Рыкова аж передернуло, едва лишь он представил себе, как привычно орет на него полковник в своем душном кабинете. Орет, задыхается, за сердце без конца хватается, но все равно орет как ненормальный.
С Игнатовой бы поговорить, да допуска к ней пока что нет. В лазарете она, очень плохо себя чувствует. Все время молчит, в потолок смотрит. Открыла рот будто бы лишь единожды. Это когда к ней бизнесмен тот, Кузьмин, кажется, пришел. Надо же, ему-то позволили! Влиятельный, видимо, тип. Или денег у него очень много. Так вот, она этого влиятельного бизнесмена так, говорят, крыла, что у видавшего виды врача тюремной больнички уши завяли.
Рыков подошел к подъезду, где раньше проживал застреленный в собственной квартире начальник Игнатовой. Для чего-то подергал запертую дверь. Потыкал в кнопки домофона. Никто, разумеется, не открыл. Он повертел головой, обнаружил метрах в трех лавочку, присел на нее, поставил локоть на колено, пристроил подбородок на кулак и начал рассуждать. К этому ведь всегда полковник и призывает, так?
Итак, что он знает?
В дачном поселке на улице Лесной, в доме номер пятьдесят дробь пять, произошло жестокое убийство. Пожилые супруги Иванцовы были расстреляны в упор кем-то неизвестным, приблизительно в такое время суток. Где-то часа в два или три пополудни. Примерно в это время, а может, чуть раньше, в сторону дачного поселка едет некая девушка – Дина Игнатова. В дороге она знакомится с торговкой рассадой, разговаривает с ней и производит на тетку вполне приличное впечатление. Она выходит из автобуса и удаляется в неизвестном направлении. Спустя какое-то время Игнатова натыкается на свою новую знакомую и признается, что заблудилась. И она спрашивает у торговки рассадой, как найти дом пятьдесят дробь пять на улице Лесной. Женщина ей подробно объясняет, девушка уходит. Потом женщина узнает, что в доме, который искала незнакомая высокая девушка, произошло двойное убийство.
Дальше…
Дальше Игнатова возвращается в город, звонит охраннику фирмы, где она работает, и требует у него адрес своего руководителя. Охранник после долгих – как он уверял – уговоров продиктовал Игнатовой адрес Валерия Юрьевича.
И все. Затем Игнатова пропала в неизвестном направлении. Нет, теперь-то, конечно, ясно, в каком конкретно направлении она пропала. Но на тот момент никто этого не знал. Потому и озадачились ее коллеги. Потому и пришли с заявлением о ее пропаже, встревожившись после внезапной кончины босса.
Дальше…
Дальше Валерия Юрьевича находят убитым. Застреленным, между прочим, из того же самого ствола, из которого убили Иванцовых.
Дальше…
В городе в самый канун всех этих трагических и загадочных убийств появляется некто Кузя Козырь, в прошлом жестокий убийца-рецидивист. Появляется будто бы с вполне мирной миссией, то есть сопровождает своего работодателя – бизнесмена Кузьмина. Который, в свою очередь, приехал навестить хозяина фирмы «Санти», задолжавшего ему крупную сумму денег. А хозяином фирмы «Санти» на тот момент был кто? Правильно – Иванцов Константин Сергеевич.
Что же получается, круг замкнулся?
Можно, конечно, предположить, что у Кузи Козыря, в какой бы жестокой завязке тот ни был, сдали нервы. Что он, ослушавшись своего хозяина, убил Иванцовых, отчаявшись получить с них хозяйский долг. Привычка ведь – вторая натура, а Кузя Козырь привык убивать. Игнатова тоже крутилась неподалеку. Почему? Почему-то крутилась.
А что, если она по давней старой дружбе помогала Кузьмину? Навела его на дом Иванцовых и…
Нет, не выходит. Она сама блуждала по поселку. А потом зачем-то помчалась к своему боссу. А она могла убить всех троих?
– Нет, – проговорил вполголоса Рыков и даже головой замотал, сняв подбородок с кулака. – Не могла!
Девушка с безупречной репутацией, когда-то свидетельствовавшая в суде против хулиганов, стало быть, имеет твердую гражданскую позицию. И по работе отзывы о ней только положительные. Неспроста о ней коллеги забеспокоились. О плохом человеке не стали бы волноваться. Нет, тут что-то другое. Зачем она поехала к Иванцовым? Почему потом ломилась к начальнику? И кто, черт возьми, опережал ее на какие-то полкорпуса?!
– Здрасьте. Дядь, дай сигаретку, а?
В кустах позади Рыкова что-то зашуршало, потом кто-то сдавленно хихикнул. Он обернулся и увидал пару зеленых глаз, таращившихся на него из кустарника.
– Здрасьте, не курю, – кивнул он и добавил: – И тебе не советую. Что ты в кустах торчишь? Вылезай.
– Не могу! – отчаянно прошептал подросток и еще глубже залез в кусты. – Мать в окно то и дело смотрит, увидит, домой загонит, читать. А мне еще рано!
– Читать не любишь? – улыбнулся Рыков.
Пацан ему определенно понравился. Белобрысый, худощавый, но жилистый, мордаха симпатичная, глазищи живые, умные.
– Да читать-то ладно… Я Андрюху караулю, – объяснил мальчик.
– А Андрюху уже загнали?
– Нет, он с отдыха вот-вот должен приехать, с родичами. Мне что-то везет в подарок. Вот и караулю. А мать орет и орет из окна – домой, домой! – Он комично изобразил материнский вопль. – Не успею я книжку прочитать, как будто! А Андрюха, если меня не увидит, отдаст кому-нибудь еще то, что мне везет. И ведь не сказал, что подарит, а мне интересно, блин.
– Андрей – это твой друг?
– А то! Мы с ним с детства, – пояснил подросток и руку почти к самой земле прижал: – Во с каких лет! В яслях даже вместе были.
– Тогда он никому не отдаст твой подарок. Можешь не прятаться, подарок тебя дождется, – успокоил его Рыков. – Тебя как звать?
– Саша… Может, и не отдаст подарок. Вы правы. Андрюха – верный, – ответил мальчик, но из кустов все равно не вылез. – А вы к кому? Ждете кого-то?
– Понимаешь, Саш, тут такое дело…
Рыков замялся, боясь, что, как только он представится, пацан юркнет в кусты и поминай его как звали. Реакция на его должность у населения бывала разной. Кто-то хотел ему помочь, кто-то нет. Он же за парнем не бросится вдогонку. Хорош он будет?
– Друга у меня убили.
– Дядь Валеру, что ли?! Так он нашим соседом был! Мы с матерью живем двумя этажами выше, – он мотнул головой в сторону подъезда, у которого и торчал на скамеечке Рыков.
– Нет. Друга моего звали… Друга звали Костя. Валерия Юрьевича, Валеру, как ты выразился, убили в один день с моим другом. Из одного оружия. Вот и пытаюсь теперь свести концы с концами, понимаешь?
Он не рискнул назваться другом Сашкиного соседа. Вдруг тот знает об убитом что-то такое, что и ему надо знать. Что тогда?
– А менты отчего же не сводят? – недоверчиво фыркнул Сашка. – Концы эти самые с концами не сведут никак? Все ходили тут, ходили, выспрашивали. Вынюхивали! Круг знакомых и все такое. А у него этих кругов знаешь сколько было! Он баб менял как перчатки, как мать говорит! Иногда за ночь сразу по две бабы к нему приходили. И перед тем, как его ухлопать, одна девица тут крутилась, симпатичная.
– А ты ее видел?! – У Рыкова аж позвоночник свело. Даже надеяться не мог на такую удачу. – Может, та самая, что возле дачи моего друга крутилась? Может, это она и есть…
– Не, эта не убьет, ни за что. Кишка у нее тонка! – фыркнул Сашка и чуть подался вперед, приподняв худенькие плечи. – Она нас с Андрюхой-то испугалась, куда ей ствол-то иметь!
– А вы разве к ней приставали?
– Да нет, просто сидели на лавке, ну, как ты. Ну, смотрели на нее и так, прикалывались. Ржали. А она ежилась вся, как будто мы ее ветками стегали, блин! Ветки у нас в руках были… Баба, она и есть баба! – Сашка сплюнул.
– А потом?
– Она в подъезд вошла. А вскоре выскочила и по двору полетела как чокнутая. Андрюха ей подножку хотел подставить. Я его остановил – расшибется, мол, дура, орать начнет, мать тогда нас точно загонит домой. И все. Что еще-то?
– Так, погоди, Саня, погоди, давай-ка все по порядку, – у Рыкова просто руки чесались все записать, но нельзя, спугнет он парня, и тот умчится, и время будет потеряно зря. Он развернулся на скамейке лицом к пацану, уставился, как на ангела. – Как же она вошла в подъезд, если он всегда заперт? Кто ей открыл? К кому она шла? Сколько пробыла в подъезде? Почему, как ты думаешь, убежала?
– Пришла она к дядь Валере. Тот ей и открыл. – Сашка вздохнул, выдохнул, глянул на него как на дурака, ничего ровным счетом не понимающего. – Говорю же, что девка тут крутилась перед тем, как Валеру завалили. Крутилась-то не просто так, а по делу!
– Ты уверен, что именно Валера ей открыл дверь?
– Конечно, он! Она с ним по домофону балакала. Все просила ее впустить. Долго уговаривала.
– А он не хотел впускать? – уточнил Рыков.
– Нет, она даже грозила ему, кажется. Если честно, я почти и не слушал. Я ветку от кожицы очищал. Это Андрюха уши растопырил. Он потом мне все это пересказал.
– Грозила?! – Рыков изумленно округлил глаза. – А как она грозила? Слышь, Саня, а вдруг это не Валера с ней по домофону говорил? Вдруг кто-то другой?
– Не-а, Валера. Она его еще по имени-отчеству называла, как и ты. Валерий Юрьевич, да?
– Да, да. Значит, она просила ее впустить, а он отказывался?
– Ну!
– Потом все же впустил, когда она начала ему угрожать?
– Ну, я не уверен! – Саня виновато умолк на какое-то время и закончил: – Это Андрюха говорил, что она про коробку какую-то все твердила, потом, что кто-то умер, и еще, что не выполнила она поручение. Ментами еще пригрозила. Это уже под конец, это даже я услыхал. Позвоню, говорит, куда следует, если не откроете!
– И он открыл?
– Открыл.
– Она вошла, а потом обратно выскочила, и уже бегом?
– Точно!
– А долго она там пробыла? У Валеры долго пробыла эта девушка?
– Да ладно! – хмыкнул Сашка и указал пальцем на автомобильную стоянку метрах в тридцати от подъезда. – Мы с Андрюхой только туда дойти успели, как она вылетела как чокнутая.
– Понятно… Значит, недолго… – проговорил вполголоса Рыков. – Могла успеть выстрелить, а могла и не успеть. А скажи-ка мне, дружище, больше никого вы с Андрюхой не видели в тот день, а? Посторонних-то сразу заметно. Ты вот меня враз вычислил. Может, был тут кто-то еще?
– Людей не помню, – не порадовал его Саша, замотав головой. – Тачка одна заметная тут парковалась, у края площадки.
– Что за тачка?
Рыков едва не застонал, ну до того хотелось ему взять все это на карандаш. Вот – привычка, вторая натура! Как же Козырю, например, разучиться убивать?..
– Желтая, спортивная, низкая такая. Мы с Андрюхой не пошли смотреть, что за таз, конкретно, но стильная. Баба была за рулем.
– Не выходила из машины? – машинально поинтересовался Рыков, сочтя, что, скорее всего, эта спортивная машинка никакого отношения к убийству не имеет. Мало ли кто тут мимо ездит?
– Баба – нет. Мужик выходил. Бегом в подъезд, бегом из подъезда. Мы еще с Андрюхой ржали до упаду. Говорим, пока эта высокая девка у нашего подъезда отирается, мужик успел и забежать, и выбежать. Правда, подъехали они, когда девки этой еще не было.
– Выбежал он, когда она еще на улице стояла?
Сашка подумал, наморщив лоб. Потом проговорил не очень уверенно:
– Не-а… Она уже вошла как будто. Да, точно! Андрюха еще встал у двери, чтобы тачку лучше рассмотреть, ну, логотип ее. Но его видно не было. Они потом сразу уехали. Мужик прыгнул в тачку, хлопнул дверцей, и они укатили.
Значит, чужих в тот короткий промежуток времени – пока Валерий Юрьевич был еще жив и неохотно общался по домофону со своей подчиненной – ребята видели только двоих: Игнатову (а это, несомненно, была она) и чужака, приехавшего на желтой спортивной машине с какой-то ба… дамой. Но это, скорее всего, пролет. Мало ли кто мог к кому приехать, так?
Хотя проверить нужно. И доложить об этом тоже не помешает.
– В милиции ты об этом рассказывал, Саня?
Рыков встал, взглянул на часы: совещание уже минут сорок идет полным ходом. Ничего, ему теперь есть что доложить.
– Нет, не рассказывал.
– Почему? – оторопело глянул на него Олег.
– Мать не велела. Не лезь, говорит, в дела взрослых. Не твое дело, говорит. А то начнут таскать без конца. О, блин, Андрюха!!!
Сашка взвился из кустов, как ракета, и помчался, высоко выбрасывая костлявые коленки, к только что подъехавшему джипу. Рыков пошел к своей машине.
На совещание он явился с опозданием в полтора часа. Собственно, и совещания-то никакого уже не было. Оно закончилось давно. Коллеги разошлись по своим кабинетам, кто-то курил под лестницей, кто-то зубоскалил возле дежурки. Полковник, с их слов, о нем даже не вспомнил.
– И что мне теперь делать? – поразмышлял вслух Рыков. – Идти к нему или нет?
– Дело твое, – отозвался один из оперативников, выезжавших на место убийства начальника Игнатовой. – Но лучше сходи. Есть что ему сказать-то?
– Да вроде, – кивнул Олег, постучав пальцем по карману рубашки, из которого торчал блокнот, важно так, как будто тот разбух от его записей. – Был по тому адресу, куда вы на труп выезжали.
– И что там? – Опер затянулся с прищуром, недоверчиво взглянул на коллегу. – Мы все протрусили, пусто!
– Пацана я там забавного встретил.
– Пацана?! – Опер недоверчиво присвистнул. – Пацанам этим, как старухам, веры никакой. Такого наплетут!
– Не скажи… Не скажи.
Желание делиться новостями пропало, и, кивнув, Рыков пошел к полковнику.
– Разрешите? – сунул он нос в его кабинет, дождался разрешающего кивка, вошел, встал навытяжку.
– С чем явился? – взглянул на него поверх очков Игорь Витальевич. – Если пустой – уволю! Ни за что не прощу, что продинамил совещание.
– Есть кое-что, товарищ полковник.
И, для убедительности достав блокнот, Рыков принялся рассказывать, время от времени перелистывая чистые странички.
– Хм-мм… – хмыкнул полковник, снял очки, помотал их за одну дужку в воздухе. – Желтая спортивная машинка, говоришь?
– Так точно, товарищ полковник! – выпалил совершенно удивленный, сбитый с толку Рыков.
Он-то думал, что начальника его рассказ об Игнатовой заинтересует. Что тот начнет переспрашивать, уточнять детали и все такое. А он неожиданно все свое внимание сосредоточил на желтой спортивной машине, подъехавшей к крайнему подъезду за минуту до появления Дины у подъезда своего босса.
– Приехала, стало быть, раньше ее и раньше того момента, когда она выбежала из подъезда, уехала?
– Так точно!
– А сколько приблизительно метров от подъезда погибшего до того, где машина стояла?
– Ну, сколько там от подъезда до подъезда… – Рыков мысленно посчитал свои шаги, переложил их на метры. – Метров двадцать – двадцать пять, может, чуть больше.
– Стало быть… – полковник швырнул очки на стол, откинулся в кресле, азартно взглянул на Рыкова. – Стало быть… Кстати, Рыков, а ты в курсе, что с другой стороны этого нового домика на каждом третьем этаже имеется очень умный пожарный выход?
Он замотал головой, потому что не был в курсе. За дом он не заходил, торчал на лавочке у подъезда.
– Так вот, Рыков. На каждом третьем этаже есть выход на сквозной балкон, такая, знаешь ли, своеобразная веранда, с которой можно попасть в любой подъезд! Дом девятиэтажный, так?
– Так точно!
– Да что ты заладил, как попугай?! – рассердился полковник и кивнул на стул. – Сядь лучше.
Рыков послушно уселся.
– Так вот… Поднимаешься ты на третий этаж и с пожарного выхода попадаешь на сквозной балкон, откуда ты можешь выйти через любой подъезд, тоже на третьем этаже. Поднимаешься на шестой этаж и… И так же – на девятый. Покойник у нас на каком этаже жил, на шестом, кажется?
– Так… – хотел было снова отрапортовать Олег, но наткнулся взглядом на насупленные брови полковника и пробормотал: – Да, на шестом.
– Вот! А если предположить, что в последний подъезд входит убийца, быстро поднимается на шестой этаж, пробегает по балкону, находит нужную дверь в тот подъезд, где проживал теперь уже покойный начальник нашей фигурантки… Убивает его и возвращается тем же путем, то… То картина преступления, можно сказать, сложилась, Рыков! Понимаешь, о чем я?
Он ни хрена не понимал. Пусть доступ имелся в каждый подъезд с третьего, шестого и девятого этажей. Это же не может означать, что любой, кто подъехал к дому в момент убийства, должен непременно стать подозреваемым!
– Вижу, не понимаешь, – снисходительно хмыкнул Игорь Витальевич. – Потому что, Рыков… Потому что ты сейчас думаешь, что я пытаюсь подтасовать факты и хочу случайных, просто подъехавших к крайнему подъезду людей сделать подозреваемыми. Так ведь?
– Приблизительно, – нехотя признался Олег, по ходу думая, чем ему может грозить подобная откровенность.
– А я потому этих самых людишек заподозрил, Рыков, что в момент убийства Иванцовых по дачному поселку тоже моталась желтая спортивная машинка, «Хонда» называется. И чуть с ног не сбила Дину Игнатову. Еле-еле бедолага успела увернуться. И потому я подозреваю этих людишек, Рыков, что сегодня утром в такой же вот – не побоюсь, к слову, предположить, что в той же самой! – желтой машинке был обнаружен труп женщины. Поначалу всем показалось, что это ДТП. Улетела на повороте машинка в кусты, женщина и разбилась. Но при тщательном осмотре обнаружился след от инъекции.
– Убийство?! – ахнул Рыков. – И кто эта женщина, товарищ полковник?
– Труп пока не опознан, ждем муженька на опознание. Но по документам в ее сумочке это Ковригина. Алена Ковригина, дочь застреленных супругов Иванцовых! И машинка по документам – ее. Так-то, Рыков!
Полковник замолчал, вновь поиграл очками, потом со вздохом водрузил их на нос, не забыв, к слову, покоситься на злосчастный вентилятор.
– Ничего себе! – присвистнул Олег и даже локти на стол взгромоздил, чего раньше не позволял себе никто и никогда в этом кабинете. – Выходит, что в момент убийства ее родителей Лена была на даче?! Она что…
– Да вряд ли, Рыков, – махнул в его сторону рукой полковник. – Сама она не убивала, это вряд ли. Сообщник! У нее, это точно, был сообщник. Его она и к дому начальника Игнатовой привезла. Его и ждала, его и увезла восвояси. И он же, думаю, от нее и избавился.