Вот тут и началось настоящее сражение. Вначале Виктор отпрянул назад, только краем сознания замечая, как у него над головой в воду полетели «соленые подарочки». Потом сразу уловил жуткий и уже хорошо знакомый смрад и увидел прямо перед собой возвышающуюся над бортом пасть. При втором шаге назад на него стал падать двуручник, на который монах до момента атаки опирался. Ничего не оставалось, как попытаться приподнять его за рукоять, вырывая из палубы вонзившийся кончик. Огромная стальная полоса качнулась назад словно тяжеленный маятник, и чисто инстинктивно пришелец догадался, что удар может получиться, если дугу маятника крутануть и продолжить вращение лезвия до предела. Поэтому он качнулся вперед, меч взлетел высоко над головой, очередные полшага назад с прогибом туловища – и уродливая пасть разваливается от мощного удара надвое.
Радостный рев восторга и восхищения вырвался из глоток всех, кто увидел как сам великолепный удар его святости, так и его эффективность. В следующий момент некоторый ступор и растерянность остальных воинов сменились горячим энтузиазмом и желанием вот точно так же, собственноручно, рубать мерзкие и ненавистные создания. Воодушевление и азарт моментально смели порубанные туши кашьюри в воду. Поспешившим на позиции гарпунерам даже не пришлось использовать свое отравленное снаряжение. А вдоль борта теперь деловито прохаживались дионийцы, схватившие каждый по мешку доставленной соли, и щедро подсаливали горстями воду. Как ни странно, но во второй стадии сражения именно соль сыграла решающее значение. Начавшие было борьбу за тела себе подобных, кашьюри вдруг стремительно развернулись, бросая добычу, и устремились на глубину.
– А-а-а! Не нравится наше угощение! – тонким голоском восклицал Фериоль, потрясая старческим кулаком. А Тернадин с довольным видом апеллировал к Менгарцу:
– И ведь мы только два мешка высыпали! Может, и одного бы хватило.
Его святость выглядывал за борт и с некоторым недоумением бормотал:
– Теперь будем знать…
Хотя все время пытался рассмотреть в окровавленной мутной воде ту самую тушу с разрубленной надвое пастью. Ему до сих пор не верилось, что он одним-единственным ударом убил такого живучего и огромного хищника. Его сомнения и легкий транс от собственного поступка окружающие приняли за нечто другое. Теперь уже адмирал обращался к нему с гораздо большим уважением и предупредительностью. Одно дело много слышать о главном проповеднике Менгары, а другое дело лично увидеть его, совершающего геройский поступок. Сразу припомнились все сплетни, слухи и легенды об этом человеке.
– Э-э-э… твоя святость. Не стоит тебе лично лезть на первую линию сражения. Чем тогда воины будут заниматься. Да и вообще, пора ужинать.
Виктор оглянулся на обеспокоенного адмирала с удивлением:
– Да ладно тебе, Ньюциген, чего ты так официально вдруг начал со мной общаться? И не лез я никуда первым…
– Ага! С таким мечом только просеку в рядах врагов делать.
– Да, кстати, а откуда этот меч взялся на фрегате?
– Занимательный факт: один наш граф после осмотра строящегося корабля все оружие из своего замка пожертвовал. Так сказать, для экипировки и вооружения. Хотел и сам в бой идти, да слишком стар и немощен. А почему старпом этот меч из арсенала в общую кучу выложил, понятия не имею. Ведь им никто сражаться не сможет. Ну… кроме тебя, конечно.
В ответ на такие восхваления Виктор слегка покраснел, только мысленно восклицая: «Как же! «Сражателя» во мне увидели! Как я только себе ноги не отрубил вместе с сапогами да никого по бокам и сзади не зацепил. Чудеса, не иначе! А уж как попал куда надо, да еще и с такой силой… Словно всю жизнь только таким двуручником и рубился».
Он приподнял тяжеленное оружие и попытался лучше рассмотреть тускло поблескивающее лезвие:
– Однако! Как идеально заточены обе режущие кромки! О, а здесь что написано?
– Честно говоря, я этот меч только раз всего и видел мельком, – признался адмирал. Они вдвоем пытались теперь рассмотреть затейливую вязь древних письмен, которые располагались на лезвии ближе к рукояти. – Нет, непонятный язык…
– И я ничего понять не могу. – На какой-то момент Менгарцу показалось, что этот меч явно изготовлен по ультрасовременным технологиям развитых галактик. – Но откуда у вас в Гачи мог оказаться такой меч?
– Это надо у графа спрашивать. Но его родословная так далеко тянется, что, пожалуй, больше похожа на вымышленную. Может, у него в замке и еще чего подобное имеется, но я туда вхож не был.
– Понятно. Чем больше я узнаю, тем больше убеждаюсь, что ничего не знаю, – изрек Менгарец древнее высказывание и крикнул марсовому: – И что там видно?
– Ничего, ваша святость! Только мертвые туши постепенно опускаются на дно да вода становится светлей и прозрачней. Со стороны глубин – никакого движения!
– Тогда разделите людей на вахты, – этот приказ предназначался капитанам, – и ужинать. Затем продолжить погрузку продуктов, воды и фуража.
Глава 13
НОЧНОЙ ПРОРЫВ
При заходящих лучах солнца флотилия успела опять вернуться к месту расположения армии Союза Побережья. Сигнализация флажками стала невозможна, а факелами передавались лишь несколько общих сигналов. Но зато сам Менгарец теперь пожелал лично наведаться на берег. Прочный бот и несколько мешков соли в нем придавали его святости должную уверенность. Хотя и тыл он укрепил: все стоящие на рейде корабли были приведены в состояние наивысшей боевой готовности. Все-таки кашьюри – дело слишком серьезное. А уж тем более в темное время суток.
Пока доплывали к берегу, один из матросов довольно щедро посыпал воду перед тяжеловесным ботом солью. Может, монстры и спали по ночам, но лишняя предосторожность не помешает. Небольшой кавалерийский отряд, дежуривший на берегу, не слишком удивился появлению гостей, сразу предоставили запасных коней, и вскоре монах уже входил в королевский шатер, расположенный в центре устроенного по всем военным правилам лагеря. Видно было, что весть о прибытии Менгарца донеслась до монарха раньше, чем резвый, полный сил конь. Гром встречал его на пороге с распростертыми объятиями:
– Мне доложили о возвращении флотилии, но никак не ожидал увидеть тебя лично! Рад! Но не опасно ли такое плавание на утлых лодчонках?
Они только успели душевно обняться, как полог шатра открылся, и внутрь вошла первая наследница короны. Обниматься она не стала, а только строго задала вопрос, в точности повторяющий смысл только что прозвучавшего. Мужчины коротко рассмеялись, и Виктор не стал их томить ожиданием:
– Вы словно сговорились выпытывать одно и то же. Поэтому сразу хочу сказать, что не только на утлых лодках, но даже на огромных фрегатах ходить по проливу смертельно опасно. К счастью, дионийцам удалось приоткрыть тайну внутреннего строения этих смрадных кашьюри, и мы отыскали вполне эффективное средство борьбы с этими хищниками.
Далее он довольно подробно живописал последнее сражение в заливе и последствия применения соли. Разве что умолчал о своих несуразных подвигах с огромным двуручником, потому что заметил слишком строго нахмуренные бровки принцессы. Завершая свое эпическое повествование, Виктор подвел итоги:
– Когда мы выходили из залива, то наблюдатели насчитали около пятнадцати тел в непосредственной близости от якорной стоянки и около десяти на самом краю подводного обрыва. Причем последние начинали всплывать от образовавшихся, видимо, у них внутри газов. Как мы предполагаем, последний десяток скончался от «соленых угощений», именно тогда внутренняя плоть начинает дымиться или парить. Главное – они умирают. Так что бороться с этой нечистью можно и есть чем. Да и обычные мечи, копья и дубины зарекомендовали себя отлично. Другое дело, если кашьюри попытаются выползти на берег тысячами.
Монарх так и подпрыгнул на месте:
– Кошмар! Где вы видели такое количество?!
– Мы не видели, – монах поднял ладони вверх, успокаивая в первую очередь ее высочество, – но это не значит, что такого количества этих тварей мы никогда не встретим. По всей вероятности, чем ближе в Сангремару, тем большие стаи кашьюри будут встречаться на нашем пути.
– То есть…
– Вот именно! Опасаюсь, что рейд кавалерии по пляжу вдоль пролива может оказаться под угрозой. Поэтому предлагаю прибегнуть к небольшой хитрости и предупредить опасность.
– Понятно. – Роза повернулась за поддержкой к отцу: – И наверняка он сам захочет быть главным участником этой так называемой хитрости.
– Доченька, давай его вначале выслушаем? – попросил Гром с небывалым смирением. А потом кивнул монаху: – Продолжай.
– Надо немедленно собрать отряд из десятка воинов, полностью экипированных как Львы Пустыни. Благо амуниции у нас хватает. Пусть уже отправляются по маршруту прорыва и попытаются убрать возможные дозоры или случайных ротозеев. А следом за ними пустить тройку, пятерку верховых, которые будут ехать по колено в воде и щедрыми горстями сеятелей разбрасывать соль. И я и дионийцы предполагаем, что этого будет вполне достаточно, чтобы отпугнуть стремящихся на сушу хищников. Слишком уж этот пляж в свете последних событий выглядит подозрительным.
– Доченька, давай его вначале выслушаем? – попросил Гром с небывалым смирением. А потом кивнул монаху: – Продолжай.
– Надо немедленно собрать отряд из десятка воинов, полностью экипированных как Львы Пустыни. Благо амуниции у нас хватает. Пусть уже отправляются по маршруту прорыва и попытаются убрать возможные дозоры или случайных ротозеев. А следом за ними пустить тройку, пятерку верховых, которые будут ехать по колено в воде и щедрыми горстями сеятелей разбрасывать соль. И я и дионийцы предполагаем, что этого будет вполне достаточно, чтобы отпугнуть стремящихся на сушу хищников. Слишком уж этот пляж в свете последних событий выглядит подозрительным.
Король соображал быстро, и не успел Менгарец еще договорить, как шатер стали заполнять вызванные командиры. Каждому давалось конкретное указание, рекомендации для личного состава, и вскоре вдоль побережья двинулась вперед первая группа, замаскированная под врагов. За ними поспешили и всадники с сумками, полными солью. Следом готовили еще одну группу «сеятелей», потому что сразу нужного количества соли не оказалось под рукой. Интенданты в связи с этим тоже не остались без дела, ускакав со своими подразделениями к ближайшим городам и поселкам.
Затем в шатер подали еду, а следом за ней, тревожно поблескивая своими глазищами, явилась и бывшая наложница Гранлео. Но за эти несколько дней ее поведение разительно изменилось. Куда девались скромность, раболепие и почтительность. Чувствовалось, что эта молодая женщина уже наверняка возомнила себя королевой. Потому что сразу с порога стала вслух высказывать свое недовольство Грому:
– Дорогой, я устала тебя ждать. А ты, оказывается, и не спешишь отдохнуть после тяжелого дня.
Роза сделала вид, что не замечает Мааниту, и только крепко сжала губы. Зато Виктор с недоумением повернулся к монарху и фыркнул:
– А она чего здесь делает? Это ведь шатер для военных советов!
Монарх Чагара только стал открывать рот для ответа, как с обиженным фырканьем затараторила его новая любовница:
– На военные советы допускаются любые лица, дающие ощутимую помощь в предстоящих сражениях и умеющие подсказать выходы из любых сложных ситуаций. Причем допускаются сюда не только мужчины, но и женщины. Ведь никто не удивляется присутствию ее высочества? Так почему ко мне такое отношение?
– Потому что тебе еще не доверяют, – прямо ответил Виктор, с высокомерием глядя на женщину.
У той сразу полились слезы по щекам:
– Неправда! Это только твоя святость не доверяет! Тогда как мой король прекрасно видит и ценит мое отношение и мою преданность.
Она вплотную приблизилась к Грому и трепетно обняла его за плечи. Тот с некоторым сомнением поднял глаза на Менгарца и дернулся в раздражении:
– Ну и что тут такого? Маанита нам нужна, ее помощь и советы неоценимы, так что о ее лояльности не может быть двух мнений.
Видимо, умелая развратница настолько вскружила голову давнему вдовцу, что он начинал уже неадекватно воспринимать окружающую действительность. Наступил тот самый момент, когда пришельцу надо было срочно выбирать: или принять линию поведения, предлагаемую единоличным правителем Чагара, или сразу жестко очертить свою позицию в столь важном и принципиальном вопросе.
Виктор выбрал второе. Тем более что был твердо уверен: вряд ли кто из окружения короля тотчас встанет на сторону этой женщины, родом из так сильно ненавидимой империи Сангремар. Может, со временем она и сумеет навербовать себе сторонников, обещая тем определенные льготы, когда станет супругой Грома Восьмого, властной владычицей самого сильного королевства на Первом Щите. Но сейчас она еще очень слаба, и следовало сразу поставить ее на место. Невзирая на все возможные трудности в будущем.
Поэтому его святость выбрал самый дружественный, доверительный тон:
– Дружище, не хочу повторяться в том, что я тебе говорил перед недавним расставанием в Радовене. Просто постараюсь обрисовать ситуацию совсем с иной стороны. Ну, сам посуди, как может женщина, еще недавно ублажавшая своими ласками в постели твоего самого лютого врага, так быстро стать лояльной и преданной именно тебе? Или ты забыл, по чьему приказу коварно убили твоего отца? И всех предыдущих твоих предков? Тебе мало того горя, которое перенесла твоя мать, помогая тебе укрепиться на троне и с корнем уничтожая всех твоих противников?
– При чем здесь это? – успел с некоторой озлобленностью вставить король
– Да притом что такие высочайшие вершины власти, к которой так коварно стремится эта обольстительница, не раздаются так легко и просто. Подобного кандидата надо проверять годами или еще лучше – воспитывать с пеленок! А ты что вытворяешь? Да все твои воины и офицеры уже наверняка смеются за твоей спиной: пустил на военный совет недавнюю подстилку Гранлео! Вдумайся в это и хоть своих подданных уважай!
В шатре повисла такая напряженная и звенящая тишина, что даже сквозь несколько слоев плотной ткани, толстые ковры и многочисленные шкуры стало слышно, как продолжается хозяйственная жизнь в лагере. На главнокомандующего войсками Союза Побережья было страшно смотреть. Губы у него стали синеть, глаза сделались размером с блюдца, он так покраснел, что казалось, его хватит удар. В таком бешенстве его еще никто не видел. Оставалось только удивляться, как он до сих пор не вскочил на ноги, отбрасывая почти повисшую у него на спине Мааниту в сторону. Бывшая наложница императора выглядела до такой степени испуганной, что ее прекрасное личико обезобразилось нервным тиком.
Взрывоопасную ситуацию разрядило хладнокровное и бесстрашное высказывание принцессы:
– Я полностью согласна с каждым словом его святости.
Еще долгую минуту Гром Восьмой метал глазами молнии и хватал открытым ртом воздух, а затем неожиданно для всех присутствующих захохотал. Причем этот нервный смех продолжался очень долго и оборвался так же внезапно, как и начался. Уже почти с нормальным выражением лица, король тяжело вздохнул и признательно кивнул дочери:
– Спасибо, Роза, что ты мне вовремя кое-что напомнила. А то я мог бы и покалечить его святость ненароком.
Менгарец незаметно перевел дух, вытирая о брюки потные ладони:
– Ага, не хватало нам еще подраться. С такой-то разницей в весе и росте.
– Да нет, дело не в росте. – Теперь монарх Чагара попытался рассуждать спокойно и здраво. – Просто дочь мне напомнила прописную истину: все влюбленные чувствуют друг друга совершенно иначе. Проникают в сознание друг друга глубже, осознают каждую мысль скорей интуитивно и доверяют соответственно безгранично. Не хочу проводить аналогии, просто скажу честно, Маанита мне очень нравится не только красотой, которая, как мы все понимаем, не будет вечной, но и своими внутренними качествами. Даже не побоюсь и не постесняюсь перед вами признаться: мы влюблены друг в друга. – Он внимательно посмотрел в глаза Розе и Виктору, поглаживая лежащую у него на плече руку женщины, и продолжил: – И ничего менять в наших отношениях не будем. Другой вопрос – как к этому относится мое окружение и свита, придворные и знать, воины и генералы? Тут должен признать, мы немного поторопились с афишированием наших настолько близких, доверительных отношений. И в ближайшее время постараемся не выносить нашей любви на всеобщее обсуждение. Ограничимся только стенами моей спальни.
У стоящей за его спиной Мааниты опять несколько раз дернулись щека и глаз, и она демонстративно убрала руки с плеч, делая шаг назад. Казалось, Гром не обратил на это особого внимания, зато сделал соответствующие выводы Менгарец:
– Очень мудрые рассуждения с твоей стороны. Но, судя по реакции в тебя влюбленной женщины, она желает уже немедленно принимать в политике твоего государства самое деятельное участие. С чего это вдруг у нее такое рвение?
Король повернулся к своей любовнице, уставившись на нее требовательно и с недоумением. Та одной рукой придерживала дергающуюся щеку, второй поправляла челку и всеми силами пыталась улыбнуться:
– Я так испугалась возможной ссоры, что чуть в обморок не упала. Но и оправдываться мне или винить себя не в чем. Я просто очень хочу тебе помочь во всем без исключения. Неужели ты этого до сих пор не понял?
– Понимаю, малышка. Но в данный момент нам действительно следует немного воздержаться от демонстрации как твоих умений разбираться в политике, так и моего полного доверия к тебе. Так будет лучше. – Он опять развернулся к дочери и спросил: – Теперь довольна?
– Нет, отец, – с завидным ледяным спокойствием ответила Роза. – Хотелось бы сразу, раз у нас пошел такой разговор, услышать твои планы на будущее. Причем, – она многозначительно выделила следующие слова, – на довольно далекое будущее.
И опять Гром рассмеялся. Но теперь грустно и тихо: