– Да мы только и прислушивались ко всем разговорам на эту тему, мечтали как можно скорей освободиться от проклятого диктатора. Зато теперь я такая счастливая… Надеюсь, ты подаришь одну из наложниц своему Менгарцу? А то и две? Ведь наверняка он заслужил такой подарок с твоей стороны?
– Ну да, заслужил. – Король вспомнил о сапогах и кожаной курточке пришельца, заполненных желе гарбены, и стал приподниматься на кровати. – Только ему сейчас не до этого. Пора готовиться в поход.
– А потом?
– Потом видно будет… Одевайся, я сегодня же хочу представить тебя своим придворным. – Гром с предвкушением улыбнулся. – Пусть немного позавидуют!
Глава 9
СПЕШНЫЕ СБОРЫ
Пока король Чагара на севере принимал капитуляцию, на юге оставшиеся в конном строю рыцари и в самом деле попытались прорваться через речные броды. Внушительные потоки воды к тому времени спали и вернулись к нормальному уровню. Но благодаря предвидению Менгарца, ничего у врага не получилось. Установленные на перспективных направлениях заграждения оказались очень кстати, и преодолеть их бронированной кавалерии так и не удалось. Первая, самая стремительная, и, как ожидали имперцы, неожиданная атака напоролась на непреодолимые рубежи, всадники понесли досадные для них потери и по единому сигналу вновь отступили на юг. Видимо, командующий рыцарями не решился прорываться любой ценой.
На месте скоротечного сражения осталось более двух десятков закованных в железо тел, и среди них люди генерала Тербона отыскали несколько раненых. Двое из них были в сознании. Их доставили в Радовену чуть позже прибытия туда Грома Восьмого, и сам генерал проследил за допросами. Пленники оказались крепкими орешками, гордым молчанием реагируя на вопросы, запугивания или угрозы пыток. При всем уважении к такой стойкости духа своих коллег Тербон просто не имел права деликатничать с недавними врагами, но все-таки перед тем, как отдать рыцарей в руки пыточных дел мастера, решил в последний раз попытаться разговорить пленников:
– Как ни прискорбно, но больше с вами мирно беседовать не будут. Вы пришли на нашу землю с оружием не для рыцарского турнира, где слово чести превыше всего, вы пришли к нам как завоеватели и убийцы. Поэтому и отношение к вам соответствующее. Раз не хотите просто отвечать на вопросы, будете выговаривать нужные нам ответы порванными языками сквозь выбитые зубы. Только вот напоследок хочу вам задать лишь несколько вопросов как воин воинам. Причем это не будет касаться ни ваших тайн, ни секретов вашего происхождения.
Генерал встал и как бы в раздумье прошелся по подвалу, нисколько не обращая внимания на упрямое молчание. И только потом начал спрашивать:
– Ведь уже знаете, что Гранлео погиб?
– Нам о его смерти ничего не известно, – наконец-то разжал губы один из рыцарей.
– Когда вас везли сюда, вы наверняка заметили горы трупов, которые тысячами продолжают выгребать из-под обломков плотины, осадных башен и толстого слоя грунта. Волна перемолола все и всех. А ваш император находился возле самой плотины и попал под удар самым первым. Скорей всего от него остались только неузнаваемые куски мяса, как и от доброй трети его армии.
Второй рыцарь сделал попытку улыбнуться:
– Насколько я понял, ваш монах Менгарец остался жив?
– Да. Его в самый последний момент подхватила в воздух огромная птица, наподобие гигантского орла катарги.
– Ну вот, раз он спасся, то и император Гранлео тоже мог спастись.
– Все видели, как его накрыла волна…
– Это еще ничего не значит! – с нескрываемой злостью заговорил рыцарь. – Мы все прекрасно знаем, что Гранлео бессмертен. Поэтому пока мы не увидим его опознанный труп, наша присяга остается в силе. И никто никогда не сможет обвинить керрангов в нарушении присяги!
Тербон удивленно пожал плечами:
– Первый раз слышу о каких-то керрангах. Вас отбирают из числа этих вонючих Львов Пустыни? Или из рабов?
Оба рыцаря воскликнули почти синхронно:
– Керранги не бывают рабами!
– Как же не бывают? А сейчас вы кто? Самые настоящие рабы! А когда поработаете на карьерах пару месяцев, то еще и не то запоете.
– Нет, рабами мы не станем! Лучше смерть!
– Ага, значит, вы так рабски любите своего императора, что готовы даже после его смерти погибнуть под пытками?
– Присяга – превыше всего! – выкрикнул один из рыцарей, и, судя по плотно сжатым губам обоих, они решили молчать до самого конца.
– Ладно, – тяжело вздохнул генерал, – как воин, я уважаю ваши принципы. Но как патриот своего королевства и командир своих солдат, я обязан знать о врагах все. Поэтому ухожу, а вы остаетесь в руках палачей. Прощайте!
Он еще немного постоял, надеясь, что рыцари одумаются, потом пожал плечами и вышел. Через некоторое время в подвал вошли сразу четыре дознавателя в окровавленных фартуках, и один из них деловито приказал своим коллегам:
– Вы двое, тащите вот этого в другой подвал. Не люблю, когда посторонние крики мешают выслушивать тихие ответы сквозь бульканье крови.
Рыцари только и успели переглянуться между собой и с содроганием попрощаться многозначительными кивками. На голову каждому накинули ужасно воняющую тряпку, и они стали дергаться в удушающих конвульсиях.
Выйдя из подвала, Тербон довольно скоро узнал все последние новости и выяснил, кто из власть имущих где находится. Раздумывать долго не приходилось: беспокоить короля, вырывая его из наверняка жарких объятий новой любовницы, явно не стоило. Поэтому преданный династии вояка поспешил в покои вдовствующей королевы. И явился как раз вовремя: совещательное трио поднималось из-за стола, собираясь разойтись для решения текущих дел.
– Как я вовремя! – воскликнул генерал, входя в комнату. – Можете еще и мне уделить некоторое время?
После жеста Линколы все снова расселись за столом, и она спросила:
– Что-то новенькое?
– Скорей всего ты оказался прав, – он посмотрел на Менгарца, замечая, что ему явно лучше, и довольно улыбнулся, – кавалерийский резерв и в самом деле этой ночью попытался прорваться, но после первых потерь сразу же отступил. Зато двадцать восемь рыцарских тел так и остались валяться на земле. Трое в тяжелом состоянии, а вот парочку вполне пригодных для допроса рыцарей я привез в Радовену. Оказывается, у них определенный кодекс чести, и они ни под какими угрозами не станут изменять данной императору присяге.
– Так ведь Гранлео уже пошел на удобрение долины Покоя! – воскликнула Роза.
– Вот и я им так сказал. Но они утверждают, что пока они не увидят тело – клятва верности остается в силе. Фанатики! Называют себя керрангами. Пришлось отправить к ним четырех дознавателей…
– Зря, – скривился Виктор. – Во-первых, нам о них уже почти все известно, а во-вторых, они ведь все-таки военнопленные, рыцари.
– Да ладно тебе, – продолжал ухмыляться Тербон, – неужели ты меня и в самом деле за садиста принимаешь? Но и так просто делать поблажки этим рыцарям не стоит. Дознаватели знают свое дело: они накрыли головы пленников тряпками с соком гайчени. Пусть хоть немного помучаются из-за своей гордыни.
Все трое слушателей понимающе кивнули. Когда кто-то вдыхал едкий запах, который выделялся от сока ядовитых грибов гайчени, то на несколько часов впадал в горячечный сон с кошмарами и неприятными галлюцинациями. Да и потом очень плохо соображал, почти не помнил происшедшее с ним накануне, ощущал сильную ломоту в костях, приступы мигрени и впадал в то самое состояние, которое бывает после жутчайшего перепоя. Гриб гайчени, вернее, его сок, использовался очень редко и, как правило, в случаях, когда допрашиваемого требовалось сломить морально, но не нанести при этом физических повреждений. Это средство действовало очень эффективно при допросах.
– Но откуда у вас сведения о керрангах? И как это я пропустил такие данные?
– Тебя просто не было, – поведала мать короля. – А нам постоянно подносят последние отчеты прямо сюда. Да и то об этих рыцарях удалось составить целостную картину совсем недавно.
– Гвардейская элита императора? – попытался угадать генерал.
– Отнюдь! – возразил Менгарец. – Керранги – независимое и гордое княжество, расположенное на восточной оконечности Шлема. Княжество имеет автономию, потому что все-таки признает над собой власть империи Сангремар и в случае войны обязано выставить в поход войско из трех тысяч рыцарей. Об этом территориальном анклаве даже сами Львы Пустыни знают ничтожно мало, потому что им даже приближаться к княжеству запрещено под угрозой немедленной смерти. Основные сведения мы получили от евнухов и наложниц, те все-таки более вхожи в круг придворных, от которых и просачиваются основные сведения. По ним получается, что в Керранги живут очень обособленно, подчиняются только Гранлео и своим пожизненным долгом считают охрану какой-то своей национальной святыни. Сам император раз в год совершает к этой святыне так называемое паломничество и проводит там одну неделю. Причем посещает княжество в гордом одиночестве, без всякой охраны, наложниц или воинского сопровождения. Как правило, весь двор императора на то время остается в приграничном городке и там две недели отдыхает, поджидая своего диктатора.
– Хм! Получается, что эти керранги – самые преданные и лояльные слуги Гранлео? – удивился Тербон. – Но так не бывает, какой им смысл оставаться чьей-то автономией, если, убив диктатора, который в одиночку не представляет большой силы, они однозначно бы получили независимость.
– Нам тоже это кажется очень и очень странным, – пожал Менгарец плечами. – Не хватало только, чтобы все самое ценное для себя покойный император хранил именно там. Ведь в таком случае придется за этими тайнами переться через весь Шлем.
– Но разве в Шулпе ничего нет?
Роза протянула ему с десяток исписанных листков:
– Есть, генерал, да столько, что не верится! Там показания не только евнухов и наложниц, но и более высшей знати, которую успели допросить сегодня. И как видишь, они практически дублируют и подтверждают показания друг друга.
Пока преданный вояка бегло просматривал листки, монах Менгарец с сожалением кивнул несколько раз:
– Но все равно, по поводу княжества придется узнавать и выпытывать все до последней детали. Так что надо постараться раскрутить рыцарей, пока они будут под воздействием гайчени. Иначе, если не склоним к добровольному сотрудничеству, придется применить самые крайние методы.
– Ты ведь говорил…
– И сейчас говорю. Но вот простые разговоры и о чести и о верности – это одно, а жизненная необходимость – совсем другое.
После этих слов Виктора все трое посмотрели на него не только с удивлением. Тербон явно с укором. Роза с каким-то внутренним и тщательно скрываемым страхом. А мать короля с уважением и пониманием. На некоторое время воцарилось неприятное молчание, которое оборвала вскочившая на ноги принцесса:
– У меня ведь еще столько дел перед отъездом! Я больше не нужна? Без меня справитесь? Тогда убегаю.
И она действительно чуть ли не бегом покинула личные апартаменты своей бабушки. Все трое, глядя в спину красавицы, вздохнули с разной степенью тяжести и по разным мотивам, но все-таки остались за столом, вопросительно переглядываясь. Тербон спросил первым:
– А какие еще подробности стали известны о самих наложницах?
– Ну, их красота тебя не заинтересует, – уверенно изрек Виктор, – потому что ты примерный семьянин и верный муж. А вот их развратность тебя наверняка удивит. По их же смелым признаниям, покойный Гранлео брал на каждую ночь сразу по три, а то и по пять наложниц и довольно интенсивно их обслуживал как мужчина.
– Ха! Когда же он спал?
– По общим утверждениям, ему хватало три, максимум четыре часа в сутки.
– У-у-у… силен мужик… был! – не скрывал своего удивления генерал. И тут же стал усиленно припоминать: – У всех Гранлео рождался сын не раньше чем в семидесятилетнем возрасте. Последнему покойнику до семидесяти оставалось еще лет десять. Правильно? Следовательно, никто из наложниц не мог забеременеть… Вроде бы! Или мог?
Ее величество Линкола сделала ладошками неопределенный жест:
– Пока ничего на эту тему сказать не могу. Но обязательно устроим самый тщательный осмотр, если не сегодня завтра, так после вашего выступления в поход.
– И что предпримете в случае положительных результатов?
– Такой вариант событий мы тоже просчитали, – многозначительно успокоила венценосная вдова обеспокоенного генерала. Тот сразу понял, что ему многое недоговаривают, но так как его мнения не спрашивали, перевел разговор на другое:
– Что еще интересного рассказали пленные?
– Ничего особенного. Разве что появилась новая загадка. – Виктор осторожно помассировал свою опухшую щеку. – Вдоль моста на большом от него расстоянии по воде на понтонах проложены толстенные цепи. По всем понятиям, такое ограждение используется против быстроходных атакующих кораблей надводного флота.
– Какой же здесь может быть флот?
– Вот это и странно…
– Ладно, Менгарец, что будем делать в самые ближайшие часы?
– Конечно, не мешало бы все-таки привлечь и Грома к исполнению его обязанностей. – В голосе пришельца проскальзывало немалое сожаление. – Если завтра выступаем, то без его распоряжений в сроки не уложимся. Но будем надеяться, что у него и самого чувство ответственности взыграет и он таки явится перед народом. – Виктор посмотрел на Линколу, намекая, что в противном случае ей самой придется ломиться в покои своего сына. – Ну а мне скорей всего придется сейчас срочно скакать на побережье. Приближаются сроки прибытия кораблей из Гачи, а так как у них там нет ни опытных капитанов, ни навигаторов, ни вообще сработанных экипажей, то придется лично мне устраивать и скоростные курсы, и учения, и первые совместные маневры. На веслах-то они и под парусом по реке ходить умеют, а вот по широкому проливу… Невзирая на общее командование адмирала Ньюцигена. Скорей всего мне так и придется остаться на кораблях нашей флотилии и продвигаться вдоль береговой линии наравне с войском.
– Так, может, и я с тобой?
– Да нет, мне там моих ребят хватит. А ты будешь возле короля присматривать за Розой.
– А не безопасней будет ее взять на борт корабля?
– Наоборот. Мы ведь ничего не знаем о больших водных просторах. Мало ли что там может случиться…
Тербон засомневался:
– Странно, что она не вознамерилась тоже податься на какой-нибудь корвет.
– Да все потому, что она и не знает о моем последнем решении, – открыл маленький секрет Виктор. – Думает, что я присоединюсь к армии, когда она пойдет вдоль берега.
– Зато когда узнает…
– Вот тогда твоя опека, рассудительность и спокойствие пригодятся. Заодно организуешь непрерывное наблюдение за той наложницей, которую Гром собирается взять с собой.
– Как? Он уже об этом заявил? И для чего она нужна в походе?
– Пока не заявил, но…
Менгарец перевел взгляд на Линколу, и та стала отвечать:
– Мне стало известно, что девушка под пятидесятым номером пообещала моему сыну открыть все тайны императорского дворца в Шулпе. Тем более что ее же подруги по гарему утверждают, что Маанита из них самая прекрасная, обаятельная и активная. Вдобавок в самом деле знает больше всех о тайнах Гранлео. Так что необходимость ее присутствия в походе уже не подлежит сомнению.
– Понял, постараюсь сделать все от меня возможное. Что еще?
– Ранним утром я постараюсь свести воедино все результаты допросов о столице империи. Каждому из вас будет отправлен экземпляр, в том числе и Розе. Постарайтесь во время пути тщательно сверять сведения и вносить поправки. – Мать короля коротко задумалась, потом встала первой: – Хорошо, вроде все обговорили. Тебя я еще увижу, а вот с тобой давай попрощаюсь.
Она со вздохом подала приблизившемуся Виктору вначале руку, а потом обняла по-матерински:
– Смотри за собой и береги себя, ведь второй раз желе гарбены уже не поможет. Ну и, конечно, желаю тебе разыскать все так нужные тебе устройства.
– Спасибо. Постараюсь вернуться уже без сапог на своих двоих.
Монах Менгарец постарался скрыть подступивший к горлу комок. Впервые за два года он надолго прощался с этой женщиной, которая отнеслась к нему воистину как родная мать. Во всем поддерживала, всегда пыталась оградить от неприятностей и грудью становилась на его защиту даже когда следовало скорей защищать собственного сына.
Чтобы совсем не расстроиться, Виктор не стал растягивать прощание. Еще раз с благодарностью поцеловал руку Линколы и поспешил на выход. Вскоре его легко догнал высокий Тербон и, пристроившись рядом, высказал одно наиболее терзающее его сомнение:
– А если вдруг эта Маанита вскорости окажется беременной?
Менгарец резко остановился, осмотрелся по сторонам и торжественным шепотом отчеканил:
– Тогда она должна моментально умереть!
Генерал явно не понял и с недоумением стал уточнять:
– Почему? А вдруг ребенок окажется от Грома?
– Только при полной уверенности в этом она останется жить. Если будет хоть малейшее сомнение, Маанита должна умереть. А почему, ты и сам поймешь, если хоть немного подумаешь.
Затем развернулся и устремился дальше по коридору, кивками отвечая на приветствия редко попадающихся придворных. Тербон догнал его только перед выходом в просторный холл, возле парадных дверей дворца. И они сразу же уткнулись в сплошные спины генералов, придворной знати и вечно находящихся здесь представителей высшего дворянства. Все дружно и оживленно переговаривались, создавая усиленный гул базарной толпы, и никто даже не обернулся на топчущуюся сзади парочку. Тербон никогда не отличался деликатностью в обращении со знатью, потому что хорошо помнил, как они сдерживали его карьерный рост в свое время. Поэтому и сейчас гаркнул во всю свою генеральскую глотку:
– Что здесь происходит?! Дайте дорогу!
Живое море поспешно расступилось в стороны, а по всему холлу пронеслись словно ветер восклицания: