— Ты приказал убить Таню! Ты! Ты!..
Быстрый удар древком копья по затылку прервал его на полуслове. Тропов упал на колени, держась за больное место.
— Анжела умерла просто так, — сказал Кивир. — Я не просил убивать её. Ведь так, Кумакан?
Жирдяй кивнул.
Тропов резко вскочил, намереваясь напасть на существо, однако люди-муравьеды оказались быстрее: они несколькими точными ударами повалили Сергея на поверхность куба и принялись быть его по груди и голове тупыми концами копий. За несколько минут его лицо превратилось в кровавую кашу.
— Хватит! — приказал Кивир. — Он еще нужен мне живым.
Человекоподобные муравьеды замерли.
Седьмой нахмурился. Тысяча-лиц подошел к нему, поднял и, поглаживая, направился к Кивиру.
— Ты хочешь жить, я знаю, — сладким голосом прошептал он. — Никого не бойся. Всё самое страшное позади.
— Спасибо, — одними губами сказал Седьмой.
Захлебываясь кровью, Сергей попытался подняться. Кожа его сделалась землистой, а глухой голос донесся словно из другого измерения:
— Я буду служить тебе. Не убивай меня.
Кивир провел протезом, заменяющим руку, по спине Тропова.
— Мне никто не служит, — сказал он. — И я не собираюсь тебя убивать.
— Пожалуйста, объясни мне, что происходит! — взмолился Седьмой. — Я так устал бороться. Ведь Первый — это я! У нас одинаковые жизни, мы похожи как две капли воды. Разница только в возрасте.
— Хорошо, я всё расскажу, — на удивление легко сдался Кивир. — Но не думаю, что правда тебе понравится. Уверен ли ты, Седьмой, что существуешь? А Кумакан? А Тысяча-лиц? Как ты можешь доказать то, что вся твоя жизнь не плод воображения?
Седьмой задумался. Голос упал до хрипоты:
— Я существую. Я уверен, что всё окружающее меня — настоящее.
— А помнишь ли ты девочку, что дала тебе четки, сделанные их хлебного мякиша?
Седьмой сказал осторожно, стараясь подбирать каждое слово:
— Да, помню. Я потерял этот подарок. Легион отгрыз мое тело.
— Не страшно, — Кивир поморщился. — Ты и Первый — часть одного «Я». И те люди, что ты видел на стволе человеко-дерева — осколки одного сознания.
— Не понимаю, — тоскливо сказал Седьмой.
От запаха гнили воздух казался затхлым.
— Я в последний раз спрашиваю тебя, человек: хочешь ли ты знать правду?
— Да, хочу.
Кивир вновь провел протезом по спине Тропова и сказал ему:
— Вставай, Первый. И подойди к Седьмому.
Застонав, Сергей кивнул и пополз к ногам Тысячи-лиц. Кровь заливала лицо, капала с подбородка, текла по плечам. Он что-то неразборчиво шептал и прижимал ладонь к ране на лбу.
— Всё, что вы видите — порождение сознания одного человека, — начал Кивир. — Веришь ли ты, Седьмой, в демонов? Впрочем, это неважно. Демоны также реальны, как океан, солнце и звезды. И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.
— Откровение от Иоанна Богослова, — прошептал в ухо Седьмого Тысяча-лиц.
Седьмой на миг закрыл глаза, чтобы переварить услышанное. Демоны, сознание, Сатана… Голова шла кругом от этого калейдоскопа образов.
— Седьмой, ты должен был заметить, что связь между тобой и Первым неслучайна. Всех тех людей, кого ты видел на стволе человека-дерева, объединяет не только физическое сходство, но и духовное. Вы все осколки одного «Я». Осколки одного сознания.
Первому с трудом удалось сесть. Тысяча-лиц коснулся указательным пальцем его лба и погладил по волосам, как старший брат гладит по головке младшего.
— Демоны вселились в человека и разорвали его сознание на множество лоскутков, дабы понять устройство души и переделать «Я» под себя, — сказал Кивир. — Знаете ли вы их имена? О, я хорошо с ними знаком! Барбатос, Саллос, Аамон, Валефор, Марбас, Вассаго, Агарес, Астарот, Агриэль, Ваал, Бельфегор, Асмодей, Мамон и Вельзевул. Каждый из них взял осколок сознания человека и создал из него свой мир. Сколько уродцев они наплодили, чтобы уничтожить кусочки «Я»! Сколько кошмаров они заставили пережить! Сколько боли пришлось выдержать лоскуткам сознания!
Седьмой бросил взгляд на Тропова. Тот смотрел куда-то вдаль и ритмично покачивался из стороны в сторону, глубоко дыша. Изредка по телу пробегали волны судорожной дрожи, а лицо искажала болезненная гримаса.
Похоже, бедняга окончательно сошел с ума…
— А затем демоны соединили осколки «Я», — устало сказал Кивир. — Соединили для того, чтобы управлять физической оболочкой человека. Чтобы подавить душу. Новое сознание породило сущность, именуемую Легионом. Так в одном теле появились три силы — демоны, Легион и собранное из поврежденных кусков «Я».
— А кто тогда ты, Кивир? — спросил Седьмой.
— Я бессознательное. Структура, взращенная миллионами лет эволюции человека. Я то, что не контактирует с внешним миром. Я та часть психики, что считается примитивной и неорганизованной.
Седьмой попытался это осмыслить.
— То есть ни меня, ни Первого не существует? — спросил он. — И всё, что мы пережили — плод фантазии?
— Вовсе нет, — ответил Кивир. — Вы как бы существуете и не существуете одновременно. С одной стороны, вы часть общей психики, а с другой — самостоятельные личности. Материал, если хочешь сравнений. Над вами долгое время работали демоны. И получилось то, что получилось.
Тропов вдруг вцепился в локоть Тысячи-лиц, потянул его куда-то в сторону и начал кричать:
— Не понимаю! Я не понимаю!
— Успокойся, — сказал кот с человеческим лицом.
Сергей распластался на поверхности куба. Тело изогнулось, словно по нему пустили электрический ток. Он вцепился в себе лицо руками и принялся рвать щеки.
— Не понимаю! Не понимаю!
Один из человекоподобных муравьедов поднял копье для удара, однако Кивир замотал головой, и существо опустило оружие.
Кумакан, превозмогая силу тяжести, заковылял к Тропову, чтобы утихомирить его.
Пытаясь обдумать сказанное Кивиром, Седьмой молча наблюдал за происходящим. Ему было наплевать на Сергея. Тот с самой первой встречи не выглядел нормальным. Псих с атрофированными чувствами. И если он сдохнет, то миру от этого станет только легче. Волку — волчья смерть.
Кумакан тяжело упал на колени перед Троповым и закрыл ладонью его рот. Крик оборвался, словно обрубленный острым лезвием. Конвульсии Первого прекратились.
— Ты убил его? — спросил Седьмой с отвращением.
Кумакан скривил губы, в черных глазах вспыхнули белые молнии:
— Нет. Пусть он немного отдохнет. Сейчас важно, чтобы ты узнал ответы. Первый пока не готов узнать правду.
Седьмой переместил взгляд на Кивира. Существо попыталось улыбнуться одной стороной рта:
— Есть ли у тебя еще вопросы?
— У меня их так много, что мы просидим здесь месяц.
— Нам некуда спешить.
— А как же тот дневник, который я нашел? В нем нет ни капли правды? Все эти реинкарнации вранье?
— Нет, — сказал Кивир. — Понимаешь, демоны уже много раз пытались переделать осколки сознания под себя, но все равно у них ничего не получалось. Ты, Седьмой, стоишь передо мной уже не впервые. Мы общались и с тобой, и с Первым, и с Пятым, и с Восьмым. Но в каждую новую встречу вас, осколков, становится всё меньше и меньше. Демоны побеждают. Похоже, мы общаемся в последний раз. А я ведь помню самую первую встречу! Тогда на кубе оказалось около двадцати осколков! Представляешь? Двадцать человек!
Тысяча-лиц грустно рассмеялся.
— Я не совсем понимаю, — сказал Седьмой. — Осколки — это миры, которые захватили демоны? Или же они — люди? Кто я?
— Ответ прост: всё вместе. Осколки «Я» — это и квазилюди, и квазимиры.
— Сложно это понять, — сказал Седьмой и, помолчав, добавил: — Но я постараюсь!
Из глаз Кумакана брызнули слезы, и толстяк принялся их вытирать рукой. Капельки, попавшие на поверхность куба, зашипели.
— А на чьей стороне ты, Кивир? — спросил Седьмой. — Почему ты говоришь, что мы общаемся в последний раз.
— Оглянись, человек…
— Я не человек! — перебил Седьмой. — Не надо меня так называть.
— Оглянись, человек, — продолжило существо как ни в чем не бывало. — Что ты видишь? Выжили только двое — ты да Первый. А я на стороне победителей. В этот раз сила у демонов. Мне придется пойти на компромисс, чтобы сохранить физическую оболочку «Я». Демоны и Легион займут сознание.
— Но ведь они уничтожат тебя! Как ты не понимаешь, что рано или поздно они разрушат всё — и «Я», и реальное тело!
— А что прикажешь делать? — возразил Кивир. — Я должен существовать! Пирамида должна существовать!
Седьмой услышал грозное рычание. Он скосил глаза, но ничего не разглядел. Тысяча-лиц повернулся в сторону источника звука. Из кожистой мембраны показалась рука гигантской твари. Каким-то чудом Легиону удалось расширить проход, и теперь он медленно, но уверенно выбирался из своей ловушки.
Грозный рев стал громче, дрогнула земля.
— Легион же не сможет забраться на куб? — спросил Седьмой.
— Почему нет? — удивился Кивир.
— Но ты же сказал, что у нас много времени для вопросов!
— Я соврал.
Тысяча-лиц сжал его виски так сильно, что затрещал череп. В глазах потемнело.
— Смирись со смертью, — прошептал он. — Будет не больно. У Кивира нет выхода.
Очнулся Тропов. Он застонал и попытался подняться, однако жирдяй вцепился ему в глотку. Потребовалось всего лишь несколько минут, чтобы Сергей вновь потерял сознание. По крайней мере, Седьмому захотелось надеяться, что Тропов потерял сознание, а не умер.
— Мне жаль, человек, — сказал Кивир. — Но в этот раз другого выхода нет. Демоны сильны. Если я откажусь выполнять их приказы, то «Я» уничтожат. Нельзя этого допустить. Надеюсь, ты понимаешь.
Первобытный ужас пронзил Седьмого. Он оказался в ловушке! Больше некуда бежать! Да и как, если его тело давным-давно переваривается в желудке Легиона? Остается только смириться со своей участью. Битва проиграна. Враг сильнее и хитрее. Был бы Первый в сознании, то еще можно было бы попытаться выбраться, однако Кивир всё продумал. Ублюдки! Чертовы выродки!
Отчаянный рёв Легиона вытеснил крики квадратных лиц. Крик продолжался и тогда, когда из кожистой мембраны выплеснулся фонтан крови и тварь вылезла на свободу.
— Кивир, а я могу занять сознание вместо демонов? — спросил Седьмой.
— Вряд ли. Шансов практически нет.
— Но ведь я уже не в первый раз стою перед тобой? Мы побеждали тварей!
— Осколков было больше.
— И что ты делал, чтобы защитить «Я»?
— Не могу сказать.
— Пожалуйста! — взмолился Седьмой. — Скажи!
— Хорошо, — на удивление легко сдался Кивир. — Всё просто: я раскидывал осколки по разным уровням пирамиды. И демоны не успевали собрать их за нужное время.
Кот с человечески лицом зарыдал. Слезы оросили лицо, он взвыл как раненный зверь, потерявший детенышей.
— Ты можешь спрятать меня и Первого! — закричал Седьмой.
— Не получится, — отрезал Кивир. — В этот раз Легион не распадется. Всё кончено.
Седьмой разглядел гигантскую тварь. С последней их встречи она изменилась: кожа почернела, части тела стали пропорциональными, глаза полыхали красным пламенем. Из груди высовывались гадкие щупальца. Теперь Легион как никогда походил на Первого или на него, Седьмого, когда еще все органы были на месте, а плоть не висела лохмотьями.
— Дайте шанс человеку, господин — сказал Кумакан. — Неужели нет другого выхода? Я думаю, остальные согласятся со мной. Седьмой говорит правильные вещи: рано или поздно демоны уничтожат и «Я», и нас.
Тысяча-лиц повернулся в сторону Кивира. Седьмой уставился на существо и мысленно начал молиться. Только один жалкий шанс… Ведь не зря же пройден такой колоссальный путь! Должна оставаться надежда на спасение. Должна! Обязана!
— Первый останется на кубе, — решительно сказал Кивир. — Его поглотит Легион. И это не обсуждается. Однако Седьмому я могу подарить призрачный шанс.
Существо щелкнуло пальцами, и перед Тысячью-лиц возник уродец с гигантскими крыльями. Руки и ноги его напоминали тонкие прутики; кожа обтягивала тело так сильно, что, казалось, вот-вот порвется. Морда была опухшая, в её складках прятались добрые бусинки-глаза. Урод напоминал тростиночку, сломать которую сможет даже слабый ветер.
— Это Человек-мотылек, — сказал Кивир. — Сейчас Тысяча-лиц отдаст голову Седьмого ему. Затем ты, человек, улетишь. Мне все равно куда. Надеюсь, Легион не сможет вас поймать.
— Спасибо, — сказал Седьмой.
Кивир тяжело вздохнул и покачал головой.
За спиной Тысячи-лиц затрещало. Леденящий душу вой был тотчас поглощен ворвавшимся в уши воем ветра.
Человек-мотылек аккуратно взял в руки голову Седьмого, не забыв посмотреть в глаза человека и улыбнуться лягушачьим ртом. Затем он замахал кожистыми крыльями, и через несколько мгновений тело взмыло в воздух. Небо над головой покрывала комковатая серо-зеленая паутина. На ней можно было разглядеть казавшимися раздутыми венами красные нити. Но не они привлекли внимание Седьмого, а просветы между ними.
Человек-мотылек полетел прямо во тьму космоса, усеянную звездами и мертвыми планетами.
* * *Они передвигались от одного астероида к другому — усталые беглецы с ужасающей судьбой, обреченные скитаться в черноте чужих пространств. За ними неотступно летел Легион. Эта тварь отрастила себя гигантские крылья летучей мыши и изменила свое тело так, чтобы попутные солнечные ветры и газовые облака не мешали полетам. В отличие от Легиона беглецы не могли менять физические оболочки. У них оставалась всего лишь надежда, что рано или поздно они оторвутся от гигантской твари.
Неизвестность, бесплодные мечты и противоречивые желания — вот и всё их оружие.
Звезды гасли и, умирая, испускали голубоватую дымку, что паутиной расползалась во тьме. Галактики плясали, туманности пронзали пульсары, и черные дыры всасывали в себя космическую пыль и планеты. Безумная бесконечная пляска.
Один из беглецов рассказывал другому, что скоро они вступят на территорию бессознательного. И существовать там будет куда проще и страшнее: этот мир жил без света и тьмы, в нем не было таких понятий, как «верх» и «низ», не было ни пустоты, ни наполненности.
Ничего.
Впереди их ждало Ничего.
* * *— Назови себя, демон.
— Моё имя…
— Папа! Папочка!
— Вероника, вернись! Тебе нельзя в эту комнату!
— Моё имя…
Примечания
1
Одна из особенностей: «архаровцы» слушали только «Темную ночь» или «Случайный вальс» в исполнении Утесова
2
Дежавю (фр. déjà vu — «уже виденное») — психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации, однако это чувство не связывается с конкретным моментом прошлого, а относится к прошлому в общем.