскинулся амбициозный огород, где на семи безупречных грядках процветали сошедшие со страниц учебника помидоры, горох, фасоль, морковь. Следующие четыре грядки были не столь плодородны. Когда он последовал за все более неистовым свечением электромагнитного счетчика, грядки были засажены все реже. Последние три представляли собой три полосы голой земли, указывающие в направлении поля в отдалении. Несколько высохших виноградных лоз свернулись вокруг бамбуковых колышков. Не осталось ничего, кроме остовов.
Приборы привели Серого Человека к розовому кусту, росшему на другой стороне мертвых грядок, непосредственно перед бетонным колодцем с крышкой. В отличие от высохшей лозы, роза была более чем жива. Зеленый ствол выше обычного с десятком витых когтистых побегов, тянущихся от старых стеблей, сильно искажающих друг друга. Каждый видоизмененный стебель был окрашен в кричащий красный нового побега; выглядело это жутко, будто по ним бежала кровь. Новые побеги щетинились недоброжелательными красными шипами.
Конечный итог этого бешеного роста наблюдался в почерневших узлах на самом верху веток. Мертвых. Роза изросла себя до смерти.
Серый Человек был очень впечатлен подобной глубокой неправильностью.
Несколько волнометров подтвердили, что энергия была сосредоточена непосредственно на кусте или земле под ним. Энергетическая аномалия может объяснить такое отвратительное разрастание. Однако он не понимал, как это могло быть связано с Грейвореном. Пока…
Взглянув в сторону дома, он положил свои устройства и поднял крышку колодца.
Электромагнитный счетчик закричал, каждая вспышка неистовствовала красным. Показатели магнитометра резко и неровно подскочили.
Из непроницаемого темного отверстия вырывался прохладный воздух. У него был фонарик в машине, но он не думал, что тот поможет проникнуть в глубину. Он размышлял, что нужно предпринять, чтобы достать объект, спрятанный в колодце, если до этого дойдет.
Так же внезапно, как все приборы включились, они и замолчали.
Пораженный, он ради эксперимента взмахнул рукой - ничего. Провел ими вокруг куста. Ничего. Сунул их в колодец. Ничего. Какой бы прилив неистовой энергии его не привел сюда, он исчез.
"Такое возможно, - подумал он, - если Грейворен был чем-то, работающим от импульса, и просто выключился в своем тайнике в колодце".
"А это было еще более возможно, - размышлял он далее, - если связано с небольшой проблемой ГЭЭКО. Тот же энергетический всплеск, который повлиял на электроэнергию стадиона, мог сработать и здесь. Вырваться из этого водного источника. Каким-то образом, отравив почерневший розовый куст".
Серый Человек вернул крышку колодца на место, вытер мокрый блестящий затылок от пота и выпрямился.
Он сфотографировал розу на телефон, а затем отправился обратно к машине.
Глава 8
У Адама Перриша были проблемы похлеще, чем сны Ронана. Для начала, его новый дом. Эти дни он жил в крошечной комнатке над приходом Святой Агнесс. Здание было построено где-то в конце семнадцатого века и выглядело так же. Адам постоянно героически ударялся головой о наклонные потолки и беспощадно вкалывал занозы в ноги. Вся комната пахла очень старым домом: гипсовой плесенью, древесной пылью и забытыми цветами. Он оснастил место мебелью: плоские матрацы из ИКЕИ на голом полу, пластиковые стеллажи и картонные коробки в качестве тумбочек и стола, коврик, найденный на распродаже за три доллара.
Это было ничто, но это было ничто Адама Пэрриша. Как же он ненавидел и любил это. Настолько же он был горд, насколько и несчастен.
Ничто Адама Перриша нуждалось в кондиционере. Не было никакого выхода теплу лета Вирджинии. Ему было слишком знакомо чувство пота, стекающего вниз по внутренней стороне штанов.
А еще было три работы с частичной занятостью, чтобы оплачивать обучение в Аглионбае. Он втискивал рабочие часы, чтобы позволить себе более ленивую осень, когда начнется учеба. Он проводил только два часа на самой легкой из работ, в Boyd’s Body & Paint, LLC, заменяя тормозные колодки и масло, находя то, что создавало посторонний звук то там, то здесь. А теперь, даже при том, что не работал, он был испорчен для чего-либо другого. Липкий, болезненный и, прежде всего, усталый, постоянно усталый.
Огоньки танцевали по краям его поля зрения, когда он привязывал велосипед к лестнице снаружи. Ударив тыльной стороной потной руки по потному лбу, он поднялся по лестнице и понял, что наверху его ждет Блу.
Блу Сарджент была симпатичной в том смысле, который причинял ему физическую боль. Она пленила его, как сердечный приступ. В настоящий момент она сидела напротив его двери в обтягивающих леггинсах и тунике, сделанной из распоротой футболки Битлз большего размера. Она от нечего делать листала еженедельный каталог из супермаркета, но отложила его, когда увидела парня.
Только неприятность была в том, что Блу являлась еще одной проблемой. Она, как Гэнси, хотела, чтобы он объяснил ей себя. "Что ты хочешь, Адам? Что тебе нужно, Адам?"
"Хотеть" и "нуждаться" были теми словами, которые беспокоили его все меньше и меньше. Было и другое: свобода, независимость, постоянный остаток средств в банке, дом из нержавеющей стали в городе без пыли, блестящий черный автомобиль, пойти на свидание с Блу, восемь часов сна, мобильный телефон, кровать, поцеловать Блу хоть раз, пятки без пластыря, бекон на завтрак, подержать Блу за руку, один час сна, туалетная бумага, дезодорант, газировка, на минуту закрыть глаза.
"Что ты хочешь, Адам?"
"Бодрствовать, когда мои глаза открыты".
- Привет, - сказала она. - Ты получил письмо.
Он знал. Он уже видел проигнорированный, невскрытый конверт, украшенный гребнем ворона Академии Аглионбай. Два дня он переступал через него, будто бы тот мог исчезнуть, если он его не признает. Он уже получил свои оценки, и конверт был недостаточно толстым для ежеквартальной информации по сбору средств. Должно быть, это просто банкет выпускников или рекламная книжная рассылка. Школа всегда рассылала заметки о возможностях расширения Аглионбайского опыта. Летние лагеря и лётные уроки, ежегодный альманах класса люкс и закупка одежды, украшенной пятидесятью девятью воронами. Эти Адам выбрасывал. Они предназначались для глаз богатеньких родителей в дома, задекорированные рамками с фотографиями их детей.
Но на этот раз он не думал, что это была информация по сбору средств.
Он наклонился поднять письмо, а затем колебался, положив пальцы на дверную ручку.
- Ты идешь? Мне нужно в душ.