– Прекратить разговоры! Шире шаг! – кричит бегущий рядом со строем Юрай.
Подгоняемые неугомонным капралом взлетаем на пригорок. Теперь начинается довольно продолжительный пологий спуск. Бежать становится легче, и, начавшие было сдавать, новобранцы вновь восстанавливают дыхание.
Монотонное буханье солдатских ботинок по грунтовой дороге и качающиеся спины впереди бегущих словно гипнотизируют. Все мысли в голове останавливаются, остается лишь ощущение причастности к единому единому механизму – будто бы я некая деталька, вращающаяся за счет и вместе с остальными.
Однако на втором километре механизм начинает давать сбои. Все чаще слышится надсадное, с хрипотцой дыхание, все тяжелее поднимаются ноги, все сильнее растягивается колонна. А тут еще и показавшееся из-за сопки солнце начинает немилосердно жарить изрядно вспотевшие тела.
Один только Юрай бодренько бегает вокруг взвода, то подгоняя отставших, то забегая вперед.
– На месте! – слышится его команда.
Бух-бух-бух – продолжаем бег на месте, поджидая, когда подтянутся отставшие. Бух-бух-бух – продолжаем бег на месте, предвкушая, что сейчас наконец прозвучит команда остановиться, и можно будет дать отдохнуть ногам. И никто не думает о том, что предстоит еще обратная дорога – пусть и пологий, но продолжительный подъем.
Хрипя и чуть не падая, подбегает последний новобранец. Юрай забегает вперед колонны и командует:
– Взвод! Правое плечо вперед, марш! (?)
Бух-бух-бух…
Снова кто-то отстал.
– Взвод! На месте! – командует ненавистный капрал, продолжая легко бегать вокруг нас, – Нехорошо бросать отставших товарищей! На месте стой! Упор лежа принять! Ра-аз, два-а. Ра-аз, два-а…
Фу-ух, хоть ноги отдохнут. Отжиматься я люблю… Но, странно, почему во время бега так устали руки?
– Встать! Бего-ом марш!
Бух-бух-бух…
И снова кто-то отстал.
– Взвод! На месте! Стой! Присесть! Присесть, говорю! Руки за голову! Спины держим прямо! Шаго-ом марш!
Да чтоб ты провалился, бешеный капрал Юрай! Или хотя бы не бегал вокруг, а то голова уже кружится…
Когда возвращаемся к спортгородку, видим занимающихся новобранцев из других взводов. Странно, они что, тоже целый день тут провели? А как же Присяга? А сколько вообще времени прошло?
– Шагом! – командует Юрай, когда мы забегаем на пластиковую дорожку, окружающую спортгородок, – Восстанавливаем дыхание…
В казарме сразу надеваем парадную форму и отправляемся на завтрак. По пути в столовую встречается непривычно много офицеров. Сопровождающий нас взводный сержант устает вскидывать руку в воинском приветствии. Офицеры тоже одеты в «парадку» и отсвечивают белоснежными воротничками.
Завтрак оказался почти праздничным – рисовая каша с маленьким, но вполне качественным кусочком мяса неизвестного животного. К чаю по куску белого хлеба. И самое главное, сержант заранее предупредил, чтобы ели не спеша. И он действительно спокойно ждал, пока все не закончили с трапезой, и лишь после этого отдал команду о прекращении приема пищи.
И вот полк начинает выстраиваться на отблескивающем темно-серым пластиком плацу. Суетятся, проверяя внешний вид новобранцев, капралы и сержанты. Офицеры прохаживаются вдоль своих подразделений, беседуя друг с другом.
Еще низкое утреннее солнце светит прямо в глаза, заставляя щуриться. Сказывается усталость после изуверской зарядки с капралом Юрайем и спокойный, относительно сытный завтрак – начинает клонить в дрему. То один, то другой новобранец опускает голову и, завалившись на товарища, резко выпрямляется, делая вид, что и не думал засыпать. Когда кто-то, вызвав сдержанные смешки, вываливается на плац, командир роты отдает приказ, и сержанты начинают вызывать нас по одному, в очередной раз отрабатывая выход из строя.
Проходит не менее часа. Продолжаем чего-то, или кого-то ждать.
Солнце греет все нещаднее. Новенькая парадная форма пропитывается потом.
Вспоминаю своих друзей. Интересно, они еще дома, или уже тоже по пути в армию? Пытаюсь посчитать, сколько дней прошло, как я явился в мобилизационный пункт. Неужели еще не прошло и недели?! А кажется, будто бы та жизнь была так давно, что уже и не верится – была ли она вообще.
Сквозь мысли доносится сигнал горна, но не реагирую на него. Возвращаюсь к реальности лишь от толчка в бок.
– Не спи, – шипит крепыш Борк.
Окончательно придя в себя, замечаю, стоящую перед строем полка, группу высоких армейских чинов. Один из них, полковник в сияющей золотом высокой фуражке, произносит торжественную речь, смысл которой ускользает от меня, несмотря на то, что понятно каждое отдельное слово.
Снова звучит горн. Бьют барабаны. Вдоль выстроившегося полка, звонко чеканя шаг, торжественным маршем проходит группа воинов, возглавляемая знаменосцем. Все офицеры замирают, подняв руку в воинском приветствии.
Пройдя вдоль строя, группа со знаменем части выходит в центр плаца.
Звучит команда доложить о готовности приступить к принятию Присяги. Офицеры докладывают о готовности подразделений, и процедура начинается.
– Новобранец Новикоф!
– Я!
– Для принятия присяги выйти из строя!
Отбубнив зазубренный текст, подставляю предплечье взводному командиру, и тот приклеивает на мой рукав голубой шеврон с изображением пехотного робота.
– Курсант Новикоф, встать в строй!
Поскучав, высокие чины удаляются не дождавшись, пока все новобранцы присягнут армии Конфедерации. Вскоре их камуфлированные гравикары, поднимая за собой пылевые завихрения, вереницей проносятся над грунтовой дорогой в сторону полигона.
Через полчаса туда же выдвигается весь полк. На лицах измученных долгим стоянием на жаре новобранцев, а вернее, теперь уже курсантов, абсолютно не отражается никакой торжественности. Максимум, что можно на них прочитать, это желание забраться куда-нибудь в прохладную тень, упасть и лежать неподвижно. Даже не спать, а просто лежать.
Останавливаемся перед довольно просторным ровным полем, расположенным у подножия лысой – без единого деревца – сопки. По всему полю раскиданы полуразрушенные здания и остовы старой бронетехники, то там, то сям поодиночке и группами торчат какие-то столбы. Вдоль дороги высятся три наблюдательные башни, под которыми раскинут большой красно-белый шатер, рядом с которым стоят гравикары начальства.
Вот офицеры выходят из шатра и направляются в одну из башен. Вскоре их фигуры появляются наверху, за огромными во всю стену стеклами.
Вдруг по строю проносится ропот. Кто-то указывает рукой в небо над сопкой, и все взгляды устремляются в ту сторону. Там растет, приближаясь, какое-то вытянутое тело. Не успеваю рассмотреть, что это за летательный аппарат, а он уже разделился на множество отдельных точек. Через несколько секунд над нами проносится пустая десантная рама, напоминающая рыбий скелет.
Отделившиеся от нее объекты продолжают приближаться, и вот уже можно разглядеть маневрирующих ранцевыми двигателями БПРов и два полусферических тела тяжелых танков. Выпустив парашюты, роботы приземляются на склоны сопки. Едва коснувшись грунта, каждый из них выпускает НУРС по внушительной, не менее десятка метров в высоту, и два в ширину, стене, отделяющей склон от поля. Разрушения впечатляют. Однако десантники не спешат форсировать преграду и чего-то ждут.
Тем временем, включив антигравитационные подушки, на вершину опускаются танки. Их действия тут же приковывают всеобщее внимание и вызывают удивленные пересуды.
Одна из стальных черепах наплыла на другую, и в это время у нее отключились антигравы. Машина осела одним краем на грунт, другим на второй танк. Нижний танк принялся толкать верхний, стараясь перевернуть его. Ему на помощь подоспели два БПРа, и общими усилиями они достигли желаемого результата.
Второй танк въехал на днище перевернутого, провернулся на нем, и они будто бы срослись, образовав практически идеальный шар – ни стволы орудий и пулеметов, ни выступающие глаза триплексов, ни что иное не искажало кажущуюся гладкой серо-зеленую поверхность.
БПРы уперлись манипуляторами в гигантский шар, раскачав, столкнули его с места, и вот он уже несется вниз по склону, дробя в песок попадающиеся валуны и с каждым оборотом набирая все большую скорость.
БПРы уперлись манипуляторами в гигантский шар, раскачав, столкнули его с места, и вот он уже несется вниз по склону, дробя в песок попадающиеся валуны и с каждым оборотом набирая все большую скорость.
Когда участок стены, в который врезается всесокрушающая махина, разносит, словно кучку легкого мусора, строй взрывается хором несдержанных восклицаний.
Позже от опытных вояк узнаю, что подобные фокусы придуманы именно только для «показухи». В реальных боевых действиях все преграды сносятся с лица планеты перед десантированием ракетным ударом с орбиты. Однако увиденное действительно впечатляет, вызывает бурю эмоций и заставляет забыть о жаре и усталости. Теперь мы во все глаза, затаив дыхание, смотрим за продолжением действа.
А БПРы, стреляя на ходу из всех видов вооружения, уже стремятся к пролому. Робот плохо приспособлен для того, чтобы шагать вниз по крутому склону, потому на особо опасных участках то один, то другой опускается на пятую точку, где расположены дополнительные гусеничные катки, и елозят вниз, словно дети со снежной горки.
Прорвавшись через пролом, БПРы и расцепившиеся танки некоторое время маневрируют, поражая всевозможные цели. Рушатся построенные в качестве мишеней здания, подлетают от прямых попаданий остовы старой бронетехники.
Вот грохот разрывов стихает, роботы выстраиваются перед рядом столбов, увенчанных каменными глыбами и замирают.
Долгая минута ожидания. Приходит мысль о том, что представление окончено. Ан нет.
Шеренга железных воинов делает синхронный шаг вперед, и так же синхронно машины наносят стремительный удар клешнями правых манипуляторов по глыбам. Камни разлетаются на отдельные куски, а роботы как один отступают назад, вскинув левые манипуляторы в защите от воображаемого удара. Разворот вокруг оси с одновременным шагом вперед. Выставленные правые клешни проносятся по кругу и с чудовищной силой обрушиваются на столбы, размочалив вершины. Далее следует одновременный удар бронированными коленными щитками. Столбы с треском выламываются из каменистого грунта и падают под ноги БПРам.
Некоторое время боевые махины продолжают кружиться в чудовищном танце, сотрясая землю одновременными шагами и выполняя каждое движение с такой слаженностью, что создается впечатление, будто это один робот отражается в ряде зеркал.
Общий боевой танец закончился, и один БПР отправляется в хаотичное скопление столбов, подобных тем, ряд которых они сокрушили сообща. Клешни подняты в боевом положении. Отделившись от локтей, веером раскладываются лопасти, подобные вертолетным. И вот уже на каждом запястье, слившись в один сплошной круг, вращаются смертельные пропеллеры.
Робот начинает движение, изображая рукопашный бой с группой противников, шинкуя окружающие его столбы на отдельные бревнышки, добивая остающиеся пеньки ногами.
Когда последний столб повержен, к железному воину приближается собрат, на запястьях которого крутятся такие же чудовищные вентиляторы. Две махины начинают демонстрировать выпады, отклонения, блокирование ударов. Случайно ли, или нарочно, боевые лопасти спарринг-партнеров несколько раз сталкиваются, высекая снопы искр и разбрызгивая металлические обломки.
Выступление заканчивается, и двенадцать монстров покорно опускаются на колени. По вытянутым манипуляторам на землю съезжают отстыковавшиеся от баз боевые машины. Взметнув траками щебень, они несутся к наблюдательным башням, перед которыми резко останавливаются, замерев, словно вкопанные.
Из машин выпрыгивают операторы и выстраиваются в шеренгу. Один подходит к спустившемуся с башни начальству и, вероятно, докладывает о завершении показательных выступлений.
Далее продолжается демонстрация прочей боевой техники, вооружения, различных типов пехотных бронескафандров и чего-то еще, чего мой мозг уже не воспринимает.
Обед так же был праздничным, из неиспорченных качественных продуктов. А еще на столе присутствовала миска с пшеничным печеньем. Правда, мне обедать пришлось только глазами…
Когда взвод прибыл в столовую, там по залу прохаживалась группа тех высокопоставленных чинов, что присутствовали на принятии Присяги и на показательной демонстрации боевой техники. И надо же было им остановиться именно у нашего стола.
– А что, сынки, разрешите старому вояке отведать солдатских харчей? – громогласно вопросил дородный генерал.
И что мы должны были ему ответить?
После непродолжительного молчания капрал Юрай показал глазами сидевшему с краю Борку, чтобы тот уступил место генералу. Однако освободившегося на лавке места хватало старому вояке только на одну ягодицу, поэтому следом за Борком из-за стола вышел я.
– Командуйте, сержант, – распорядился генерал, заняв место за столом.
– Курсант Логрэй, встать! – скомандовал Юрай, предварительно бросив взгляд на свой капральский погон, – Приступить к раздаче пищи!
Так мы с Борком и простояли, смешавшись с группой сопровождающих генерала офицеров, и наблюдая, как тот с явным аппетитом уплетает рассыпчатую гречневую кашу и поглощает наши печенья, то и дело самостоятельно подливая себе компот.
После обеда, когда переодевались в повседневную форму, взводный сержант объявил, что у нас есть два-три часа личного времени.
– Находиться можете в комнате досуга, в беседках возле казарм, или в спортивном городке. На кроватях не валяться, и вообще, по расположению не шляться, – подытожил он.
Я сперва направился к беседкам, но они уже были забиты курсантами из других подразделений. Увидев, что несколько ребят из моего взвода направляются к спортгородку, последовал за ними. Миновав спортивные снаряды, подошли к опушке леса и расположились в прохладной тени. Здесь уже находились несколько групп курсантов.
Растягиваюсь на траве и блаженно прикрываю глаза. Легкий ветерок приятно обдувает разгоряченное лицо. Даже урчание голодного желудка не в силах испортить получаемого наслаждения от, казалось бы, обычного бездействия. Эх, сейчас бы искупаться.
Прислушиваюсь к разговору товарищей. Они обсуждают показательные стрельбы. Логрэй и Борк удивляются, что не было демонстрации лучевого оружия. Мысленно присоединяюсь к их недоумению.
– Вы, ребята, либо фантастических боевиков пересмотрели, либо в игрушки на симуляторах переиграли, – слышится чей-то голос, – Какое может быть лучевое оружие в атмосфере?
– А бластеры? – удивленно спрашивает Логрэй.
– Вот я и говорю – фантастики пересмотрели. Лучевое оружие эффективно только в безвоздушном пространстве. В атмосфере чтобы пробить обычный пехотный доспех на расстоянии в сто метров понадобится установка размерами с легкий танк.
– А энергетическое оружие тоже фантастика? – раздается новый голос.
– Почему же фантастика? На вооружении есть вполне компактные энергетические ружья. Широко используется «Гроза» – внешний вид и техника стрельбы такие же, как у ручного гранатомета. Однако при его использовании нарушается радиосвязь практически на всех частотах, а находящиеся вблизи чувствительные приборы попросту перегорают.
Хочется открыть глаза и посмотреть, кто же это такой умный. Хочется, но не могу себя заставить – попросту нет сил.
А разговор тем временем перешел на другую тему. Теперь курсанты удивляются выявленному факту, что практически все, независимо от того в какой дали находятся их родные планеты, находились в межзвездном перелете примерно двое суток. И снова ясность внес тот же умник.
– Все правильно, – заявил он, – Для межзвездного прокола расстояния не имеют значения – он проходит мгновенно. Все время уходит на то, чтобы добраться до генератора прокола, который, как правило, находится вдали от обитаемых планет, дабы не воздействовать на их магнитные поля.
– Это из-за этих воздействий генераторы не ставят непосредственно на кораблях? – задал кто-то вопрос.
– Проблема несколько иная, – усмехнулся умник, – Самый маленький генератор прокола имеет в диаметре около пяти тысяч километров, что соответствует размеру небольшой планеты. Для того же, чтобы перебрасывать крупные транспорты или военные корабли, требуются генераторы несколько больших размеров…
Просыпаюсь оттого, что какая-то букашка бегает по лицу. Стряхнув ее сажусь и вижу двух ребят подтягивающихся на перекладине. Тут же вспоминаю о здоровяке Бужине и о том, что он приглашал меня зайти. Встаю и, заметив расположившихся невдалеке Шевела и Юрайя, направляюсь к ним.