— Не снимай ни при каких условиях.
— Что это?
Стоило застежке защелкнуться сзади на шее, как ее собственный голос зазвучал глухо и одновременно с эхом — теперь она слышала шум собственного дыхания так громко, будто выдыхала в микрофон, подключенный к надетым на голову наушникам — дурацкое ощущение. Через секунду маска "ожила" — сбоку по прозрачному экрану побежали непонятные символы; мигнула зеленым точка — то бишь все в порядке?
Простор до горизонта, машина — танк, четыре человека в странных костюмах и инопланетных масках — зачем все это? Почему так сложно?
Райне все сильнее казалось, что ее окружают актеры, создающие подходящий по сценарию антураж — ведь собрались в Великий Поход, значит, должно быть сложно. Конечно, сложно, но ведь не настолько?
Или настолько? Куда мы, черт возьми, во всем этом собрались?
Проводники выглядели серьезнее некуда, и мысль об актерах улетучилась, стоило ей встретиться со стальным и лишенным всякой теплоты взглядом Канна.
Из‑за тебя, — как будто говорили его глаза, — мы идем туда из‑за тебя.
Ей хотелось спрятаться за Джетту.
Идем куда?
И почему они постоянно говорят о тестировании некого кислородного оборудования? И не то ли самое оборудование сейчас у нее на голове? Фильм ужасов, ей богу. А ведь дойти‑то всего лишь до озера…
— По местам, — жестко скомандовал стратег, и его голос прозвучал в маске Райны особенно резко. — Время пошло.
Все тут же заторопились обратно в Джетту.
Мы должны куда‑то успеть? С точностью до минуты? Почему все так запутано?
Обмозговать происходящее ей не дали — запихнули обратно в салон, захлопнули дверцу.
— Теперь сиди тихо, что бы ни случилось. Будет страшно — закрой глаза, — посоветовал занявший соседнее место ассасин, и Райна выпучилась на него в изумлении.
Да что такого собирается случиться дальше?
— Черт, ненавижу это дерьмо, — проворчал водитель.
Завелся мотор, сиденье мелко задрожало.
— Идем вовремя, — Канн снова смотрел на приборы. — Портал на площадке почти на месте — ушел чуть влево. Не критично.
— Не мог Дрейк обойтись без своих дрючных спецэффектов? — продолжал цедить Баал.
Киллер слева фыркнул. Или ей показалось?
По позвоночнику вдруг прошла холодная дрожь — что‑то собирается случиться, и ей это не понравится. Ей уже не нравится, когда все вокруг такие серьезные. Когда и без того серьезные ребята становятся слишком серьезными.
— Ну, что, покатаемся?
Пассажиры синхронно пристегнули ремни безопасности; за Райну это сделал Рен.
— Дерьмо — дерьмовое, — водитель, вопреки неприятным словам, погладил Джетту по рулю. — Давай, родимая, не подведи.
И принялся разгонять машину по грунтовой дороге.
Двадцать километров в час. Тридцать. Пятьдесят. А через полминуты уже восемьдесят — они неслись в сторону высокого каменистого нагромождения.
Черт, а там вообще есть поворот? Какой‑нибудь объезд, сворот влево или вправо, дорога наверх, на худой конец?
Стрелка спидометра пересекла отметку "100" — вездеход трясся и дрожал; дрожали у пассажирки зубы; стремительно неслись на Джетту жутко твердые на вид скалы.
Куда они собираются свернуть? Когда?!
В наушниках грохотало.
Райну вдруг пробил озноб — да они же не успеют свернуть, попросту не успеют; скорость сто двадцать; куда они, черт подери, несутся?
— Вы что делаете? — заорала она дурниной, когда поняла, что увернуться прочь от каменистой гряды они не смогут в любом случае — слишком высока скорость. — Вы что…
Последние секунды перед столкновением — три, два, один; кажется, киллер сказал что‑то похожее на "ненавижу этот переход". Точно перед тем, как морда вездехода со всего маха врезалась в острую бетонную по прочности стену — уступ, Райна зажмурилась и что было мочи завизжала.
— Дураки! Дураки! Предупреждать же надо!
Тишина была ей ответом. Ее трясло, ее корежило от пережитого шока, ее едва не вывернуло наизнанку от паники. Блевотина прямо в маске — разве здорово?
А по обе стороны от Джетты, которая непонятным образом несколько секунд назад не встретила на пути никакой преграды, теперь плыл совершенно другой пейзаж — другой настолько, что Райна, приглядевшись, резко оборвала громогласный поток обвинений. И глазам своим не поверила — только что было поле, сумерки, синеватый воздух и сырая трава на обочине, а теперь… Теперь их окружали пустота и мрак — так ей поначалу показалось.
Она напрягла глаза, и один шок сменился на другой — нет, не пустота: каменистая равнина, черное небо над головой. Небо? Или его отсутствие? Теперь через лобовое стекло перед водителем не виднелось ничего, кроме пустынного пейзажа до горизонта. Другая планета? Другой Уровень? Где они?
— Площадка, — неизвестно кому пояснил Аарон и посмотрел на датчики. — У нас в запасе сорок минут. Гони.
— Гоню, — ровно отозвался водитель. — Быстрее здесь не выйдет.
Экран маски вдруг начал показывать другие символы — что‑то пошло на убыль. Кислород? Только не это; Райна вцепилась в подлокотник справа — ей почему‑то стало очень страшно.
Поверхность этого места напоминала пустошь до начала времен — здесь не было ничего, совсем ничего. Ни травы, ни строений, ни даже холмов — лишь темная россыпь разнокалиберного гравия, насколько хватало глаз.
"Где мы?" Даже если бы она задала этот вопрос вслух, ее горло спер бы спазм. "В нигде", — ответила она самой себе. "Мы в нигде".
Тихий писк приборов, шорох шин, пробивающийся в наушники, тряска жесткого сиденья; мужские голоса отдавали металлом.
— Восемьдесят семь километров до точки. Скорость нормальная. Все четыре датчика пока в норме.
Тряска. Тряска. Тряска. Их вездеход дрожал, рыхля колесами жесткую поверхность — из‑под шин, судя по звуку, летела бетонная крошка.
— Джетта, держись.
Напряженные лица, дрожание корпуса, отсутствие фраз, странная, как будто ненастоящая, темнота за окном — так прошло еще десять минут; нездорово мигала оранжевой лампочкой кислородная маска. Какое‑то время Райна вглядывалась в зловещий пустынный пейзаж и ей вдруг показалась, что сбоку от того места в нескольких километрах правее прямо на глазах образовался и исчез целый город — секунда, и мираж рассеялся. Она бредит? Ведь только что вдалеке высились многоэтажки?
— Что это было?
Думала, не ответят снова — ответили; в наушниках раздался напряженный голос ассасина.
— То, что ты видела. Город. Создался и исчез. Здесь время течет иначе.
— Угу, и потому это место называется "строительной площадкой".
Они почему‑то говорили с ней. Не то волновались, не то старались ее отвлечь — Райне бы порадоваться общению, однако ей отчего‑то еще страшнее.
— Семьдесят километров до точки. Здесь сверни правее. Теперь чуть левее — там будет лог. Не зацепи булыжник.
— Секунду назад его там не было.
— В том‑то и задница — тут невозможно предположить формирование ландшафта. А я ведь изучил все карты.
Изучил карты? Аарон?
Создатель, а что было бы, если бы она не послушала совета Информатора и наняла одного из тех "лохов", которые представлялись ей первоклассными стратегами, а на деле понятия не имели, куда идти?
Канн, видимо, знал, что делал. Они все знали.
С другими бы она точно доехала только до соседних кустов.
— Шестьдесят пять километров до точки. Шестьдесят.
"Пятьдесят. Сорок шесть… Сорок один".
Черт, скорее бы — ей совершенно не нравилось то, что она видела. Там снаружи что‑то творилось: то и дело будто бы из ниоткуда возникали вдруг объекты — горы, лога, долины — выплывало, словно из другой реальности, солнце — выплывало, и тут же заходило. За секунду вспыхивали и исчезали голубые клочки неба, и все тут же вновь погружалось во мрак. Здесь было не просто страшно, здесь было по — настоящему жутко.
Через минуту один из приборов на панели издал неприятный писк.
— Начала портиться поверхность корпуса, — констатировал водитель, — Джетту разъедает.
— Главное, ось и колеса.
От сказанного Райну пробрал озноб, и она едва соображая, что делает, схватила за жесткий рукав куртки соседа:
— Меня тоже разъест? Мои руки, мое тело?
— Не дрейфь.
Сказано жестко, почти грубо; а ее сердце стучало так, будто до него уже добрался коррозийный воздух чужой поверхности.
— Я не хочу… чтобы разъело, я боюсь.
— Не…
Ассасин не закончил фразу — в этот момент раздался громкий хлопок, и вездеход дрогнул.
— Б%ь, потеряли первое колесо. Главное, ось.
Баал ударил по рулю.
— Гони! — приказал Аарон. — Еще двадцать три километра.
— Я гоню. Но больше не гонится.
Джип трясся и покачивался; что‑то однозначно происходило с его корпусом — он щелкал и потрескивал.
— Я гоню. Но больше не гонится.
Джип трясся и покачивался; что‑то однозначно происходило с его корпусом — он щелкал и потрескивал.
"Как будто шелушился", — от такого сравнения волосы на затылке вставали дыбом.
Зачем они сюда заехали? Зачем?
— Давайте повернем обратно!
— Нельзя обратно. Только вперед.
— Мы… сможем обратно!
— Не сможем — там односторонний проход.
Ей пришлось до крови закусить губу, чтобы не пискнуть, а после не поддаться схватившей за горло панике. Что‑то нехорошее творилось с их непробиваемой бронированной машиной — она разваливалась. Такая крепкая, мощная, классная и… разваливалась. Райна уже воочию видела, как крошится на куски ее собственное далеко не такое крепкое тело — тлеет, обвисает, гниет, облепляет кости, высыхает и, в конце концов, крошится прахом. Быстро. Здесь все происходило слишком быстро.
Они все погибнут. Создатель, они все погибнут — зачем она затеяла этот поход? Она ведь всех подставила.
— Я не хочу… умирать, — скулила в маску и думала, что ее никто не слышит.
— Не умрешь, — грубо оборвал стенания водитель. — Е№ать, второе колесо потеряли.
Райна заскулила громче — они все разваливались на части. Еще не сейчас, но скоро, очень скоро!
Один за другим начинали сбоить приборы; послышались злые фразы:
— Вылетел датчик топлива. Проседает вал. Отказал спидометр…
Все сильнее наливался красноватым огонек в маске.
— У меня уходит кислород, да?
— У всех уходит.
Она снова зажмурилась, как будто отсутствие зрения могло помочь им всем перенестись в другую реальность, однако микрофон оставался включен и до визжащего от ужаса сознания доносились страшные слова — "руль держится на честном слове. Правее. Еще правее? Черт, уже заедает… Где я брал эту гребаную Джетту? В салоне. Новую".
— По — моему их стали делать из дерьмовых материалов, — ругался ассаин. — Надо было брать старую модель, она была крепче.
— А я знал?
— Никто не знал.
— Жопу порву продавцу!
— До места шесть километров.
Пауза.
— Пять километров.
Тишина и тряска.
— Четыре…
В тот самый момент, когда Аарон произнес слово "четыре", мотор Джетты заглох — вездеход резко и нелепо дернулся и застыл на месте.
— Приехали, мать его растак!
И самая жуткая тишина из всех, когда‑либо ей слышанных. Удар по рулю; неестественно громкое дыхание соседей.
— Баал, заводи Джетту!
— Не заводится.
— Все? Совсем все?
— Совсем.
Они смотрели друг на друга, а Райна слепо взирала перед собой — все, это конец. Она всех подвела.
— Четыре километра — это немного. Мы сможем пешком. Сможем?
На этот раз вопрос задавал Рен. А ведь обычно он на них отвечал; до этого момента она вообще не слышала в его словах вопросительных интонаций.
— Должны. Чем дольше мы сидим, тем меньше шансов.
— Да едрись — оно провались! — Баал.
— На выход. Все на выход. На выход!
Когда ее выпихивали из машины, Райна цеплялась внутри салона за все, что могла.
Дольше всего выгружали что‑то из багажника — какие‑то кейсы; вездеход — ей не показалось — облупился снаружи. Стал старым.
— Сегодня утром я выкатил его из салона.
Они погибнут. Состарятся за десять минут и рассыплются в прах.
— Пошли — пошли — пошли!
Ее кто‑то толкнул в спину.
— Быстро! Бегом. Это приказ!
Приказ? Райна, не разбирая направления, побежала. Впереди спины — мелькают заплечные рюкзаки, жесткая ткань "комбезов", армейские ботинки, — сбоку и позади зловещая инопланетная поверхность "площадки". Она боялась смотреть вокруг — боялась и не могла не смотреть — каждую секунду опасалась, что очередной город возникнет прямо у них над головами. И раздавит. Или что с очередным шагом под ступней разверзнется земля, и тогда снова полет… длинною в жизнь.
Она так и умрет со шрамами.
— Быстрее. Аарон, направление верное?
— Да х№й бы его знал — датчик на руке сломался тоже.
— Ты мне это брось!
— Верное. Наверно…
— Наверно?
— Думаю… что да.
Они задыхались, она задыхалась тоже. Они не знали, верно ли движутся, — она знала — неверно. С самого начала неверно. Вообще не стоило это все начинать.
— Райна, быстрее!
Она даже не обратила внимания на то, что ее не назвали Марго.
— Передвигай ноги, твою налево! Клиент!
Через камень ей помог перепрыгнуть Баал — вовремя обернулся и протянул жесткую перчатку. Всего на секунду вылезло над головой и тут же скрылось ослепительное и неестественно яркое солнце. Пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.
— Хреновое место.
— Да уж…
— Где должен быть Портал?
— Не знаю.
— Как не знаешь?
— Не знаю. Я его никогда не видел. Не езжу сюда отдыхать каждые выходные.
Аарон злился. Они все злились, но оставались собранными — бежали настолько быстро, насколько могли; она старалась успевать следом и не спотыкаться. Ассасин грохотал камнями и шумно дышал за спиной.
Райна слышала, как трещит материал ее маски — шелушится.
Скоро и он станет старым.
Потрескивало в наушниках, все сильнее портилась связь, все более зловещими смотрелись непонятные символы на экране; утекал в небытие кислород. Она потела, каждые полминуты отбивала носки ботинок и пальцы в них о камни, уже три раза почти упала, едва держала заданный темп.
Черт, почему не ходила в спортзал?
— До места примерно два километра.
— Но там впереди ничего нет.
Баал был прав — Райна смотрела туда же — до самого горизонта тянулась бесплодная мрачная пустошь.
— Здесь всегда сначала нет. А потом есть.
— Канн, если мы придем, а там так ничего и не появится…
— Появится. Если не сбились с направления.
— Ненавижу тебя, друг. Иногда я тебя ненавижу.
— Это лучше, чем Криала.
— Не лучше.
— Лучше, поверь мне. Здесь хоть мутантов нет.
Она не понимала, о чем шла речь, — чувствовала одно: она не выдержит двух километров. Осядет на землю раньше — откажут уставшие ноги. Сядет и будет слушать, как трещит по швам и крошится кислородная маска. А потом не увидит, как превратится в старуху и сгниет на "стройплощадке" — не увидит, потому что нет зеркала…
— Вставай! Думаешь, самое время и место посидеть?
Ее кто‑то тащил. Поднял с почвы — когда она успела на нее осесть? — и теперь бульдозером пер за руку.
— Не останавливайся! Переставляй ноги. Переставляй, я сказал!
Ей на секунду показалось — Аарон. Нет, Аарон бежал впереди — ее тащил ассасин.
— Не хочу, — шептала Райна, — я уже не могу.
— А мне насрать.
— До места полкилометра, — раздалось в маске.
— Давай, давай, пошла!
Ее подгоняли, словно кобылку.
У Райны горели легкие, слезились глаза, запотело в маске. Грохотал в висках пульс, спину почему‑то жгло, ноги гудели, как электросеть под напряжение, — казалось, из них вытащили все пружины.
Шаги, шаги, шаги. Она не чувствовала, как бежала, — не понимала, как умудряется делать это.
— Примерно триста метров.
— Там все еще "ничего"…
Ее руку сжимали так сильно, что в перчатке, наверное, осталось кровавое месиво — лепешка из кожи и костей.
— Больно…
По маске пошла трещина.
— Двести метров…
— Там впереди что‑то начинает появляться. Дом. Канн, если это "не оно"…
— Сто пятьдесят метров.
Ног нет. Тела нет. Легкие сгорели. Она бы отлупила ассасина за то, что умеет так таскать. Если бы когда‑нибудь снова начала дышать.
— Сто метров. Пятьдесят.
На словах "мы на месте" она повалилась на землю.
Через стекло маски уже почти ничего не было видно.
— Минуту. Мы должны продержаться минуту.
Им было не легче, чем ей, — тоже заканчивался кислород.
Теперь они находились внутри какого‑то строения — бетонные стены — серые и неровные, — крыша отсутствовала. Над головой чернота, за стенами мрак, вокруг кромешный ад из смешавшегося времени и пространства.
— Где должен быть Портал?
— Где‑то здесь.
— Канн, ты не ошибся с домом?
— А что, номер неверный?
— Шутник.
Они хрипло дышали; через их маски тоже уже не просвечивали лица. Голоса становились все более далекими; костюм душил.
— Райна… Райна…
Ее кто‑то звал.
— Живая? Дыши. Осталось чуть — чуть.
Кто‑то стучал перчатками по маске; звук щелчками отдавался в продолжающих еще работать наушниках.
— Смотри, он появляется…
Она не видела ничего, кроме света на месте незаполненного дверного проема, — уже не чувствовала ни тела, ни эмоций, не была способна породить ни единой мысли. Смертельно устала. Если они выберутся, если они когда‑нибудь…
— Он почти доформировался.