Ему почти удалось рассмешить Миллера, но тут коридор взорвался автоматным огнем. Обе стороны палили в упор. Очереди оглушали. Люди с криками рассыпались по коридору, брызгая друг на друга и на стены кровью и клочьями тел. Холден ничком бросился на пол, не прекращая, впрочем, наблюдать.
После первой перестрелки уцелевшие начали оттягиваться в противоположные стороны, продолжая стрелять на ходу. Пол на развилке был завален трупами. По оценке Холдена, в первые секунды стычки погибло больше двадцати человек. Звуки стрельбы удалялись по мере того, как две группы расходились все дальше друг от друга.
Один из "трупов" посреди развилки вдруг шевельнулся и поднял голову. Раненый не успел встать на ноги, как пуля, попавшая в центр лицевого щитка, сбила его обратно. В обмякшем теле теперь не осталось ничего живого.
- Где твой корабль? - спросил Миллер.
- Лифт в конце коридора.
Миллер сплюнул на пол кровавую мокроту.
- А поперечный коридор - зона боевых действий, и воюющие стороны ведут огонь справа и слева, - процедил он. - Пожалуй, можно попробовать проскочить…
- А других вариантов нет? - спросил Холден.
Миллер взглянул на свой терминал.
- Мы на пятьдесят три минуты отстаем от срока, установленного Наоми. Ты хочешь еще потратить время?
- Слушай, я плохой математик, - возразил Холден, - но, по-моему, по обе стороны этого коридора до сорока стрелков. А его ширина добрых три, если не три с половиной, метра. Значит, на расстоянии трех метров мы подставимся под выстрелы. Никакое везение не спасет. Давай подумаем над планом "Б".
Словно подтверждая его слова, из поперечного коридора ударила новая очередь, выбившая клочья из каучуковой изоляции стен и вспоровшая тела лежащих.
- Они продолжают отступать, - заметил Миллер. - Этот стрелял издалека. Наверно, можно просто переждать. Конечно, если у нас есть время.
Клочки материи, которые Холден затолкал в ноздри, не остановили кровотечения, а только закрыли ему выход. Он почувствовал, как струйка крови стекает в горло, и его чуть не вырвало. Миллер был прав. Пережидая здесь, они потеряют последние силы.
- Черт, хоть бы вызвать Наоми, спросить, ждут ли они, - сказал Холден, глядя на иконку "Нет доступа в сеть" на терминале.
- Ш-ш-ш! - Миллер прижал палец к губам, указал туда, откуда они пришли, и Холден услышал с той стороны тяжелые шаги. - Запоздавшие гости, - шепнул Миллер, и Холден согласно кивнул. Оба развернулись, нацелив стволы на коридор, и стали ждать.
Из-за угла вывернули четверо в полицейском снаряжении. Оружия в руках у них не было, а двое даже сняли шлемы. Очевидно, они ничего не знали о новых осложнениях. Холден ожидал выстрелов Миллера и, не дождавшись, оглянулся. Миллер в упор смотрел на него.
- Пешком мне не добраться, - почти виновато сказал Миллер. Холдену понадобилось полсекунды, чтобы понять, о чем он.
И дать ему разрешение, первым открыв огонь. Он прицелился в того мафиози, что был без шлема, и выстрелил ему в лицо, а потом продолжал стрелять почти наугад, пока не выщелкнулась опустевшая обойма. Первый выстрел Миллера отстал на долю секунды, детектив тоже расстрелял все патроны. Четверо бандитов лежали в коридоре лицами вниз. Выдох Холдена перешел во вздох, и он сел на пол.
Миллер, на ходу вставляя в пистолет новую обойму, подошел к лежащим и пошевелил каждого ногой. Холден не стал перезаряжать свое оружие. Хватит с него стрельбы. Он положил пустой пистолет в карман и подошел к копу, нагнулся и принялся отстегивать наименее пострадавшую броню. Миллер поднял бровь, но промолчал и не попытался ему помочь.
- Нам придется бежать, - заговорил Холден, сглотнув подступившую к горлу кровавую рвоту и снимая нагрудник и спинной щиток с первого. - Может быть, эти штуки нас защитят.
- Возможно, - кивнул Миллер и стал снимать броню со второго.
Холден надевал на себя снятое с убитого, изо всех сил стараясь поверить, что розоватая струйка на броне не имеет отношения к выбитому мозгу. Возня с застежками отнимала много сил. Пальцы стали непослушными и неловкими. Он взял набедренник и уронил обратно. Бежать надо быстро. Миллер тоже закончил одеваться и поднял один из неповрежденных шлемов. Холден нашел себе шлем всего с одной вмятиной и надел на голову. Изнутри шлем казался сальным, и Холден обрадовался, что не чувствует запаха. Он подозревал, что прежний владелец не часто принимал ванну.
Миллер возился со шлемом, пока не включилась рация. И тотчас в шлеме Холдена прозвучал голос детектива:
- Эй, не стрелять, мы выходим из коридора. Не стреляйте, мы идем к вам!
Прижав пальцем кнопку микрофона, он обернулся к Холдену.
- Ну, может, хоть с одной стороны стрелять не станут.
Они вернулись назад и прошли десять метров до перекрестка. Холден сосчитал до трех и со всех ног метнулся вперед. Он стал ужасающе медлительным: ноги как свинцом налились. Словно он бежал в воде. Словно в кошмаре. Он слышал за плечом шаги Миллера по бетонному полу, срывающееся дыхание.
А потом остался только грохот выстрелов. Непрерывная, оглушающая канонада началась, едва он показался из-за угла перекрестка. Холден не знал, сработала ли уловка Миллера, стреляли ли только с одной стороны или с обеих. В трех шагах от дальнего угла он пригнул голову и прыгнул. В слабой гравитации Эроса прыжок получился почти летящим. Он уже достиг проема, когда пули ударили в броню на ребрах и отбросили его спиной в стену, едва не сломав хребет. Остаток пути он проделал ползком, а пули все били в пол под ногами, и одна из них прошила ему мясистую часть икры.
Миллер споткнулся о него, пролетел еще несколько шагов и рухнул мешком. Холден подполз к нему.
- Еще жив?
Миллер кивнул.
- Подстрелили. Сломана рука. Идем, - в три выдоха проговорил он.
Холден поднялся. Икра горела огнем - мышцы стягивались вокруг отверстия раны. Он подтянул за собой Миллера и тут же навалился на него, хромая к лифту. Левая рука Миллера свисала как тряпичная, и по ладони текла кровь.
Холден нажал кнопку вызова лифта, и они с Миллером привалились друг к другу в ожидании. Он замычал себе под нос тему из "Миско и Мариско", и Миллер через несколько секунд стал подтягивать ему.
В лифте Холден нажал кнопку причала, где стоял "Роси", и ожидал, что дверь откроется в пустой серый шлюз. Он так мечтал о минуте, когда можно будет перестать спешить, что удивился бы себе, останься у него еще способность удивляться. Миллер выпустил его и съехал по стене лифта, оставив кровавый след и завалившись на пол. Глаза его были закрыты, он немного походил на спящего. Холден смотрел, как грудь полицейского вздымается короткими мучительными толчками, как они понемногу становятся мягче и ровнее.
Холден ему завидовал, но сам, прежде чем все кончится, должен был увидеть эту закрытую дверь шлюза. Он чуточку сердился на лифт, который шел слишком долго.
Лифт встал, дверь, весело звякнув, начала отходить.
Амос стоял напротив, с боевой винтовкой в каждой руке и двумя магазинными ремнями на плечах. Он с головы до пят оглядел Холдена, бросил взгляд на Миллера и снова посмотрел в лицо капитану.
- Господи, кэп, хреново же ты выглядишь!
Глава 32
Миллер
Сознание перезапускалось медленно, в несколько приемов. Во сне он складывал пазл, кусочки которого меняли форму, и всякий раз, когда картинка казалась почти готовой, сон начинался сызнова. Первым, что он осознал, была боль в пояснице, потом тяжесть в руках и в ногах, потом тошнота. Чем ближе он возвращался к сознанию, тем больше хотелось оттянуть возвращение. Воображаемые пальцы тщились сложить головоломку, но, прежде чем последний фрагмент лег на место, глаза его открылись.
Он не мог шевельнуть головой: мешало что-то в горле - толстый пук черных трубок выходил из него и тянулся куда-то за пределы поля зрения. Он хотел поднять руку, оттолкнуть этот чуждый, вампирический предмет, но не сумел.
"И до меня добралось, - содрогнувшись, подумал он. - Я заразился".
Слева от него появилась женщина. Он удивился, что она - не Джули. Темная кожа, глаза с чуть скошенной складкой век, падающие вниз по щеке волосы.
Вниз! Здесь есть низ. Есть гравитация. Ускорение. Это показалось очень важным, только он не помнил почему.
- Привет, детектив, - сказала Наоми. - С возвращением.
"Где я?" - попытался произнести он. В горле что-то стояло. Плотно, как толпа, набившаяся в вагон "трубы".
- Не пытайтесь говорить и все такое, - предупредила она. - Вы были в отрубе тридцать шесть часов. Хорошо, что у нас есть отсек с диагностером военного качества и запасом медикаментов на пятнадцать марсианских солдат. Думаю, мы половину истратили на вас и капитана.
Капитан. Холден. Вот оно. Был бой. Они были в коридоре, кто-то стрелял. И кто-то был болен. Он вспомнил женщину, залитую бурой рвотой, ее пустой взгляд, но, возможно, это привиделось в кошмаре?
Наоми все говорила. Что-то о полном распаде плазмы и повреждениях клеток. Он попробовал поднять руку, дотянуться до нее, но помешал ремень. Боль в спине - это почки, и хотел бы он знать, что им пришлось отфильтровать из его крови. Миллер закрыл глаза и уснул, прежде чем решил, стоит ли отдохнуть.
На этот раз его не мучили кошмары. Он опять очнулся, когда что-то сдвинулось у него в горле, зацепило гланды и ушло. Не открывая глаз он скатился на пол, откашлялся со рвотой и снова лег на спину.
Проснувшись, он дышал уже сам. Горло саднило, зато руки были свободны. Из живота и бока тянулись дренажные трубки, катетер толщиной с карандаш торчал из пениса. Особой боли он не чувствовал и заключил, что в него закачали чуть ли не все существующие наркотики. Он лежал голый, его скромность блюла только тонкая бумажная сорочка и гипс, каменно сжимавший левое плечо. Кто-то положил на соседнюю кровать его шляпу.
Теперь он смог рассмотреть медотсек, напоминавший станцию скорой помощи из солидного сериала. Не больница, а блистательная идея того, какой она должна быть. Мониторы, висевшие на сложных штативах, сообщали о его кровяном давлении, концентрации нуклеиновых кислот, насыщении кислородом, балансе жидкостей. Две дозирующие системы контролировали: одна - введение автофагов, другая - обезболивающих. А через проход, возле другой койки, примерно те же показатели сообщали приборы над Холденом.
Холден походил на привидение. Кожа бледная, белки красные от сотен микроскопических кровоизлияний, лицо одутловатое от стероидов.
- Эй! - позвал Миллер.
Холден поднял руку и слабо помахал.
- Мы справились, - сказал Миллер. Голос звучал так, словно его волокли за ноги по переулку.
- Угу, - сказал Холден.
- Мерзко было.
- Угу.
Миллер кивнул. На большее сил уже не осталось. Он откинулся на подушку и если не заснул, то потерял сознание. Прежде чем накатило забытье, он улыбнулся. Он справился. Он - на корабле Холдена. И они найдут то, что оставила им Джули.
Его разбудили голоса.
- Может, не стоит…
Та женщина, Наоми. Миллер готов был обругать ее за то, что помешала спать, но разобрал в ее голосе нотки пусть не страха или гнева, но чего-то достаточно похожего, чтобы заинтересоваться. Он не шевельнулся, даже не стал целиком выплывать из забытья. Но прислушался.
- Приходится, - сказал Холден. Он говорил глухо, словно в горле стояла мокрота. - То, что случилось на Эросе… у меня на многое открылись глаза. Я слишком долго молчал.
- Капитан…
- Нет, ты дослушай. Когда я там сидел, думая, что мне остались полчаса шума игровых аппаратов, а потом смерть, я понял, о чем жалею. Понимаешь? Я вспомнил все, что хотел сделать, но не собрался с духом. Теперь я просто не могу об этом забыть. Не могу притворяться, будто этого не было.
- Капитан, - повторила Наоми, и те нотки в ее голосе прозвучали отчетливей.
"Лучше промолчи, бедолага", - подумал Миллер.
- Я люблю тебя, Наоми, - сказал Холден.
Пауза длилась не дольше удара сердца.
- Нет, сэр, - сказала она, - это не так.
- Люблю. Я знаю, о чем ты думаешь. Я перенес тяжелую травму и хочу снова почувствовать себя живым и восстановить связь с жизнью, и, может, отчасти так и есть. Но ты должна поверить - я знаю, что чувствую. И там я знал, что больше всего я хочу вернуться к тебе.
- Капитан, сколько мы прослужили вместе?
- Что? Точно не помню.
- Навскидку.
- Восемь с половиной рейсов - это почти пять лет, - подсчитал Холден. Миллер угадал в его голосе недоумение.
- Хорошо. И со сколькими из нашей команды ты за это время делил койку?
- Это важно?
- Не слишком.
- С несколькими.
- Больше дюжины?
- Нет, - сказал он, но не очень уверенно.
- Ну, скажем, с десятью, - уступила Наоми.
- Пусть так. Но там было другое. Я говорю не о маленьких корабельных романах, чтобы скоротать время. С самого…
Должно быть, женщина взяла его за руку, - представилось Миллеру, - подняла ладонь или просто глянула на него, - но поток слов прервался.
- А знаешь, когда я в тебя влюбилась, сэр?
Грусть - вот что означали те нотки в ее голосе. Грусть. Разочарование. Сожаление.
- Когда… когда ты?..
- Могу назвать даже день, - продолжала Наоми. - Это была седьмая неделя твоего первого рейса. Я еще злилась, что какой-то землянин вылетел за эклиптику и занял мое место старпома. Ты мне с самого начала не понравился. Слишком обаятельный, слишком смазливый и, черт бы тебя побрал, слишком удобно устроился в моем кресле. Но тогда в машинном зале затеяли покер. Ты, я, пара механиков с Луны и Камала Траск. Помнишь Траск?
- Техник-связист. Та, что…
- Фигурой напоминала холодильник. А лицом - щенка бульдога.
- Я ее помню.
- Она больше всех сходила по тебе с ума. Проплакала в подушку весь рейс. Она не потому села играть, что любила покер. Она хотела дышать с тобой одним воздухом, и все это знали. Даже ты. И я весь вечер наблюдала за тобой, и ты ни разу не обманул ее. Ни разу не дал ей повод думать, что у нее есть шанс. И при том ты обращался с ней уважительно. Тогда я первый раз подумала, что из тебя может выйти приличный старпом, и в первый раз подумала, что хорошо бы оказаться в твоей койке после конца смены.
- Из-за Траск?
- И еще потому, что у тебя роскошная задница, сэр. Я это к тому, что мы летали вместе не один год. И я готова была прийти к тебе по первому зову.
- Я не знал, - сказал Холден. Голос звучал придушенно.
- Ты не спрашивал. Ты каждый раз засматривался в другую сторону. И, честно говоря, я думала, что астерские женщины тебе не по нраву. Пока "Кент"… Пока нас не осталось всего пятеро. Я видела, как ты на меня смотришь. Я точно знала, что означает такой взгляд, я четыре года видела его со стороны. Но ты обратил на меня внимание только потому, что я осталась единственной женщиной на борту, а мне этого мало.
- Я не знал…
- Нет, сэр, ты не знал. О том я и говорю. Я не раз видела, как ты соблазняешь женщин, я знаю, как ты это проделываешь. Ты весь отдаешься ей, ты ею восхищаешься. Потом ты уверяешь себя, что между вами - особая связь, и к тому времени, как ты в это поверишь, она тоже верит. Потом вы некоторое время спите вместе, и связь малость бледнеет. И кто-то из вас заговаривает о "профессиональном поведении" или о "рамках приличия" или начинает беспокоиться, что подумает команда, и все сходит на нет. И после этого ты им по-прежнему нравишься. Всем им. Ты все так ловко проделываешь, что никому и в голову не приходит тебя возненавидеть.
- Это неправда!
- Правда. И пока ты не сообразишь, что не обязательно любить каждую, с кем делишь койку, я не узнаю, правда ли ты меня любишь или просто хочешь затащить в постель. И я не лягу с тобой, пока ты сам этого не поймешь. Ставить на любовь я бы не стала.
- Я только…
- Если хочешь со мной переспать, - сказала Наоми, - будь честен. Из уважения ко мне, договорились?
Миллер кашлянул. Не нарочно, он даже не почувствовал приближения кашля. Живот сжало, горло перехватило, и он тяжело, влажно закашлялся. Начав, остановиться было не просто. Он сел, глаза слезились от напряжения. Холден лежал на спине. Наоми сидела на соседней кровати, улыбаясь так, словно подслушивать было нечего. Мониторы Холдена показывали учащенное сердцебиение и повышенное давление. Миллер мог только надеяться, что бедняга не заполучил эрекцию при торчащем из тела катетере.
- Привет, детектив, - сказала Наоми. - Как самочувствие?
Миллер кивнул и ответил:
- Случалось и хуже. - Подумав, он поправился: - Нет, не случалось. Но все нормально. А плохо было?
- Вы оба были покойниками, - сказала Наоми. - Серьезно, мне пришлось воевать с фильтрами очередности помощи. Система списывала вас в хоспис и норовила накачать морфием.
Она говорила легко, но Миллер ей поверил. Он попробовал сесть. Тело все еще казалось ужасно тяжелым, но он не знал - от слабости или от перегрузки. Холден лежал молча, стиснув челюсти. Миллер притворился, что ничего не замечает.
- Долгосрочный прогноз?
- Вам обоим придется до конца жизни ежемесячно проверяться на рак. Капитану вживили новую щитовидку, поскольку его собственная основательно сварилась. У вас пришлось удалить фута полтора тонкого кишечника, не перестававшего кровоточить. Вы оба в ближайшее время будете легко набивать синяки, а если вам вздумается завести детей, надеюсь, в каком-нибудь банке у вас отложена сперма, поскольку все ваши солдатики теперь двухголовые.
Миллер хихикнул. Мониторы тревожно мигнули и вернулись к норме.
- Вас послушать, вы настоящий медтехник, - сказал он.
- Нет, я механик. Но я каждый день читала распечатки, так что набралась жаргона. Жаль, что здесь нет Шеда. - В ее голосе впервые прозвучала грусть.
Второй раз при нем упоминали Шеда. За этим стояла какая-то история, но Миллер не стал расспрашивать.
- Волосы выпадут? - спросил он.
- Возможно, - признала Наоми. - Вас накачали лекарствами, которые должны это предотвратить, но, если фолликулы мертвы, их не оживишь.
- Ну, хорошо, что я не потерял шляпу. А что с Эросом?
Наигранное легкомыслие покинуло Наоми.
- Мертв, - сказал Холден, поворачиваясь в постели, чтобы видеть Миллера. - Думаю, после нас оттуда не выбрался ни один корабль. Станция не отвечает на вызовы, а все автоматические системы предупреждают о карантине.
- Спасательные корабли? - спросил Миллер и опять закашлялся. Глотку все саднило.
- Никакой надежды, - ответила Наоми. - На станции было полтора миллиона человек. На спасоперацию таких масштабов ни у кого не хватит ресурсов.
- Как-никак, - добавил Холден, - идет война.
Корабельные огни потускнели, обозначая наступление ночи. Миллер лежал в постели. Система сменила режим лечения, и последние три часа его то сжигала лихорадка, то бил озноб. Зубы стучали, десны и лунки ногтей ныли. О сне не приходилось и мечтать, поэтому он лежал в полутьме и пытался собраться с мыслями.