Я испытующе посмотрел на Гуфи, он сгорбился, низко опустив голову.
– Мне снова снилась моя мать. Опять снилась… Будто она выбралась из своей могилы. Раскопала землю и вылезла наружу, вся почерневшая и в дырках. А теперь она прячется днем в грязных трущобах и подвалах, а ночами ковыляет, пытаясь добраться до меня – полуразложившаяся, в лохмотьях… – Пьяные слезы скатывались по лицу Игоря.
– Может, хватит?! – не выдержал я, но Игорь продолжал, словно не слыша меня:
– И я понял, что моя мать и есть та самая тварь из болота, которая теперь никуда не торопится. Она знает, что бежать нам некуда, мы в западне. Все, птичка в клетке! – Гуфи издал нервный смешок. – Мы разбудили дремлющую тварь. Я не виню тебя, Стропов, хотя было бы полным безумием верить легенде, рассказанной Климом. Ни ты, ни Оля не виноваты. Как это называется? Есть такое выражение… Во, толчок судьбы. Только ни фига это не толчок. Это зло, Стропов, зло в чистом виде, – Гуфи устало прикрыл глаза. – Надо было внимательно слушать старую цыганку… – Он уже шептал: – И какого черта я согласился ехать сюда. – Гуфи завалился назад, задев ногой один из «шампуров».
Я растолкал его.
– Все, пора баиньки, – сказал я, помогая ему подняться на ноги. – Иди, покемарь немного. – Я поглядел на часы. – Через пару часов я тебя разбужу.
– Дима?
– Ну?
– А ты что-нибудь видел? В лесу?
Я замялся. В памяти вновь мелькнуло видение – невыносимый смрад гниющей плоти, испытываемый мной при этом густой липкий страх, сжимающий костлявыми пальцами все внутренности. Но Игорю я, по понятной причине, ничего говорить не стал. Я довел его до палатки и стал потихоньку проталкивать внутрь.
– Иди поспи, потом поговорим.
– А, вот и не знаешь. – Гуфи засыпал у меня прямо на руках. – А я знаю. Это моя мамаша пришла за вами. Вот так. А когда она придет… – Однако он не успел мне сообщить о планах своей покойной мамаши, поскольку через секунду уже громко храпел.
Вернувшись к костру, я завернул мясо в полиэтиленовый пакет и накрыл его курткой, а сверху привалил рюкзаком. Только сейчас я вспомнил, что мы забыли на прежней стоянке вещи Ирины. Я стал лихорадочно припоминать, что ценного было у нее в рюкзаке, но, кроме посуды с котелком, ничего вспомнить не мог. Кажется…
Чьи-то прохладные руки мягко легли на мои обожженные солнцем плечи. Я дернулся так, словно меня ошпарили кипятком, и кинулся к ружью. В прозрачном воздухе поплыл тонкий аромат духов. Ольга!
Скудного освещения от пышущих жаром углей было достаточно, чтобы увидеть на ее лице улыбку.
– Испугался, Стропов? На болоте ты меня не очень-то боялся, – она кокетливо поправила прическу.
– Ты… ты, – задыхаясь, я встал, колени мои предательски дрожали. – Я ведь мог убить тебя! Что…
– Тогда сделай это нежно, – Ольга шагнула через костер, и тут я увидел, что она совершенно обнажена. – Иногда я начинаю подумывать, как было бы здорово у тебя отсосать, – небрежно обронила она.
У меня полезли глаза на лоб, челюсть отвисла. Я не верил своим ушам. Я отчаянно пытался сохранить подобающее выражение лица мужчины, достойно принимающего известие о том, что стеснительная девушка хочет у него отсосать, но вряд ли у меня что-то из этого получилось. Ольга остановилась, чуть не наступая мне на ботинок своей маленькой босой ногой.
– Но большую часть времени я склонна считать тебя задницей, – добавила она.
Я лихорадочно рылся в памяти, стараясь отыскать подобающую исповедь, но под гипнотизирующим взглядом девушки умные мысли никак не хотели лезть в голову. Привет, я Дмитрий Стропов, и я задница. Приятно познакомиться, благодарю за внимание.
– Э-э… Тебе не холодно? – глупо спросил я.
– С тобой нет, дурачок. – Ольга подошла вплотную, запах духов стал почти осязаемым, словно она принимала душ из духов. При лунном свете я разглядел, что ее лицо размалевано, губы жирно обведены помадой, в ресницах застряли комочки туши, толстый слой пудры делал ее похожей на гейшу, волосы невообразимой копной торчали в разные стороны. Все шлюхи планеты зарыдали бы от зависти, увидев мою девушку.
– Ты что, тащила с собой косметику? – Я попытался выглядеть грозным, но вид Ольги настолько обескуражил меня, что я не знал, как себя вести. Она обняла меня, прижимаясь всем телом.
– Это же все для тебя, – шепотом сказала она. – Только для тебя… Тебе разве не нравится?
Она сладостно улыбнулась, призывно облизав язычком накрашенный рот. При лунном свете он напоминал застарелую рану, которая открылась при неосторожном движении.
«Ты любишь? Любишь?»
Я вздрогнул, вспомнив ночной кошмар, когда нечто поросшее мхом и ухмыляющееся вылезло из болота и волочилось за мной.
– Возьми меня. Трахни меня здесь, Стропов, – жарко прошептала девушка, обдавая меня изумительным ароматом духов. – Трахни. Чтобы мне было больно.
«Почему раньше она не пользовалась этими духами?» – вдруг пришло мне в голову, пока Ольга размазывала по моим щекам помаду.
Внезапно я почувствовал сильное возбуждение. Дыхание стало прерывистым, внизу живота разлилось тепло. Я попытался обнять ее, но она тем же мягким кошачьим движением отстранила мои руки и достала нож. После этого она прижалась ко мне, ее маленькие крепкие груди уперлись в меня, соски сладко терлись, напоминая двух шаловливых зверьков.
– Зачем… он… тебе?.. – Приятная истома застилала мне глаза.
Ольга вложила нож мне в руку и поднесла ее к промежности. Не сводя с меня смеющихся глаз, она принялась яростно тереть рукояткой у себя между ног. При этом с ее лица не сходила широкая улыбка.
«Может, разденешься наконец, Стропов? Или так и будешь стоять как истукан, пока я окончательно не замерзну здесь? Давай, покажи, что твоя штука намного крепче и сильнее, чем какой-то паршивый ножик», – смеясь, говорили ее лукавые глаза.
– Сейчас, я… я расстелю куртку… – засуетился я, но Ольга крепко сжала меня руками. – Никаких курток. Я хочу прямо здесь и на земле… а еще лучше на щебне.
(Я знаю, о чем ты думал там, в болоте…)
Я вошел в нее, как входят в давно забытый сон. Сознание померкло, время остановилось.
* * *Дрожащими руками я нащупал зажигалку. Подсветка на часах сломалась, и пришлось светить зажигалкой. 2:49. Пора будить Гуфи. Кряхтя, я стал подниматься. Все тело ломило, спину нестерпимо жгло.
Я взглянул на лежащее передо мной тело. Сколько прошло времени с тех пор? Пять минут, час? Все прошло как в тумане, ощущалась только пустота.
Но почему она не встает?
(Ты же убил ее.)
– Ольга?
Тело зашевелилось. Я поднес горящую зажигалку, и на меня уставились распахнутые глаза насмерть перепуганной девушки. Помада и тушь смешались с пудрой, образовав на ее лице жидкую кашеобразную массу.
– Все в порядке?
Она кивнула и прикрыла грудь руками.
– Иди, одевайся, я сейчас приду.
Ольга все так же молча поднялась и пошла в палатку.
Костер давно потух, и лишь слабый дымок курился из некоторых крупных углей. Я быстро оделся и пошел будить Гуфи.
* * *Игорь зевнул и подбросил в костер несколько толстых веток. Изо рта вырывались облачка пара – температура опустилась еще ниже, и ему пришлось укутаться в одеяло.
Дима бесцеремонно растолкал его около трех часов утра, наказав в пять разбудить Виталия.
«Максимум в семь часов нам нужно быть готовыми продолжать путь», – сказал он, укладываясь спать. Перед этим он дал Игорю нож, пояснив, что это так, на всякий случай. Правда, Гуфи не хотел думать о том, что этот «случай», возможно, произойдет именно во время его дежурства. Игорь вообще не понимал, зачем нужны эти глупые дежурства. Если им суждено всем умереть, то их ничто не спасет.
Игорь нисколько не обижался на Стропова, когда тот устроил ему выволочку за сон на посту. Несмотря на все его закидоны, Дима был свой в доску, Гуфи это понял с самого начала. Однако внутри его яростно клокотала ненависть к Виту, хотя он считал его чуть ли не лучшим другом. Ублюдок чертов! Возомнил себя пупом земли, а сам ничего не стоит. Даже Дэн (пусть земля ему будет пухом!) не доставал его так.
Неприятный холодок пробежал по спине Игоря, когда он вспомнил, как хладнокровно Виталий застрелил Ральфа. Подумаешь, собака лизала кровь! Пусть даже кровь Иры. Гуфи очень привязался к Ральфу, и если бы у него хватило смелости, то он смог бы дать достойный отпор Виту. Хотя имелась и другая сторона медали, на которую Гуфи сознательно закрывал глаза, – волею судьбы бедная собака на какое-то время поддержит силы ребят. Вместе с тем, если бы не отчаянное чувство голода, он никогда в жизни не допустил бы даже и мысли, чтобы попробовать собачье мясо.
При воспоминании о мясе желудок Игоря обиженно заурчал, капризно требуя добавки. Странно, но Гуфи был абсолютно уверен, что не сможет проглотить и куска собачатины и его непременно вырвет, но, к счастью, все обошлось.
Последнее время воображение Игоря постоянно рисовало его любимые кушанья – нежное картофельное пюре с поджаренной курицей с хрустящей ароматной корочкой, полная тарелка дымящихся спагетти и румяные пузатые сардельки, обильно политые острым кетчупом… Рот Игоря мгновенно наполнился слюной, он крепко зажмурился, пытаясь разогнать образы.
Последнее время воображение Игоря постоянно рисовало его любимые кушанья – нежное картофельное пюре с поджаренной курицей с хрустящей ароматной корочкой, полная тарелка дымящихся спагетти и румяные пузатые сардельки, обильно политые острым кетчупом… Рот Игоря мгновенно наполнился слюной, он крепко зажмурился, пытаясь разогнать образы.
Эх, была не была! Есть хотелось все сильнее, и Игорь, не раздумывая, принялся шарить вокруг в поисках приготовленного на завтра мяса. Обнаружив его под рюкзаком, Гуфи воровато оглянулся и вытащил несколько кусков. Он нисколько не испытывал каких-либо угрызений совести, уплетая холодную собачатину. Когда стоит вопрос о жизни и смерти – тут не до благородства. Выжить – вот единственная цель. Хорошо, если они не заметят пропажи мяса, хотя в пакете оставалось еще несколько крупных ломтей.
После третьего куска Гуфи вновь улегся набок, у костра, так чтобы и ружье и фонарь были как можно ближе. При этом он скрипнул зубами от боли – задница все так же адски горела. Черт его дернул вытереть задницу именно борщевиком! До этого случая Игорь даже не знал о существовании этого растения, очень похожего на лопухи, которые в изобилии растут в подмосковных лесах.
Гуфи испустил тяжелый, сипящий вздох. В груди что-то закололо, глотать стало больно. Неужели он простыл?! Этого еще не хватало! Игорь с завистью подумал о спящем Диме – ему хорошо, у него под боком лежит теплая девка.
Он вспомнил, как Вит подошел к нему после того, как Ольга ушла гулять в лес с Димой, и, постучав себя по лбу, назвал его болваном и сказал, что он упустил отличную возможность обрести себе подругу. Игорь вяло отреагировал на это замечание, погрузившись в чтение, и лишь спустя некоторое время с тоской подумал, что он никогда не будет обладать теми качествами, которые бы притягивали к себе особ женского пола. Не подозревая, что он так и умрет девственником, Гуфи сделал для себя неутешительный вывод, что он вряд ли сможет заинтересовать кого-либо своей заурядной внешностью.
Юноша заерзал, устраиваясь поудобней. Языки пламени неспешно лизали дрова, а в раскаленной сердцевине костра плясали призраки.
Сколько им еще осталось идти? Когда их начнут искать? Может, его звонок все же был услышан на автобазе?
Его мозг отчаянно хватался за эту мысль, как жертва кораблекрушения хватается за обломок судна – все, что держится на плаву, будь то даже дверь от сортира, есть не что иное, как подарок судьбы, достойный того, чтобы быть принятым с искренней благодарностью.
Он неуклюже крутил нож, чувствуя в руке его приятную тяжесть, и вспомнил, как ловко это получается у Стропова. Пальцы Димы мягко и как бы небрежно вертели тяжелый охотничий нож, вызывая в сознании образ льющегося прозрачного ручья.
С Витом нужно что-то делать. Завтра Игорь приложит все усилия, чтобы ружье было у Димы. А еще лучше…
Гуфи, любуясь остро отточенным лезвием, вдруг улыбнулся, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего. На хромированном лезвии заиграли огненно-рыжие блики костра. Да, скорее всего, Игорь так и поступит. И эта сука никогда больше не обзовет его Гуфи. Сам он Гуфи, мать его.
Скрюченные деревья в свете огня отбрасывали причудливые тени на полянку, напоминая лапы каких-то ископаемых рептилий. Веки Игоря постепенно наливались жидким свинцом, нож выпал из рук… Он засыпал.
Прочертив короткую эффектную дугу в черно-угольном небе, моргнул и исчез метеорит.
Гуфи спал, и ему снилось, как он стащил у Виталия мобильный телефон и ему наконец удалось дозвониться в милицию. Однако в самый последний момент его застукал Вит. В бешенстве накинувшись на Игоря, он связал его, снял с одной ноги кроссовку и, поднеся к ступне пышущую жаром головешку, зловеще произнес: «Ральфа мы съели, теперь очередь за тобой, толстяк. Надеюсь, твоя жирная задница будет вкусней собаки!» С этими словами он прислонил горящую ветку к пятке Гуфи.
Невыносимая боль выдернула Игоря из остатков глубокого сна, он закричал, увидев, как дымится его правая нога. Кроссовка наполовину сгорела, и расплавленная масса стала проедать кожу подобно кислоте.
Подвывая от страха и нестерпимой боли, Гуфи сорвал с себя остатки обуви и залил пострадавшую ногу водой из котелка. Тлеющая штанина зашипела, от нее пошел пар. На некоторое мгновенье Игорь почувствовал облегчение, но затем боль вновь с удвоенной силой набросилась на обожженное место. Гуфи заплакал. Черт бы побрал все это! К черту эти дежурства! К черту эту гребаную Красную Щель вместе с глупыми собаками! К черту это трижды проклятое Черное море!
– Гуфи, что там случилось? – раздался злой голос Виталия, хриплый спросонья.
– Ничего! Дрыхни дальше! – крикнул в ярости Игорь.
– Если ты еще раз разбудишь меня своими воплями, я затолкаю твою башку тебе в задницу.
«Тебе все равно скоро дежурить, кретин!» – хотел крикнуть Гуфи, но сдержался. Он нащупал нож. Почему бы не закончить все прямо сейчас?! «Ох, Вит, ты еще пожалеешь обо всем! Лучше бы ты сдох от бешенства, это будет для тебя наивысшим благом».
Глотая слезы, Игорь слепо разглядывал ожог – очки он потерял во сне. Как он теперь сможет идти? И как в таких условиях лечить обожженное место? Подволакивая ноющую от боли ногу, Игорь без сил опустился на землю. Из палатки снова послышался храп Вита, и Гуфи мысленно обложил его всеми матерными словами, которые насчитывал его словарный запас.
Ему вспомнилось – как-то его бабушка рассказывала, что при различных ранах и ожогах, в частности, очень помогает уринотерапия, а попросту говоря, собственная моча. Гуфи не знал, имеются ли у них с собой какие-либо медикаменты, поэтому решился испробовать бабушкин метод. Постанывая, он стал подниматься, как вдруг до его ушей донесся треск веток. Зрачки расширились, Гуфи чувствовал, как на его голове зашевелились волосы. Звук доносился из леса. Хрипло дыша, он схватил дрожащими руками ружье.
«Кто там?» – хотел крикнуть Игорь, но язык отказался ему повиноваться. Хруст повторился, на этот раз ближе. Горло внезапно распухло, превращаясь в засоренный трубопровод, набитый до отказа стекловатой, в паху стало тепло и мокро. Изо рта парня вырывался лишь сиплый свист, лицо приобрело цвет сгнившей тыквы.
«Я умираю», – неожиданно подумал Игорь, вытирая трясущейся рукой струйку горячего пота с виска.
В глубине леса что-то появилось. Что-то необычное и… красивое. Красивое и волнующее.
Гуфи облизал обветренные губы, сглотнул.
Даже без очков он видел, как в густой лесной чаще вспыхнул ярко-зеленый огонек цвета сочной молодой травы. Он разгорался все больше, наполняя темноту приятным изумрудно-огненным светом. Гуфи глубоко вздохнул и успокоился. Глядя на медленно приближающееся расплывчатое пятно света, он не заметил, что боль в ноге утихла, равно как боль от порезов и борщевика. Свечение переливалось от нежного салатового до темно-зеленого цвета и несло с собой ароматы диких лесов – чудный запах цветов, кристально чистой родниковой воды, густой сосновой смолы и жасмина… Игорь улыбнулся. Воздух наполнился домашним теплом, родным и успокаивающим.
Деревья расступились, изумрудный шар вырвался на полянку и слабо задрожал, словно тающее желе. В колышущейся субстанции стали виднеться смутные очертания человеческого тела. Сверкающий поток некоторое время оставался бесформенным, сказочным калейдоскопом невообразимых красок, которому случайно удалось вырваться на волю, после чего он принял образ женской фигуры.
Через мгновенье из шара вышла миниатюрная девушка. Крохотная, не более полутора метров, из одежды лишь тонюсенькая полоска на талии, с трудом закрывающая темный треугольник. Маленькие грудки с бесстыдством глядели на Игоря.
Гуфи облизнулся, ружье выпало из ослабевших рук.
«Здравствуй!» – просто сказала девушка, подмигнув при этом. Жар усилился, лоб Гуфи покрылся испариной. Он оцепенело пялился на девушку, не в силах оторвать взгляд от этого небесного создания.
«У меня есть кое-что для тебя, Игорь». Прелестное личико лесной нимфы озарилось обаятельной улыбкой, и она протянула к нему свои изящные руки.
«Ты ведь заслужил это. Разве не так?» – спросила она, и Гуфи кивнул, продолжая пожирать глазами девушку.
«Ты вел себя, как настоящий мужчина. Иди и обними меня!» Продолжая улыбаться, она шагнула вперед, наступив при этом на обугленную ветку своей крошечной ножкой. Лицо прекрасной нимфы ничуть не изменилось, что нисколько не удивило Игоря. Ведь она не может чувствовать боли, и ничто вообще не в состоянии причинить ей вред.
Она пришла к нему! Наконец-то он станет мужчиной!
Девушка приблизилась к Игорю вплотную, и он вдруг почувствовал, как ему снова стало холодно.
«Так ты идешь со мной?» Голос божества стал немного ниже, улыбка – шире. Гуфи не мог оставить эту улыбку без ответа, и уголки его иссушенного рта сами поползли в разные стороны. Что-то капнуло на подбородок.