- Насчет нашей жизни не знаю… - леди Гиз иронично усмехнулась. - А вот Ваша жизнь, моя юная леди, точно будет нелегкой, если Вы в ближайшее время не измените своего поведения и не научитесь подчиняться как желаниям Вашего отца, так и желаниям герцогини. Запомните: если изменить что-то Вы не в силах, то это необходимо принять, как данность.
- Нет! Нет! - Кэти бросилась на кровать и, уткнувшись в подушки, зарыдала. - Он не мог разлюбить нас… не мог… ведь мы любим его, а ей он совсем не нужен… она не любит его… Неужели он это не видит?
Леди Розалинда вначале хотела жестко потребовать, чтобы Кэти немедленно прекратила истерику, а потом решила, что девочке не помешает выплакаться, и тихо вышла, закрыв за собой дверь, а потом, для верности даже заперла ее на ключ.
Она направлялась к своим комнатам, когда в коридоре появился герцог Тревор, который вел за руки двух младших дочерей. Увидев ее, герцог остановился и сурово приказал дочерям:
- Быстро идите в свои комнаты и ждите там леди Розалинду.
Девочки, испуганно глядя на отца, почтительно склонились перед ним и скрылись каждая в своей комнате.
- Леди Розалинда, нам надо поговорить, - обернулся к ней герцог, - Лучше в Вашей комнате.
- Как Вам будет угодно, Ваша Светлость, - леди Гиз провела герцога в свою комнату и плотно закрыла дверь.
- Розалинда, леди Катарина сказала Вам, что поняла из фразы герцогини? - мрачно глядя ей прямо в глаза, спросил герцог.
- Да, Ваша Светлость, - леди Гиз решила не лгать, чувствуя, что даже небольшое лукавство герцогу в таком щепетильном вопросе может стоить ей очень дорого, - Ваша дочь поняла, что Вы воспользовались своим правом и силой в Вашу первую брачную ночь с герцогиней, и герцогиня спросила Вас намерены ли Вы и дальше использовать их до тех пор пока не разрушите все вокруг.
- Дьявол, - выругался герцог и стукнул кулаком по стене, а потом, шагнув к окну, отвернулся, схватившись рукой за широкую оконную раму. Он с трудом скрыл, как обрадовался этим словам Розалинды. Идя сюда, он как раз на это и надеялся. Надеялся, что Кэти именно так и поймет фразу, произнесенную герцогиней.
Сжимая до побелевших пальцев оконную раму, он мрачно проронил:
- Иногда оказывается что, то, чему научил детей совсем им и некстати… В общем, мне бы очень хотелось, леди Розалинда, чтобы то, что Вы узнали… о том, что я был… - герцог ненадолго замялся, словно подыскивая слово, и продолжил: - что был не очень обходителен с Ее Светлостью в нашу первую брачную ночь, не оказалось бы достоянием гласности…
- Ваша Светлость, я буду нема, как рыба, - заверила герцога леди Гиз, преданно глядя ему в глаза.
Однако тот ни на секунду не поверил в искренность подобного заявления, зная, как эта немолодая сплетница обожала оказываться обладательницей всякого рода тайн, которые тут же после этого переставали быть тайнами вообще. Но именно на это у герцога и был расчет.
- Я верю Вам, Розалинда… - герцог отошел от окна и стал нервно расхаживать по комнате. - Герцогиня, как видите, до сих пор не может простить мне этого… - продолжил он. - Хотя, конечно… я признаю, что немного перебрал и настаивал на своих разнообразных желаниях не слишком учтиво… Но дело-то прошлое… и я надеюсь, Ее Светлость со временем забудет об этом… и мне совсем не хотелось бы, чтобы сейчас все это стало известно при дворе. Король и так уже дал мне понять, что я слишком грубо обошелся с его кузиной… если же теперь поползут слухи… его это разозлит еще больше.
- Ее Светлость жаловалась на Вас королю? - глаза леди Гиз заблестели от восторга, что она узнала столь конфиденциальную информацию.
- Конечно… моя супруга с ее строгим, почти монашеским воспитанием никак не могла безропотно снести подобное. Поэтому она приложила максимум стараний, чтобы я раскаялся в своем столь неосмотрительном поведении, и ей это, надо признать, замечательно удалось… А сейчас еще эта выходка моей старшей дочери… - суровое лицо герцога исказила гримаса явного недовольства, и он тоном, нетерпящим возражений, продолжил: - Отныне леди Катарина больше не будет с нами ни обедать, ни ужинать. За младшими девочками будет приходить Рон, если герцогиня захочет их видеть… А Катарина, чтоб не выходила никуда… я не желаю ее видеть.
- Мне наказать ее?
- Сами решайте, Розалинда. Я думаю Вам виднее, как заставить мою дочь повиноваться, - герцог раздраженно повел плечами. - В общем, я даю Вам полную свободу действий, девочка должна стать покорной и послушной.
- Хорошо, Ваша Светлость, я постараюсь, - леди Гиз склонила голову.
- Итак, я надеюсь на Вас, - проговорил герцог и стремительно удалился.
Отперев дверь комнаты Кэти, леди Гиз вошла и с удовлетворением заметила, что та уже успокоилась и больше не плачет. Более того, увидев, что она вошла, Кэти тут же встала с кровати и, чуть присев, склонила голову:
- Леди Розалинда.
- Я рада, что Вы самостоятельно сумели успокоиться, леди Катарина, - кивнула она ей в ответ.
- Отец разговаривал с Вами?
- Да.
- Что он сказал? - Катарина со страхом взглянула на опекуншу.
- Ничего особенного… - повела плечом та, - кроме того, что Вам запрещено покидать это крыло замка до тех пор, пока Вы не научитесь себя прилично вести, - она немного помолчала, а потом продолжила: - Наказывать сегодня я Вас не буду. Однако в дальнейшем любое Ваше своеволие я буду строго пресекать.
- А мне совсем нельзя выходить? Даже во двор? - удивленно переспросила Кэти.
- К сожалению, да. Это непременное требование герцога.
- А я могу поговорить с ним? Я хочу извиниться…
- Мне не хотелось бы Вас огорчать, леди, но я вынуждена отказать Вам, потому что общаться с Вами герцог не желает.
- Но ведь тогда получается, что я буду здесь как заключенная… - подавленно проговорила Кэти, в ее глазах вновь заблестели слезы.
- А Вы что хотели, моя дорогая, надерзить герцогу и герцогине и чтобы это сошло Вам с рук?
- А если я буду слушаться? И все-все выполнять? Тогда он простит меня?
Во взгляде Катарины, обращенном на леди Гиз было столько мольбы, что та невольно растрогалась.
- Надеюсь, увидев, что Вы стали послушны, он изменит свое решение, - проговорила она, желая ободрить расстроенную девочку, и помолчав немного, добавила: - Я, по крайней мере, обязательно буду просить его об этом.
- Я буду очень стараться, - пообещала Кэти.
3
Кэти стремясь загладить свою вину перед отцом, поначалу прилежно выполняла все требования и задания леди Гиз, пытаясь показать, что стала очень послушной. Однако время шло, а герцог старательно избегал любых встреч с ней. И постепенно Кэти стало овладевать отчаяние. Ей начало казаться, что отец уже больше никогда не захочет видеть ее. Ведь даже младшие сестры общались с ним, да и с герцогиней теперь достаточно редко.
Герцог стал надолго уезжать в столицу, возвращался из которой, чаще всего вместе с королем, и торжественные приемы в замке следовали один за другим. Король навещал замок Телдом с завидной регулярностью. Не проходило и трех дней, чтобы кавалькада разряженных дворян не появлялась в замке. Вскоре установилось даже что-то вроде расписания. По понедельникам и средам король со свитой охотились в замке и уезжали лишь поздним вечером. По пятницам же герцог устраивал для короля торжественный ужин с танцами и иными развлечениями, покидали который гости уже в субботу ближе к обеду, а нередко и после него.
И Кэти, и сестры могли только из окон наблюдать за изысканно одетыми придворными, въезжающими или уезжающими из замка, а также деловито снующими слугами. Шум въезжающих экипажей, стук копыт гарцующих верховых лошадей, громкие голоса гостей во дворе и веселая музыка, доносившаяся порой из раскрытых окон парадных зал замка, манили девочек, и они припадали к окнам, надеясь, хотя бы мельком увидеть в этой оживленной суете знакомую фигуру отца, герцогини или даже самого короля. Больше они никого не знали, потому что осмелились лишь про короля спросить у леди Гиз, которая не поощряла подобное любопытство своих воспитанниц и, старалась всячески пресечь его. В дни приезда гостей она запрещала им подходить к окнам и нагружала их заданиями и уроками особенно усердно. Однако, как только она уходила, чтобы, воспользовавшись каким-нибудь предлогом, самой пообщаться с гостями, девочки, не смотря на задания и запреты, вновь приникали к окнам, развлекаясь тем, что обсуждали наряды незнакомых им людей.
Как-то во вторник, когда в замке гостей не ждал никто, леди Гиз уехала в столицу. Ей надо было сделать покупки, выбрать новые наряды девочкам, и переговорить с очередной кандидаткой на роль их учительницы.
Однако не прошло и часа, как она уехала, и во двор въехала кавалькада придворных во главе с королем и герцогом в костюмах для охоты.
Сестры Тревор, сидевшие в игровой зале на втором этаже тут же приникли к окнам.
- Охотиться приехали… сейчас наверняка Алину дождутся и в лес поскачут… - Луиза, чтобы лучше видеть забралась на стул, который придвинула к окну, и заворожено наблюдала за приехавшими.
- Луиза, точно… смотри, белого жеребца для Алины повели… Жаль отсюда не видно, как она садиться будет, - Мария потянула за руку младшую сестру.
- Интересно, какое на ней в этот раз платье будет, голубое или сиреневое? Мне больше голубое нравится, оно так переливается красиво. Особенно когда она скачет… Я вырасту и тоже научусь так скакать, как она…
- И совсем она некрасиво скачет, - пожала плечами Кэти.
Ее раздражала восторженное отношение сестер к супруге отца. Ей не нравилось в ней ничего.
- Вон та, светловолосая леди, что рядом с королем, намного лучше в седле держится, - добавила она.
- Не лучше! Ничуточки не лучше! Алина лучше всех скачет. Ты ничего не понимаешь, - Луиза капризно наморщила носик. - Ты просто Алину не любишь… я знаю.
- Конечно, конечно… Алина самая лучшая, ты ее теперь больше всех любишь, даже больше отца да и меня тоже… - Кэти с усмешкой посмотрела на младшую сестру.
- Нет не больше! Я вас всех люблю. А она между прочим ничего плохого тебе не сделала… За что ты ее терпеть не можешь?
- Она отняла у нас отца, из-за нее он теперь не любит нас! - Кэти сама не знала, отчего вдруг у нее вырвалась эта фраза, что уже долгое время сидела занозой в сердце.
- Неправда! - Луиза гневно обернулась к ней, - Отец любит нас! Любит! Он просто очень занят, но он любит нас! Это тебя он не хочет видеть, потому что ты грубишь.
- Ты глупая еще и ничего не понимаешь… - в Кэти как будто что-то прорвалось, и она начала выговаривать сестре то, что мучило ее саму все это долгое время. - Мы не нужны ему… он запер нас здесь, чтоб мы не мешались. Он ждет, когда у его несравненной Алины ребенок появится, и вот тогда он выгонит нас совсем! Или в монастырь какой отдаст, чтоб мы там все поумирали… Вы думаете, лишь я им не нужна? Да вы им тоже не нужны… Вот случись что с вами, думаешь хоть кто-то из них огорчится? Да и отец, и Алина ваша распрекрасная лишь обрадуются… Я-то знаю.
- Ты все врешь! Врешь! Ты все выдумываешь! Ты ничего такого не знаешь! - выкрикнула Луиза и схватила Кэти за плечи.
- Сама ты ничего не знаешь! - ответила та и резко оттолкнула от себя сестру.
Луиза покачнулась на стуле и, не удержавшись, упала прямо на окно. Стекло со звоном разбилось и Луиза, хрипло вскрикнув, выпала во двор.
Испуганно закричав, старшие сестры высунулись из разбитого окна. Они увидели, как к лежавшей на небольшом травянистом газоне Луизе, соскочив с белоснежного жеребца, метнулась герцогиня и, опустившись перед ней на колени, приподняла, ощупывая со всех сторон и осматривая.
"За врачом, надо послать за врачом" - раздались крики, а потом громкий приказ герцога, послать кого-то из слуг срочно за доктором Вертором.
Луиза заплакала, и герцогиня тут же, обхватив ее руками, совсем склонилась над ней, тихо шепча:
- Скажи, радость моя, где болит? Спина болит? Двигаться больно? Шевелиться можешь?
- Руки болят и плечо очень… - сквозь слезы проговорила та.
- Это ничего… это ты порезалась сильно… это все заживет, моя радость… Главное, чтоб ты не сломала ничего… Слава Богу, что ты на газон, а не на вымощенный камнями двор упала.
Голубое, переливающееся платье герцогини окрасилось кровью, которая струилась с порезанных рук и плеч Луизы, но Алина Тодд не обращала на это никакого внимания. Вокруг столпились люди, к герцогине подошел герцог и тихо спросил:
- Она ничего не повредила? Поднять ее можно?
- Похоже, что все обошлось, милорд… Возьмите ее на руки, только осторожно, ее нужно в спальню мою отнести, я ее там раздену и еще раз осмотрю до приезда врача.
Герцог подхватил Луизу на руки и пошел к главному входу, а герцогиня обернулась к слугам:
- Ко мне в спальню принесите теплой воды, полотенца, спирт, бинты.
Несколько человек бросились выполнять приказание.
Герцогиня, удовлетворенно кивнув, подошла к стоявшему неподалеку королю. Ничуть не смущаясь своего перепачканного в земле и залитого кровью платья, она заглянула ему в глаза, а потом, чуть склонив голову, попросила:
- Мой государь, я была бы очень признательна Вам, если бы Вы позволили мне и герцогу остаться, и поехали охотиться без нас.
- Алина, когда ты так просишь, отказать тебе невозможно… Я конечно не в восторге… ты знаешь, как я ценю твое присутствие, но я смирюсь… Оставайся. Я лишь надеюсь, что к моему приезду герцог сумеет разобраться с тем, что произошло, и доложит мне, кто в этом виновен.
- Я отпустила опекуншу, Ваше Величество. Так что это лишь моя вина, я не ждала вас…
- Алина, - король нежно взял ее за плечо, - твоей вины здесь быть не может. Моя кузина не может быть виновна. К тому же я с самого начала требовал от герцога, чтобы на тебя не легла забота о его детях. Поэтому передай супругу, пусть он найдет того, кто действительно виновен.
- Ваше Величество… это ребенок, и я оставила ее без присмотра… я отпустила их опекуншу, понадеявшись, что девочки достаточно взрослые и самостоятельные… именно я. Как оказалось, я переоценила их возможности, без нее девочка заигралась, не удержалась, упала… Кроме меня здесь винить некого.
- Алина, если к моему приезду мой приказ не будет исполнен, я заберу у герцога дочерей и найду для них более подходящее место, где за ними будут неусыпно следить.
- Ваше Величество, мой супруг настолько ревностно ограждает меня от всех забот, связанных с его дочерьми, что лишил их всякого приволья, они сидят взаперти с утра до ночи… Вы даже не представляете, насколько все это огорчает меня… И если сейчас, Вы будете продолжать настаивать на том, чтобы он нашел, кого строго наказать за то, в чем повинна только я, это огорчит меня еще больше. И я буду вынуждена уехать в монастырь на богомолье, и как долго я там пробуду одному Богу известно…
- Алина… ну что ты… я совсем не хотел огорчать тебя, - король подхватил ее руку и нежно прижал к губам, - и я не настаиваю ни на чем… можешь не говорить ему ничего, пусть сам разбирается. В конце концов, это его дочь выпадает из окна, ему и решать что делать, чтобы подобное не повторилось, если малышка выживет…
- Господь милостив, я надеюсь, все обойдется… - Алина демонстративно склонила голову. - А теперь разрешите, я удалюсь. Счастливой Вам охоты, мой государь.
- Можешь идти. Мы вернемся к ужину, - король отпустил руку Алины и, жестом подозвав слугу, державшего его коня, вскочил в седло.
Кэти, стоявшая у разбитого окна, испуганно ловила каждое слово, прозвучавшее во дворе. Как только герцогиня скрылась за парадными дверьми, а кавалькада придворных во главе с королем выехала за ворота замка, она схватилась за портьеру на окне и навзрыд заплакала.
- Кэти, успокойся… Герцогиня же сказала, что похоже все обошлось… Луиза поправится, все будет хорошо… - попыталась успокоить ее Мария.
- Ты ничего не понимаешь! - бросила ей та, ринулась в свою комнату, поспешно закрыла дверь на ключ и повалилась на кровать.
Рыдания сотрясали все ее тело. Но плакала она вовсе не о Луизе. В первую очередь Кэти было очень жалко себя. Она сейчас отдала бы все что угодно, чтобы оказаться на месте младшей сестры. Чтобы именно ее унес на руках отец, а герцогиня испуганно бы бегала вокруг, упрекая себя, что оставила их без присмотра. Однако случилось то, что случилось, и теперь именно ей надо будет объяснять всем, как так вышло, что Луиза выпала из окна. И отец вряд ли спустит ей это, когда узнает, что именно произошло.
Наплакавшись, Кэти уснула. Проснулась она оттого, что дверь в ее комнату сильно дернулась. И тотчас она слышала резкий голос отца:
- Катарина, немедленно открой дверь!
Кэти вскочила с кровати и бросилась к двери, с перепугу руки ее дрожали, и ключ никак не хотел поворачиваться в замочной скважине.
- Ты хочешь, чтоб я приказал выломать дверь? - загремел голос отца.
И тут ключ, наконец, повернулся, и Кэти распахнула дверь. Отец вошел, захлопнул за собой дверь, запер ее, а ключ положил к себе в карман. После чего стремительно шагнул к Кэти и, схватив за подборок, запрокинул ей голову, вынуждая смотреть прямо ему в глаза.
- Это правда, что ты вытолкнула Луизу в окно?
- Отец… - у Кэти от волнения и страха перехватывало дыхание, - я не хотела… я лишь оттолкнула ее… я не думала, что она упадет…
- Значит, не хотела… Допустим. А что ты хотела?
- Только чтобы она не цеплялась за меня… Она схватила меня за плечи.
- Она ударила или оскорбила тебя?
- Нет.
- Тогда почему ты так прореагировала на то, что она взяла тебя за плечи?
Кэти подавленно молчала, понимая, что если сейчас расскажет причину, по которой поссорилась с сестрой, отец разозлится еще сильнее.
- Значит, маленькая девочка, твоя сестра между прочим, берет или как ты выразилась "хватает" тебя за плечи и цепляется за тебя, и это раздражает тебя столь сильно, что ты толкаешь ее прямо в окно, совершенно не осознавая к чему это приведет… Так? - не дождавшись ее ответа, мрачно продолжил герцог.
Кэти молчала.
- Я спрашиваю: так или не так? - яростно проговорил Алекс Тревор и, отпустив подбородок дочери, с силой схватил за плечи и тряхнул, - Ты что не намерена мне отвечать?
Кэти вся сжалась и со страхом посмотрела на отца. Таким она его никогда раньше не видела. Поэтому когда он чуть разжал руки, тут же молча, отстранилась от него.
Лицо герцога исказилось гневом:
- Зря ты так со мной… - хрипло проговорил он.
- Отец, простите! Прошу Вас, - прошептала Кэти, испуганно отступая еще дальше к стене.
- Ты считаешь, я и дальше должен терпеть твои выходки, надеясь, что ни одна из них не закончится трагически? Так вот - этого не будет! - он шагнул к ней и, жестко схватив за шею одной рукой, пригнул ей голову, заставляя склониться.
Кэти заплакала, потом закричала: "пожалуйста, не надо" и постаралась вырваться, но вырваться из твердого захвата отца ей не удалось.
В это время дверь дернулась, и из-за нее раздался властный голос герцогини:
- Милорд, немедленно откройте дверь! Слышите? Сейчас же!
Однако герцог не обратил на это никакого внимания. Он лишь сильнее сжал шею дочери и, размахнувшись, с силой ударил ее, а потом еще и еще. Кэти кричала, захлебываясь в слезах.