Численность чужеродных хищников все возрастала, и наконец, подчинившись какому-то неслышному сигналу, все монстры сбились в единую плотную стаю и помчались по заснеженным склонам в заселённые людьми низины. Крупные твари щёлкали зубастыми пастями и сверкали острыми когтями, подгоняя мелких собратьев. Десятки тысяч пришельцев единым потоком хлынули вниз в поисках пищи. Невидимая психологическая связь согласовывала их бег с многочисленными стаями крылатых горгулий, летящих впереди и направляющих их на пути к жертвам.
По всей Тарсис Ультра армии тиранидов двинулись к своим целям.
Дозорный отряда самообороны Эребуса Павел Лефорто нервно облизал губы и тотчас пожалел об этом, ощутив пощипывание морозного воздуха. Ему срочно надо было опустошить мочевой пузырь, но ближайшая уборная находилась в трёхстах метрах от места расположения его поста. Павел ненавидел необходимость выпивать столько жидкости. В его возрасте мочевой пузырь не лучшим образом справлялся со своими обязанностями. А требование офицеров выпивать до пяти фляжек в день во избежание обезвоживания обрекало Павла на постоянные приступы боли.
Но сержанты корпуса Логреса без всякого снисхождения требовали соблюдения правил. Все без исключения случаи обморожения, простуды или дегидратации подлежали рассмотрению военного трибунала.
В окопе было не так уж холодно, как казалось в первые дни. Но на высокой наблюдательной платформе, оборудованной перископом, ветер продувал до костей, несмотря на зимнее обмундирование и тёплое солдатское бельё. Внизу дыхание сотен людей поднимало температуру на два-три градуса, а работающие двигатели танков стали постоянным магнитом для солдат, отогревавшихся у их тёплых кожухов. Этот сектор окопов защищали около трёхсот человек. Были здесь и рядовые из корпусов Логреса и Крейга, но в большинстве своём бойцы сил самообороны Эребуса. Профессиональные воины относились к ополченцам не очень-то по-дружески, называли их не иначе, как «солдатами выходного дня» или любителями поиграть в войну. Все это, наряду с недовольством, бытовыми условиями, создавало весьма напряжённую обстановку, если не сказать больше. Однако Павел вскоре свыкся с переменами и откровенно скучал по своей монотонной работе в плавильных цехах Эребуса.
Но больше всего ему хотелось по вечерам возвращаться домой к жене и детям в тесный, но уютный домик, который они делили ещё с тремя семьями. Сейчас Соня, должно быть, готовит ужин, а двое детишек — Холия и маленький Солан — возвращаются из школы. Боль разлуки с родными постоянно саднила душу Павла, он с нетерпением ждал окончания этой войны и возвращения в родные места.
Лефорто постарался на время забыть о своей тоске и прижался к резиновым ободкам окуляров поднятого на двуногой стойке перископа, а потом нажал рычаг, освобождающий линзы от крышек. Для удобства он даже расстегнул вязаный шлем под каской. Тёплое дыхание туманом осело на стёклах, не дав Павлу как следует осмотреть местность.
Насколько он мог разглядеть без прибора, ровная заснеженная долина впереди была совершенно пуста, хотя офицеры и предупреждали, что низкая температура снижает видимость. В конце концов, он не единственный, кто наблюдает за этим участком, и Павла ничуть не беспокоила невозможность воспользоваться перископом. Если ничего и никого не видно, это не так уж плохо.
— Есть что-нибудь? — спросил его напарник, Вадим Коташ, протягивая Лефорто кружку с дымящимся кофе.
Сорокапятилетний Вадим был всего на год моложе Павла, и они вдвоём считались самыми старыми во взводе. Лица Вадима почти не было видно из-за вязаною шлема, тёмных очков и намотанного на шею шарфа.
— Нет, — ответил Павел и движением, рычага вернул крышки на окуляры перископа. Затем, поправив свой шарф, он взял предложенную кружку и отхлебнул горячего кофе. — Не могу ничего рассмотреть на таком сильном морозе.
— Да, я слышал об этом. Кон говорил, что Келлиш вчера угодил в госпиталь. Снежная слепота. Этот молодой дурачок всё время снимал тёмные очки.
— Комиссары за это могут поджарить его на горячих углях.
— Я бы, наверно, не отказался от горячих угольков, — пошутил Вадим. — Тогда бы мои старые косточки хоть немного прогрелись.
— А ещё лучше было бы вернуться в плавильный цех, — согласился Павел.
Вадим кивком показал на спускавшегося в окоп высокого офицера в длинной, забрызганной грязью шинели корпуса Крейга. На высоком меховом воротнике поблёскивали петлицы лейтенанта, а на плече офицер нёс лазерное ружьё. Оглядевшись вокруг лейтенант недовольно поморщился.
— Ой-ой, это же Конарски, — прошептал Вадим и тряхнул Павла за плечо, но было уже поздно.
— Эй ты! — крикнул лейтенант. — Ты почему не наблюдаешь за местностью?
Павел дёрнулся от громкого окрика и пролил кофе на свой маскхалат.
— Простите, сэр, я только…
— Мне плевать, чем ты тут занимался! Тебя поставили дозорным. Своей расхлябанностью ты мог подвести нас всех! Попомнишь мои слова, я напишу на тебя рапорт.
Конарски вытащил из кармана потрёпанный, явно часто используемый блокнот дисциплинарных взысканий, и Павел даже застонал от огорчения.
— Ну, солдат, назови своё имя, звание, регистрационный номер.
Но тут по всей линии окопов завыли сирены. Тревога не дала лейтенанту закончить с провинившимся Лефорто. Протяжные гудки всполошили солдат, и траншеи наполнились суматохой. Люди хватали оружие и занимали места за брустверами. Павел уронил кружку с кофе и прильнул к окулярам, совершенно позабыв о Конарски.
Он сдвинул крышки с линз и онемел от ужаса — чёрные стаи разрезали тучи над равниной и двигались к окопам. Все небо в его секторе обзора было заполнено бесчисленными тварями, и Павел уже мог слышать шелестящий рокот тысяч крыльев пришельцев.
Наконец поняв, что перископ больше не нужен, Лефорто спрыгнул в окоп и поднял на плечо ружьё. На флангах взревели моторы, и в небо поднялись клубы дыма. Танки с зенитными установками медленно двинулись вперёд, оставляя за собой чёрные дорожки следов. Из-под гусениц в воздух полетели комья снега и грязи. Следом за танками отправились грузовики с боеприпасами. В каждом кузове лежало по три тысячи снарядов в удобных для использования обоймах, поскольку танковые орудия обладали скорострельностью до тысячи выстрелов в минуту.
Павел следил за приближающейся тучей пришельцев со смешанным чувством ужаса и отвращения. Он никогда не путешествовал и не встречался ни с какими чужаками, так что возможность увидеть настоящих пришельцев поначалу взволновала его. Но если хотя бы половина того, что говорили о врагах на собраниях во взводе, была правдой, встреча с такими существами не сулила ничего приятного.
Вой сирен затих, и со склонов ущелья на людей обрушился шум тысяч хлопающих крыльев и резкое отрывистое щёлканье миллионов когтей.
Вдоль окопа с обнажённой саблей в руке прошёл капитан корпуса Логреса.
— Не стрелять, пока они не подлетят ближе, — спокойным голосом приказал офицер. — Не тратьте зря патроны, они пригодятся вам всё до последнего.
Павел перехватил взгляд Вадима и за нервной усмешкой угадал леденящий душу страх.
— Не бойся, Вадим, — сказал Павел. — Держи под рукой запасную обойму, и всё будет в порядке.
Коташ кивнул, но ответить уже не смог — раздался оглушительный грохот танковых орудий и сотни снарядов полетели навстречу стае врагов. Снаряды начали взрываться в самой гуще наступающих тварей, и в морозном воздухе раздались первые пронзительные крики умирающих пришельцев. От раскалившегося металла пушек уже валил пар. Закутанные в белые халаты техники принялись сбрызгивать дула освящённой водой.
Залп танковых орудий разорвал плотную стаю чудовищ. С каждой секундой все больше пришельцев падало в снег, но облако упорно продолжало лететь вперёд. Павел невольно поразился такой целеустремлённости, ведь потери тиранидов были ужасающими.
Затем одна часть стаи с удивительной синхронностью поднялась выше и направилась прямиком к городским башням, в то время как другая опустилась к самой земле. Монстры скользнули по ледяному насту и чёрными пулями понеслись к окопам. Танковые залпы не стихали ни на минуту, но теперь они палили по наземным целям. До слуха солдат стали доноситься неприятные резкие крики.
Павел следил за приближением врагов через прицел своего лазерного ружья, и вот красное перекрестье сменилось зелёным. Это означало, что тираниды уже оказались в зоне обстрела.
— Огонь! Огонь! — крикнул офицер, и сотни солдат одновременно нажали на спусковые крючки.
Чёрная волна вздрогнула, сотни мёртвых тел покатились по льду. Павел даже не старался прицеливаться. В этом не было необходимости, поскольку противники накатывали на траншеи сплошной стеной.
— Огонь! Огонь! — крикнул офицер, и сотни солдат одновременно нажали на спусковые крючки.
Чёрная волна вздрогнула, сотни мёртвых тел покатились по льду. Павел даже не старался прицеливаться. В этом не было необходимости, поскольку противники накатывали на траншеи сплошной стеной.
Постепенно резкий визг достиг наивысшей точки — пришельцы оказались над головами защитников Эребуса. Одно из чудовищ опустилось прямо на край окопа, и Вадим испуганно пригнулся. Чёрная горгулья беспомощно царапала недоразвитыми ногами по обледеневшему брустверу. Перепончатые крылья захлопали, помогая сохранить равновесие, верхние конечности с острыми сильными когтями потянулись вперёд, а истекающее слизью отверстие биологического орудия было направлено прямо в сердце Коташа.
Павел выстрелил в уродливую голову, и чёрная тварь свалилось в окоп. Ещё пара горгулий пронеслась над их головами. Капли тягучей слюны забрызгали стенки траншеи. Павел успел толкнуть Вадима на землю и упал сам. Чудовища зависли над солдатами. Не обращая внимания на душераздирающие крики, Лефорто перекатился на спину и открыл стрельбу. Он машинально переключил оружие в автоматический режим, молнии лазерных лучей беспорядочно заметались в воздухе, но ему всё же удалось рассечь обоих тиранидов надвое.
Успев застрелить ещё одну горгулью, карабкавшуюся по снежной насыпи, Вадим помог Павлу подняться. Воздух вокруг них кишмя кишел крылатыми монстрами, пришельцы кружились и пикировали на людей, беспрестанно осыпая их своими отвратительными био-снарядами. Сквозь громкое шипение кровожадных тварей слышались отчаянные крики людей. В воздухе запахло кровью и страхом.
Несколько горгулий отделились от основной стаи и с пронзительными воплями пронеслись над окопом. Их биоплазма с одинаковой лёгкостью плавила и снег и человеческую плоть. Павел услышал жалобный вскрик Вадима. Сразу два чудовища вцепились в него когтями и подняли в воздух. Лефорто подпрыгнул, пытаясь схватить товарища за ноги, но толстые рукавицы помешали ему, и горгульи унесли орущего от боли Коташа. Очередное существо спикировало над окопом. Павел отшатнулся, отчаянно пытаясь загородиться от врага ружьём. Острые когти высекли искры из дула лазгана и разорвали маскировочный халат, но, к счастью, не достали до груди. Чудовище захлопало крыльями, готовясь к новой атаке, и Павел, отбросив ружьё, потянулся за охотничьим ножом. В ту же секунду горгулью разорвало на мелкие клочки — оказалось, что в неё угодила пуля Космодесантника. Павла окатило кровавым дождём. Лефорто протёр очки от брызг ихора и увидел, что капитан Ультрамаринов вместе с сержантом прокладывают себе путь вдоль края окопа, уверенно, будто на учениях, отражая одну атаку за другой.
— Спасибо, — выпалил Павел, но Космодесантники уже двигались дальше.
Лефорто согнулся в приступе тошноты и упал на колени. Капли горячего пота выступили на лбу, а душу сковал ужас. Только сейчас он понял, насколько был близок к тому, чтобы оставить Соню вдовой.
Дрожащими руками он принялся шарить по дну окопа в поисках оружия, то и дело натыкаясь на трупы павших товарищей. Только энергичные действия могли помочь ему удержаться от приступа безумной паники.
Павел поспешно вставил новую батарею в лазерное ружьё и стал палить в клубящихся над траншеями пришельцев. Он стрелял, перезаряжал, снова стрелял. Выданный боезапас давно закончился, и Лефорто уже сбился со счёту, сколько батарей он вытащил из поясных сумок погибших солдат. И всё же даже ему было ясно, что натиск врагов не ослабевает, а их численность не уменьшается.
Горгульи с их слабо развитыми задними конечностями не имели возможности приземлиться и захватить окопы. Павел никак не мог понять смысла их атаки.
А ответ был пугающе прост. Пришельцы испытывали людей и… изучали. Наступление стало не более чем проверкой возможностей противника, всего лишь разведкой боем. Эти существа, тысячами погибающие под выстрелами, были ничего не стоящим орудием, при помощи которого Совокупный Разум мог определить, как лучше расправиться с защитниками планеты.
Мысль о возможности такого жестокого расчёта показалась Павлу холоднее самого морозного воздуха. Если ради ничтожной капли информации можно было пожертвовать тысячами созданий, какие же полчища придут следом?
Постепенно звуки боя стали затихать. Осмотревшись по сторонам, Павел увидел Ультрамаринов и Мортифактов, добивавших последние остатки стаи. Эти воины двигались и действовали со сноровкой, которая говорила о долгих десятилетиях постоянной боевой практики.
Внезапно нахлынувший водоворот чувств заставил Павла прислониться к брустверу. Радость оттого, что он остался жив, смешалась в его душе с тоской по родным и скорбью по погибшему товарищу, хотя никто не мог точно сказать, умер Вадим или остался в живых. Усталость налила руки и ноги холодным свинцом, а пальцы вновь предательски задрожали.
Павел плакал по исчезнувшему другу, и слезы замерзали на его щеках.
Снежок нажал на спусковой крючок, и шипящая струя огня разорвала горгулью надвое. Останки чудовища вылетели в то самое, наполовину зашитое досками окно, в которое оно пыталось ворваться. Сильвер двумя выстрелами спокойно прикончила другое существо, заглянувшее через дыру в потолке, а Тигрица умело орудовала своими узкими кинжалами, разрывая перепончатые крылья и выкалывая пришельцам глаза.
Джонни Стомп и Траск, стоя спиной к спине, с увлечением расстреливали из краденого оружия монстров, пытающихся проникнуть в их склад-убежище. Оглушительные раскаты выстрелов наполняли помещение, но стоило им замолчать хоть на секунду, как раздавались крики ужаса горожан, которым посчастливилось найти здесь убежище.
Наконец дверь, не выдержав мощных ударов, разлетелась в щепки, и на пороге показались сразу полдюжины монстров. Снежок развернулся и поудобнее перехватил рифлёную рукоять тяжёлого огнемёта. Из перфорированного дула вырвался метровый язык пламени. Свора пришельцев мгновенно превратилась в мешанину из дыма и крови. Снежок покачнулся от отдачи, дуло дёрнулось вверх, и с потолка посыпались куски штукатурки.
Рывком вернув оружие в прежнее положение, он прищурился сквозь дым в поисках новой цели. Враги на время отступили. Испуганные всхлипывания и сдавленные рыдания горожан, укрывшихся в углу склада, уже начинали его раздражать, и Снежок сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Подойдя к оконному проёму, он рискнул выглянуть на улицу.
Всё началось ещё ранним вечером. Со склонов ущелья загрохотала артиллерийская канонада, а на вершинах скал замелькали вспышки ружейных выстрелов. Сначала трудно было разобрать, по кому стреляют солдаты, но довольно скоро в небе появились стаи пришельцев. Вслед за ними с огромной скоростью к городу приблизилась туча чёрных спор.
Разрывы снарядов освещали потемневшее небо. Чудовища гибли тысячами, но часть био-снарядов всё же падала на кварталы Эребуса. Никогда ещё Снежку не приходилось видеть таких активных действий сил самообороны, а интенсивность артиллерийского огня и вовсе казалась немыслимой.
Масштабы вторжения тиранидов значительно превысили все ожидания городского правительства. Расположенные на крутых склонах зенитные батареи своим заградительным огнём защищали в основном нижнюю часть ущелья, то есть район, расположенный довольно далеко от Дворца Правительства. Оборона самого Дворца тоже была усилена дополнительными орудиями. Кроме того, его охраняли подразделениями Гвардии, подчинявшейся лично обер-фабрикатору Монтанту.
Зеваки собирались вокруг прорвавшихся в город спор, желая лично убедиться в существовании угрозы, нависшей над их миром. Многие поплатились за своё любопытство жизнью, когда из капсул с шипением начали выскакивать пришельцы — невообразимо быстрые существа с острыми зубами и глазами, горящими чудовищной жаждой убийства.
Снежок сам видел, как десяток спор провалился сквозь проржавевшую крышу соседнего дома, и содрогнулся при мысли, что все его обитатели уже обречены на смерть. Услышав душераздирающие вопли, обыватели тут же бросились врассыпную.
Около склада, ставшего их прибежищем, собралась примерно сотня шипящих тварей. К зданию бежали два десятка горожан. Некоторые несли на руках плачущих детей. Кто-то тащил трогательные остатки своего имущества. В минуту слабости, о которой он потом пожалел, Снежок позволил им укрыться за стенами склада.
С тех пор он сам и все члены его банды вынуждены были защищать и их жизни тоже. Пришельцы не оставляли попыток ворваться внутрь. Джонни Стомп не давал им подобраться ближе, пока Снежок не взломал один из оружейных ящиков, купленный у продажного сержанта-снабженца. Наконец они заставили монстров поджать хвосты и убраться прочь.