Драваш, соглашаясь, проворчал:
- Видимо, они прибыли с другой планеты из системы Киргона. Только непонятно, что их связывает с киргонами...
- А мне понятно, - сказала Райэнна. - Они так же опасны, аморальны и жестоки!
Капитан пожал плечами, давая понять, что это очевидно и в комментариях не нуждается.
- Тем не менее, Дэйн, в рассказанной тобой истории что-то мало смысла. Мне не верится, будто несколько аборигенов, даже с помощью копьеносцев ордена Анкаана, в состоянии управиться с киргонами и уничтожить их столько, что остался только один охотник за рабами. Киргоны, может быть, и несут ответственность за происшедшее на базе Содружества, но что тогда произошло с ними?
- Может быть, - предположила Райэнна, - они пали жертвой того самого таинственного рока, который постиг и швефеджей базы?
- То есть жертвами ящеров-альбиносов?
Аратак кивнул и сказал:
- Что-то не слыхал я о такой расе. Хотя во вселенной множество вещей, как в Содружестве, так и вне его, с которыми мне не приходилось сталкиваться. Как Божественное... э... Аассио замечает, Создатель безграничен в своих проявлениях.
- Что-то мне трудно себе представить расу воинственных ящерообразных альбиносов, причем настолько воинственных, что они в состоянии одолеть вторгшихся киргонов! - раздраженно заметил Драваш.
- А я могу себе представить такую расу, - сказал Аратак, - но вот только мне бы очень, очень не хотелось, чтобы она и вправду существовала.
- О, послушайте, - запротестовал Марш. - И так уже трудно представить, что одновременно на Бельсар вторглись две цивилизации: Содружества и ваших, как вы их там называете, киргонов! Теперь же вы предполагаете, что существует третья раса! К чему такие хлопоты? Бельсар уж не настолько важная планета!
- С этим я согласен, - сказал Драваш. - Лично я считаю, что эта планета неинтересна даже с точки зрения науки и, несмотря на восхитительный климат, нисколько не стимулирует меня интеллектуально. Но я хотел бы вам напомнить, коллега, - подчеркнуто обратился он к Дэйну, - что недопустимо и оскорбительно считать базу Содружества здесь - вторжением; это научная экспедиция с целью изучения местной цивилизации без малейшего намерения вхождения в контакт и нанесения какого-либо ущерба.
- Прошу прощения, - сказал Марш. - У меня и в мыслях не было отзываться о ком-либо оскорбительно. Но я просто не могу себе представить появления трех чужеродных рас на планете столь ничтожной; это похоже... - Он оборвал себя, понимая, что если скажет: "Это похоже на фантастическую мыльную оперу", то они его просто не поймут. - Это слишком фантастично, чтобы поверить. И если между тремя расами происходит нечто вроде войны, почему аборигены ничего не замечают? Ведь в этом случае каждый город на планете просто бурлил бы странными слухами - а я за три недели услышал лишь один!
- У варваров на данной стадии развития не существует концепции планеты как единого целого, - сказал Драваш, - и новости распространяются медленно. Ну а рассуждая теоретически, можно предположить, что киргоны находятся на этом континенте, мехары - на другом, а ваши таинственные ящеры-альбиносы где-то еще, вот мы ничего и не слышим о них. И потом, не забывайте, что общество на такой ступени развития...
Его прервал мелодичный звук гонга у ворот, и Джода ввел во двор курьера - самодовольного человека, чья короткая, искусно расшитая куртка выдавала в нем слугу из одного из тех великолепных домов на холме, в исконном городе ящеров.
- Я прибыл, - сказал человек, - с посланием для досточтимых путешественников Травааша Эффюима и его досточтимого, почтенного возрастом родственника Ааратаку; их ли имеет честь лицезреть моя недостойная особа?
- Их, их, - сказал Драваш, делая нетерпеливый жест, и курьер вручил ему запечатанный конверт. Драваш быстро вскрыл его, и по комнате разнесся густой, странный мускусный и почти приятный аромат; Дэйн даже ощутил мурашки на коже. Капитан же выпрямился с низким стонущим воплем, похожим на рев. Аратак тоже напрягся, принюхиваясь, ноздри его задрожали. Дэйн мог бы поклясться, что буквально видит на лице своего друга выражение экзальтированного восторга.
- Быстрее в сторону, - прошипела Райэнна, дергая Дэйна за рукав. Драваш с душераздирающим воплем ринулся к воротам, а за ним с огромной скоростью последовал и Аратак. Курьер тоже отступил в сторону, а затем торопливо поспешил вслед за ними, и Дэйн услышал, как вся компания стремительно движется по улице с воплями, способными вызвать небольшое землетрясение.
Он застыл на месте, пораженный увиденным.
- Что... - пробормотал он, чувствуя, что протозавры умчались, как школьники, отпущенные на каникулы. Он услышал, как хихикает Райэнна, и повернулся к ней, требуя пояснений: - В чем дело? Они что, оба сошли с ума?
- Можно и так сказать, - расхохоталась Райэнна, хватаясь за живот. - И это после всего того, что Драваш тут рассказывал о поведении протообезьян! - Она скорчилась в припадке полуистеричного смеха. Наконец она со всхлипами смогла выговорить: - Я забыла... ты ведь ничего не знаешь... о сексуальных проявлениях ящеров, не так ли? Очевидно, местные ящеры имеют те же привычки, что и швефеджи, и, если вдуматься, это является аргументом в пользу Анадриго...
- О чем ты толкуешь? - рассердился Дэйн, и Райэнна пояснила:
- У них циклы... Когда женскую особь охватывает страсть, - а у швефеджей это случается каждые три стандартных года, - она рассылает приглашения всем заметным мужским особям в округе. Я предполагаю, что госпожа Ооа-хасса, судя по ливрее курьера, в основном предпочитает выдающихся странников и путешественников. Вот уже несколько дней, как в ее интимных апартаментах совершается скромная оргия для избранных. В их поведении есть свой смысл. В самом деле, поскольку каждое яйцо оплодотворяется отдельно, такой процесс приводит к максимальному числу генетических вариаций и, как ты понимаешь, является мощным стимулом для мужских особей становиться наиболее выдающимися и процветающими в своем деле, чтобы добиться чести быть приглашенным к женской особи, занимающей высокое место в их иерархии. Именно этим объясняется прогресс, достигнутый ящерами.
- Но почему... как же...
- Ты имеешь в виду их поведение? Вот теперь-то ты понимаешь, почему их так тревожат обезьяноподобные? Ящерообразные полагают, что коль у нас нет особых сезонов сексуальности, то мы все время такие, как они сейчас, обалдевшие и неспособные ни о чем думать! У них как? Или все, или ничего. Как только мужская особь вдыхает этот запах...
- Да, - сказал Дэйн, - я уже понял.
Райэнна подняла вскрытый конверт и вытащила оттуда искусно расшитый шелковый платок.
- Это... э... секреция особой железы. Когда женская особь впадает в страсть, она обтирается такими вот платками и рассылает их приглашенным.
Дэйн от души рассмеялся:
- И у них хватает наглости прохаживаться насчет обезьяноподобных!
Райэнна кивнула:
- Как я уже говорила, стоит мужской особи вдохнуть этот запах, как ее уже ничто не способно заинтересовать до окончания сезона. Они не едят, не спят довольно значительный промежуток времени. - Она взяла его за руку. Жаль, что как раз сейчас, когда ты принес такую важную новость, Драваш и Аратак выпали из наших рядов по крайней мере дней на десять!
Она уставилась на пруд, где обычно купался Аратак. Внезапно Марш рассмеялся. Теперь они действительно остались в одиночестве, поскольку Джода исчез, очевидно привлеченный запахом готовящегося ужина, и рядом не было укоризненно посматривающих в их сторону ящеров. Он обнял Райэнну и поцеловал.
- Давай-ка поплаваем, - сказал он, - а затем устроим собственную оргию. Я не обещаю тебе продлить ее на десять дней - я всего лишь обезьяноподобный, - но постараюсь.
Она поцеловала его в ответ.
- Я не возражаю.
9
На самом деле прошло одиннадцать дней, и в этот промежуток времени Дэйн и Райэнна лишь охраняли дом и больше ничем не утруждали себя, тем более в порядке вещей считалось, чтобы в подобных случаях телохранители Первых Людей оставались дома. Правда, каждый день Марш отправлялся на рынок, надеясь отыскать господина Ромду и убедить его заглянуть к ним, чтобы за гостевым столом порасспросить о миссии ордена Анкаана, которая заключается в поимке странного Звездного Демона. Он был уверен, что Копьеносец еще в городе; ведь ранее он чуть не каждый день сталкивался с ним. Но сейчас, когда он активно разыскивал его, Ромда превратился в одного из многих сотен жителей города, и Дэйн никак не мог с ним встретиться.
Ничего другого не оставалось, как помогать Райэнне в обучении Джоды и таким образом тоже тренироваться. Он неторопливо обучал Джоду несложным _катам_. Снова и снова заставлял он повторять парня изящные танцевальные движения, пытаясь подавить нарастающее раздражение от бесконечных жалоб и злобных замечаний маленького нахала. Марш не сомневался, что работа пошла бы быстрее, если бы ему действительно нравился этот малый.
Тем не менее Дэйн относился к поставленной задаче добросовестно, и постепенно стали проглядывать некоторые результаты, и медленное повторение движений уже демонстрировало переход от неуклюжести к грации. Ему уже не раз приходилось видеть на Земле чудо, когда дисциплина медленно через мускулы впитывалась в мозг, создавая гармонию из хаоса и превращая в единое целое тело и ум.
Конечно, занимался он с парнем и фехтованием, но тут возникла другая проблема. Техника владения короткой саблей, которой пользовались аборигены, значительно отличалась от той, которую применял Дэйн при владении двуручным самурайским мечом. И он пожалел, что так и не удосужился изучить технику владения более коротким самурайским мечом _ваказаши_, но из соревнований, которые он видел на Земле, он запомнил, что эта техника сродни технике владения шашкой.
А когда-то - еще до увлечения японскими боевыми искусствами - он занимался фехтованием на саблях и рапирах и теперь пытался адаптировать свой прошлый опыт к обучению Джоды.
Разумеется, современный "венгерский" стиль фехтования на саблях, основанный на способности бойца движениями пальцев манипулировать клинком, был совершенно неприменим для имеющей определенный вес короткой сабли аборигенов; этот стиль годился для демонстрации и, может быть, спортивных поединков, но в схватке не на жизнь, а на смерть Дэйн бы не стал на него полагаться.
Но Дэйну повезло, и он большую часть года провел под руководством опытного мастера, представителя старой итальянской школы, - маленького человечка, похожего на гнома, чья реакция оставалась молниеносной и после пятидесяти лет увлечения фехтованием. Старик Алессандро обучил его старому стилю с коварными глубокими выпадами, которые учитель называл _мулине_, оставшимися еще с тех времен, когда кавалерийская сабля была важным видом боевого вооружения.
Итак, каждый день Дэйн и Джода брали деревянные изогнутые сабли и, выйдя во внутренний дворик, начинали колошматить ими друг друга. И раз или два, к огорчению Дэйна, еще только начавшего обретать былую форму, Джода удивил его. Выяснилось, что отец Джоды весьма неплохо обучил сына владению саблей. И парень знал, что с ней делать. Но нетерпеливое и яростное желание отца сделать из него настоящего задиру путем интенсивного обучения лишь добавило Джоде страха и неуверенности, сродни заиканию.
Даже сейчас каждый раз, когда Джода делал неверное движение, он замирал и съеживался, словно ожидая удара от Дэйна, а когда тот лишь спокойно делал ему замечание, парень огрызался и отпускал саркастические замечания. Иногда, приходя в отчаяние, Марш подумывал, уж не провоцирует ли его парень; порой ему казалось, что мысль о взбучке не столь уж и плоха, если надо убедить Джоду в том, что он находится во власти Дэйна. Если уж парень убежден, что уважать надо только сильнейшего, что ж, Марш был готов показать ему, кто тут хозяин положения. И лишь откровенная слабость Джоды удерживала Дэйна от исполнения заветного желания - свернуть маленькому мерзавцу шею...
Но Дэйн понимал и то, что если сорвется, то лишь подтвердит давнюю уверенность Джоды в том, что мир полон жестокости, и потому землянин продолжал оставаться терпеливым и не повышал голоса. Марш со стыдом ощущал, что получил бы удовольствие от избиения этого парня, но если бы дело дошло до взбучки, то это лишь распалило бы в парне уязвленное самолюбие. Потому Дэйн сдерживался и даже не отвечал колкостью на колкость. Пожалуй, это общение было самым тяжелым испытанием за всю жизнь Марша.
Кроме того, выяснилась и положительная сторона общения. Дэйн перенял от Джоды кое-что из бельсарийского стиля ведения боя, и это, вероятно, могло пригодиться.
Вот все, чем им с Райэнной приходилось заниматься в доме, который не нуждался в охране, пока Аратак и Драваш предавались любовным утехам!
И если после всего этого, думал Дэйн, кто-нибудь из них еще хоть раз выскажется по поводу ненадежности обезьяноподобных, он свернет шею, а то и две! Пусть теперь поговорят о том, что надо заниматься делом, не обращая внимания на секс!
А Джода, судя по отдельным его высказываниям и взглядам, начал проявлять признаки нормального уважения к учителю. И неудивительно: как понял Дэйн из обрывков подслушанных разговоров в доме и на рынке, землянин здесь уже заслужил определенную репутацию. Количество убитых им бандитов в той схватке на дороге переросло численность всей банды, а история о его внезапном появлении перед караваном заканчивалась избиением столь же несметного количества рашасов.
Дэйн был изумлен тем, что Джода, ведущий себя вызывающе дома и делающий все, чтобы заслужить острую неприязнь, был весьма доволен тем, что живет рядом с легендарными путешественниками из Райфа, и среди сверстников неустанно расхваливал их храбрость. Жестокая шутка отца обернулась выигрышем: теперь Джода внушал даже некоторое благоговение тем, что обучается боевому искусству у самой госпожи Копьеносицы из Райфа.
По ночам Джода выходил во внутренний дворик посмотреть на звезды - не прячась, как ему приходилось это делать, обитая среди собственного народа, - и иногда вместе с ним выходила и Райэнна. Она брала с собой маленький складной телескоп, который Аратак прихватил на базе Содружества, и обучала парня смотреть в него. На девятую ночь отсутствия Драваша и Аратака она показала Джоде, как управляться с телескопом, как наводить фокус. Впервые в своей жизни парень оказался среди людей, которые не видели ничего постыдного в наблюдении за звездами, а он про себя уже сочинил немало историй о звездах.
- Вот эта, - рассказывал он Райэнне, указывая на огромную бело-голубую звезду, сияющую ярче, чем Венера, - называется у меня Огненная, потому что она насылает молнии в бурю. А ночью после грозы она прячется за тучи, чтобы пополнить запас молний; а когда приходит время грозы, она скидывает с себя покрывало и стряхивает со своих ожерелий молнии.
Дэйн посмотрел на Райэнну. Приходилось лишь сожалеть, что парень с таким воображением обречен жить в обществе, где мужчина может сделать себе карьеру лишь на воинском поприще.
- Вот, _задав_, - сказала Райэнна, протягивая ему телескоп и употребляя слово, означающее обращение к питомцу, ученику, подмастерью. - Теперь поворачивай колечко, вот это, у глаза, чтобы было совершенно четко видно... нет, медленнее... Смотри, чтобы четко было видно...
У того от изумления перехватило дыхание.
- О! Вон одно, два... нет, три крошечных огонька, словно угольки... Он задохнулся от восхищения. - Так значит, Огненная действительно женщина... у ее юбки трое малышей...
- А если ты посмотришь вон на ту, цвета раскаленного угля, - сказала Райэнна, указывая на низко висящую над южной частью горизонта красную звезду, большую, мерцающую, которую Дэйн счел планетой, - то увидишь, что и у нее тоже есть спутники. - И когда Джода стал нетерпеливо наводить в ту сторону телескоп, Райэнна поманила к себе Дэйна и сказала: - Он теперь надолго занят; это самая большая планета системы, и у нее одиннадцать спутников. Я узнала это еще на корабле. А тебе я хочу кое-что показать. Она указала на огромную бело-голубую звезду, названную Джодой Огненной.
- По-моему, это Бериллион, - негромко сказала она Дэйну на ухо. - Он находился от Бельсара на расстоянии примерно в световой год, и есть доказательства того, что один из его главных спутников недавно взорвался, образовав астероидный пояс. Джода придумал невинную историю об Огненной и ее молниях, аборигены же называют эту звезду Уничтожитель Мира и настаивают, что именно там обитель Звездных Демонов. Существует поверье, что некогда демоны спустились с Уничтожителя Мира, чтобы поработить души людей, и что святым пришлось немало похлопотать, чтобы изгнать их. И вот я думаю...
- Я удивлен тем, что ты коллекционируешь суеверия аборигенов, - сказал Дэйн. - Тут ты Джоду перещеголяла.
- Но послушай, Дэйн, поверья ведь не берутся из ниоткуда. И названия, подобные этому...
- Насколько мне известно, - сказал Марш, - те из звезд, которые имеют названия, - а таких не так уж много, - названы из-за чувства страха. И я не думаю, чтобы в их названиях был какой-то смысл.
- Может быть и так, конечно. Но в то же время...
К ним подскочил Джода, возбужденно размахивая телескопом.
- Я видел! Я увидел, госпожа. Я насчитал восемь, нет, девять спутников, хотя один и очень маленький. Я думаю назвать его Искрящийся Танцор, ведь он же обучает своих спутников танцевать на небе. А самый маленький из спутников, Младшая Искорка, такой большой трус, все боится сгореть...
- Какая жалость, - сказала Райэнна. - На любой другой нормальной планете он бы выучился на астронома, а не сочинял бы небылицы о звездах и демонах!
- Где ты взяла это зоркое стекло, _фелиштара_? - спросил Джода. - Оно сделано Первыми Людьми? И у них много таких штучек в Райфе? Не возьмете меня с собой туда? Может быть, Первые Люди расскажут мне, как сделать такую штуку? Ты не знаешь, _фелиштара_, как это получается, что звезды становятся так близко? Одни даже становятся маленькими кружочками на небе, хотя другие лишь ярче смотрятся.