* * *
"Повозка" была похожа на римскую колесницу с двумя большими колесами по бокам и овальным кузовом. Спереди было еще одно колесо, поменьше, что придавало всему сооружению некую зыбкую устойчивость. Возница был вынужден все время стоять, но около него было нечто вроде перилец, о которые он мог облокотиться. Дальше были устроены скамейки, как в лодке, а позади располагалось небольшое багажное отделение. Повозка была старая, грязная, давно не крашенная. Однако в нее поместились оба сундука и похожий на рюкзак мешок с пожитками Зенчера. Подруги вскарабкались в повозку, потом навигатор тоже забрался внутрь, опустил и закрепил деревянный предохранительный брус сбоку; наконец он облокотился о перильца, разобрал вожжи и тронул. Пара лошадей без видимых усилий потащила скрипучее сооружение, но деревянные колеса подпрыгивали на каждом ухабе! Сэм и Чарли подпрыгивали вместе с ними, а потом плюхались па жесткие сиденья, так что не прошло и часа, а они уже завидовали стоявшему Зенчеру.
Лошади были похожи на битюгов, только, пожалуй, чересчур мохнатые.
Высокие деревья, мимо которых они проезжали, тоже походили на обычные деревья, только у некоторых кора была странного цвета. Трава казалась скорее синей, чем зеленой, и время от времени они проезжали через заросли странных цветов, похожих на розовые пучки. Они бы напоминали розы, по их стебли достигали футов шести и толщиной были с человеческую ногу, а сами цветы - с голову Зенчера. Все это скорее напоминало экзотику южных стран, чем страну чудес, в которой побывала Алиса.
У птиц здесь было довольно яркое оперение, а одна, большая и немного похожая на сокола, могла менять окраску и становиться почти невидимой, прячась в кронах деревьев, пока ее не пугал шум проезжающей повозки. Тогда по воздуху внезапно проносилось нечто похожее на огромный лист, постепенно принимающий серую окраску облаков или голубую - открытого неба и почти исчезающий на их фоне.
Приятно было снова увидеть солнце, хотя часть неба все время затягивали облака. Было жарко и влажно, а когда проглядывало солнце, становилось еще жарче. Набедренные повязки и бикини, а не длинные одежды, подошли бы сейчас гораздо больше. "Эти акхарцы не только высокомерны, но и невозможно тупы", - решила про себя Чарли.
Они выехали на широкую дорогу, о которой накануне говорил Зенчер, но на засохшей грязи колеса подпрыгивали еще сильнее. Наконец после трех часов мучительной езды они въехали в небольшой городок. Его красные крыши и белые оштукатуренные или кирпичные фасады напоминали какой-то европейский фильм о провинциальной жизни. Дома располагались вокруг широкой главной площади с торговыми рядами по краям. Народ там не толпился - день был явно не базарный, обычный сонный будний день. Лошадям требовался отдых, да и. они проголодались.
Зенчер еще раз предостерег их:
- Помните: говорите как можно меньше, только друг с другом и только шепотом. Сомневаюсь, что здесь кто-нибудь знает о вас, но на всякий случай будьте осторожны.
Городок не был в точности похож на тот, который видела Сэм в своем страшном сне, но и отличался от него не больше, чем отличаются друг от друга маленькие городки во Франции и Германии. Хотя людей на улице было немного, Сэм обратила внимание, что это были преимущественно женщины в длинных, свободных, мешковатых одеяниях, стянутых поясом на талии и доходивших до лодыжек. Сшиты они были из хлопчатобумажных тканей приглушенных цветов - красноватых, коричневых и синих. Головы у всех были покрыты шарфами. Некоторые женщины носили белое. У них вместо шарфа был легкий головной убор, вроде капюшона, с небольшими прорезями для глаз. Белые балахоны не были подпоясаны и совершенно скрывали очертания тел.
- Те, что в белом, - незамужние девушки на выданье или постарше, - пояснил Зенчер. - Когда им исполняется десять лет, они считаются взрослыми. После особой церемонии посвящения им запрещается показываться кому-нибудь, кроме домочадцев, в более открытой одежде, чем вы видите. Запрещается не только разговаривать с мужчинами, но даже показывать, что они слышат слова мужчины, кроме отца и братьев. И так они живут до самого замужества, после которого, как видите, получают несколько большую свободу.
- Как это они ухитряются при таких порядках вообще выходить замуж, - заметила Сэм. Зенчер рассмеялся:
- О браке мать невесты договаривается с отцом жениха или с опекуном мужского пола, если жених - сирота. Конечно, и здесь бывают романтические истории и разлученные влюбленные. Но у девушек, пожалуй, есть преимущества. Ведь юноша не может увидеть невесту, а она может рассмотреть его и вместе с матерью выбрать того, кто ей больше приглянется. Молодые люди вынуждены довольствоваться только рисунками того, кого здесь называют устроителем браков. Ну а в маленьких городках, вроде этого, можно еще кое-что разузнать у родственников девушки или у друзей ее родственников.
- Старая добрая история. Что женщины, что домашняя скотина - все одно, - угрюмо сказала Чарли.
- Нет-нет, что ты! Женщины не бесправны. Они могут получить образование, какое им необходимо, хотя, конечно, отдельно от юношей, они вправе наследовать, они даже занимают некоторое положение в законодательном собрании. В большинстве из этих лавок дела ведут именно женщины, а многими из них и владеют женщины. Мужчина здесь хоть и считается господином, но наследство передается по женской линии. Этот порядок, возможно, и не совершенен, но и не так плох, как может показаться с первого взгляда. И намного ли это хуже, чем брак под влиянием минутного увлечения, когда вдруг в один прекрасный день обнаруживается, что у супругов нет ничего общего? Или брак по расчету? Счастливые браки здесь вряд ли реже, чем в любом другом месте.
- Однако в маленьких городках выбор и так невелик, да еще это раздельное содержание. Понятно, что некоторые предпочитают сбежать в столицу и продавать себя, только бы не принимать этот обычай. А вдруг жених уж очень противный, а девушке никак не удается уговорить мать отказать ему? - заметила Чарли.
Сэм огляделась вокруг:
- При том, из скольких разных миров они сюда свалились, я все же думала, что здешнее общество будет посовременнее, чем средневековое.
В городке была служба, которой можно было поручить лошадей, и они были счастливы наконец-то выбраться из трясучего экипажа. Правда, у обеих мышцы так болели, что поначалу им трудно было ходить. Но Сэм вскоре пришла в себя и обратила внимание на разные вывески вокруг площади. И тут она поняла, что читать на этом языке она не умеет. Буквы, или квадратики, кружочки, загогулины, казалось, даже не были организованы в какую-то систему. Разбросанные без видимого порядка, они, похоже, не имели постоянной величины и начертания. Скорее они напоминали детские каракули.
Здание, в которое они вошли, оказалось таверной, на первый взгляд, довольно обычной: круглые деревянные столы, грубые старые тоже деревянные стулья, скрипучий пол, посыпанный опилками, и длинная стойка с большим зеркалом позади, в котором отражалось все помещение. Однако под потолком неторопливо крутились три вентилятора, медленно и лениво перемешивая горячий воздух, а светильники и позади стойки, и на боковых стенах отнюдь не напоминали о средневековье. Бутылки на полках за стойкой были стеклянные, с яркими наклейками - не то что грубая посуда в пещере, а когда один из посетителей позвал бармена, тот кивнул, нацедил кружку чего-то, похожего не то на пиво, не то на эль, из крана - подумать только! - и отнес клиенту. Все посетители были явно не здешние. У одного из них был громкий и грубый голос, а лицом и телом он напоминал неандертальца.
Это впечатление усиливалось тем, что одет он был в потертые меховые бриджи и нечто, похожее на меховой жилет, который не сходился на могучей волосатой груди. С ним был мужчина в щегольской блузе и штанах в обтяжку, острые носки его башмаков выглядели франтовато. В отличие от тех, кого они встречали в городке, кожа у него была светлее, черты лица тоньше; у него были длинные волосы, черная козлиная бородка и пышные сильно напомаженные усы.
- Не смотри на них, - шепнула Чарли, - представляешь, у этого Конана Варвара на руке часы.
- Я заметила, - отозвалась Сэм тоже шепотом. - А этот тип, сбежавший с игральной карты, курит сигарету с фильтром. Черт-те что!
Зенчер сердито взглянул на них, и они замолчали. Сэм было любопытно, о чем говорит странная пара, но у пещерного человека было настолько скверное произношение, что его почти невозможно было понять. При том, что в этом языке изменение на какую-то четверть тона могло превратить слова "Я тебя убью" в "Я тебя люблю", она чувствовала себя почти такой же беспомощной, как Чарли.
- Но, друг мой, мне же необходимы пятеро, - говорил щеголь, отчетливо, но с очень странным акцентом. Его Сэм, хотя и с трудом, понимала.
- Ты собрался печь пироги в моей заднице, - казалось, ответил неандерталец. Из-за его жуткого произношения разговор представлялся Сэм почти комичным, но усатому, видимо, было не до смеха.
- Но будь же благоразумен, друг мой. Меньшее количество просто не сработает.
- Я хочу облизать поросенка.
- Но там же и стража, и ловушки, и…
- Наши имена будут написаны на колбасных палочках!
Сэм перестала прислушиваться. Разговор казался ей бессмысленным и не стоило рисковать. Зенчер мог заподозрить что-нибудь.
К ним подошел бармен:
- Да, сэр. Чем могу служить?
- Еда у вас есть? Когда я проезжал здесь последний раз, у вас неплохо готовили.
- О, конечно, сэр, но между завтраком и обедом кухня не работает. Я мог бы принести хлеба, мяса и немного фруктов и овощей.
- Прекрасно. Принесите так, чтобы нам всем хватило, и подайте три кружки холодненького.
- Сию минуту, сэр.
Бармен вернулся за стойку, налил три большие кружки пива и принес им, а потом вышел распорядиться насчет еды. Чарли заметила, что он поставил кружки перед Зенчером и Сэм, а третью - сбоку, словно бы не для нее, а чтобы доливать в первые две.
- О да, все респектабельные особы обоих полов будут полностью игнорировать твое присутствие, - прошептал ей Зенчер. - Им полагается вести себя так, словно тебя вообще не существует. Но не беспокойся, если этот старикан пожелает провести с любой время, он отзовет меня в сторонку и предложит yступить тебя. А теперь давайте-ка помолчим. Мне не нравятся эти двое.
Поднос, который принес бармен, выглядел так, словно его сервировал профессионал: горы ломтиков мяса вместе с чем-то, похожим на салат, помидоры и огурцы, - и еще очень длинный, вроде французского, батон белого хлеба и нож. В маленьких баночках с ложечками были поданы приправы, похожие на майонез и горчицу, мягкое белое масло, и еще два вида масла, одно - вроде арахисового. Нарезать хлеб и сделать сандвичи было несложно. Труднее было смотреть, как Зенчер намазывал то, что выглядело точь-в-точь как арахисовое масло, на сандвич с ростбифом и редиской - еще сахаром бы посыпал!
Сандвичи оказались немного не такими, как можно было ожидать: помидоры, например, имели помидорный вкус, но были потверже - скорее как сладкий перец, - однако ничего особо экзотического, и все вполне съедобно.
Зенчер много пил. Он прикончил две большие кружки и принялся за третью еще до того, как доел первый сандвич. Сэм тоже явно чувствовала сильную жажду, хотя она не привыкла ни к какому алкоголю, и Чарли побаивалась за нее. Впрочем, за себя тоже - спиртное всегда пробуждало в ней не лучшие качества. Она потягивала пиво потихоньку, стараясь при этом побольше есть, но довольно скоро почувствовала, что не в силах больше проглотить ни кусочка.
Зато Сэм отсутствием аппетита явно не страдала. Магия Булеана, видимо, сделала их близнецами только внешне. Поняв это, Чарли, надо сказать, почувствовала себя немного лучше.
- Ты пустая башка! Я совращу правителя! - громко рявкнул варвар и грохнул кулаком по столу. Все оглянулись на него: ясное дело, человек перебрал немного, да еще с жаркий день. Его приятель-щеголь засуетился.
- Здесь не место для этого разговора. Ты совсем пьян. Сможешь ты проехать еще немного?
- Я могу плыть на рыбе па луну! - доверительно сообщил неандерталец. Когда эти двое наконец встали, бросили на столик несколько монет и направились к выходу из таверны, Сэм почувствовала облегчение. Чтобы не расхохотаться, ей приходилось усиленно набивать рот едой.
- Далеко еще до столицы? - спросила Зенчера Чарли.
- Не очень. Несколько часов. Мы должны приехать до заката. Чарли застонала:
- Еще несколько часов! Пожалуй, больше синяков на моей… на мне просто уже не поместится. Мне даже на стуле трудно сидеть.
- Похоже, мне надо в туалет, - сказала Сэм. - Это здесь или где-нибудь на задах?
- Здесь, за кухней. Вон та дверь. Иди, я тоже пойду.
- Если у них тут раздельные туалеты, то мне, пожалуй, тоже не помешает. - Чарли вдруг стало страшно остаться одной.
- Разумеется. Здесь даже в домах туалеты раздельные.
Мужской туалет оказался на удивление чистым, в нем стояли два унитаза в кабинках без дверей. Сидений не было, а на каждой стенке кабинки была ручка. Здесь явно полагалось присесть на корточки, держась за ручки. Зенчера даже испугала мысль о возможности сиденья па унитазе.
- Это же было бы так… негигиенично, - сказал он, покачав головой.
Впрочем, он-то справил нужду стоя, а вот ей пришлось спускать штаны, отвязывать гульфик, а потом еще держаться. Да, в таком сортире не зачитаешься.
Ну а Чарли пришлось раздеться чуть не догола, чтобы сделать свои дела. Туалет был той же системы "садись-и-держись", к нему еще надо было привыкнуть.
Чарли заметила и другие странные вещи. Туалет был смывной. На стене маленькая раковина, из крана текла холодная вода. Туалетная бумага была скверная, но была, и явно фабричного производства. Значит, здешняя цивилизация не такая уж средневековая.
На стене оказалось зеркало в полный рост, оно пришлось очень кстати, когда Чарли снова накручивала на себя одежду, и в нем она увидела себя словно впервые. Она была стройной, стройнее, чем когда-либо Сэм, и кожа у нее была очень гладкая. Мальчишеское лицо казалось теперь не таким уж и мальчишеским и, пожалуй, привлекательным. Что-то новое появилось и в манере двигаться, держать себя, даже в выражении лица. Да, главное было именно в нем. Она, может быть, предпочла бы лицо покрасивее, чем у Сэм, но зато… Возможно, это от пива, но, похоже, она снова заводится, как в то утро!
Она привела себя в порядок, вышла из туалета и присоединилась к Сэм и Зенчеру, которые уже уселись за стол. Увидев их, она вздохнула с облегчением: ее вдруг охватил безотчетный страх, что они куда-то внезапно исчезнут, оставив ее совершенно одну в этом чужом мире.
Когда они шли к конюшне, Чарли заметила двух девушек в белых балахонах, которые переходили улицу, держась за руки. Белые маски совершенно скрывали их лица, невозможно было даже сказать, люди ли это и какого они пола. Странный обычай, но, должно быть, здесь маленькие девочки мечтают о том, как они наконец вырастут и тоже наденут белые балахоны и маски.
Чарли хотелось бы знать, как они чувствуют себя в такой одежде. Наверное, посмей кто-нибудь стянуть с девушки маску и капюшон, это было бы равнозначно покушению на изнасилование.
Перед отъездом из городка они зашли в какую-то лавчонку, где Зенчер приобрел странную штуковину, немного похожую на приставной носик для бензиновой канистры. Что это такое, он объяснил только после того, как они выехали на дорогу.
- Научись пользоваться этим, - сказал он Сэм. - Если ты правильно приставишь это и будешь держать, как надо, тебе не придется садиться за малой нуждой. Это очень удобно в глуши, где мало или новее нет туалетов,
- Кстати, - сказала Сэм. - В этих туалетах современный водопровод, и могу поспорить, что освещение и вентиляторы в таверне были электрические!
- Разумеется. Городок довольно цивилизованный, как и большинство других. Неподалеку на водопаде стоит небольшая электростанция.
- Но там нигде не было видно никаких проводов!
- Неужели ваша цивилизация настолько примитивна, что у вас открытая система проводов? А водопровод у вас что, проведен прямо сверху, по улицам? Как это, должно быть, уродливо!
- А те двое в таверне - кто это? Они явно не похожи на остальных людей в городке.
- Не знаю точно, кто они, но ты права - они не здешние. Волосатый верзила, по-моему, вообще вряд ли акхарец. Он, видимо, из какого-то отдаленного северного клина. Насчет другого я не уверен. Он богат, но не знатен, и, судя по его выговору, прибыл очень издалека. Такие люди нанимают других, вроде того варвара, для грязной работы, чтобы самим не мараться. Мне приходилось иметь дело именно с такими людьми.
Чем ближе к столице, тем менее и менее дикой казалась местность. Фермы стали меньше, городки росли, хотя и сохраняли тот же европейски-провинциальный стиль, на дороге попадались не только пешеходы и всадники, но и разнообразнейшие повозки и экипажи.
Они прибыли еще до заката и нашли, что столица выглядит чертовски по-столичному. В центре, густо населенном и вытянутом вдоль берега не то озера, не то моря, поднимались гигантские здания, словно устремленные в небо шпили готических соборов, на окраинах здания были поменьше, но чувствовалось, какой большой этот город.
- В Тубикосе живет около полумиллиона человек, все они акхарцы, - рассказывал Зенчер. - Это один из самых больших городов на планете и один из самых главных, хотя и один из самых опасных. Если сюда придет Ветер Перемен, то не найдется убежища, куда можно было бы спрятаться.
Чарли нахмурилась:
- Это может случиться? Навигатор пожал плечами:
- Кто знает? Может быть, этой ночью, а может, через неделю или через сотню лет… Здесь их не было уже больше полутора сотен лет, насколько мне известно, люди успокоились и стали беспечны.
У Чарли все это не укладывалось в голове. С одной стороны, это цивилизация, способная выстроить сорокаэтажные дома с электричеством, водопроводом, всеми удобствами, с другой - лошади и повозки, ни автобусов, ни автомобилей, ни поездов и, похоже, никакого телевидения, даже радио. В ходу до сих пор мечи, копья и доспехи. В столице с полумиллионным населением большинство улиц немощеные, женщины одеваются в балахоны и покрывают головы шарфами, а мужчины носят костюмы времен Шекспира или Робина Гуда.
Общественный транспорт все же существовал, хотя и довольно старомодный. Лошади тянули большие двухэтажные дилижансы, которые немного напоминали автобусы. И еще повсюду разъезжали щеголеватые черные трехколесные экипажи с закрытым верхом - нечто вроде кэбов.