Макс прикончил вторую кружку пива и заказал еще две.
Я к этому моменту успел выпить только половину первой, так что на моей стороне стола имелись уже две с половиной пинты «Гиннеса».
– А что случилось с твоей сестрой? – спросил я.
От одного упоминания о Библиодевушке у меня пересохло во рту и возникло ощущение, что кто-то насыпал горячего песка мне в горло.
– Блин! Это другая часть моей истории, подожди! – рассердился Макс.
Затем он рассказал, что его повели по «длинному долбаному коридору», в котором не было ни окон, ни дверей и ничего другого, кроме белых стен и потолка с плафонами. В конце коридора на стене висел «странный долбаный ящик». Доктор коснулся ящика пальцем, ящик стал светиться зеленым цветом, чей-то голос произнес: «Удостоверено. Дверь открывается. Добрый день, доктор Биддингтон», в двери щелкнул замок, и она с шипением автоматически заскользила вбок, как будто давление воздуха внутри «контролировалось, блин, как в каком-нибудь самолете или на долбаной подводной лодке». Доктор зашел внутрь, Арни с Максом последовали за ним. В помещении не было окон, а также часов и «долбаных телевизоров». Все было белым – стулья, ковры, стены, столики, «абсолютно все, блин». В потолок были вмонтированы какие-то черные шары, и когда Макс спросил о них, ему сказали, что там кинокамеры.
Тут Макс услышал громкое «мяу!» – и появилась «короткошерстная, блин, пестрая кошка» средних размеров, которая начала мурлыкать и тереться о его ноги. Врач сказал, что Макс может назвать ее, как захочет. Кошка выглядела «совсем, блин, как Алиса – была слишком, блин, на нее похожа!», даже «с таким же долбаным черным пятном вокруг глаза». Макс с испугом подумал, не клонировали ли они его «дохлую долбаную кошку» и «жутко, блин, вспотел», потому что «кто его знает, какие могут водиться психи, клонирующие дохлых кошек. Какого хрена?». Потом ему пришла в голову не менее пугающая мысль, что он, возможно, находится на космическом корабле, потому что на космических кораблях «все всегда, блин, белое», а длинный коридор – это «долбаный переход», который ведет в «этот долбаный корабль». А раз так, то Арни и доктор Биддингтон, скорее всего, не люди, а пришельцы.
Макс спросил, что им от него надо и зачем они привели его в это место. Доктор в свою очередь задал вопрос:
– Вы не хотели бы пожить здесь с кошкой некоторое время – скажем… недели три?
– Не хотел бы, блин! – ответил Макс.
Тогда Арни стал уговаривать и умасливать его, обещая, что они заплатят ему в десять раз больше, чем он заработает за год в своем кинотеатре, и что после этого эксперимента он может оставить кошку себе; они дадут ему бесплатно таблетки, которые помогут ему справиться с «долбаной тревогой», а пища все это время будет изысканная; все, что от него требуется, – прожить в этой комнате двадцать один день, не покидая ее и не имея контактов с внешним миром.
– Мы будем наблюдать за вами и задавать вам время от времени вопросы, и это все, – сказал Арни. – Вам ничего не надо будет делать, только играть с кошкой.
Я был изумлен и не мог поверить, что все это правда.
– Они хотели только, чтобы ты был в этой комнате с кошкой? – спросил я.
– Алё, какого хрена? – кивнул Макс. – Жутко странно, блин, да?
– Почему они готовы платить тебе за то, что ты три недели будешь играть с кошкой?
– Я, блин, откуда знаю? Но пока я стоял там, обалдев, а этот долбаный клон Алисы терся о мои долбаные ноги, я вдруг понял, что эта комната действительно космический корабль. Мне помогла математика. Долбаная математика.
– Математика?
– А как же! – ответил Макс, уверенно кивнув. – Три недели – как раз столько времени требуется, чтобы долететь через искривленное, блин, пространство до какой-нибудь другой долбаной галактики, если включить сверхкосмическую скорость.
Я не понял эти математические выкладки, но Макс был так возбужден, что я не стал прерывать его. Может быть, Вы, Ричард Гир, понимаете. Вы ведь гораздо умнее меня.
– Так что все, блин, совпадает. И тут я убедился… что этот… долбаный Арни… проклятый… долбаный… пришелец! – торжественно произнес Макс, делая паузы между словами для пущего эффекта. – Зацикленный на желтом цвете пришелец из долбаного космоса. Их же полно повсюду. А я не хочу, чтобы ты или я подверглись, блин, тому, через что прошла моя сестра. Ни за что, блин. Только не в мою смену.
– Ты говоришь, пришелец?
– Ты что, блин, не веришь в пришельцев? Вселенная, блин, очень большая, и теория вероятности говорит в их пользу. Эти козлы существуют! Как ты можешь, блин, не верить в них?
– Не знаю… – ответил я. – Я никогда не думал об этом.
Что мне действительно хотелось узнать, так это какую-нибудь информацию о Библиодевушке, и потому я спросил:
– Макс, ты читал что-нибудь из Юнга? «Синхронистичность», например?
– «Синхронистичность»? Это же, по-моему, альбом «Полис». На обложке у них еще написано: «Король боли», блин.
– Нет, это книга, написанная Карлом Юнгом. Это о совпадениях – о том, что их не бывает. Унус мундус.
– Алё, о каком унусе-блин-мундусе ты толкуешь? И какое, блин, отношение он имеет к пришельцам? Или к долбаному космическому кораблю, в котором меня чуть не заперли на три недели?
– Выслушай меня, – сказал я. – Еще до того, как мы встретились, я видел твою сестру в библиотеке. Много раз. Я, можно сказать, чувствовал, что между нами есть какая-то связь. Я уже несколько лет наблюдаю за тем, как она работает в библиотеке, и…
– Моя сестра? Элиза-блин-бет?
– Я всегда хотел заговорить с ней, но боялся.
– Почему?!
– Не в том дело, – сказал я, потому что не хотел говорить Максу, что влюблен в его сестру, не зная, как он это воспримет.
– Так в чем же, блин, тогда дело?
– Моя мама умерла несколько недель назад, и в результате я приобрел консультанта по переживанию утрат, которого зовут Венди. Она рекомендовала мне пойти к Арни, который объединил меня в пару с братом Библиодевушки. Ты только вдумайся. Какова была вероятность?
– Кто такая эта Библиодевушка, блин?
– Девушка, с которой я вот уже несколько лет хочу познакомиться! Твоя сестра!
– Алё, какого хрена?
– Синхронистичность!
– Ты хочешь, блин, познакомиться с моей сестрой?
– Больше всего на свете!
– Для этого не нужна никакая синхро-блин-нистичность. Я сейчас отведу тебя к ней, и познакомишься, блин. Без проблем. А она расскажет тебе о долбаных пришельцах, которые похитили ее. Какого хрена, алё?
Я просто не мог поверить своему счастью, Ричард Гир.
Как тут было не вспомнить философию моей мамы «нет худа без добра»?
Разве не доказывается это тем фактом, что мамина смерть привела к возможности познакомиться с Библиодевушкой?
Может быть, Арни и был пришельцем, который пытался обманом заманить Макса на свой космический корабль, но в данный момент наблюдалось добро, перевесившее потенциальное зло этого обмана.
Никогда в жизни я не был в чем-либо так уверен, как в этом.
Мне было все равно, что Библиодевушка скажет мне, – главное, что в конце концов я поговорю с ней. Пусть она семьдесят шесть раз подряд монотонно прочтет вслух Декларацию независимости, ни разу не посмотрев на меня, мой взгляд будет прикован к ее прекрасным полным губам. Теперь, когда со мной Макс, я не боялся, что опозорюсь или не смогу ничего сказать.
Макс очень разговорчив.
Он объяснит, почему я пришел, и даст мне тем самым законное основание находиться в одной комнате с Библиодевушкой.
Макс будет естественным посредником, благодаря которому мы с Библиодевушкой заведем разговор – пусть даже о пришельцах.
Мои фантазии вот-вот сбудутся.
Моя жизненная цель вот-вот будет достигнута.
Направляясь к дому Библиодевушки в сопровождении ее собственного единокровного брата и замечая возрастающее количество мусора и битых стекол на бетонной мостовой и заброшенных заколоченных домов по сторонам, я думал обо всех случайных, внешне никак не связанных между собой событиях, которые, цепляясь друг за друга, привели меня именно к этой ситуации, именно к этому моменту во времени и пространстве.
«Может быть, все это объясняется математически?» – подумал я.
Может быть, какое-нибудь секретное правительственное подразделение разработало уравнение человеческих жизней; достаточно ввести в систему все переменные твоей жизни – и получишь конкретный гарантированный результат.
без отца + толстый + без работы + некрасивый + мама – мой единственный друг × мама умирает – мне около сорока лет
____________
избитый консультант по утратам + священник с биполярным расстройством + влюблен в Библиодевушку × психотерапевт, который, возможно, пришелец, + «Гиннес» в ирландском пабе
без отца + толстый + без работы + некрасивый + мама – мой единственный друг × мама умирает – мне около сорока лет
____________
избитый консультант по утратам + священник с биполярным расстройством + влюблен в Библиодевушку × психотерапевт, который, возможно, пришелец, + «Гиннес» в ирландском пабе
Равняется факту, что я сейчас здесь!
Может быть, это бред?
Я никогда не был силен в математике.
Тем не менее…
Кто может отрицать, что «нет худа без добра»?
Кто?
Это же так очевидно.
Вы, Ричард Гир, появились рядом и прошли вместе со мной несколько шагов. Вы подняли большой палец, и я чувствовал, что Вы восхищаетесь мною.
«Главное, будь самим собой, – говорили Вы, поощряя меня. И рассмеялись таким подкупающим смехом кинозвезды Ричарда Гира. – И держись уверенно. Уверенность нравится женщинам. Не забывай об этом. Подари ей сказку. Такую, какую хотела получить твоя мать, но так и не получила. Какая есть в моих фильмах, но на этот раз будет в реальной жизни. Не надо слишком долго раздумывать. Доверься своим инстинктам. Нарушь заведенный раз и навсегда порядок. Я верю в тебя, Бартоломью Нейл. Ричард Гир верит в тебя! Далай-лама верит в тебя тоже. Его святейшество сам сказал мне об этом».
У меня было чувство, что судьба наконец на моей стороне, и с каждым шагом я становился все увереннее в себе.
Спасибо, что Вы появились, Ричард Гир.
Вы настоящий друг.
Благодаря Вашей дружбе я становлюсь лучше.
И очень приятно делиться этими чувствами с кем-нибудь.
Ваш преданный поклонник Бартоломью Нейл12
Как утверждают ученые, тектиты образовались миллионы лет назад, когда крупные метеориты разбивались о поверхность Земли
Дорогой мистер Гир!Вы наверняка удивляетесь, почему в прошлом письме я не изложил всех деталей, описывающих в совокупности мой первый разговор с Библиодевушкой, которую отныне я буду называть Элизабет, потому что имя Библиодевушка ей не нравится.
– Я уже давно не девушка и к тому же не штатный библиотекарь, – сказала Элизабет сквозь завесу своих каштановых волос, когда узнала, что я зову ее Библиодевушкой.
Она говорила как бы неохотно, каким-то разбитым, но красивым голосом, как у одинокой птицы со сломанным крылом, свободно поющей в пустынном месте, где, по ее мнению, никто ее не слышит. Не знаю, есть ли какой-нибудь смысл в этом сравнении. Может быть, и нет.
Оказывается, она работала в библиотеке волонтером – может быть, в ожидании знака, но об этом позже.
Я много думал о том, что произошло, и должен сказать, что это может показаться невероятным. Если бы я просто пересказал Вам все события, Вы назвали бы меня лжецом и даже, может быть, подумали бы, что я повредился в уме или сочинил все это для того, чтобы казаться более значительным, чем я есть на самом деле. И может быть, в конце, когда я рассказал бы всю историю, Вы пришли бы к выводу, что я все вру, но я ничего не могу с этим поделать.
Я несколько дней внутренне обрабатывал всю эту информацию, прежде чем доверить ее бумаге.
(Боюсь, Вы, возможно, не одобряете мои решения последнего времени, потому что Вы уже несколько дней не появлялись. Почему? Вы снимаете какой-нибудь значительный фильм? Или, может быть, Вы у далай-ламы, планируете один из своих благотворительных обедов в поддержку свободного Тибета? Может быть, Вы навещаете в какой-нибудь далекой больнице тибетских монахов, страдающих от ожогов после неудачной попытки самосожжения? Если так, передайте, пожалуйста, этим обожженным и выздоравливающим монахам, что я надеюсь на то, что их усилия принесут свои плоды и что они не очень страдают.)
Как бы то ни было…
Вы никогда не поверите тому, что я собираюсь сейчас рассказать Вам, потому что я с трудом верю в это сам: я пишу Вам из Северного Вермонта, но не знаю точно, как называется город, в котором мы находимся.
Макс и Библиодевушка спят в своей комнате на двух односпальных кроватях (я знаю это, потому что Макс несколько раз спрашивал владельца мотеля, есть ли в номере две отдельные кровати «с долбаным пространством между ними, потому что, блин, это моя сестра»), отец Макнами молится в нашем номере, а я сижу и дрожу на деревянном стуле на автостоянке, окруженный снежинками, и пишу Вам рядом с нашей взятой напрокат машиной под миллиардами миллиардов звезд, составляющих Млечный Путь, – я их заметил только сейчас, когда владельцы мотеля выключили большую вывеску, на которой огромными неоновыми буквами космически-зеленого цвета написано, что это «семейный мотель».
Макс настоял на том, чтобы, сидя ночью посреди открытого пространства, я повесил на шею блестящий коричневато-золотой кристалл «долбаного тектита» на кожаном ремешке, потому что он якобы защитит меня от похищения инопланетянами.
Как он это сделает, я точно не знаю.
Макс приобрел его через интернет, выйдя на сайт с заголовком: «Не сдавайтесь! Защитите себя от пришельцев прямо сейчас!»
По-видимому, риск быть похищенным инопланетянами возрастает при удалении от больших городов, так что Макс и Элизабет носят на шее по три кристалла тектита. Но Макс сказал, что право носить три кристалла надо заработать, поэтому начать мне следует с одного. Отец Макнами сказал, что он целиком полагается на Всемогущего, который защитит его, и отказался носить тектитовый кристалл.
Еще Макс сказал, что если я достаточно долго буду смотреть на ночное небо в Северном Вермонте, то непременно увижу где-нибудь НЛО.
– Ищи долбаный светящийся кружок, который сначала, блин, несется по небу, а потом останавливается и нависает, словно какой-нибудь долбаный десятицентовик, – напутствовал он меня, отпуская писать Вам письмо; сам он «жутко, блин, устал» и достаточно навидался «этих долбаных НЛО».
Но я не очень стремлюсь отыскивать эти космические внеземные формы жизни, особенно после того, как Макс рассказал мне страшные истории об этих существах, живущих так далеко от нас, и об их планах относительно нас.
Отец Макнами сказал, что Бог, Иисус, Святой Дух, Сатана, ангелы и демоны тоже фактически внеземные существа, поскольку они «не от мира сего». Больше он ничего не говорил об инопланетянах, за исключением того, что Католическая церковь не запрещает носить антипришельческий кристалл тектита, так что я не испытываю никакой вины, хотя мама, вероятно, не одобрила бы этого и не видела бы в этом необходимости. Но мне просто было приятно получить подарок от друга. Хотите верьте, Ричард Гир, хотите нет, но это первый подарок в жизни, какой я получил от кого-либо, кроме мамы. Дела и в самом деле идут к лучшему.
Не думаю, чтобы мама верила в пришельцев; правда, мы никогда не говорили с ней об этом.
А еще это первый раз, когда я покинул район Филадельфии (если считать, как делает большинство, что южное побережье Нью-Джерси также относится к району Филадельфии), и хотя уехать так далеко на север, что мы даже вот-вот покинем страну, – захватывающее событие, оно в то же время и пугающее, особенно потому, что я собираюсь увидеть своего биологического отца, который вроде бы все-таки жив и проживает в Монреале. Отец Макнами связался с ним, о чем я Вам в скором времени расскажу.
Последние несколько дней были поразительными, и мне потребовалось какое-то время, чтобы привести в порядок мысли и представить их Вам в таком виде, который имел бы хоть какой-то смысл.
Когда я вернулся домой в тот вечер после знакомства с Библиодевушкой – с Элизабет, я имею в виду, – отец Макнами молился в гостиной, а не сидел запершись в маминой комнате или в туалете, где его рвало бы, и это был несомненный прогресс.
Он приоткрыл глаз, и тот не был больше крошечной черной снежинкой, а опять начал всасывать окружающее, как китовое дыхало, так что я понял, что буря в его голове улеглась.
– Мне нужен паспорт, – сказал я.
– Что?
– Мне нужен паспорт.
Отец Макнами внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Как ты узнал, что мы едем в Монреаль?
– В Монреаль?
– Да, в Монреаль, ко мне на родину.
– Я собираюсь ехать в Оттаву, а не в Монреаль, – сказал я.
– В Оттаву?
– В Оттаву.
– Да нет, ты путаешь, в Монреаль.
– В Оттаву.
Отец Макнами был озадачен.
– Сколько надо времени, чтобы получить паспорт? – спросил я.
– Ты не поверишь… – начал он, затем полез в карман и вытащил два паспорта.
– Это мой паспорт?
– Да, и мой тоже. Помнишь, как мы ходили фотографироваться?
Это было за несколько дней до маминой смерти. Тогда он сказал, что это нужно для церковных учетных книг. Кажется, я что-то там подписывал.
– Почему ты собираешься в Оттаву? – спросил он.
– Почему вы приготовили нам паспорта? – спросил я в ответ.