- Господи, что же я не договариваю?
- Вы не занимаетесь ли… оккультными науками?
- Что? С чего вы взяли?
- Да так… - она подумала, что он должен был бы в этот момент смутиться, но этого не произошло. - Вы похожи… вернее, вы не похожи на офисного работника. То есть, возможно, вы и занимаетесь офисной работой, но не она является вашим главным занятием в жизни. Вы занимаетесь чем-то еще. Нет?
- Почему это я не похожа на офисного работника? У вас много разных знакомых среди офисных работников? Так много, что я не вписываюсь в стандарт?
- Не в этом дело. Вы похожи на… колдунью.
- Что? - и она рассмеялась. Действительно, становилось забавно. Но в следующий же момент стало тревожно: не оказался бы этот очаровательный варяг полоумным маньяком, помешанным на борьбе с нечистой силой. - Магнус, что вы такое говорите?
- Смешно? - и он тоже улыбнулся, словно только что расслышал собственные слова. - Да, правда, смешно. Но если надеть на вас какую-нибудь такую… готическую одежду и поместить в замок, а волосы отрастить до земли… то в самый раз.
- Ну, слишком много требуется дополнительных аксессуаров…
- А вы никогда не пробовали угадывать будущее?
- Чье?
- Чье угодно. Хотя бы знакомых людей.
- Вы намекаете, чтобы я сейчас погадала вам по руке? Так вот, я знаю три линии, но никогда не пробовала этого делать, а в моем случае они утверждают прямо противоположное тому, что я имею в жизни.
- Нет, не это. Как в сказках: посмотрит колдун на человека и расскажет ему все, что у того было и будет…
- …И чем сердце успокоится? Бросьте! Вы что, увлекаетесь мистикой?
- Нет. Я ничего не знаю о мистике. Но от вас просто как ветром веет…
- Господи, успокойтесь, пожалуйста. Так и быть, скажу вам ваше будущее: вас ждет успех, начиная с того спектакля в Милане ваша карьера стремительно пошла в гору, предложения посыпятся на вас, как из рога изобилия, и ваша родная стокгольмская Королевская Опера будет зазывать вас к себе, суля всевозможные блага. Устраивает вас такая перспектива?
Она пыталась отшутиться. Он же смотрел так, словно воспринимал все это всерьез:
- Это я и так знаю. Особенно после дебюта в Милане. Но я не хочу возвращаться в Швецию. Я…
И он тоже, подобно Саньке, принялся разглядывать что-то на другом берегу. Маргарита чувствовала себя героиней собственного романа, врачующей раны словом или взглядом, а потом насылающей забвение на излеченного ею страдальца, чтобы тот, как добрый христианин, не донес на свою спасительницу Святой Инквизиции, а то ведь люди, как известно, весьма склонны к благодарности… Как бы то ни было, чувствовать себя подобным образом было приятно.
Она взяла Магнуса под локоть и отвела на пару метров в сторону от Саньки. Та не шевельнулась, словно заснула.
- Не я начала этот разговор, - зашептала она, глядя ему в глаза. - А потому теперь не отворачивайтесь и не возмущайтесь моими малотактичными вопросами. Отвечайте "да" или "нет". Итак, вы попали в аварию?
- Да.
- Вы не намеревались сознательно покончить с собой, но пребывали в состоянии аффекта. Да?
- Да.
- Много времени провели в госпитале?
- Достаточно, чтобы устать от него… Да.
- Причина - женщина?
- Да.
- Это длится долго и вы не понимаете, что происходит?
- Да.
- А теперь последний вопрос. Смотрите на меня и отвечайте быстро и правдиво: вы были близки с ней?
- Нет.
Повисла пауза. Оба молчали и смотрели друг другу в глаза. Боковым зрением Маргарита видела дочь, прилегшую на парапет. "Точно, спит. А я тут играю в какие-то игры, строю из себя колдунью-гадалку, тоже в детство впала… Однако как это, черт возьми, приятно, когда от твоих слов зависит если не жизнь чья-то, то хотя бы настроение…"
- Это хорошо, - сказала она наконец и отпустила его локоть. - Дайте мне вашу руку: энергии передаются через ладонь… Это значит, что она не имеет над вами настоящей власти, только мнимую. Вы сами внушили себе, что она имеет власть над вами. Но даже этой мнимой власти пришел конец с тех пор, как… - и прикусила язык, с которого было готово сорваться: "… Как вы встретили меня!". Это прозвучало бы самонадеянно и слишком откровенно, а времени уже ни на что не было. К тому же она ведь твердо решила расстаться с ним завтра навсегда. Почему-то это решение постоянно забывалось… - …как вы имели успех в Милане. - "Невелика ложь - ты имел этот успех одновременно со встречей со мной…"
- Успех в Милане был профессиональным, - прошептал он, не отводя взгляда, словно она и правда его загипнотизировала. - Она же являлась проблемой личной.
- В какой бы сфере жизни ни возникла проблема, она будет влиять на остальные сферы, все взаимосвязано, все влияет на все: личное на профессиональное, здоровье на настроение, и наоборот. Если вам недостаточно того, что я сказала до сих пор, скажу еще, но не приставайте к судьбе с требованием дополнительных гарантий: я снимаю с вас эту порчу.
- Чем?
- Собой. - "Ой, что это я такое сказанула?! Исправить!.." - Моим словом. Все!
После этого напряжение спало, но пришла усталость. "Ну, я прямо как этот мой граф после битвы с вампирами… Стать, что ли, нетрадиционным целителем? Интересно, ошибка с анализами, которую я предположила в отношении Ирины Васильевны, имела место? Или бедной женщине действительно придется идти под нож? С ее-то мнительностью…"
Санька подняла голову, но поворачивать ее не спешила, все так же продолжала разглядывать что-то вдали. Маргарита сделала шаг по направлении к дочери и тогда только заметила, что Магнус продолжает держать ее за руку и смотрит, не мигая. Она пошевелила пальцами, требуя освобождения, в ответ он качнул головой:
- Не уходите.
Она поднесла палец к губам:
- Тсс… Отпустите. Ну, что за игры, в самом деле? Я же не одна…
* * *
…Он повел тогда машину не в каком-то определенном направлении, а туда, куда открывали проезд зеленые глаза светофоров, пока не заметил, что находится в каком-то незнакомом ему районе города, где раньше не бывал. Это не могло быть далеко от ценра, улицы были оживлеными, несмотря на дождь, обильный свет от фонарей и витрин искрил разноцветными пятнами и напоминал картины импрессионистов. "Куда я еду? Надо выбраться отсюда, следовать указателям, проехать в центр, а там уже станет понятно, как вернуться домой…"Впереди него замедлил ход, мигая сигнальными огнями, и припарковался у тротуара светлый "Форд", из открывшейся дверцы показался сначала раскрытый зонтик, потом увердились на асфальте две хорошенькие ножки на каблуках, а следом нарисовалась и обладательница ног и зонта - Рыжая в блестящем мокром плаще, мокрые волосы прилипли на лицо. Он сумел притормозить тихо, не завизжав покрышками по мокрому асфальту, и делая вид, что тоже ищет место для парковки. Рыжая не замечала его. Она не могла бы его узнать, даже если бы захотела. Разумеется, она могла знать номер его машины, но она и не смотрела в его сторону, переходя дорогу, она вообще не смотрела по сторонам, подобно королеве, привыкшей, что машины и люди сами останавливаются на ее пути, и именно им, машинам и людям, следует соблюдать осторожность.
- Куда же ты плывешь? - бормотал он, стараясь не упустить ее из виду. - Надо же, это случайность, интересно знать, или ты притаилась за поворотом, ожидая и зная, что я кинусь за тобой, и привела меня сюда… Куда? Зачем?..
Рыжая перешла дорогу, не оглядываясь по сторонам, и направилась к ярко освещенному разноцветным неоном фасаду. Он прочитал вывеску на этом фасаде и остолбенел: Рыжая направлялась в "Мон-Плезир" - значилось большими светящимися буквами, а буквами поменьше - "Стриптиз-клуб".
- Господи, - ахнул. - Тебе-то что там делать?
И в голову не пришло в тот момент, что в такие места ходят не только клиенты, у которых проблемы, какие-то неординарные желания или им просто хочется потратить деньги именно таким образом. Кто-то ведь там еще и работает.
Место для парковки нашлось и он подумал, что лучше бы оно не находилось, тогда он покружил бы немного еще, остудил бы голову окончательно, махнул бы на все рукой и уехал бы домой. Зонта у него с собой не было, но дождь почти совсем перестал, и он спокойно дошел до входа. Никогда прежде он бывал в подобных заведениях и потому чувствовал себя ужасно. Внутри у входа, в полутьме за барьером с раздражающе мигающими лампочками бесформенный тип в бейсбольной кепке что-то радостно вещал в микрофон, но слов было не разобрать, да и звучали они не в фойе, а где-то в глубине здания. Тип поднял глаза, взирая вопросительно.
- Сюда только что вошла девушка. Высокая, рыжая. Такие красные волосы, завивка. Блестящий плащ, большой красный зонт, каблуки…
- Да, - и тип добродушно засмеялся. - А над каблуками - ноги по первой категории… Это Карин, - произнес он ее имя на французский манер. - Ее выступление еще только через пол-часа.
- Выступление?..
- Да, она танцует на подиуме. А вы знакомы?
- Нет, - ответил он и повернул к выходу. - Наверное, я ошибся.
- Бывает, - услышал в спину. - Ничего…
Собственно, ничего страшного не произошло. Он дошел до машины, включил зажигание, фары… Сзади кто-то засигналил, чтобы поторопился и освободил место на стоянке. Он вырулил и пристроился в ряд. Ничего страшного не произошло. Стрипизерка - не проститутка. Конечно, не очень приятно, когда девушка твоей мечты оказывается стриптирезкой, но могло быть и хуже…
- Так, значит, она - девушка моей мечты?
Хуже? Но ведь он сам несколько минут назад пришел к выводу, что Рыжая не обладает сколько-нибудь выдающимися интеллектуальными данными, а находиться в центре внимания, быть объектом восхищения ей нравилось всегда, вот она и нашла себе занятие - как раз то, где ею все восхищаются, и в то же время крепкие парни гарантируют ей безопасность по котракту, и никакого насилия над ее прекрасным телом и незамысловатой личностью. Но, с другой стороны, в подобного рода заведениях безопасность тоже может стать понятием относительным, если сами же охранники создадут там свою мафию или, того хуже, хозяин заведения. Но такая, как она, сможет выбрать себе по душе одного из охранников, а среди них нередко попадаются видные парни, и тогда он за нее горло перегрызет кому угодно, даже и хозяину. Что-то в ней есть такое, что доводит до горячки…
"Да ну ее, пусть танцует на подиуме в стриптиз-клубе. К черту вообще, она утомляет… А где это я? Опять заблудился? И куда это я несусь?"
Городские огни остались где-то в стороне, он мчался по трассе, еще освещенной, по сторонам мелькали закрытые павильоны и склады Индустриального Полигона, а значит, успокоил он себя, еще недалеко до города.
- Надо не прозевать перекресток, а то так можно доехать до Норвегии…
Бросил взгляд на спидометр и испугался: стрелка дрожала между ста тридцатью и ста сорока километрами в час. Он никогда не ездил с такой скоростью, никогда не возникало нужды, даже из любопытства не пробовал.
- Господи, я с ума сошел. Так и убиться недолго. Чертова кукла…
Дождь припустил с новой силой. Он начал отпускать педаль газа, полотно дороги пошло под уклон, навстречу показались фары и габаритные огни контейнеровоза, за ним - следующего, целый автопоезд неторопливо пробирался сквозь дождь, и он подумал: "Вот разумные люди - тише едешь, дальше будешь…", но тут, обгоняя автопоезд, прямо навстречу выпрыгнул из дождя мотоцикл, следом за ним другой, расстояние сокращалось быстрее, чем скорость, он прижался к обочине, продолжая отпускать педаль газа, и последнее, что запомнил из той ночи - слепящий свет мотоциклетной фары, несущийся прямо в лицо…
Его спасло то, что к моменту столкновения он успел сбросить скорость до максимально допустимой нормы. Мотоциклист перелетел через его "Вольво" вместе со своим мотоциклом и умер еще до приезда "Скорой", как потом выяснилось, от внутреннего кровотечения, вызванного разрывом внутренних органов от удара в момент падения. У второго мотоциклиста оказалось больше времени на торможение, он тоже столкнулся с "Вольво", но скорости были уже не те и он выжил, отлетев в кювет и отделавшись несколькими переломами. "Вольво" же выбросило на встречную полосу, под автопоезд контейнеровозов, но ангел-хранитель успел схватить его за воротник, а водитель ближайшего тяжеловоза - не только затормозить, не доехав десяток метров, выскочить вместе с напарником из кабины и вытащить пострадавшего из покореженной машины, но и заметить бензин, вытекающий из разбитого бензобака. Через несколько минут машина загорелась. Всего этого он не видел, все это рассказали уже потом. Врачи и медсестры приговаривали, что ему повезло, как не бывает, что он родился второй раз, и теперь просто обязан… ты чем занимаешься, парень? поешь? Ну так теперь ты просто обязан стать знаменитым певцом… а что поешь-то?.. опера?.. о!.. а то в наше время только глухонемые не поют… И билеты нам прислать на свою премьеру… А что повязка на лице, то это ерунда, мелочи - порезы от разбитого стекла, заживут, и следов не останется, а если и останутся, то косметической хирургией их несложно будет убрать, это не то что термические или тем более химические ожоги, вот если бы горящий бензин плеснул бы, тогда да, тогда - проблема, долго и больно лечить, накладывая заплатки из собственной кожи, срезанной с другого, менее заметного места…
Да, ему повезло - так приговаривали все. Мать плакала. Отец что-то непривычно много и бодро говорил так, что он едва разбирал слова. Уцелевший мотоциклист, как только сумел усесться в кресло-каталку, приехал вместе со своей подругой, которая эту каталку и везла, и просил не вчинять иск, обещая возместить стоимость машины помимо страховки и долго каялся и ругал покойника, не бывшего ему даже приятелем, так, едва знакомы были, поспорили, как два идиота… Их вина, штраф наложат за превышение скорости - будь здоров, несколько лет выплачивать будет, ну да это не беда, только бы руки-ноги зажили… Так не будешь вчинять иск?..
Он пообещал, что не будет, и так всем плохо. Хотел было отказаться даже от компенсации стоимости машины, но вовремя понял, что парнишка, видимо, из состоятельной семьи: мотоцикл дорогой, новый, и большой штраф и компенсация его не особенно огорчают, потому решил - пусть платит, тем более, что деньги скоро понадобятся…
Неожиданно явился с визитом Суне:
- Музыкант, ты всю жизнь, сколько я тебя знаю, совершаешь какие-то неожиданные поступки. Я бы никогда не подумал, что ты способен гонять на машине ночью по мокрой автостраде.
Суне к этому времени стал довольно известным в своем кругу программистом, создал на паях с каким-то, как он сам выражался, "старым хакером", фирму, а теперь они заключили контракт с каким-то солидным издательством. Магнус посмеялся вместе с ним: хакер никогда не признается в хакерстве, а оптимизм Суне был заразителен, и он тоже просил билет на премьеру.
- Разве ты разбираешься в музыке?
- Ни капли, - признался тот. - Я буду кричать на весь зал: "Я знаю это парня! Я учился с ним в одном классе!.."
- Не надо во время спектакля…
- Ну, тогда в антракте.
Но он понимал, что не скоро все эти добрые люди попадут на его премьеру, если только попадут вообще. Через год он перестал хромать. Порезы на лице действительно затянулись и стали почти незаметными. Врач-косметолог утверждал, что особой нужды в пластической операции нет, что еще через год или два, когда нарастет новая кожа, они совсем исчезнут. Но, конечно, можно сделать операцию, тогда понадобится меньше времени…
Он не стал делать операцию. Получил страховку за разбитую машину и добровольную компенсацию. Получилось довольно много денег. Из театра его не уволили, но и место оказалось уже занято, оставался только третий состав, и он не согласился. Провел в дом сигнализацию, сложил кое-какие пожитки в большой чемодан на колесиках и купил билет на Рим.
- Зачем?! - вопрошала и не понимала мать.
Он не мог открыть ей истинной причины, но уехать было необходимо. Если бы его спросили тогда, почему именно в Италию, он очень удивился бы: "А куда же еще?.." О Рыжей страшно было даже вспоминать: "Если я встречу ее снова - она меня убьет." Умирать не хотелось. Он надеялся, что Рыжая не потащится за ним в Италию…
* * *
В отель вернулись около трех. Магнус предложил отвести их в аэропорт на машине, но Маргарита отказалась: все-таки они приехали в составе группы, организаторы несут за них определенную ответственность, так что не надо… И вообще не надо затягивать прощание, ни к чему это, и в качестве аргумента пересказала ему грузинскую поговорку: "Прощаться надо так, словно завтра увидимся, а встречаться - будто не виделись сто лет". Она разрешила ему звонить, записала номер его мобильного телефона, поскольку другого у него не было, а на прощание соврала, что самолет у них вечером, и он пообещал заехать утром и привезти распечатки последних снимков. Когда он наконец ушел, она вздохнула с облегчением: "Ну, вот и все, что было… Вернуться домой, закончить "Колдуна", начать "Горбуна". Позвонить Татьяне: что-то она говорила про международного дистрибьютера, то ли я не поняла, то ли не запомнила… Короче, заниматься делом. Накопить денег побольше, - еще побольше? - да, еще побольше, создать себе имя на Родине и за рубежом, и свалить к чертовой матери, в ту же Швецию. А поселиться можно и в другом городе, не обязательно в столице. В большом городе можно прожить жизнь и не встретиться, тем более, что он не хочет возвращаться туда. Разве что поверит в то, что я ему наболтала. О Господи, надо же было так все усложнить…"
Дома Маргарита первым делом отключила телефон, аккуратно вынув до половины вилку из розетки, чтобы никто не заметил. Домашние немного понедоумевали: что это телефон не работает, но за радостной суетой встречи не особенно переживали, решив отложить решение проблемы назавтра. А вечером, когда мама ушла, а дочь заснула, Маргарита достала инструкцию и заблокировала все входящие звонки с номера такого-то: правильно сделали, что сменили старый аппарат на новый со всеми этими современными штуками. Потом, в очередной раз отрезав прошлое от будущего, влезла под горячий душ, чтобы вода, текущая сверху вниз, смыла все негативы и стрессы, а потом устроилась на балконе пополнять дефицит никотина в крови, возникший за последние дни, когда в присутствии Магнуса и Саньки она не курила, и даже почти не вспоминала об этом. Раньше она наслаждалась этим состоянием - "отрезанием прошлого от будущего", теперь же облегчения не испытывалось, наоборот: настроение было ужасным, отвратительным. Она оставалась в глубокой убежденности, что поступила правильно, заблокировав номер, но легче от этого не становилось. Слегка очистившийся от никотина организм не принимал усиленной дозы. В конце концов она плюнула на все и пошла спать, исходя из любимого принципа "утро вечера мудренее", надо загрузить себя работой, и вся эта дурь пройдет.