- Это уже давно не так, - мягко сказала Софья Семеновна. - А в первые дни это происходило больше по инерции, да и делали это только те из нас, кто насквозь суеверен. Остальным же было просто любопытно, не более того.
- Я правильно улавливаю? - Кира взглянула на Вадима Ивановича, который сидел, согнувшись и свесив руки между колен. Он пожал плечами и неопределенно покачал головой, потом отвернулся. Ей показалось, что "майор" теперь выглядит подавленным. Расспросы о Вере Леонидовне явно пришлись ему не по душе.
- Видишь ли, Кира, твоя бабушка вела… несколько странный образ жизни, - негромко произнесла пожилая женщина. - Ты можешь возразить, что странность - не порок, но дело не в этом. О мертвых не принято говорить плохо, но твоя бабушка не была хорошим человеком. И дело не в том, что она была излишне склочной или излишне любопытной. Она слишком презирала людей и в то же время слишком ими интересовалась. Это очень плохое сочетание. И неудивительно, что остальные ее невзлюбили.
- Это слишком обтекаемое объяснение, - Кира холодно посмотрела на нее, машинально стягивая на груди куртку. - Честно говоря, это вообще не объяснение. Я хочу знать, что такого она сделала!
- Возможно, она ничего не сделала, - Софья Семеновна коротко вздохнула. - И это-то и плохо.
- Вы говорите непонятно!
- Иногда позволять совершаться чему-то плохому гораздо хуже, чем делать это самому, - глухо сказал Вадим Иванович, после чего содрогнулся всем телом, и у него вырвался хриплый вздох. Он схватился рукой за край скамейки, и Софья Семеновна с удивительным для ее лет проворством метнулась к нему и схватила за плечо.
- Вадик! Что?!
- Ничего, ничего, - пробормотал "майор", выпрямляясь. - Уже прошло. Бывает, прихватывает… верно, дождь завтра будет. Все в порядке.
Кира смотрела на него виновато и испуганно, и Вадим Иванович неожиданно похлопал ее по руке.
- Говорю же, все в порядке, так что нечего так таращить глаза! До свидания, Софья Семеновна.
Та кивнула и послушно пошла к подъезду. За ней неотступной тенью следовал Лорд, озиравшийся по сторонам, словно заправский телохранитель, и Кира, проводив их взглядом, подумала, что Софья Семеновна права - ей действительно некого бояться. Вадим Иванович начал медленно подниматься со скамейки, опираясь на трость, и Кира поспешно вскочила и подхватила его под руку, но "майор" тут же сердито высвободился.
- Что за глупости?! Прекратите сейчас же!
- Вы помогли мне, почему же я не могу помочь вам?! - пальцы Киры снова сжались на его руке, и на этот раз Вадим Иванович не стал ее выдергивать. - Я вас провожу.
- Еще не хватало!
- Вам только что было плохо, я же видела. Я хочу убедиться, что вы нормально дошли. Не думайте, что я это делаю ради вас - я делаю это исключительно ради собственного спокойствия. Не ломайтесь, Вадим Иваныч - я же не предлагаю донести вас на руках!
- А вот бы было здорово, наверное, - задумчиво пробормотал он и двинулся к своему дому. - Особенно посмотреть на это со стороны.
- Не обольщайтесь, - буркнула Кира, идя рядом и продолжая держать его под руку. Потом осторожно спросила:
- Вадим Иваныч, вы простите, но мне показалось, что мои расспросы… были вам очень неприятны. Моя бабка… она что-то вам сделала?
- Мне? - "майор" странно усмехнулся, и в этот момент Кира бы дорого дала, чтобы увидеть выражение его лица и особенно глаз. - Трудно сказать. И трудно назвать это глаголом "сделала"… Кир, зачем вам это надо, а? Вас беспокоит соседская неприязнь, так на вас с братом она не перенеслась, а любопытство - все это постепенно пройдет. Все дурное уходит вместе с дурным человеком… как правило, просто некоторые в это не верят.
- А вы? - быстро спросила она. - Вы верите?
- Не придавайте значения тому, из чего половина - преувеличение, а другая половина - выдумка. Если что-то ушло, то оно ушло. А если что-то осталось, то оно спит, и до вас ему нет дела. Не будите его. Просто живите.
- Вы тоже говорите загадками, - сказала Кира с печалью, которой сама не ожидала. Вадим Иванович остановился.
- Все, пришли. Уж до квартиры я сам дойду… Вам следует следить за собой, Кира, а то в следующий раз и отпор не сможете дать. Ешьте в обед хоть что-нибудь нормальное, а то совсем захиреете на своих клубничных йогуртиках.
Кира изумленно распахнула глаза.
- Откуда вы…
Вадим Иванович небрежно отмахнулся.
- А теперь возвращайтесь. Я буду смотреть, пока вы не зайдете в подъезд.
- Ну и провожалки! - она невесело рассмеялась, потом протянула руку, и "майор" с кривой усмешкой пожал ее, продолжая стоять в тени и не двигаясь в бледный прямоугольник света перед открытой подъездной дверью. - Ну, тогда до утра. Хотя вы…
- До утра! - перебил ее Вадим Иванович и повелительно махнул рукой. - Идите!
Кира резко развернулась и пошла прочь, чувствуя, как в ней снова поднимается раздражение. В сумочке запищал-завибрировал телефон, она сердито выхватила его и, увидев на дисплее домашний номер, нажала на ответ, коротко бросила: "Уже иду!" - и отключила, даже не выслушав ответ Стаса. Сейчас ей было не до него.
Она думала о том, что может связывать Софью Семеновну и "майора". Вряд ли только посиделки во дворе. Старушка явно относится к Вадиму Ивановичу очень тепло, но при этом она, кажется, еще и что-то о нем знает - что-то особенное.
Она думала об их странном разговоре.
Она думала о человеке, который тряс ее возле трансформаторной будки.
И еще она думала об одном из вопросов, на который "майор" так толком и не ответил, хотя Кира была уверена, что ответ на него - положительный.
И из этой уверенности появилась еще одна мысль - неожиданная, четкая и окончательная.
Она ненавидела Веру Леонидовну Ларионову.
Она была рада, что та умерла.
* * *
Когда Кира открыла дверь, Стас был в прихожей. Он сидел на корточках, завязывая шнурок на ботинке, и когда Кира захлопнула за собой дверь, посмотрел на нее рысьими глазами.
- Ты куда это собрался?
- Тебя встречать, куда еще?! Тебе известно, сколько времени?! - Стас сбросил ботинок и выпрямился. Кира ответила ему холодным взглядом.
- Не повышай на меня голос! Я, между прочим, совершеннолетняя, и могу гулять, сколько мне вздумается!
- Ты чего? - недоуменно спросил Стас, делая шаг назад и засовывая руки в карманы брюк.
- Ничего! Почему я постоянно должна перед тобой отчитываться и бежать домой, едва сядет солнце! - Кира раздраженно швырнула куртку на вешалку, куртка упала, и она, ругнувшись, наклонилась, чтобы ее поднять.
- А разве ты передо мной отчитываешься? Кир, если у тебя плохое настроение, то не надо его на меня переносить!
Он дернул плечом, развернулся и ушел в свою комнату. Кира потерла ноющее подреберье и вздохнула. Вот вам и родственные связи! Обидеть Стаса было так же просто, как и ее саму, разозлить же - еще проще. Она надела тапочки и прошла в столовую. Стаса там не было. Он обнаружился в гостиной сидящим в кресле, которое медленно кружилось, и глядящим в потолок. По телевизору с выключенным звуком шел какой-то заурядный ужастик, и девица в аккуратно и умело разодранной одежде раскрывала рот в беззвучном вопле, вжимаясь в угол и глядя на надвигающегося убивца с окровавленным топором. Убивец, как и положено, имел зверское выражение лица, но глаза у него были усталыми и тоскливыми, словно у работяги под конец тяжелого рабочего дня. Казалось, ему все это до смерти надоело, и, зарубив девицу, он зашвырнет топор подальше и отправится пить пиво.
- Что за гадость ты смотришь! - укоризненно сказала Кира. Стас не отреагировал, точно его вообще не было в комнате. Она взяла пульт и переключила канал, увидела радостную толпу, размахивающую оранжевыми флажками, переключила дальше, но там оказалась Юлия Тимошенко с неизменной косой-бубликом вокруг головы, на следующих каналах была сплошная реклама. Кира поморщилась и вернула на экран убивца с топором. - М-да, беру свои слова обратно. Стас, ну не дуйся. Просто я очень устала. Извини.
Она наклонилась и растрепала ему волосы. Стас сердито посмотрел на нее снизу вверх.
- Я волновался. Если у тебя есть желание шататься по ночам - бога ради, это твое личное дело! Просто возьми на себя труд в следующий раз предупредить меня, если задержишься. Сама знаешь, что ночью творится, - он трагически вздернул руки, - когда силы зла властвуют безраздельно!
- Это точно, - едва слышно пробормотала Кира и отошла, расстегивая заколку. - Ладно, договорились. Больше не буду. Тебе что-нибудь нужно в санузле, потому что я намерена заняться длительным погружением своего роскошного тела в ванну.
- Нет… А ужинать ты не будешь? - Стас развернулся вместе с креслом. Кира покачала головой.
- Нет. Не хочется.
- Совсем. Ну, хоть чаю выпей. Я твой чайник уже заварил.
- Честное слово, Стас, ничего не хочу. Искупаюсь и немного почитаю.
- Что-нибудь случилось? - спросил он, испытывающе ее оглядывая.
- Да нет. С чего ты взял?
- Какая-то ты бледная. Тебе это несвойственно. И взбудораженная.
- Это от переутомления, - Кира двинулась к выходу из гостиной, но тут же обернулась. - Кстати, Стас, сколько сигарет ты выкуриваешь по ночам?
- А что? - удивленно отозвался тот. Кира пожала плечами.
- Да мне-то ничего. Просто, проветривай получше или теми же освежителями поливай, благо их у нас на год запасено… По утрам сильно горелым пахнет в гостиной.
- Ладно.
Кира прошла на кухню, зажгла газ в колонке, после чего перешла в ванную и открыла воду, разогнав уже успевших пристроиться в ванной сенокосцев. Пауки были, пожалуй, единственным, что хорошо приживалось в этой квартире. Пальма, которую Кира перевезла сюда, хирела с каждым днем - некогда пышное зеленое растение превратилось в чахлый скелет, на котором осталось всего несколько листьев. Кира уже много раз переставляла вашингтонию из комнаты в комнату, думая, что ей не хватает света, но это не помогло. Вероятней всего для капризного тропического растения в этой квартире было слишком холодно, и она подумывала на днях перевезти пальму в квартиру Вики, где хоть тоже отключили отопление, но все же было не в пример теплее. И оставить там до наступления лета. Иногда ей приходила в голову мысль, что неплохо было бы перевезти к Вике и саму себя - по ночам было очень холодно, одного одеяла было явно недостаточно, а включать старенький обогреватель до утра Кира побаивалась. Стас на холод не жаловался, но когда она, проснувшись раньше, заходила к нему в комнату, то неизменно находила натянувшим одеяло на голову и сжавшимся в комок.
Убедившись, что вода нагрелась, Кира заткнула ванну пробкой, плеснула кремовой пены, мрачно посмотрела на исходящий ржавыми потеками полотенцесушитель и отправилась переодеваться, после чего вернулась в гостиную. Стаса в кресле уже не было, он сидел возле окна на корточках и к чему-то прислушивался. На его лице была тревога. На недоуменный вопрос Киры он покачал головой.
- Не знаю. В батарее что-то странное. Как будто свистит что ли… Вот послушай.
Кира присела рядом, прислушалась, после чего заявила, что ничего не слышит.
- А, по-моему, что-то свистит, - упрямо ответил Стас, прощупывая батарею и уходящую в стену трубу. - Нет… вроде не течет… Черт, после тогдашних посиделок у нотариуса мне теперь всюду мерещатся прорванные трубы!
- Сплюнь! - с искренним испугом сказала Кира. - Этого еще не хватало! Тут и так все рассыпается. Одной проводки мне по уши хватает! А утром, когда я принимала душ, мне на голову упал большой кусок кафеля. Мне это совершенно не понравилось!
- В принципе, можно протянуть новую проводку прямо поверх обоев, - пробормотал Стас, прислушиваясь к тому, что происходило внутри трубы. - Навесную. Сделать отдельную розетку, будешь туда все включать…
- А проверять придут - чего с ней делать, с этой проводкой? Это ведь считается ремонтом не первой необходимости. Что это за дурдом будет - приходит проверка - убрать проводку, уходит проверка - повесить проводку…
- А так лучше? Включил фен - выключил холодильник, включил холодильник - выключил обогреватель. А летом как - холодильник же сразу потечет, это ж древность неописуемая…
- А так! Не выключать. Просто ты будешь все время стоять под счетчиком с палкой. Посушила я волосы сорок секунд, пробки вышибло, ты включил, посушила еще сорок, вышибло, включил…
- И что хуже?
- Ой, не знаю.
- Кстати, проверка была на прошлой неделе. Может, их теперь месяца два не будет, - Стас с сосредоточенным видом постучал по батарее ногтем. Кира встала.
- Я вообще не понимаю, к чему мы каждый день ведем эти риторические разговоры. Все равно ничего не изменить!
Стас ответил красноречивым пожиманием плеч, и Кира, раздраженно развернувшись на одной ноге, направилась было в ванную, но тут же остановилась.
- Кстати, я собираюсь записаться на бальные танцы!
- Да? - рассеянно ответил Стас. - Это хорошо… Нет, все-таки свистит…
- Ты слышал, что я сказала?
- Разумеется, слышал. Ты уже нашла партнера?
- Партнера? - переспросила Кира и потерла кончик носа.
- Ну да, партнера, - терпеливо пояснил Стас. - Это ведь классические танцы. Тебе будет сложно танцевать вальс в одиночку.
- Да знаю, знаю… - Кира пододвинула стул и уселась на него верхом. - Ну, партнер - это не проблема. Может, ты?
Стас энергично замотал головой и снова принялся оглядывать батарею.
- Ну… поговорю с Егором - может, он согласится?
- Это тот твой коллега, который постоянно все ставит с ног на голову? - Стас скорчил рожу. - Не советую. Ты попадаешь в середину сезона или там отдельный набор?
- Отдельный, - Кира украдкой потерла назойливо ноющее подреберье - нет, точно будет синяк. "Майора" бы пригласить!" - вдруг мелькнула в голове шальная мысль. Да нет, она опоздала не меньше, чем лет, этак, на двадцать. Но как же ловко он разделался с этим ненормальным ненормальным ли? прямо, как в кино. - Сбор через три дня. Некая школа "Киммерия".
- Знаешь, что я тебе скажу, - Стас почесал затылок. - Иди одна. Говорят, обычно в таких школах нехватка партнеров, но я в тебя верю - разгонишь других претенденток и отхватишь самого лучшего! Вдруг встретишь свою судьбу. Знаешь, мне кажется, в таких местах завязываются самые романтические отношения. Танцы - это язык любви. Волшебная музыка, изящные движения, объятия, глаза в глаза… или там горячий мотивчик, жаркая страсть в изгибах тел…
- Да ну тебя! - сказала Кира, резко встала и ушла в ванную. Стас посмотрел ей вслед и сжал губы, потом поднялся, еще раз стукнул по батарее, недовольно покачал головой и сел в кресло. Его лицо дрогнуло, пальцы впились в подлокотники, и он закрыл глаза, потом оттолкнулся ногой от пола, и кресло тихо поплыло вокруг своей оси.
Закрыв дверь, Кира села на бортик ванны, глядя, как растет пухлая пена, от которой шел теплый душистый аромат. Поболтала рукой в воде, закрыла глаза и потянула поясок халатика, развязывая.
Его там не было! Не было! И я больше никогда…
Не было… Кого не было? Где?
Я больше никогда…
Я больше никогда его не видел?
Раз она твоя бабка, значит ты в курсах!
В курсах чего?
Вздрогнув, Кира открыла глаза. Ее взгляд упал на тяжелый бронзовый шандал, стоявший на полке, и губы Киры тронула легкая улыбка. Она сняла шандал с полки и поставила его на стиральную машину.
Ты любила принимать ванну при свечах? Мне кажется, что любила… О чем ты думала, пока твое тело покоилось в теплой душистой воде, а сквозь полузакрытые веки пробивался качающийся прыгающий свет, и вокруг был полумрак, пронизанный тенями и отсветами огней - живых огней, а не искусственных ламп? О взглядах соседей? Об их неприязни?
Кира щелкнула зажигалкой, и над стеариновым столбиком вырос дрожащий огненный лепесток. Из дверной щели тянуло, и огонек покачивался и приседал. Свеча едва слышно потрескивала. Кира снова улыбнулась, глядя на нее. По крайней мере, это будет красиво и произведет гораздо больший расслабляющий эффект. Можно, конечно, принести и канделябр… нет, в другой раз. Сегодня достаточно и одной свечи.
Приоткрыв дверь, она выключила свет, закрыла дверь и заперла ее. Сбросила халат и аккуратно повесила его, потом посмотрела на свою гигантскую тень, простершуюся от пола до самого потолка. Помотала головой, так что длинные пряди волос заметались туда-сюда, и колыхающиеся тени от них по потолку протянулись почти до противоположной стены. Кира пошевелила пальцами перед огоньком, и на стене появилось нечто, похожее на пятилапого паука-инвалида. Усмехнувшись, она заколола волосы, потом сняла белье и, привстав на цыпочки, взглянула на себя в зеркало, и ее смуглое, с огоньками в глазах лицо медленно выплыло ей навстречу из полумрака, будто зеркальный двойник поднимался со дна глубокого темного пруда. Лицо казалось чужим и далеким и в нем было что-то неживое, словно это было лицо хорошо сделанной куклы. Кира недовольно отвернулась от зеркала и ощупала побаливающее подреберье, после чего перекинула через бортик одну ногу, затем другую, постояла немного, затем медленно, с блаженным вздохом опустилась на дно ванны, и пена тихо зашелестела от ее движений. Кира сгребла ее в охапку, потом вытянулась, устраиваясь поудобней и подложив под голову сложенное полотенце. В крошечных пузырьках играли отсветы, пена шуршала, медленно оседая. Свечной огонек продолжал дрожать и раскачиваться, будто на вершине белого, с потеками, столбика стеарина изгибалась в танце крошечная огненная фея. Кира закрыла глаза. Было тепло и хорошо, по телу растеклась приятная расслабленность, проблемы и страхи уходили куда-то в небытие. Она выгнулась, отчего ее залепленные пеной груди выступили из воды, и закинула руки за голову.
Не придавайте значения тому, из чего половина - преувеличение, а другая половина - выдумка. Если что-то ушло, то оно ушло. А если что-то осталось, то оно спит, и до вас ему нет дела.
"Майор" говорит мудро. Не нужно всему придавать значения. У бабки была своя жизнь - и эта жизнь закончилась.
Но что же ты такого сделала? Что ты сделала этому человеку в темных очках? Что ты сделала такого, что я, не зная об этом, так тебя ненавижу? Откуда вдруг взялось это чувство? И для чего, все-таки, понадобились эти шесть месяцев?.. Ты сдавала квартиру… Надо будет спросить об этом у янтарной фрейлины… Интересно, где ты жила?.. Хотелось бы знать, откуда Мак-Наббс узнал, что я ем на обед? Следит что ли?.. Да нет, нелепость, зачем ему это…
Мысли Киры начали путаться, и она погрузилась в приятную полудремоту. Потрескивание свечи доносилось до нее словно из другого мира. Некоторое время она лежала так, потеряв счет убегающим в темноту минутам, пока не раздался громкий стук в дверь. Глубоко вздохнув, Кира дернулась, распахнув глаза, и соскользнула затылком с бортика, чуть не окунувшись в ванну с головой.
- Эй! Ты там не утонула?!
- Стас, катись к черту! Ты мешаешь мне медитировать!
- Подумаешь!.. Смотри, не усни! Утонешь, а я возись потом с трупом!
- Станислав, вон поди!