– А что с панархистами? – спросил Локри.
– Они мои, – ответила Вийя. – Я избавлюсь от них так, как считаю нужным, чтобы это не навело наших врагов на нас.
Марим сжала руку Иварда, но внимание ее оставалось приковано к Локри и Вийе.
"Неужели Локри не услышал угрозы?"
– Тогда тебе придется убить их, – буркнул Монтроз. – Все другое, все, что угодно, приведет наших врагов прямиком к нам: если ты продашь их панархистам, они не будут молчать, а если ты продашь их нашим врагам с другой стороны, они расскажут еще больше.
– Есть еще альтернатива, – спокойно возразила Вийя. – Вы будете в относительной безопасности.
Локри молчал. "Он услышал угрозу. Еще как услышал!"
– Я уйду сразу же, как отремонтируют двигатели, – продолжала Вийя.
"Значит, у нас будет еще около недели найти себе нору поукромнее и забрать свои шмотки с этого корабля, – подумала Марим. – То есть у меня неделя на то, чтобы получить все, что я хочу, а потом бросить этого рыжего приставалу здесь". Она сжала руку Иварда еще чуть крепче и улыбнулась в его веснушчатое лицо.
* * *
Осри устало опустился на стул.
– То есть, – сказал его отец, с кряхтеньем вставая со своего места, – во избежание неприятных вопросов мне лучше вернуться в лазарет.
Трое панархистов сидели на камбузе, а Люцифер с рокочущим мурлыканьем расхаживал у них под ногами. Осри включил Монтрозову систему наблюдения, и они молча слушали идущий на мостике спор.
Себастьян вышел. Брендон облокотился на пульт и уставился в монитор так, словно читал оставленное ему послание.
Раздраженный его молчанием, Осри протянул руку и выключил систему, потом вернулся к разделочному столу и принялся резать оставленные Монтрозом овощи.
Возможно, нож стучал резче, чем этого ему хотелось: Брендон вдруг тряхнул головой, продолжая смотреть в пространство.
– Она знала, что мы здесь, – сказал он.
– Почему вы так решили? – спросил Осри и сам испугался того, как холодно прозвучал этот вопрос. – Впрочем, вы, возможно, и правы, – поспешно добавил он.
– Решил, исходя из того, о чем она умолчала, – пробормотал Брендон.
– Вы считаете, она сказала бы им, что собирается делать дальше, если бы мы не подслушивали?
– Нет. – Брендон взял со стола луковицу и бесцельно подбросил на ладони. – Не в случае, если они распускают команду. Так она надеется их защитить. Так или иначе, мне кажется, дальнейшее зависит от того, что она обнаружит на Рифтхавене.
Осри перевел взгляд с отрешенной улыбки Брендона на луковицу у него в руке и вдруг вспомнил.
– Сердце Хроноса.
Брендон кивнул. Он встал, потянулся, потом выглянул в люк.
– Она не упомянула еще эйя, – сказал он.
Осри нахмурился, собираясь отмести это обстоятельство как несущественное, но передумал и принялся сгружать нарезанные овощи с доски в кипящий соус.
Брендон, похоже, в первый раз обратил внимание на то, чем он занят.
– Пахнет вкусно, – заметил он. Осри раздраженно фыркнул.
– Против своей воли, похоже, я набрался здесь мастерства голгольских кулинаров...
– Вздор, – пророкотал мощный голос, и в камбуз ввалился, блестя из-под бороды белозубой улыбкой, Монтроз. – Ты не знаешь ровным счетом ничего. Требуются годы, годы учения, чтобы стать настоящим поваром.
– Но то, что он делает, пахнет не менее вкусно, чем все, чем нас кормят на родине, – возразил Брендон.
Монтроз театрально вздохнул и ссутулил могучие плечи.
– Неужели это надо было говорить в его присутствии? – Он устремил в направлении Осри указующий перст. – Как теперь я добьюсь от него мало-мальской скромности?
Брендон рассмеялся, а Осри покачал головой и вернулся к своей работе. Брендон вытянул руку, уронил луковицу на стол и ловким движением стащил плитку шоколада.
– Ладно. Пошли, Люцифер, мы здесь лишние.
Осри совладал с раздражением и продолжал резать.
– Этот обед, – сказал Монтроз, – предназначен для моих гостей в лазарете, но ты тоже приглашен.
Осри кивнул.
– Очень хорошо, – ответил он.
"Она не упомянула еще эйя". Что это, черт возьми, значило?
Монтроз бросил на него хмурый взгляд из-под насупленных бровей. Впрочем, он продолжал снабжать Осри ценными указаниями кулинарного характера, а Осри заставил себя терпеливо выслушивать их до тех пор, пока обед, наконец, не был готов настолько, что он смог улизнуть с камбуза. Он застал Брендона в их кубрике, уткнувшегося в монитор.
– Мне надо спросить у вас одну вещь, – сказал Осри. Брендон поднял взгляд; рука его застыла над клавиатурой.
– А Монтроз? – тихо спросил он.
– Готовит обед отцу. А контрольную камеру в этой каюте я нашел и отключил.
– Стер данные? – нахмурился Брендон.
– Нет. Просто перенастроил так, чтобы она активизировалась через десять лет. Надеюсь, – язвительно добавил Осри, – к тому времени нас здесь уже не будет.
Брендон неслышно рассмеялся.
– Что вы имели в виду, говоря, что капитан не упоминала эйя? – продолжал Осри. – Не вижу никакой связи между ними и тем, куда она может отправиться после Рифтхавена.
– Мне показалось... – Брендон отодвинулся от стола, махнув в сторону пульта. – Посмотри сам.
Осри шагнул ближе и увидел, что Брендон вызвал на экран главу "Справочника Звездолетчика", посвященную Исквену V. В верхней части экрана горел предупреждающий код планеты, закрытой на карантин, а следовавшая ниже скудная информация создавала впечатление мира, угрюмого сверх всякой меры. Совершенно озадаченный, Осри торопливо пробежал взглядом описание времен года (лютая зима и еще более лютая зима) и список жутких растений и хищных животных.
В конце списка имелся пункт, посвященный обитающим на планете разумным существам, и Осри начал немного понимать, в чем дело, прочитав короткое описание физиологии эйя, дополненное списком кораблей, приземлившихся на планете и не взлетевших обратно.
Осри оторвал взгляд от экрана. Брендон ждал.
Неприятная мысль осенила Осри.
– Уж не думаете ли вы, что она заставит нас отправиться туда, нет ведь?
Брендон улыбнулся.
– Мне кажется, она хочет, чтобы мы и они, – он мотнул головой в сторону остального корабля, – так думали.
– Но вы не верите?
Вместо ответа Брендон встал и запер дверь. Потом снова сел за компьютер.
– Смотри, – произнес он.
Осри прислонился к стене рядом с панелью управления, в нескольких дюймах от того места, где спрятал тетрадрахму и наградную ленту. Брендон тем временем быстро шарил по корабельной системе. Несколько раз компьютер запрашивал у него пароль, и каждый раз Брендон получал доступ, набирая пароль со скоростью, выдававшей то, чем он занимался большую часть своего свободного времени.
Потом они забрались в запретную зону, где Брендон спрятал нужную ему информацию. К удивлению своему, Осри увидел в списке взятую целиком из "Справочника Звездолетчика" главу про Должар, а также бортовой журнал за несколько последних лет.
– Вы взломали их систему, – сказал Осри.
Брендон не стал отвечать прямо.
– Система создана Маркхемом, – произнес он. – И Вийя, похоже, оставила ее почти без изменений. Зная Маркхема так, как знал его я, нетрудно найти его пароли. Я нашел большую часть того, что хотел...
Осри почти пропустил это мимо ушей, ожидая, пока Брендон договорит, но на этот раз сообразил быстрее.
И оказался прав.
– Большую?
Брендон невесело усмехнулся.
– Все же она перенастроила часть системы, и войти в эту часть я не могу.
Осри открыл рот, чтобы заметить, что это всего лишь стандартная операция, но Брендон смотрел на него так, словно ждал этой реплики. Поэтому он вернулся к предыдущей теме.
– Что вы нашли из того, что хотели?
– Капитанский журнал, – ответил Брендон. – Я нашел журнал Маркхема. Я даже нашел файл, который он открыл для меня... – Он осекся и передернул плечами.
– И что там было?
– Факты, которые, ему казалось, будут мне интересны. Кое-какие доказательства вины Семиона в крушении его отца – впрочем, все это уже лишено смысла.
– Но вы не смогли найти журнал нынешнего капитана?
– Нет.
– А вы уверены, что он вообще существует? Может, должарианцы не ведут журналов.
Брендон снова пожал плечами.
– Не уверен. И потом, там есть еще вещи, к которым я так и не получил доступа. – Он махнул рукой. – Посмотри-ка на это.
Он вызвал на экран бортовой журнал, перелистав его назад, к самому началу карьеры Маркхема в качестве капитана "Телварны". Осри смотрел, как Брендон меняет на экране страницу за страницей текстовой информации,
– Снова Рифтхавен... Дис, Рифтхавен... – Осри оторвался от экрана. – Такое впечатление, что они мотались по всем секторам без какого-либо плана. Включая системы, о которых я никогда в жизни не слышал. Что я должен увидеть?
– Никаких аномалий?
– Аномалий? У рифтеров? – возмутился Осри, но не успел он договорить, как третье упоминание Должара заставило его осечься. – Это? – Он ткнул пальцем в экран. Мелькнула еще одна жуткая догадка. – Но не думаете же вы, что Маркхем...
– Нет. Судя по всему, Эсабиан начал вербовать себе союзников среди рифтеров примерно тогда же, когда Хрим убил Маркхема. И как знать, может, это и было одним из побудительных мотивов Хрима: убрать конкурента. – Уголок рта Брендона нервно дернулся. – Нет, тут только рейды, все просто и ясно.
– Не вижу никакой связи.
Брендон пробежался пальцами по клавиатуре, потом дал команду сохранения и вышел из системы.
– Что ж, поищем, есть ли она вообще.
Осри ни разу еще не бывал в капитанской каюте. Он шел чуть поодаль от Брендона, ожидая всего, чего угодно – от сибаритской роскоши до черепов на стенах.
Они вошли, и Брендон замер, словно наткнувшись на силовое поле, увидев неправдоподобно реальное голографическое изображение парка секвой в Мандале. Да и у Осри голова слегка пошла кругом, когда до него донеслось знакомое птичье пение – такое он слышал только на Артелионе.
– Я допустила в чем-то ошибку?
Спокойный голос принадлежал, разумеется, капитану. Ирония мешалась в нем с должарианским произношением гласных, и точно такая же ирония прозвучала и в ответе Брендона:
– Здесь слишком холодно, воздух должен пахнуть хвоей и смолой, и тианьги должен подавать больше кислорода. – Брендон манул рукой в сторону вентиляционной решетки. – Тогда будет достаточно похоже.
Вместо ответа капитан хлопнула рукой по панели управления, и лес исчез, оставив на своем месте лишь голые стены каюты, единственным украшением которых служили гобелен и камень, в котором Осри – с легким приступом гнева, так и не угасавшего окончательно, – узнал одно из сокровищ Аванзалы Слоновой Кости.
– Вы хотели меня видеть?
Женщина сидела на краю пульта; до сих пор Осри не замечал его, поскольку он терялся в тенях голограммы. Осри остался стоять у двери, но Брендон прошел дальше.
– Что после Рифтхавена? – произнес он.
Вийя промолчала.
"Он прав: она знала, что мы подслушиваем".
Брендон пересек каюту, дотронулся до потемневшего гобелена, сюжет которого был Осри непонятен, но на расстоянии вызывал неприязнь.
– Себастьян не продержится там и дня, – заметил он.
Вийя упрямо вздернула подбородок вверх.
Осри даже не услышал ее ответа – так потрясли его слова Брендона.
"Должар? Но она же не потащит нас туда!"
Брендон улыбнулся, скрестил руки на груди и прислонился к переборке.
– А может, это испытание? То самое испытание, – он дотронулся до небольшой таблички над пультом, – к которому готовился он?
Он? Осри покосился на табличку – там изящным почерком, воспроизводящим популярный лет сто пятьдесят назад стиль "архео-модерн" было написано: "КОРАБЛЬ ВОССТАНОВЛЕН МАРКХЕМОМ ЛИТ-Л'РАНДЖА".
Испытание? Для Маркхема? У Осри как-то сразу разболелась голова, и он потер виски, но это не уменьшило напряжения, исходившего от остальных двоих.
Вийя медленно встала и заложила руки за спину.
– Эсабиан Должарский улетел с планеты, и худшие из ноблей вместе с ним, – сказала она. – Я знаю, где можно укрыться так, что вас никто не найдет.
– Но вы не ответили на мой вопрос, – спокойно произнес Брендон.
– Этот вопрос абсурден.
– Значит, вы испытывали Маркхема, – с улыбкой сказал Эренарх. – Потому, что вы испытывали меня.
Пауза. Осри снова словно огрели по голове.
– Игра, – сказала Вийя. – Вроде этой.
Она нажала на клавишу за спиной, и они оказались в открытом космосе, а на них несся рой астероидов, Осри едва успел оправиться от шока, когда изображение сменилось, на этот раз белоснежной горной вершиной неописуемой красоты, венчавшей угольно-черный каменный склон. Солнце – красный карлик – садилось за горизонт, окрашивая пейзаж в багровые тона. Эту картину сменили еще несколько, резко отличавшихся друг от друга.
Они стояли в гулком, высоком нефе собора, смутно знакомого Осри, когда Брендон протянул руку и выключил голограмму.
– Я тоже знаю места, где нас никогда не найдут враги.
До Осри донесся негромкий щебечущий, неприятно скребущий по нервам звук: эйя. Брендон с рассеянным видом покосился в сторону. Вийя не повернула головы.
– Пошли, – сказал Брендон так тихо, что его было почти не слышно сквозь шелест тианьги.
Вийя не ответила. Вместо этого она повернулась, нажала новую клавишу, и комната сменилась унылым пейзажем: дымящиеся на горизонте вулканы, а над головой – штормовое, покрытое рваными облаками небо.
Брендон вышел.
Осри вышел за ним, радуясь возможности отвернуться от Вийи и ее мрачного пейзажа – как он догадался, должарианского.
Вернувшись в свой кубрик, Брендон легонько хлопнул ладонью по своему пульту, включая компьютер. Быстро набрав команду, он выпрямился и постоял немного, глядя на дисплей и потирая пальцем челюсть.
Заглянув ему через плечо, Осри увидел, что тайные файлы исчезли. Все внутри него как-то нехорошо сжалось, пока Брендон не рухнул в кресло и не расхохотался.
Загудел коммуникатор. Вспотевшими пальцами Осри включил его.
– Мы тебя заждались, Школяр, – послышался знакомый зычный голос Монтроза. – Ты ведь не хочешь, чтобы твой отец ел остывший чжчж, нет?
– Ни за что, – хрипло ответил Осри. Он бросил еще один взгляд на Брендона – тот все еще сидел обхватив голову руками и смеялся – и вышел.
* * *
Омилов отодвинулся от стола, глядя в лицо сыну. Монтроз с Ивардом обсуждали вина.
Обед, которым угостил их Монтроз, заслуживал самых превосходных оценок, и кок изо всех сил старался поддерживать легкий и непринужденный разговор. Однако усилия его увенчались лишь частичным успехом: Осри по большей части молчал. Не злобно, но молчал.
Он вздохнул, размышляя, что делать дальше. Тем временем остальные разговаривали. Блюда появлялись и исчезали. И беседа, хоть в ней участвовали и всего трое, была достаточно веселой. При том, что он десять лет как отошел от придворной жизни, Омилов без труда поддерживал беседу на любую тему, сам размышляя совсем о другом. Лицо Иварда раскраснелось от волнения и спиртного, и он охотно участвовал в разговоре – когда не погружался в мечты. Омилов даже не обратил бы внимания на такие мгновения, если бы не хмурые взгляды, которые бросал на того Монтроз.
Впрочем, Омилов оставил переживания за мальчика врачу, знавшему их причину; самого же его больше тревожил собственный сын. Похоже, тот оставил свою злость на разбитом астероиде, но она сменилась более серьезным настроением, проявлявшемся в почти незаметном жесте, которым Осри с детских лет выдавал царивший в душе разброд: непроизвольном потираний указательным пальцем одной руки по костяшкам другой. Еще раньше он имел привычку глодать эти костяшки, иногда до крови; когда леди Ризьена обнаружила это, она каким-то образом истребила вредную привычку. Нервное движение осталось.
Наконец обед завершился, и Омилов начал прикидывать, как бы ему поговорить с сыном наедине.
– Что теперь, Себастьян? – спросил Монтроз, относя посуду в моечную машину. – Игра или, возможно, дуэль со смертельным исходом? – Он махнул рукой в сторону шахматной доски и улыбнулся.
– Ни то, ни другое, благодарю. Я тут порылся вчера в вашем каталоге и нашел оперу, которой не слышал много лет: "Трагическую историю Макклома Сингха".
Монтроз невесело улыбнулся.
– Я не удивляюсь тому, что она вышла из моды: покойному Эренарху ее мораль вряд ли приходилась по вкусу.
Омилов испытал легкую досаду.
"Даже рифтеры ощущали угрозу, но Геласаар отказывался видеть ее".
– Отлично, Себастьян, пусть будет "Трагическая История". Хороший урок нынешним временам. Осри, ты не против?
– Спасибо, – ответил тот механически-вежливо, – но я, пожалуй, лучше пойду.
– Мой сын так и не научился любить оперу, – сказал Омилов. – Возможно, нам лучше отложить ее до другого раза...
– Нет, папа. Я правда хотел бы отдохнуть, – сказал Осри и вышел.
Омилов подавил вздох. Монтроз поколдовал с пультом, свет померк, дальняя стена лазарета дрогнула и исчезла, сменившись панорамой звездного неба. Картина двинулась вниз, и вместе с мощными, полными скорби звуками увертюры Тамильского в поле зрения показалась пылающая планета.
"Велликор, – подумал Омилов. – Спустя шесть столетий все еще мертвая планета. Сколько таких добавилось за последние недели?"
А потом он забылся, захваченный историей Прерогата Сингха, который в нарушение клятвы передал Лишенному Лица анафему Верховного Фаниста Габриэля – анафему за зверства на Велликоре. Драматическое отречение Сингха от присяги и его самоубийство привели к изоляции Панарха от его сторонников, низвержению и смерти.
Начался первый акт. Загремели трубы, исполняя музыкальную тему Сингха.
Ивард вдруг шмыгнул носом, и Монтроз взмахом руки остановил изображение.
– Что с тобой, Ивард?
"Он действительно встревожен", – подумал Омилов.
– Нет, ничего. Извини. Я, наверное, задремал, а потом услышал эту музыку и решил... – Ивард вытаращил глаза на голограмму. – Это же Прерогат Сингх!
Теперь настал черед удивляться Омилову.
– Ты знаешь "Трагическую историю" Тамильского?
Если не считать бесконечных вальсов, которые Монтроз играл для паренька, когда тот просыпался от кошмарных снов, Ивард до сих пор, казалось, не проявлял никакого интереса к музыкальной коллекции Монтроза.
– Тамильского? Нет, такого не знаю, но Сингх был одним из самых знаменитых Невидимых, и мне нравятся... – Он осекся и ссутулился.
Монтроз рассмеялся – судя по всему, он понимал, что происходит.
– Говори, Рыжик.
Ивард недоверчиво покосился на Омилова, словно ожидая насмешек.
– Нет, мне правда нравятся "Невидимые". Я собрал почти сто серий. – Он ухмыльнулся. – С теми трофеями, что у меня из дворца, мне, может, даже удастся раздобыть первую серию. Ее снимали в двести сорок восьмом, почти семьсот лет назад.
"Значит, Осри не ошибался, они в самом деле ограбили дворец, – подумал Омилов. – Что ж, учитывая обстоятельства, их некому в этом упрекнуть".
– Боюсь, я не знаком с этими "Невидимыми", – произнес он вслух. – Что это такое?