- Он самый и есть! - отозвался человек с явным облегчением, плюхнул большую спортивную сумку прямо в лужу, бросил поверх ручек джинсовую куртку, которую держал в руке, сделал быстрый шаг вперед, простецки сгреб смятенную девушку в охапку и, подняв в воздух, прижал к себе. Кира, растроганно ахнув, обхватила его за шею, восторженно, совершенно по-детски, болтая ногами, и Стас прижался щекой к ее щеке, щекоча отросшей щетиной.
- Ну, здравствуй, Кирка! Здравствуй, сестренка! Здравствуй!
- Стас! - воскликнула она прямо ему в ухо, отчего Стас невольно вздрогнул, звонко чмокнула его в щеку, отодвинулась, чтобы еще раз на него посмотреть, после чего обрушила на брата свою радость с еще большим энтузиазмом, отчего тот вскоре ощутил жгучую потребность в кислороде.
- Ох, пусти на минуточку, - жалостно просипел он, - ведь удушишь - и погибну я во цвете лет! Ох-х, Кира…
Кира неохотно отпустила его шею, глядя на него лучащимися глазами, и тут же начала объяснять Стасу все свои ощущения от грандиозности этой встречи, причем ее руки играли в этом объяснении доминирующую роль, порхая перед ней, словно две обезумевшие бабочки. Но Стас почти сразу же, сурово сдвинув брови, упреждающе ткнул в ее сторону указательным пальцем, разрушив этот хрупкий суетливый танец.
- Секундочку! Немного формальностей.
Он деловито надел куртку и начал рыться во внутреннем кармане. Кира недоуменно наблюдала за его действиями, а когда его рука извлекла наружу паспорт и раскрыла его, недоумение превратилось в раздражение.
- Что это?! - сердито спросила она, и ее правая рука сделала такой жест, словно отгоняла надоедливую муху. Стас качнул раскрытым документом.
- Это мой паспорт, - пояснил он ласковым тоном, каким люди разговаривают с любимыми, но несмышлеными детьми. - Кира, нельзя же быть настолько простодушной! Прежде, чем обниматься, нужно попросить предъявить документы. Кто угодно мог подойти и представиться твоим братом - и что?
- Зачем кому угодно это делать?! - все так же сердито поинтересовалась она, чуть пристыженная. Стас подмигнул ей, сразу же помолодев лет на восемь.
- С предельно гнусными намерениями, разумеется! Так что посмотри и убедись, что я - это я!
- Не буду я ничего смотреть!
В тот же момент ее рука, рассудив иначе, выхватила паспорт из пальцев Стаса и начала перелистывать. Перед глазами Киры промелькнули соответствующие данные брата и две его фотографии - на одной он был совсем еще мальчишкой, очень коротко остриженным и смешным, на другой - уже взрослым, но казавшимся страшно невыспавшимся.
- Формальности в порядке! - сообщила она официальным тоном, отдающим легким холодком и вернула паспорт владельцу. - Я, так понимаю, теперь мне предъявить свой?
- Не куксись! - рука Стаса с паспортом произвела в воздухе копию ее пренебрежительного жеста, завершившегося на кончике носа Киры, по которому она легко хлопнула документом, после чего спрятала его обратно в карман. - В этом нет нужды, уж я-то знаю, что ты - это ты! Елки-палки! - он отступил на шаг, восхищенным жестом прикрывая глаза ладонью и из-под нее оглядывая длинноногую фигуру Киры, начав с влажных от мороси распущенных волос и закончив остроносыми, усеянными стразиками полусапожками. - Я и подумать не мог, что у меня настолько красивая выросла сестрица! Папаня, небось, замучился махать шашкой, отгоняя от дома толпы истекающих слюной поклонников?! А?! Активно машет, раз ты еще не замужем.
- Я живу отдельно, ты звонил мне на съемную квартиру, - ладони Киры восторженно схлопнулись, и она совершила вокруг брата быстрый круг, стуча каблуками, и Стас с усмешкой поворачивался следом, раскинув руки в стороны. - Вынуждена признать, что и из тебя получился великолепный мужской экземпляр! А следом не примчится состав, набитый твоими поклонницами?
Стас усмехнулся.
- Лады, кукушка и петух спели друг другу, так что можно начать куда-нибудь перемещаться… Дождь, - вдруг недовольно заметил он так, словно только что обнаружил этот факт, вытянул руку раскрытой ладонью вверх и сердито посмотрел на небо, потом смахнул с волос влагу. - Ну что - на электричку? Где тут кассы?
- Электричку?! - руки Киры взлетели, теперь уже словно отмахиваясь от целой стаи мух. - Ненавижу электрички! Долго, душно, толпы… нет! Они застревают чуть ли не на каждой станции. Поедем на автобусе. Он идет всего час-полтора. Отходит через два часа, так что у нас будет время немного посидеть где-нибудь и поболтать. Можно было бы поехать ко мне, но это на другом конце города, а с транспортом тут вечные проблемы, так что смысла в этом нет, да и смотреть там не на что, поэтому мы…
- Подожди, подожди!.. - Стас, выхвативший из этого потока единственное удивившее его предложение, замахал руками. - Почему через два часа?
- Потому что я уже взяла на него билеты, разумеется. С поправкой на опоздание поезда и все такое. Нас ждут в конторе после обеда, так что мы в аккурат успеваем.
- Так. Хорошо, - рука Стаса, потянувшаяся было за сумкой, сменила направление и снова нырнула во внутренний карман куртки. - Почем тут автобусы?
- Стас, не дури! - смуглая ладонь отмахнулась от невидимой мухи, схватила Стаса за руку и потянула к лестнице. - Пойдем, найдем местечко, где нам приткнуться.
Рука брата вывернулась, исчезла и через секунду хлопнула на эту ладонь две розовых десятки с вислоусым Мазепой.
- Пока так, - сказал он и прежде, чем Кира успела открыть рот для возмущенной реплики, погрозил ей ребром ладони. - Молчи!
Кира сердито спрятала деньги и сердито взяла брата под руку. Но пока они переходили пути и шли к высокой вокзальной арке, ее раздраженность успела улетучиться так же стремительно, как и появилась. Это было ни с чем не сравнимое ощущение - идти под руку с вновь обретенным родным братом - высоким, сильным, красивым, смешливым - совершенно не таким, каким она его себе представляла, но именно таким, каким ей всегда хотелось его видеть. Он заботливо поддерживал ее, переводя через пути и следил, чтобы она не оступилась на мокрых скользких ступеньках, словно она все еще была маленькой девочкой, порученной его заботам, он улыбался и рассказывал короткие смешные случаи из своей жизни, ей неведомой, и подшучивал над ее перстнями и стразами на одежде и сумочке, добродушно называя "сорокой", и она снова сердилась, но теперь уже наигранно. Кира замечала заинтересованные взгляды идущих навстречу девушек, которыми те омывали Стаса, и ее переполняла гордость. Ее брат. Ее брат!
На лестнице, как всегда, набежали таксисты, бренча ключами и ласково вопрошая:
- Куда едем?
- Уже приехали! - буркнула Кира и умело повлекла Стаса сквозь толпу, увернувшись от звена цыганок, гомонящих и настойчиво хватавших прохожих за руки. Они быстро прошли через привокзальный рынок, после чего Кира осмотрелась и решительно потянула брата к одной из маленьких кафешек, на ходу объясняя, что на самом деле терпеть не может сидеть в помещениях и предпочла бы побродить по парку, который был рядом, через дорогу, да и посидеть там же, под огромными акациями, но погода совершенно отвратительная, и скамейки все мокрые, и вообще уже который год крымские весны холодны и омерзительны, хорошо хоть без заморозков, так что в этом году наконец-то должен быть хороший урожай, и персики, и виноград… но тут Стас шутливо тряхнул ее за плечо, сказав, чтобы она не тараторила - у них еще пропасть времени, и он, Стас, никуда не денется.
- Боюсь за тебя, - пояснил он, - захлебнешься в словах и погибнешь, и я так ничего и не узнаю.
Кира засмеялась, опускаясь на красный пластмассовый стул. Стас задвинул свою сумку под стол, и она немедленно спросила:
- Для чего тебе столько вещей? Ты не собираешься сразу же возвращаться?
- А тебе бы этого хотелось? - негромко произнес Стас, и на его лицо набежала тень. Кира недоуменно покачала головой.
- Нет, конечно. Я была бы рада… Я была бы рада еще больше, если б ты вообще никогда не уезжал. Двадцать лет - это очень много, и, возможно, наши жизни сложились бы иначе, если б мы росли вместе… Правда… я ничего не знаю о твоей жизни… я хотела сказать… - Кира сдвинула брови и вытащила из пачки сигарету. Стас наклонился вперед и щелкнул зажигалкой.
- Я понял, что ты хотела сказать. Знаешь, до этого момента мою жизнь никак не назовешь особо удачной. Живу в крохотной квартирке, постоянной работы у меня нет… как-то не приживаюсь я надолго на одном месте. Думал после института пойти на аспирантуру, но… все время было что-то не то… все время хотелось чего-то масштабного, неординарного. К тому же… меня активным не назовешь, я не человек действия, я больше люблю наблюдать, анализировать, изучать… а это… да ладно!.. - Стас махнул рукой. Сонная официантка принесла горячие бутерброды, капуччино и две маленьких рюмки коньяка, зевнув, дохнула перегаром и клубничной жвачкой, взяла у Стаса деньги и ушла, поправляя под кофточкой сползающую лямку лифчика. Стас усмехнулся, поднял рюмку и сказал, глядя сквозь коньяк на лицо сестры:
- Ну, за встречу, Кира! Поздняя встреча лучше встречи несостоявшейся!
Слабо улыбнувшись, она кивнула, и их рюмки соприкоснулись в стеклянном поцелуе, который прозвучал задумчиво и как-то призрачно. Стас проглотил свой коньяк одним махом, Кира отпила половину, поставила рюмку, после чего ее рука сделала в воздухе некий одинокий, печальный жест.
- Ох, Стасик, Стасик, глупо это, конечно, сейчас спрашивать… да я и сама хороша… что сразу так обиделась… но почему ты тогда не ответил на мое письмо?
Стас, закуривая, нахмурился, покусал губы, потом пробормотал:
- Мне не хотелось бы этого говорить, Кира… но, наверное, все-таки придется - причем, чем раньше ты это услышишь, тем меньше между нами будет непоняток и старых обид… Дело в том, что до того момента, как я получил извещение из нотариальной конторы и поговорил с тетей Аней, я понятия не имел… о твоем существовании.
Тонкие брови Киры изумленно вскинулись, и она чуть не уронила бутерброд.
- Что?! То есть как?!
- Извини, я неверно выразился. Дело в том, - Стас замялся, - дело в том, что когда мне было двенадцать, мать сказала, что вы с отцом погибли. Автомобильная авария. Сказала, что отец был за рулем. Пьяный.
- Что?!
- Поэтому я считал, что мне некому было отвечать на то письмо. Оно у меня дома… они все у меня дома. Если б ты написала еще хоть одно… или позвонила… или он бы позвонил… но он и знать о нас не хотел! - Стас зло затянулся сигаретой и выдохнул дым уголком рта. - Сколько раз я хотел приехать… хоть на могилы… но как-то все не получалось - то жизнь закрутит, то деньги… - он махнул рукой. - По-дурацки все вышло… не по-людски… Столько лет…
- Как она могла?! - потрясенно прошептала Кира, прижав ладонь к подбородку. - Зачем?! Что это за… у нас нет машины… и папа почти не пьет… и уж тем более…
- Кира, я сказал то, что знал. Я не могу ни объяснить поступок нашей матери, ни извинить его. Иногда мне кажется, что она… была не в себе, понимаешь? Мне кажется… она любила папу… и после развода… а любовь - опасная штука, цветы могут наполняться ядом и вместо лепестков вырастать ножи. Может, это именно из-за того, что отец ушел, что это он подал заявление на развод, это он сказал, что ему все осточертело! - Стас вздохнул и легко коснулся потрясенно замершей на столе руки сестры. - Я знаю, это бабка его довела! Это она их развела, она ему жизнь отравила… и матери тоже. Им нужно было просто уехать от нее подальше, а они… - он ткнул сигарету в пепельницу, сломав окурок пополам. - Я знаю, что мать ненавидела ее до самой смерти - я точно это знаю. Именно поэтому я с шести лет бабку и не видел, именно поэтому и не был больше в нашем городе. Кстати, о бабке… - пальцы его левой руки перебрали воздух, словно клавиши невидимого рояля. - Как ты думаешь, для чего нас вызвали? По детству помню, что старуха не отличалась кротким нравом и любвеобильностью. Думаешь, перед смертью она растрогалась и завещала внучатам по паре брошек и чемодан старой одежды?
Кира холодно усмехнулась, помешала ложкой в чашке с капуччино, вытащила ложку, посмотрела на прилипший к ней плотный комок нерастворившегося кофе и усмехнулась снова, бросив косой взгляд на дремлющую возле радиоприемника официантку, в пальцах которой исходила дымом сигарета с длинным столбиком пепла.
- Последний раз я видела бабу Веру, когда мне было семнадцать, и, ты знаешь, она никак не производила впечатления человека, который способен растрогаться. Знаю, что о мертвых плохо нельзя, но, если говорить откровенно, бабуля была отъявленной стервой!
- Интересно, кому она отписала свою хату? - рассеянно пробормотал Стас, но сквозь эту рассеянность проглянула деловитость. - Насколько я помню, раньше у нее была довольно большая квартира… но это было очень давно. И давно ли это у нас начали составлять завещания?
- С января этого года гражданский кодекс сильно изменился, - Кира села очень прямо и внимательно взглянула на брата. - Ты не знал?
Стас небрежно махнул рукой.
- Меня, если честно, мало занимают современные украинские законы. Я Украину вообще за государство не считаю… и то, что я в ней живу - чистой воды недоразумение, которое я рано или поздно исправлю.
- Кому бы она не завещала свою квартиру, по закону нас, обязательных наследников, не имеют права лишать законной доли!
- У-у-у! - Стас чуть прикрыл веки, и под ними блеснул живой интерес. - Вот кошечка и выпустила-таки коготки! Кира, уверяю, что я не собираюсь с тобой воевать из-за бабкиной хаты. Разумеется, мне очень нужны деньги… но не так. Ты думаешь, я исключительно из-за завещания приехал? Я к тебе приехал. Тебя увидеть.
- Стас, - голос Киры чуть смягчился, - я не имела в виду, что нам нужно воевать друг с другом. Но, возможно, придется с кем-то другим. Мы же не знаем пока содержания завещания.
- Значит, едем на войну? - Стас усмехнулся, приглаживая ладонью влажные волосы. - А для чего тебе деньги, Кира? У тебя есть определенная цель… или так?..
- Моя мастерская… - Кира мечтательно улыбнулась, глядя сквозь Стаса и сейчас не видя его. - Я бы снова наладила мастерскую керамики… оборудование я все сберегла, нужны только деньги…
- А что же случилось с прежней?
- Я прогорела… - взгляд Киры мгновенно сфокусировался на Стасе, и улыбка исчезла с ее губ. - Я… впрочем, не важно! Жаль, что отца сейчас нет в городе, он вернется не раньше конца месяца. Он бы хотел с тобой повидаться… то есть… - Кира прикусила язык, вспомнив холодок в голосе отца, когда она сообщила ему по телефону о приезде его сына. На самом деле отец отнюдь не горел желанием видеть Стаса, и ее это удивило и обидело.
- То есть, тебе бы этого хотелось, - с легкой усмешкой докончил за нее Стас, и руки Киры сделали виноватый жест.
- Прости.
- Брось, не извиняйся. Честно говоря, я этого ждал. Странная у нас была семья - с самого начала. Как-то сразу нас родители поделили… и так вели себя, будто другого ребенка для них не существует! - зло сказал Стас, допивая свой кофе. - Вот это была дурость, самая настоящая человеческая дурость! Нет, не понять мне этого. Сами расплевались - ну и на здоровье, но мы-то тут при чем?! Столько лет я думал, что остался совсем один!..
- Но это больше не так, - пальцы Киры произвели некий расцветающий жест фокусника, приглашающего полюбоваться маленьким чудом. Серебряные кольца и перстень сверкнули под тусклым электрическим светом, и серебристый отблеск отразился в потеплевших глазах сидящего перед ней человека.
- Да… Кир, послушай, даже если нам не обломится эта квартира…
- Не обломится - возьмем!.. Стас, Стас, как хорошо, что ты приехал… как хорошо, что ты существуешь!
- Несмотря на то, что я потенциальный претендент на имущество?
Кира склонила голову набок, словно в таком ракурсе Стас был ей более понятен, и прищурилась.
- Ты очень глупый потенциальный претендент!
- Ну, - Стас развел руками и поклонился, чуть не сунувшись лицом в чашку с недопитым кофе, - уж какой есть. Но я хороший. Правда.
- Верю, - просто сказала она. - По-моему, ты замечательный!
Смешливость вдруг исчезла из глаз Стаса, и он взглянул на нее со странной серьезностью, сразу же став старше и отстраненней, и Кире отчего-то показалось, что стол между ними стал шире, отодвинув их очень далеко друг от друга. Что-то задрожало в глубине его зрачков - то ли растерянность, то ли недоверие.
- Действительно? Но ведь ты совсем не знаешь меня. Двадцать лет - это двадцать лет… и ты ведь не знаешь, каким я был все эти двадцать лет. Не знаешь, что я за человек.
- Иногда знать не обязательно, - возразила Кира, взяла его за руку и постучала его ладонью по столу, подчеркивая этим стуком каждый слог выговариваемого слова. - Ты мой брат.
- Этого мало.
- Мне достаточно. Я слишком долго хотела тебя увидеть.
Стас сжал ее пальцы и глухо спросил:
- Почему же ты не стала… не пыталась даже звонить… искать?..
Кира, покраснев, отвела глаза. Ответить на это было нечего, но инстинктивно она почувствовала, что Стас и не ждет ответа, слова вырвались против его воли, а ему достаточно и того, что он держит ее пальцы, и она не пытается их отнять, и в ее взгляде, жестах, голосе нет отчуждения и неприязни.
Она действительно ему верила.
И надеялась, что так теперь будет всегда.