"По обстоятельствам" мне пришлось молчать и лишь изредка кивать, подтверждая ложь Дейкстера, который снова нацепил на себя маску героя и играл так, как… как не каждый на его месте смог бы.
Неплохо он все же устроился, думалось мне, пока шел спектакль. Актерам, даже хорошим, платят не так уж и много что на Земле, что в Скаханее, но если ты хороший актер и играешь перед кем нужно служаку, идеально выполняющего свою работу, то получаешь раз эдак в десять больше положенного, да еще и чаевые.
Из управы мы вышли тяжелее на восемьсот пятьдесят четыре золотых. Настроение у рыцаря выросло пропорционально нашим доходам, но на мои просьбы остановиться и купить мне хотя бы лапти ответил трезвым отказом.
- Не развалишься, проковыляешь пару кварталов до гостиницы, посидишь у лекаря, а потом купим тебе обувь.
- Ты хоть можешь себе представить, что такое ходить стертыми в кровь ногами по этой грязи на дороге!?
- Я так лет двадцать ходил: ничего, жив остался. А теперь прекрати ныть, и иди быстрее…
По пути до лекаря мне выпала еще одна возможность хорошенько все осмотреть. Мы приближались к центру города и обстановка вокруг становилась все интереснее, появлялись причудливые разноцветные дома с башенками и балкончиками, садики, в которых росли совершенно не знакомые мне цветы, стали попадаться люди в странной одежде - модники, видимо. Женщины, которые были побогаче, носили длинные плащи без рукавов и широкие свободные пелерины, расшитые нитками, бисером или золотом, на головах у них были платки, обхватывающие на лбах кокошники, на ногах - сапожки. Мужчины при таких дамочках были разодеты в широкие тяжелые балахоны без рукавов. В них было тяжело двигаться, но бочкообразным бородатым представителям мужского пола оно и не надо было быстро - казалось, чем степеннее и неповоротливее они были, тем больше было им и уважение. Среди эдаких парочек постоянно шли разговоры о какой-то ярмарке, а остальные, одетые поскромнее, не разговаривали, а просто неслись стремглав в центр города с мешками и корзинами.
Мое любопытство разыгралось не на шутку, и мне захотелось поскорее увидеть эту самую ярмарку, на которую все так спешили. Но рыцарь даже не отвечал на мои просьбы заглянуть на главную площадь, где должны были быть выставлены все товары. Более того, Дейкстр даже не давал мне рассматривать прохожих. Он больно сжимал мне руку и каждый раз говорил, что нужно вести себя приличнее: ведь мы уже не в деревне, и некультурно так пялится по сторонам. Но при этом на мои вопросы о том, прилично ли девушке ходить босиком, в одной лишь рубашке, странной юбке и под ручку со здоровым мужиком, он отмалчивался.
В итоге ярмарку мне и одним глазком не довелось увидеть, Дейкстр как нарочно решил ее обойти. Хотя, возможно, у него для того были и другие причины, нежели чем поиздеваться надо мной: слишком уж внимательно рыцарь озирался по сторонам и зачем-то выбирал самые открытые улицы и переулки. Возможно, это был его профессиональный рефлекс - теряться в толпе, а, возможно, что-то действительно было не так.
Когда мы пришли в гостиницу, где поселился лекарь, меня долго не пускали внутрь из-за черных от грязи ног. Охрана долго спорила с нами, но потом рыцарь велел принести таз с водой, где я смогла вымыть ступни, и это решило все проблемы.
В небольшом, но светлом зале, где мы оказались, было удивительно уютно. Круглые по форме окна были завешены темными шторками, чтобы льющийся снаружи свет не слепил, но и не заставлял щурится во мраке. При этом пространство не заканчивалось россыпью аккуратных круглых столиков из дерева, устланных строгими коричневыми скатертями, между ними тянулись просторные ковровые дорожки для служанок, одетых в белы рубашки и темно-коричневые платья с корсетами. На бревенчатых стенах висели большие, хотя и незамысловатые картины, изображающие все, от обнаженных нимф до охотничьих натюрмортов. Кое-где среди них мелькали охотничьи трофеи, шкуры и чучела.
Здесь было действительно красиво - даже удивительно красиво после того, что мне довелось видеть в соседней деревне. Можно было бы даже назвать это место тематически стилизованным рестораном, если бы не странный душок из кухни.
- Лекарь, известный под именем Люка, тут остановился? - спросил Дейкстр у мужчины за стойкой у самого входа. Мужчина этот до смешного напоминал карикатурный образ француза - высокий, тощий, черноволосый, прилизанный, с горбинкой на носу, закрученными усиками и странным блестящим взглядом.
Моргнув два раза, как бы подтверждая: "запрос принят", мужчина молча раскрыл толстую гостевую книгу.
- Тут, - ответил он коротко, подняв на нас безразличные глаза.
- В какой комнате или квартире? - поинтересовался Дейкстр.
Мужчина замолчал и, не мигая, уставился на нас.
Постояв так немного, рыцарь понял, что этот кадр не задает вопросов - то ли из принципа, то ли тут правила такие.
- У нас особый случай, - начал объяснять он. - Хотя бы оповестите его о том, что рыцарь Дейкстр Донан, убивший дракона возле деревни, нуждается в его помощи и надеется на милосердие, которое, несомненно, будет хорошо оплачено, - Дейкстр многозначительно поставил один из наших кровно ворованных мешков, который оказался пуст наполовину. Видимо, находчивый рыцарь пересыпал половину монет в другой мешок, чтобы не раскрывать всего нашего богатства.
- Магри! - картаво крикнул мужчина, повернувшись к девушке-служанке, расставлявшей завтрак перед каким-то бородатым господином в тяжелом балахоне.
- Слушаю, - закончив обслуживать клиента, она подбежала к нам, проворно огибая пустые столики.
- Передай господину Люке, что к нему пришел раненный рыцарь, - велел тот, продолжая дико картавить.
Кивнув, девочка побежала по лестнице наверх, а когда вернулась, сообщила, что лекарь готов нас принять.
Дейкстр кинул две монетки из мешка роботоподобному мужчине у стойки и четыре девушке, улыбнувшись последней так, что та покраснела.
- Квартира третья! - крикнула нам девица, опомнившись.
- Скажи, а почему тут такая шикарная гостиница, а в нескольких километрах отсюда - хлев с претензией на трактир? Я имею ввиду то место, где мы ночевали. Почему такая разница?
- Через этот город проходит Императорский тракт! Разве можно этого не?… Хотя да, - опомнившись, Дейкстр начал объяснять: - Раз в год через дорогу по другую сторону города проезжает император, постоянно ходят торговые караваны, а здесь, - он обвел рукой коридоры второго этажа с множеством пронумерованных дверей, - здесь останавливаются богатые путешественники и купцы, бродячие рыцари вроде меня и особо талантливые барды. Еще тут принимают всех иностранцев с восточных границ Рашемии. Никто не станет держать таких людей в сене и на кислом молоке - только вино, только шелковые простыни… и служанки, ручаюсь, сюда отбираются по особым критериям, - он усмехнулся, видимо, припомнив девушку внизу. - А та деревня, где мы были… Приличным людям в ней делать нечего, она - излюбленное место упырей и оборотней, живущих в лесах и болотах вокруг. Ты думаешь, просто так там поставлен забор из осиновых кольев?
- И ты рисковал нашей безопасностью из-за лишнего мешка денег!? А если бы во время сна нас убили упыри или мы попали бы под нашествие оборотней?
- Запомни, дорогая, нет в природе этого словосочетания - "лишние деньги", - велел мне рыцарь, улыбаясь, как последний бизнесмен. - А вот и нужная нам квартира, - он остановился у деревянной двери с номером 3 на изящной табличке в виде дубового листа.
Пригладив волосы, собранные в хвост, Дейкстр постучал.
- Войдите! - раздался женский голос, низкий и немного грубый, но до дрожи приятный. После слов послышался еще и смех, такой же невероятный, он слился с другим, глубоким, звонким и прозрачным.
- Леннайи, - пояснил Дейкстр, заметив мое удивление. - Только не пялься на них, они этого не любят.
- Я за себя не отвечаю: это будет первый раз, когда я увижу другую расу… - заранее оправдываюсь.
Рыцарь отворил дверь, и перед нами предстала комната почти королевской обстановки. Пушистый темный ковер, большое окно со шторами в цветочных узорах, большая черная ваза с белыми цветами, резной письменный стол, выкрашенный черным, с россыпью белых листков с чертежами, огромный светлый шкаф, с дверей которого свисали легкие зеленые и сиреневые одежды.
На беленых стенах висели странные картины, будто украденные из музея импрессионизма, и одно большое зеркало, по обеим сторонам от которого находились две двери в другие комнаты.
Помещение, в которое мы попали, было настолько просторным и светлым, что не сразу можно было заметить стоящую у самой дальней стены кровать с тяжелым белым балдахином, который был закрыт. Именно оттуда доносился смех двоих.
- Кхе!.. - Дейкстр попытался обратить на нас внимание, громко покашляв.
- Люка, это к тебе кто-то пришел… - снова раздался женский голос, но на этот раз он больше походил на ворчание разозленного волка, чем на шелест бархата.
- Ах, да, рыцарь…
Из балдахина высунулась голова леннайя, мгновенно приковав к себе мой взгляд.
Фиалковые раскосые глаза, гораздо больше, чем у людей, как будто загримированная жемчужная кожа, белые легко вьющиеся волосы, чем-то напоминающие длинную пушистую гриву белых единорогов с картинок, уши, немного выступающие из копны волос, острые, изогнутые кверху черты лица… Это было самое невероятное зрелище! Сложно было адаптироваться и понять, что это - настоящее лицо, а не искусно сделанная маска из кинофильма.
- Чем я могу вам помочь? - его текучий голос переливался звонко и в то же время нежно, будто журчание лесного ручья. Казалось, это поет какая-то невиданная птица.
- Девушке нужна помощь, у нее проблемы… - начал было Дейкстр, но тут из балдахина высунулась еще одна голова. Вот тут мне уже пришлось схватиться за руку рыцаря, чтобы ненароком не упасть, а падать было от чего!
Это была обладательница того самого голоса… но от своего белого сородича она отличалась, как океанская волна от облака.
Ее угольно-черная кожа, на первый взгляд напоминала матовый бархат, совершенно белые прямые волосы были очень коротко подстрижены, только косая челка закрывала почти половину лица. А лицо это было еще одно нечто!
Во-первых, у нее были разные глаза, один - зеленый, а другой - чисто бирюзовый. В носу, на губах, у правой брови кожу прокалывали металлические серьги такой искусной работы, какой в моем мире было не найти даже самым отчаянным панко-готам: эти серьги действительно украшали лицо… насколько подобные вещи вообще могут украсить. Длинные уши тоже были проколоты, на них изобретательная хозяйка развесила множество серег из когтей и клыков животных, цепочки из крошечных звеньев, а в каждой мочке был проделан небольшой, как по мне, в пределах разумного, тоннель.
Это зрелище пугало и удивляло одновременно, хотя не могло не восхищать: настолько гармонично смотрелось сочетание темной кожи и состаренного металла.
- Люка!.. - проворчала она, и черные изящные пальцы за шею утащили белокожего обратно.
По звукам поцелуев несложно было догадаться, что к супругам мы пожаловали не вовремя.
Но спустя какое-то время, когда стоять ровно и спокойно уже не представлялось мне таким невозможным, из балдахина к нам выскользнул светлый леннай в легком шелковом белом халате. Его белые волосы пушистыми локонами спадали на плечи и вились по длине во весь рост, губы пылали, лицо налилось розовым румянцем, а на нежной жемчужной шее проявились красноватые следы поцелуев… Кажется, я начинаю влюбляться.
- Прошу извинить, надеюсь, мы не очень вас смутили?… - робко улыбнулся лекарь, убирая свои роскошные волосы на одно плечо.
- Это пусть они просят прощения за то, что нам помешали, Люка. Нельзя быть таким добрым! - оборвала его чернокожая, выбиравшись из кровати в коротком черном почти прозрачном халате… Весь смысл в том, что из-за черной кожи халата не было видно, и наоборот - под черным прозрачным халатом не было видно тела.
Но прежде, чем мы с рыцарем это поняли, прошло некоторое время.
- Маша, а дети проснулись? - растерянно спросил лекарь, не зная, стоит ли ему просить жену не смущать посетителей и надеть что-нибудь приличнее, или, напротив, попросить нас не уйти и не пялится на его жену.
- Проснулись, иначе бы я не решилась встать так рано, - проворчала чернокожая маша, зевая. Совершенно не обращая внимания на нас, она прошла в одну из комнат, из которой послышались детские голоса.
- Бэйр, будь поскромнее, - прошипел мне на ухо Дейкстр, крепко сжимая мою руку. Когда я, опомнившись, перестаю пялится на нелюдей, он обращается к приблизившемуся леннайю. - Итак…
- Пойдемте, - Люка пресек его речь изящным жестом и, взяв нас за плечи, подтолкнул к одной из двух деверей.
Это оказалась умывальная, причем очень своеобразно устроенная. С одной стороны находились стол с кувшином и тазом - вместо раковины, и бадьей, а с другой - еще один стол, заваленный всякими склянками и баночками, порошками, травами, мазями и хирургическими инструментами.
- Итак, чем могу помочь, благородный рыцарь? - поинтересовался леннай, умываясь. - Еще раз извините, что я в таком виде: вчера был тяжелый день и мы всем семейством легли спать позднее обычного. Если бы вы пришли, договорившись со мной заранее, я бы оделся и привел себя в порядок к уговоренному часу… Но раз уж так все вышло, то подождите немного.
- Мы можем подождать внизу, в зале, - предложил рыцарь, упорно смотря в пол: леннай скрылся за низкой для его роста ширмой и снял свой халат. Судя по тону и по спокойствию, с каким лекарь разделся, ему было абсолютно фиолетово, что тут находятся посторонние и среди них, как никак, женщина.
- Не стоит, я уже готов, - он вышел из-за ширмы в шелковых одеждах, очень похожих на кимоно: сверху просторная фиолетовая рубаха, расшитая цветочным узором, снизу широкие зеленые штаны. Волосы леннай убрал в свободную косу. - Только вот…
В умывальную вдруг ворвались два новых лица - леннайи поменьше. Видимо, это были дети лекаря и его чернокожей подруги по имени Маша.
Оба ребенка были беловолосые, серокожие. Один, мальчик, был с косой, которую успел отрастить за свои годы, глаза у него были фиалковые. Девочка же была вся растрепанная и кудрявая, с разными глазами: один фиалковый, другой бирюзовый. Мальчик был одет в зеленую шелковую пижаму, а девочка в черную. В остальном они ничем не отличались.
- Доброе утро, отец, - мальчик кивнул лекарю. - Вы с мамой завтракали?
- На самом деле, мы все проспали даже обед, - вздохнул Люка, уступая детям таз для умывания.
- Что-то сегодня мы поздно… - зевнула девочка, без стеснения отпихивая брата от таза. Тот в долгу не остался, и в итоге завязалась драка.
- Эй! Вы не одни, нельзя драться при чужих, - пожурил их отец, вылив обоим на головы по полковша воды.
Интересные у леннайев методы воспитания, однако: раздеваться при чужих можно, а драться нельзя, а если кто-то не понимает, то холодной водой ему в морду, как непослушной собаке…
- Люка, не вздумай опоздать к завтраку! - в ванную заглянула жена лекаря.
- Маш, может, принесешь сюда мне и гостям? - попросил он робко. - Вдруг все будет долго?
- Не жирно им? - она смерила нас подозрительным взглядом.
- Думаю, нашей скатерти все равно, скольких кормить, - заметил Люка.
- Ну ладно, - проворчала она и закрыла дверь.
Когда дети, мокрые после воспитательных процессов отца, выбежали из умывальной, лекарь указал нам на кушетку возле своего рабочего стола - того самого, который был завален склянками. Сам он сел напротив и попытался немного прибраться, то есть свалил все в одну корзину.
- Я внимательно вас слушаю… - произнес он.
- У нее что-то с рассудком, - Дейкстр указал на меня. - Расскажи ему, в чем дело, Бэйр.
- Не стесняйся, - подбодрил меня леннай, заметив, что я не тороплюсь отвечать.
- Я не стесняюсь, я скорее думаю, с чего начать, - объясняю. - Так вышло, что я ничего не помню о себе со вчерашнего дня. Знаю только, что я не отсюда: в моей памяти остался совсем другой мир, а это место - Скаханн - это мир из моей книги! То есть, я живу не здесь и пишу книгу, а вчера как-то оказываюсь в Скаханне без малейшего представления о том, кто я! Я не помню даже своего тела, оно мне кажется совсем чужим… Если честно, я не знаю, что хочу от вас услышать, но, может, вы как-нибудь сможете вернуть мне память, чтобы можно было понять, как все это произошло?
Леннай за весь мой короткий рассказ не выказал ни удивления, ни раздражения, ни понимания. Он просто сидел и слушал, как будто ему каждый день рассказывают что-то подобное странные босоногие девушки.
- Другой мир, значит. Другое тело… - задумчиво произнес он, потерев подбородок. - Все это звучит, как нелепая выдумка, но я лечил многих сумасшедших… и ты не похожа ни на одного из них. Что касается твоей истории, то поверить в это сложно - ты ведь понимаешь наш язык, так почему же ты думаешь, что твое сознание из другого мира?
- Действительно, откуда ты можешь знать язык? - рыцарь удивленно на меня посмотрел.
- Я не знаю, откуда я его знаю. Мне кажется, что я говорю на своем прежнем языке, - объясняю, разводя руками в стороны.
- Ладно, это можно объяснить памятью твоего тела, - решил Люка.
- Завтрак, любимый! - тут в ванную вошла Маша с подносом, на котором были три тарелки пышных оладий, вазочки с вареньем и медом, и чайник, от которого пахло чем-то, похожим на цикорий.
От чудесного запаха у меня живот свело, и пришлось сглотнуть слюну, чтобы она не закапала изо рта… надо же, человеческая еда в этом богами забытом мире!
- Спасибо, родная, - улыбнулся леннай и ласково поцеловал жену в почти металлическое ухо, пока та расставляла перед нами тарелки и ложки.
- Смотри, крови у них много не лей, а то как прошлый раз, придется платить уборщице за испорченные нервы, - проворчала она, глянув на нас с Дейкстером.
- Не стоит пугаться, крови не будет, - поспешил успокоить нас лекарь, когда жена ушла. - Маша не очень любит людей: она из темных и росла совсем по другим правилам, хотя и была в своем роде бунтаркой…
Люка разлил по чашкам ароматную светло-коричневую жидкость, которая на вкус оказалась как корица, и обильно полил вареньем и медом наши с Дейкстером оладьи.
- Ешьте, сколько хотите, не стесняйтесь. Это со скатерти-самобранки, такие раздали всем участникам Войны Богов, - улыбнулся леннай, подбадривая наш аппетит. - Вы ведь слышали об этой войне?
- Она - вряд ли, а я слышал, - заявил Дейкстр. Странно, но на этот раз, как мне показалось, на его лице отражалось самое искреннее восхищение. - Поход против бога-узурпатора, великая битва нелюдей, которых возглавлял Повелитель Теней, и небесных ангелов, направляемых Богом… Кто не знает о Походе? Двадцать лет, а до сих пор говорят так, будто это было только вчера!