– Тогда сообщи архиепископу, что через год, летом шведы и даны при поддержке диких племен Прибалтийских земель попытаются взять Новгород, пройдя по Неве. Я их разгромлю. Вот к тому времени милости просим. Но затягивать не стоит. А лучше вообще найти какой повод приехать в Новгород да задержаться ради каких-то дел. Высока вероятность нападения тартар на Киев и полное его разрушение. Если спросит, откуда знаю, сошлись на вывод по итогам кампании минувшей зимы. Дескать – города они берут легко. И идти будут от города к городу, дабы пополнять припасы. Учитывая тот факт, что на севере Батыю не повезло, то, скорее всего, он двинется на юг. Да и лесов там немного – укрываться народу с добром и провиантом негде.
– А ведь Батый так и поступит, – чуть подумав, произнесла Василиса. – Чего ему соваться на Северо-Восток Руси? Тут густые леса, болота. Один раз он уже обжегся. Полагаю, что если он еще жив, то второй раз на одни и те же грабли наступать не станет.
– Если так, то считай, что южной Руси больше не будет. Вырежут там все под корень.
– Скорее всего, – кивнула Василиса. – Ладно, я пошла – мне не терпится со Спиридоном пообщаться. И, кстати, он тебя снова приглашал. Хочет проконсультироваться относительно тезисов.
– Трактовки Святого Писания?
– Да. Его безумно заинтересовала твоя позиция, в которой он увидел очень яркую возможность найти согласие между мирскими делами и духовными.
– Хорошо, передай ему, что приеду в гости через неделю.
– Как вам будет угодно, Ваше Величество, – решила немного покривляться Василиса. Впрочем, Максим этого, казалось, не заметил.
– Кстати, а чего это ты к нему зачастила в гости?
– Должен же кто-то подвести его под клятву верности дому. Слишком серьезный игрок. Вот я и обихаживаю, стараясь подтолкнуть к нужному решению. Можно было и ментальной магией заставить, но это не интересно. В конце концов этот метод мы оставим на тот случай, когда спортивный интерес во мне иссякнет.
– И есть успехи?
– Еще какие! – с довольным выражением лица отметила сестра. – Мы с ним ведем в основном богословские беседы, в которых я правлю ему мозги от совершенно чудовищных заблуждений Средневековья. Чистой риторикой и обширными примерами. Даже опыты ставим в области физики и химии. Он счастлив, как ребенок. Его два письма, в которых излагает методы согласования традиций веры с мирскими делами, приняты благосклонно и с интересом. Особенно доволен патриарх Герман, увидевший в этой работе мощный стимул для борьбы с католичеством в самом перспективном и денежном направлении.
– А я ему тогда для чего нужен? – задумчиво переспросил Максим. – Ты ведь справляешься.
– Я лишь убеждаю его в твоей безмерной мудрости, – усмехнулась Василиса. – Так что подготовься. Что ты там использовал?
– Не суть. Я понял тебя.
– Отлично.
– Не так чтобы и отлично, – покачал Максим. – Среди православных нет единства. И я не уверен, поймут ли его иные священнослужители.
– Да какая разница? – заметила Василиса. – Мы готовим религию для нашего государства. Так ли уж важно, чтобы эти взгляды разделяли за его пределами? Будем успешными – они подтянутся. Не будем – это все станет не важно. Да ты и сам это не хуже меня понимаешь.
– Ладно. Поживем – посмотрим, – кивнул Максим и прекратил отгонять рыбу от наживки.
Глава 7
3 июня 1239 года. Мир "Сот’ари". Берн
Император Священной Римской империи Фридрих II Гогенштауфен был проездом в столице угасшего рода Церингенов – Берне, где случайно его застал эмиссар, отправленный им пару лет назад в Новгород на разведку. Очень уж беспокоило Фридриха то, как пойдет развитие событий вокруг этих удивительных людей – Максима и Василисы ад Эрдо.
– Ваше Императорское Величество, – с почтением склонился Мартин Шварц.
– Я рад, что ты смог меня догнать, – кивнул император. – Рассказывай.
– Вы были совершенно правы насчет Максима ад Эрдо. Этот барон, известный в тех краях как Максим Петрович, смог взять в свои руки всю власть в Новгородской республике. Даже князя, и того смог подвинуть, отправив с помощью Вече домой. А бояре так и вообще – преданы ему, как дворняги, которых по доброте душевной привечаешь объедками со своего стола. Как он смог это сделать – ума не приложу. Кое-кто еще ворчит, но очень тихо и редко.
– Как же он этого добился?
– Этого мне, увы, не известно. Барон скрытен и не любит выставлять напоказ многие дела. Но уже сейчас если ты хочешь решить какой-то серьезный вопрос, то лучше ехать к наместнику Ладоги, так как он держит в своих руках всю власть в Новгородской республике. Против его слова никто не возражает.
– Впечатляющий успех, – кивнул император. – Он говорил о том, что собирается остановить тартар. Что он делает для этого? Собрал ли барон достойную армию?
– Сведений о доступных ему войсках очень мало. Красный отряд вам известен, и он держится на виду. Это личная гвардия барона, которую возглавляет его сестра – Василиса. Так же сам город и все более-менее важные владения Водской пятины, что под его рукой официально, контролируют небольшие отряды полиции. Тяжелая пехота в превосходных доспехах, вроде тех, что на красной гвардии, только проще и цвета обычного. Их не так много, но они есть. Снаряжение и вооружение однообразно и очень доброе.
– Немного, это сколько?
– Сотни три я насчитал. Хотя, скорее всего, больше.
– А чем они вооружены?
– Несколько странные сабли, которые они сами зовут шашками, кинжалы и огненные трубки.
– Что?!
– Сами они их называют ружьями, но на вид – какие-то трубки, забитые с одного конца на удобной деревянной рукояти. В них засыпают какой-то порошок, кладут кусочек свинца и с помощью хитроумного приспособления поджигают. Порошок горит с грохотом, дымом и сильной вспышкой, выбрасывая кусочек свинца довольно далеко. Очень непростое оружие, но сильное. Вылетевшая пуля – так они называют кусок свинца – бьет на сто шагов, надежно попадая в мишень размером с человека, пробивая при этом доску с палец толщиной.
– И часто они могут стрелять?
– На учениях палили по два раза каждые тридцать ударов сердца. Примерно. То есть немного шустрее арбалета. Но ружья легче, перезарядка не требует таких усилий. Да и бьют точнее.
– Продает ли Максим такое оружие?
– К сожалению, нет.
– Хорошо. Какие еще войска видел?
– Три десятка всадников в латах, только у них не ружья, а винтовки, которые бьют дальше и точнее. Есть и пика, и шашка, и кинжал, но по возможности стараются использовать винтовки. Кроме нее, особый интерес разве что пика вызывает, так как очень длинная и древко имеет пустотелое, дабы облегчить ее вес. Разумеется, такая пика всего на один удар, потом она ломается. Но из-за ее великой длины в конной сшибке она дает серьезное преимущество первого удара, что, насколько я знаю, дорогого стоит.
– И все?
– Других войск Максима я не наблюдал, но слышал, что они у него есть, он просто их не показывает, держа в тайне. Однако на улицах Ладоги я встретил тамплиеров, которые щеголяли в таких же доспехах, что и полиция. Да и вообще – у них там большое подворье строится, а сам барон весьма сильно им помогает в защите Святой земли, принимая на лечение старых, опытных рыцарей да одаряя их доспехами.
– А они ему что?
– Не известно. Их договор покрыт тайной.
– И архиепископ Новгородский на их присутствие смотрит сквозь пальцы?
– Разумеется. Ведь они никого в католичество не стремятся обратить, заботясь лишь о защите Святой земли.
– Сильно ли им это помогает?
– Мне это не ведомо, но тамплиеры выглядели вполне довольными. Мне сказали, что они дорожат союзом с Максимом, так как он сильно им помогает. Настолько, что они считают его важнейшим союзником в защите Святой земли от магометан и очень надеются на продолжение дружбы.
– Неплохо, – чуть подумав, произнес император. – Получается, что он время зря не теряет и сплачивает вокруг себя значительные силы. Даже если у него сейчас пока три сотни тяжелой пехоты и полсотни тяжелых всадников, то это уже мощь, достойная даже герцога.
– Да, Ваше Императорское Величество, – кивнул Мартин Шварц. – Я тоже подумал о том же. Тем более доспехов, которые они носят, нет ни у кого во всей Европе. Они превосходны!
– А что, кроме доспехов и этих огненных трубок, тебя впечатлило? Может, что-то бросалось в глаза?
– Ладога, Ваше Императорское Величество. Он буквально за неполные десять лет совершенно перестроил всю Ладогу, которая прибавила в числе жителей и преобразилась до неузнаваемости. С едва ли полутора тысяч человек при нем в Ладоге теперь уже тысяч десять жителей.
– Что жители пришли – это хороший знак, – хмыкнув, отметил Фридрих.
– Поговаривают, что при нем закончились всякие эпидемии да моры. И вообще – болеть стали много реже. Как и массовый голод, что нередко случался ранее в Новгородских землях, тоже прекратился. Однако правила, которые он ввел, конечно, непривычные. Люди к ним до сих пор до конца не привыкли. Но то мелкие детали, что сразу в глаза не бросаются. Главное же – это город. Такого я нигде не видел. Широкие, прямые улицы, мощенные битым камнем да с водоотводными канавами, выложенными глиняными желобами. В итоге даже в весеннюю распутицу по ним можно свободно проходить, не рискуя утонуть в грязи. Причем улиц таких много. Они образуют своего рода сеть, позволяя легко и просто добираться из одного конца города в другой. Все дома перестроены. Ныне деревянных хибарок в Ладоге уже и не найти. Один кирпич везде да под черепичной крышей. Да в два-три этажа.
– А крепостная стена?
– Нет ее. Совсем. Старую крепость Максим подновил, укрепив берег, дабы не обваливался в реку, да и только. Разве что наблюдательные вышки ставит.
– Странно.
– Там много странностей, Ваше Императорское Величество. Крепостных валов не ставит, но иные большие стройки ведет. Например, сейчас он тянет дорогу в Новгород вдоль берега Волхова. Ровное каменное полотно, водоотводные канавы, крепкие мосты, кстати, тоже из камня. Пока ушел недалеко, всего миль двадцать готово. Но дела идут шустро. Говорят, еще два-три года, и дойдут до Новгорода, а там и еще куда двинут, ибо дело хорошее.
– Дорого она ему обходится?
– То мне не ведомо.
– А что еще строит? Ты же сказал, будто идут стройки.
– Храм великий и канал. Дабы корабли ставить не в потоке течения, рядом с Ладогой по левому берегу Волхова отрыли большую искусственную гавань. Поговаривают, что землю вынула Василиса, сестра его, каким-то чудодейственным способом. Но то мне не ведомо, может, и глупости болтают. А от той гавани в сторону Невы канал теперь роют, но привычным способом – лопатами да кирками. Только лопаты сплошь из доброго железа. Да тачки удобные. Причем на входе в канал большие ворота поставили.
– Зачем он им? Ведь проход по озеру есть рядом совсем.
– Там шторма больно сильные, да волна злая. Рыбакам ходить – куда ни шло, а торговцам опасно. Может разбить или выбросить на берег. Вот канал и строят.
– То есть Максим стремится организовать от Ладоги к Балтийскому морю надежный ход?
– Именно так. И скоро завершит эти дела, ибо работы по возведению канала идут очень быстро.
– А храм?
– С ним определенные трудности. Барон задумал большое богоугодное дело – по-настоящему огромный храм ставить, такой, чтобы превзошел все ныне существующие. Вот и возится уже не первый год, укрепляя фундамент какими-то хитрыми способами. Я взглянул на него и ахнул. Котлован немалый и весьма глубокий. А на дне могучая плита из неведомого мне камня мягкого синего цвета. Словно лазурь. Да увитая золотыми прожилками, переплетенными в какие-то странные узоры. Смотришь и понимаешь – чудо.
– Как же он такую плиту сделал? Из чего? – удивился Фридрих.
– То неведомо никому. Даже архиепископ лишь пожал плечами, сославшись на великие премудрости барона, и показал мне рисунок будущего храма. Это впечатляет. Неудивительно, что архиепископ Новгородский Максима ад Эрдо просто боготворит. Если он поставит такой храм, то серьезно превознесет славу архиепископства. Поговаривают, что и митрополита он может привлечь из Киева в столь знатную твердыню.
– Создал армию, ведет большие стройки, люди к нему бегут… – отметил Фридрих. – Хороший результат. Да еще и торгует, с тамплиерами сдружился, доспехи замечательные делает и вообще – явно с деньгами у него все хорошо…
– О! – воскликнул Мартин Шварц. – Говорят, что барон очень богатый человек. Монеты, кстати, начал свои чеканить, очень хорошего качества. Медную, серебряную и золотую. Вот, я привез вам показать.
– Монеты? Хм…
– Ваше Императорское Величество, там очень много чего интересного происходит. Не один день рассказывать. Поэтому я все записал на бумагу для вашего ознакомления.
– На бумагу?!
– О, не волнуйтесь. В Ладоге изготавливают бумагу весьма высокого качества, причем за довольно умеренную плату. Она значительно дешевле пергамента и намного удобнее подходит для письма. Там же еще я закупил железные перья для письма, которые практически не портятся, в отличие от гусиных перьев и так же, как и бумага, – удобнее.
– Очень любопытно… очень. Это вот эта тетрадь? Отлично, – кивнул Фридрих, принимая подшивку из пары сотен листов бумаги, исписанных мелким, убористым почерком. – А скажи, Василиса все также свежа и хороша, как и несколько лет назад?
– Да, Ваше Императорское Величество. Я ее хорошо помню с нашей прошлой встречи, и, мне кажется, что она совершенно не изменилась. Годы обходят ее стороной. На вид, что ей, что брату лет совсем немного можно дать. Они свежи, хороши и буквально источают красоту и здоровье.
– Хотя, наверное, им уже очень много лет, если не столетий, – закончил мысль за Мартина Император. – Ладно, ступай. Я почитаю твою работу и подумаю, как тебя наградить…
Спустя неделю. Там же
Фридрих в задумчивости сидел за столом перед листами доклада Мартина Шварца.
Для него было совершенно очевидно, что Максим в курсе его интереса и специально водил "купца", показывая, что и как у него сделано. А так же то, как он смог подчинить себе церковь. И эти успехи. Чего стоит только доступная бумага и стекла в окнах зажиточных горожан Ладоги. Волшебный город. Волшебный человек. Он ни за что не поверил бы в слова, записанные Мартином, если бы его самого Максим ад Эрдо не излечил и омолодил, просто прочитав молитву.
И вот теперь он сидел и думал – как использовать этого человека в своей политике.
С одной стороны, Максим был довольно далеко и, как показала практика, не смог защитить своих южных соседей от нашествия тартар. Но с другой стороны – разве он мог это сделать той небольшой группой войск, что у него имелась? По слухам, что передали ему купцы и описал Шварц, барон подсказал Великому князю Владимирскому, как поступить, дабы пережить это нашествие и сохранить войско, людей и имущество. Да и семью его приютил на время. Однако, что будет дальше – император не знал. Максим казался ему слишком непредсказуемым.
Впрочем, из Никеи до него дошли совершенно удивительные слухи, будто патриарх планирует даровать барону титул правителя руссов. Не князя, выше, но какой – еще не определено. В любом случае, это означает только одно – Максим скоро даст ему повод для такого благословения. И чем лучше он себя покажет, тем серьезнее будет награда.
Но куда он направит свой меч? Это был большой вопрос.
Папа Римский призвал к Крестовому походу в Финляндию, дабы окрестить дикарей. А это значит, что будет война между крестоносцами и Максимом. Ведь это, по сути, призыв к вторжению в Новгородские земли. Шведы, даны, тевтонцы… А ведь о них барон говорил еще в Аккре. Значит, он знал, заранее знал еще столько лет назад. И наверняка готов.
Однако с востока и юга идут тартары, угрожающие намного сильнее. То, что Фридриху рассказывали о разорении тартарами русских городов, поразило его до глубины души. Так не поступали даже в Святой земле, где битвы шли за веру, а потому без жалости и сострадания. Но можно ли с ними сразиться, держа за спиной алчущих новых земель и трофеев соседей? И хватит ли Максиму сил?
– Альберт! – крикнул император оруженосца. – Найди мне Мартина Шварца. И живее. Он остановился где-то в городе.
Глава 8
12 июня 1240 года. Мир "Сот’ари". Берега Невы
Отряд шведов, усиленный датчанами, норвежцами и финским ополчением, шел на шнеках по Неве в надежде достигнуть Ладоги быстро и беспрепятственно. Ведь новость об исчезновении порогов уже разошлась по всей Балтике.
Гости шли скученно и неспешно, мерно работая веслами против течения. Да стараясь держаться на некотором расстоянии от берега, дабы не попасть в засаду и не быть обстрелянными из луков.
Биргер стоял на носу своего шнека и всматривался вперед. Он переживал. Очень уж странные слухи ходили о Ладоге. Чудные. Вплоть до того, что нынешний наместник – могучий волхв, способный убивать словами целые армии. Глупости, конечно, но на пустом месте они не возникали. Поэтому он переживал. И сильно. Особенно его напрягала удивительная тишина и то, что ни в заливе, ни в реке ему не встретилось ни одного корабля руссов. Даже лодки рыбачьей. Это говорило только об одном – их ждали. Вопрос только в том – где им дадут бой. И как…
Он вздрогнул от легкого порыва ветра, заскочившего ему за воротник, и решил запеть… чтобы хоть немного унять беспокойство. Биргер хорошо знал, что песня сильно помогает в такие моменты. Нет людей, которые не переживают, не боятся. Есть только те, кто готов продолжать свой путь, несмотря на страх…
Филлеман шел к реке,
К самой красивой липе!
Там хотел он поиграть на золотой арфе,
Потому что руны обещали ему удачу…
Первые слова он пел тихо, буквально нашептывая себе под нос. Как-никак на шнеках были католические священники, и ему не очень хотелось их провоцировать старыми походными песнями викингов, до сих пор вызывающих мурашки по коже у знающих людей. Но его воины, сидящие на веслах недалеко и также переживающие из-за ожидания битвы, подхватили слова. Их знали почти все, ибо, несмотря на христианство, продолжали жить куда более крепкие и добрые традиции, определяющие их жизнь.
И вот уже хор в несколько десятков глоток наполнил старую песню, под которую ходили брать добычу и славу их предки, силой.