Следователь Демьянов оказался щеголеватым, хорошо откормленным блондином лет тридцати. Он не без интереса оглядел Георгия, неторопливо пролистал его паспорт, начал заполнять протокол. Его коллега за соседним столом быстро стучал по клавишам компьютера; из приоткрытого окна слышался утренний гомон воробьев. Георгий ждал, устроившись на жестком неудобном стуле, вплотную придвинутом к столу Демьянова. Тот наконец снизошел до пояснений.
– Мне сказали, вы уже связались с адвокатом? Это не обязательно, вы же просто свидетель. Я теперь веду дела старшего следователя Зуева и хочу разобраться с убийством этого, – он заглянул в бумаги, – Сафонова, вора в законе.
– Все, что я знал по этому делу, я уже сообщил.
– Просто хочу вместе разобраться, – настаивал Демьянов. – Как я понял, два года назад бандой Сафонова было совершено похищение вашего знакомого Игоря Воеводина с целью выкупа. К заложнику применяли насилие и причинение вреда здоровью, предположительно средней тяжести. Для совершения выкупа вы передали деньги в сумме триста пятьдесят тысяч долларов США некоему Михаилу Ковалю, чтобы он выступил посредником в сделке. При невыясненных обстоятельствах Сафонов и два его подельника были убиты выстрелами из оружия импортного производства. Но деньги не были вам возвращены, и похищенный Воеводин оказался за рубежом, по предварительной версии – в Аргентине.
Георгий, которого неприятным образом гипнотизировала его казенная безграмотная речь, предложил:
– Давайте дождемся адвоката.
– Мы же пока просто разговариваем, – пожал плечами Демьянов. – Я вот хотел понять, зачем вы передали деньги Ковалю. Вы что, так ему доверяли?
– Нет. У меня не было выбора.
– Ну да, я читал ваши показания. Он заявил, что имеет связи с похитителями… А вам не приходило в голову, что Коваль мог сам организовать это похищение? А потом присвоить деньги и расправиться с сообщниками?
– Приходило, – ответил Георгий, который продолжал винить себя, что слишком поздно догадался об этом.
Затем он вспомнил свой сон, закончившийся, кажется, тем, что они с Игорем в постели играли в необычайной красоты стеклянные шахматы. Георгий жадно хотел коснуться его рукой или губами, но от обнаженного тела шел столь сильный жар, словно мальчик был сделан из расплавленного серебра.
Демьянов уставил на него водянистые, неприятно пустые глаза.
– Вы знаете, что Коваль недавно был убит?
– Я в это время был в тюрьме.
– Но у вас прямой мотив.
Георгий видел, что перед ним человек неумный, заурядный, мелкий взяточник и карьерист, которому не особенно интересна его работа. В других обстоятельствах он бы решил, что допрос и в самом деле вызван требованиями бюрократической отчетности, которую Демьянов наверняка вел аккуратно. Но для этого не было нужды в семь утра вытаскивать свидетеля из чужой постели.
– Вы разбираетесь в оружии, Георгий Максимович? – нарушил паузу Демьянов.
– Нет. Никогда этим особенно не интересовался.
– Я спрашиваю потому, что оружие, найденное на месте преступления, необычное, редко попадается в уголовных делах. – Демьянов достал из своих папок листок, исписанный мелким плотным почерком, и заглянул в него, как в шпаргалку. – Зуев составил обобщенную картину. По данным баллистической экспертизы, один из бандитов был убит выстрелом в левую часть головы, с очень близкого расстояния, второй ранен выстрелом в правую часть груди и затем убит выстрелом в сердце, весьма точным. Оба предположительно застрелены из короткоствольного оружия серии «Глок», которое не было найдено. А Сафонов убит из пистолета китайского производства, именно на этом оружии обнаружены отпечатки подозреваемого Игоря Воеводина.
Георгий молчал, безуспешно пытаясь прочесть на заурядном, как вареная картофелина, лице ответы на свои вопросы.
– Отпечатки только его, оружие кто-то предварительно вытер, – продолжал Демьянов.
– Очевидно, это сделал тот, кто хотел увести следствие по ложному пути.
Демьянов смотрел на Георгия выжидающе и вопросительно. Парень за соседним столом перестал печатать и произнес:
– Следствие разберется.
– Разберемся, – согласился Демьянов. – Если появятся новые факты.
– С другой стороны, факты есть понятие относительное, – возразил второй следователь, снова начавший печатать. – Зависит, как их рассмотреть.
Георгию вдруг пришло в голову, что он напрасно доискивается тайных причин. Обычно размеры и способ передачи взяток обсуждались через адвокатов, но этот Демьянов, видимо, решил не усложнять себе задачу и действовать напрямую.
Второй следователь, рыжеватый парень лет двадцати пяти, достал из принтера несколько листков бумаги и протянул Георгию.
– Вот, посмотрите, тут как раз московские коллеги прислали запрос по Ковалю. Они там расследуют махинации с закупками лекарств. Слышали, наверное, за полгода уведены из бюджета триста миллионов. Одного из акционеров убили… Коваль там подвизался консультантом.
– Вы ведь тоже специалист по этим… как называется? Финансовым платформам, – заметил Демьянов.
– Мне нравится считать себя специалистом по всему сразу, – ответил Георгий. Он не притронулся к бумагам, и молодому следователю пришлось положить их на стол.
– Вообще, этот Коваль много кого консультировал. И нефтяной бизнес, и лес, и антиквариат. И все время рядом трупы. Наводит на разные мысли.
Георгий, решивший все же дождаться Эрнеста, не отвечал. Демьянов начал нетерпеливо постукивать пальцами по ящику стола.
– А вы как думаете?
– Никак.
– Странно, – удивился Демьянов. – А у меня тут информация, что вы в Италию визу запросили. И билеты приобрели. Я вот как раз решил вас вызвать, пока вы не уехали.
– Не вижу связи.
– А мне кажется, связь тут есть. Может, это вы заказали Коваля? У вас к нему и денежные счеты, и личные. Мы же все равно узнаем правду, а отказ от сотрудничества только усугубит вашу вину.
Георгий давно уже ощущал усталую неприязнь к этой комнате, похожей на все комнаты для допросов, в которых ему пришлось побывать, к этим людям, которые вторгались в его жизнь с хамской бесцеремонностью.
– Я не очень понимаю, что именно вас интересует. Убийство Сафонова, смерть Коваля? Махинации с лекарствами? Мои планы на отпуск?
Демьянов переложил бумаги в папке.
– Нам интересно все, что способствует восстановлению законности.
– И все, что поможет закрыть данное дело, – прибавил второй дознаватель.
– И чего вы хотите от меня? – прямо спросил Георгий.
– С одной стороны, если убийство Сафонова организовал и выполнил Коваль, есть основания переквалифицировать обвиняемого Воеводина в свидетеля. С другой стороны, оснований пока недостаточно. А может, это все же он убил?
– Хоть монету бросай, орел или решка? – добавил второй следователь.
Это был уже не намек, а прямое коммерческое предложение. Демьянов, кажется, даже взял отрывной листок, чтоб обозначить сумму, но тут, постучав, в комнату вошел Эрнест, и на лице обоих следователей изобразилась скука.
Формальности допроса в присутствии адвоката заняли не больше пятнадцати минут. Прощаясь, Демьянов протянул Георгию визитку.
– Если еще что-то вспомните, тут мой мобильный.
Эрнест поставил диагноз, как только они вышли из кабинета:
– Денег хотят товарищи и братья по шахматам.
– Неизвестно за что.
– Я позвоню Панибрату, выясним, откуда идет инициатива. Кстати, ты будешь смеяться, но Коваль прислал тебе письмо через своего поверенного. Я вчера получил конверт международной почтой.
– Письмо? – изумился Георгий.
Они сели в машину Эрнеста, тот открыл портфель.
– Да, ты значился в его посмертных распоряжениях. Наверное, что-то личное. Держи.
Георгий вскрыл конверт и по дороге на Мытнинскую два раза перечитал распечатанное на принтере и подписанное скупым росчерком послание с того света.
Уважаемый Георгий Максимович!
Вы, очевидно, удивлены тем, что читаете это письмо. Оно попадет к Вам в руки только в случае моей смерти, так что воспринимайте его как рукопись, найденную в бутылке. Это не попытка оправданий, я не считаю, что перед Вами в чем-то виноват. Просто мне хочется разъяснить некоторые моменты. В частности, я хочу донести до Вас причины, по которым я поступал именно так, а не иначе.
Для этого важно понять, что значил для меня Игорь. Я увидел его случайно, на открытии художественной выставки, и с первого взгляда был убежден, что он создан для меня, как высокопарно это ни звучит. Через несколько дней я нашел способ встретиться. Я не обманывал его, был достаточно откровенен, не скрывал своих намерений. Было непросто произвести на него впечатление, Вы уже испортили его легкими деньгами и легким отношением к жизни. Должен признать, Вы имели на него большое влияние. Но тогда я не стремился соперничать с Вами, я желал только обладать им единолично и безраздельно. Я не торопил события. Дал ему время привыкнуть ко мне.
Наша первая ночь вознаградила все мои ожидания. Его тело стало для меня настоящим откровением. Опытность в нем непостижимо сочетается с застенчивостью. Этим я, видимо, тоже обязан Вам. Хотя позже я и сам научил его многим изысканным приемам, так что все его будущие любовники останутся в долгу передо мной.
В молодости я вел весьма беспорядочную жизнь и даже сейчас иногда позволяю себе встречи на стороне как опыт возвращения с небес на землю. Но чувства такого высокого качества я не испытывал с кем-либо еще. Интимная близость и общение с ним до сих пор приносят мне самые сильные эмоции. Рядом с ним я слишком счастлив, как будто надеваю розовые очки, и в этом состояла моя ошибка.
Мир несправедлив. Вы получили его даром, не прилагая никаких усилий, не совершая жертв. Я же был готов на любую жертву.
Думаю, для Вас не будет лишним узнать, что я принимал некоторое участие в мероприятиях, которые в дальнейшем привели к неблагоприятному для Вас финалу и заключению в тюрьму. В силу обстоятельств в моих руках оказались важные свидетельства, которые затем попали к заинтересованным участникам дела. Да, я хотел отомстить, но вместе с тем стремился к восстановлению нарушенной Вами справедливости.
К сожалению, тогда я совершил несколько непростительных ошибок, позволив ситуации выйти из-под контроля. Те дни, когда Игорь находился в руках неуправляемых людей, стали настоящим испытанием для меня. Соглашаясь выплатить выкуп, Вы руководствовались рыцарством и присущей Вам игрой в благородство. Для меня же это был вопрос дальнейшего существования – без Игоря я не представлял дальнейшую жизнь.
Вы должны знать, что большая часть собранной Вами суммы ушла по назначению: на улаживание проблемы и выплату принятых в таких случаях компенсаций. Понадобилось также оплатить дальнейшую безопасность Игоря, и это стоило недешево. Я не буду даже упоминать размер счетов, потраченных на его лечение.
Мне пришлось испытать настоящий шок, когда я увидел его обезображенное лицо и тело. И тогда и сейчас я виню себя, что стал невольной причиной его страданий. Я живу с этим грузом на совести до сих пор.
Игорь знает, что я спас его жизнь и был рядом все это время, чем и заслужил его уважение и благодарность. Нам через многое пришлось пройти вместе. Полгода он лежал в больнице, перенес несколько сложных операций и период тяжелой психологической реабилитации. Его лицо сильно повреждено, он потерял несколько зубов, испытывает проблемы с позвоночником и другие последствия жестокого обращения. Но в моих глазах он остается таким же прекрасным, как был раньше. Его болезнь сблизила нас больше, чем счастливые моменты. Я ни к чему не принуждал его и не удерживал – он первый сделал шаг навстречу. Он понимает, что я – единственный человек в мире, для которого всегда была важна не его физическая красота, а душевное содержание. Мы много путешествуем, жили в Латинской Америке, затем переехали в Италию. Климат здесь более благоприятный, у нас комфортабельный дом с бассейном. Знакомые и соседи считают его моим приемным сыном. Я позаботился о том, чтобы после моей смерти он не нуждался и был в безопасности.
К сожалению, я не могу предотвратить Ваших попыток увидеться с Игорем после моей кончины. Но я призываю Вас хорошо все обдумать. Он не может вернуться в Россию, так как обвиняется в убийстве уголовного авторитета, а в криминальном сообществе, о котором идет речь, действуют звериные понятия. Пока я жив, нас защищают определенные силы, заинтересованные в сохранении стабильности. Но после моей смерти его безопасность никто не может гарантировать. Если он попадет в поле зрения соответствующих лиц, это станет поводом для самых непредсказуемых действий. Безусловно, такие действия затронут и Вас – человека, которому есть что терять, у Вас семья и сын.
Я не пытаюсь угрожать, всего лишь предостерегаю от необдуманных поступков. Этим Вы можете навредить Игорю, который и так уже перенес достаточно страданий по Вашей вине. Теперь Вы можете стать причиной его гибели.
Надеюсь, Ваше здоровье не слишком пострадало в тюрьме и Вы по-прежнему имеете все необходимое, чтобы наслаждаться жизнью. Думаю, вокруг найдется достаточно привлекательных объектов, куда можно обратить свой взгляд. Если Вам хочется, чтобы я выступил в роли просителя, я готов и на это. Мертвец умоляет Вас исполнить его последнюю волю: оставьте Игоря в покое, не ворошите прошлое! Он очень изменился и внешне и внутренне. Он имеет серьезные психологические проблемы. Жестоко заставлять его вспоминать то, что он с неимоверным трудом забыл. Я уверен, что при всех своих недостатках Вы – порядочный человек и не можете не прислушаться к моим доводам.
Сейчас я вижу, что мое письмо получилось несколько длинным и запутанным, но я должен был изложить свои мысли. Нам есть за что не любить друг друга, но это чувство никогда не мешало мне уважать Ваши деловые и личностные качества.
Хочу пожелать Вам мира в душе и в дальнейшей жизни, в которой Вам больше не нужно опасаться встречи со мной.
Майкл Коваль
Поцелуй земли
Скиллин утес миновав и избегнув свирепой Харибды,
Прибыли к острову мы наконец светоносного бога.
ГомерТолько на Сицилии, во время допроса у карабинеров в каком-то важном управлении, Игорь узнал, что Майкл умер своей смертью, от кровоизлияния в мозг. Мертвое тело бросили в бассейн уже потом; следов насилия, кроме кляпа во рту и веревок, полиция не нашла.
Меликян сдержал обещание. Он помогал Игорю отвечать на вопросы следователей, поддерживал, подбадривал. Переводчица Винченца и местный адвокат тоже не скрывали своей доброжелательности.
Понимая лишь отдельные слова итальянской речи, Игорь все же успел догадаться, что его выставляют пленником, фактически рабом сексуального маньяка. Коваль же, по версии защиты, пал жертвой собственных опасных пристрастий, как режиссер Пазолини. В доказательство приводились видеозаписи и приспособления для секса, найденные в доме. Все это производило нужное впечатление на полицейских.
Было ясно, что следователи не горят желанием поднимать финансовые и политические связи Майкла, чтоб не наживать служебных неприятностей. Версия со случайными грабителями стала основной, поэтому Игоря оставили на свободе и даже позволили забрать из опечатанного дома личные вещи. Оставалось только дождаться полицейского суда, подтверждающего отсутствие в его действиях состава преступления. От этого решения зависело, в каком статусе он будет проходить по делу – в качестве свидетеля или обвиняемого.
На это время они с Меликяном поселились поблизости к полицейскому управлению, в небольшой квартире с кухней. Сергей Атанесович занял комнату с двуспальной кроватью, а Игорь – детскую, где стоял раскладной диван. Вместе они завтракали и ужинали, Меликян научил Игоря готовить яичницу с помидорами и жареный сыр, регулярно угощал анекдотами от «армянского радио». Как-то за ужином он сообщил, что скоро на Сицилию должен прибыть Азарий Слезник, давний друг и компаньон Коваля, тоже коллекционер и любитель балета.
Игоря мало интересовал приезд Азария Марковича, он тут же забыл о нем. И когда рано утром сквозь сон почувствовал, как на его постель кто-то садится, он решил сначала, что это мертвый старик, нередко навещавший его ночами.
Но движение воздуха в комнате, плотская материальность тела и приторный запах туалетной воды свидетельствовали, что новый посетитель не принадлежал к миру призраков. Отдернув руку, которую сжимали холодные пальцы, Игорь сел в постели и узнал Азария Марковича.
– Что ты сделал с волосами? – удивился тот брюзгливо.
«Тебе-то какое дело?» – подумал Игорь, но вслух сказал:
– Так сейчас модно. Сколько времени?
– Десять утра. Я прилетел, как только смог. Какая ужасная смерть… по вине негодяев, грабителей. До сих пор не могу поверить, мы дружили тридцать лет.
– Мне надо одеться, – произнес Игорь.
Какое-то время Азарий выжидающе смотрел ему в лицо, потом поднялся.
– Что ж… Сергей уже готовит завтрак. Мы тебя ждем.
Меликян жарил яичницу с луком и беконом. Азарий Маркович неудобно сидел на стуле, всем видом показывая, что в этой кухне и в этой компании ему не по себе. Одет он был слишком нарядно и не по возрасту – в долгополый лайковый пиджак, в узкие брюки из какого-то блестящего материала. Шею закрывал шелковый шарф-фуляр. С его лица, из-за омолаживающих уколов напоминавшего восковую маску, не сходило выражение легкого удивления и брюзгливости.
– Багаж я оставил в отеле. «Хилтон» – это же хороший отель?
– А чего бы ему быть плохим? – пожал плечами Меликян.
– Странно, что там довольно дешево.