- Ладно, с Мориарти можно пока подождать, - сказал он. - Вы нас тут совсем заговорили, мистер Холмс. На самом деле сейчас важно только то, что между профессором и преступным миром существует определенная связь. Это следует из предостережения, которое вы получили от некоего Порлока. А больше ничего полезного для нас не просматривается?
- Представить возможные мотивы убийства нетрудно. Как я понял из ваших слов, вы поначалу отнесли его к необъяснимым преступлениям. Но если принять гипотезу, что замысел его принадлежит профессору, возможны два мотива. Прежде всего, следует иметь в виду, что Мориарти правит своими людьми беспощадно. У него железная дисциплина. Наказание предусмотрено только одно - смерть. Вполне вероятно, что убитый, этот самый Дуглас, о чьей предстоящей гибели заранее знал один из приближенных главаря, чем-то не угодил Мориарти. Провинившегося настигает кара - факт, о котором станет известно всем, дабы боялись за свою жизнь.
- Что ж, мистер Холмс, одно предположение мы выслушали.
- А вот другое. Заказное убийство. Это бизнес уважаемого профессора. В доме ничего не украдено?
- Насколько мне известно, нет.
- Это, разумеется, говорит в пользу второй гипотезы. Мориарти мог получить деньги вперед, а уж потом осуществить то, что от него требовалось. Но в любом случае разгадку следует искать на месте, в Берлстоуне.
- Так едем в Берлстоун! - воскликнул Макдоналд, вскакивая. - Бог ты мой! Сейчас позже, чем я думал. Джентльмены, могу дать вам пять минут на сборы, и ни секундой больше.
- Этого достаточно, - отозвался Холмс, поднимаясь, чтобы сменить халат на пальто. - А по дороге, мистер Мак, будьте любезны изложить мне все подробности дела.
«Всех подробностей» оказалось до обидного мало, но мы все же смогли убедиться, что случай интересный и, по-видимому, вполне заслуживающий вмешательства эксперта. Холмс, оживившись и потирая худые руки, жадно слушал скупой, но весьма интересный рассказ инспектора. Позади осталась череда скучных, бессодержательных недель, и вот наконец появился подходящий объект для приложения тех редкостных способностей, которые - без применения - становятся в тягость. Ум Шерлока Холмса, подобно острой бритве, в бездействии тупел и покрывался ржавчиной.
Но раздался призыв к работе, и глаза его заблестели, всегда бледные щеки тронул теплый румянец, лицо осветилось изнутри горячим нетерпением. Холмс, весь подавшись вперед, внимательно слушал немногословный доклад Макдоналда о том, что нас ждет в Суссексе. Инспектор объяснил, что рассказ его основан на письменном донесении, доставленном ему в Лондон на рассвете с «молочным» поездом. Уайт-Мейсон, местный полицейский, - его добрый знакомый, и поэтому Макдоналд оказался оповещен о случившемся гораздо раньше, чем обычно поступают в Скотленд-Ярд подобные сведения из провинции, сопровождаемые просьбой о подмоге. Как правило, к тому времени, когда подключается столичный специалист, след уже остывает.
«Дорогой инспектор Макдоналд, - говорилось в записке, которую он нам зачитал. - В отдельном конверте посылаю вам официальное приглашение. Требуется ваша помощь. Телеграфируйте, на каком поезде вы сможете приехать в Берлстоун, и я вас встречу или пришлю кого-нибудь, если сам буду занят. Случай просто невероятный. Не медлите ни мгновения! Если возможно, захватите с собой мистера Холмса: он найдет здесь нечто по своему вкусу. Можно было бы подумать, что все это устроено ради театрального эффекта, если бы не мертвое тело прямо посреди сцены. Совершенно поразительный случай, клянусь!»
- Ваш знакомый, похоже, неглупый человек, - сказал Холмс.
- Ваша правда, сэр, Уайт-Мейсон - человек толковый.
- Ну, а еще он что-нибудь пишет?
- Только, что сообщит подробности при личной встрече.
- Тогда как же вы узнали про мистера Дугласа и про то, что он был зверски убит?
- Эти сведения содержатся в официальном докладе. Там не сказано - «зверски», это не официальный термин. Но имя сообщается: Джон Дуглас. И говорится о повреждениях головы, выстрел был произведен в лицо из дробовика. Тревогу подняли незадолго до полуночи. И еще пишут, что тут несомненно убийство, но никто не задержан, и что вообще дело сопряжено с некоторыми весьма странными и непонятными обстоятельствами. И это - все, что имеется в нашем распоряжении, мистер Холмс.
- Раз так, мистер Мак, мы, с вашего позволения, пока этим и удовлетворимся. Беда нашей профессии - соблазн выстроить необоснованные теории раньше времени. На данный момент, как я вижу, не подлежат сомнению только две вещи: мощный ум в Лондоне и труп в Суссексе. От нас же требуется нащупать все звенья цепи, которая их связывает.
Глава 3
Берлстоунская трагедия
Теперь я прошу у читателя позволения удалить со сцены свою незначительную персону и, воспользовавшись сведениями, полученными впоследствии, описать события, происшедшие в Берлстоуне до того, как мы туда прибыли. Только так я смогу рассказать о людях, замешанных в этой истории, и странной обстановке, в которой вершилась их судьба.
Деревня Берлстоун представляет собой группу фахверковых домов очень старой постройки. Расположенная на северной границе графства Суссекс, она столетиями сохранялась в первозданном виде. Но в последние годы ее живописный вид и красивые окрестности привлекли несколько вполне обеспеченных семейств, чьи виллы теперь тут и там выглядывают из лесных зарослей. Здешние леса, как считается, представляют собой южный край Уилдского леса, который, постепенно редея, доходит до северных меловых холмов. Для удовлетворения потребностей возросшего числа жителей как грибы выросли разные магазины, и, похоже, у некогда глухой деревни появилась перспектива в недалеком будущем превратиться в современный городок. К тому же ближайший относительно крупный город, Танбридж-Уэллс, расположен милях в десяти к востоку, уже на территории графства Кент.
Примерно в полумиле от Берлстоуна посреди старинного парка, знаменитого огромными буками, расположена старая усадьба, часть которой датируется еще временами первого крестового похода, когда Гуго де Капус возвел оборонительную башню в центре своих владений, пожалованных ему Красным королем. В 1543 году башня сгорела, а закопченные тесаные угловые камни в эпоху короля Якова пошли на новое строительство, и из руин феодального замка поднялся краснокирпичный дом провинциального землевладельца.
До наших дней Мэнор-хаус с острыми коньками крыши и мелкими ромбовидными переплетами на окнах сохранился почти в том же виде, какой ему придали строители в самом начале XVII столетия. Из двойного крепостного рва внешний успел пересохнуть, и на его месте разбили прозаический огород. А вот внутренний, опоясывающий весь дом, сохранился, и хотя сильно обмелел, но все еще имеет в ширину добрых сорок футов. Ров питал небольшой ручей, так что вода в нем, хоть и была мутной, никогда не загнивала и не источала вредных испарений. Окна нижнего этажа находились всего в футе от ее поверхности.
Единственный путь в дом вел через подъемный мост, железный механизм которого - цепи и лебедка - давно проржавел и не действовал. Однако последние обитатели Мэнор-хауса, люди деловые, все починили, и теперь подъемный мост был исправен, он не только теоретически мог подниматься, но его и на самом деле ежевечерне поднимали, а утром опускали. В результате возрождения сего феодального обычая Мэнор-хаус по ночам превращался в остров, что имело непосредственное отношение к загадочной трагедии, которой суждено было в скором времени привлечь внимание всей Англии.
До того как там поселились Дугласы, старый дом на протяжении нескольких лет стоял пустой и уже грозил разрушиться и превратиться в живописную развалину. Семья Дугласов состояла всего из двух человек: Джона Дугласа и его супруги. Дуглас был человек примечательный, как по внешности, так и характером. Лет около пятидесяти, на лице глубокие складки, подбородок упрямый, в усах седина, взгляд серых глаз как-то по-особенному зорок, и весь он, статный, крепко сбитый, не утратил с возрастом ни грана молодой силы и энергии. Держался он со всеми дружелюбно и приветливо, но манеры его не отличались особым лоском, что выдавало его знакомство с жизнью гораздо более низких слоев общества, чем суссекский провинциальный свет. Но как бы то ни было, несмотря на то, что более просвещенные соседи поглядывали на Дугласа искоса, он скоро завоевал благосклонность прочих жителей деревни, щедро подписываясь на всевозможные общественные нужды и принимая участие в деревенских концертах, на которых, обладая превосходным, звучным тенором, всегда готов был спеть, если потребуется. Денег у него, судя по всему, было вдоволь, говорили, что он привез их с золотых приисков Калифорнии, и действительно, по его собственным словам и по словам жены, мистер Дуглас немало лет прожил в Америке. Помимо щедрости и общительности он обладал еще одним вызывающим почтение качеством - абсолютным бесстрашием. Не умея ездить верхом, появлялся на каждом охотничьем сборе и старался не отставать от лучших всадников, хотя случалось, падал с лошади и разбивался самым жестоким образом. Во время пожара в доме священника он кинулся в горящее здание, чтобы спасти имущество, хотя местная пожарная бригада уже умыла руки и прекратила борьбу с разбушевавшимся пламенем. Так Джон Дуглас, владелец Мэнор-хауса, за пять лет завоевал всеобщее уважение.
Те, кому довелось познакомиться с его супругой, находили ее весьма приятной особой. Правда, согласно английским обычаям, поскольку новые соседи не привезли с собой никаких рекомендательных писем, визиты им нанесли не многие. Новую хозяйку усадьбы это как будто бы не особенно задело, она не отличалась общительностью и, судя по всему, с головой ушла в заботы о муже и домашние хлопоты. Известно было, что она англичанка, с мистером Дугласом познакомилась в Лондоне - он к тому времени уже овдовел. Миссис Дуглас была темноволосая красавица, высокая и стройная, муж превосходил ее годами лет на двадцать. Но было незаметно, чтобы разница в возрасте как-нибудь сказывалась на семейном согласии.
Впрочем, те, кто знал их ближе, порой чувствовали, что полной доверительности между супругами, по-видимому, все же нет; жена то ли не желала отвечать на расспросы о прошлом мужа, то ли, что гораздо правдоподобнее, была не обо всем осведомлена. Кое-кто из более наблюдательных знакомых обратил внимание на то, что в миссис Дуглас иногда чувствовалась нервозность, ей определенно бывало не по себе, если муж где-нибудь задерживался позже обычного часа. В скучной деревенской жизни люди радуются любой пище для пересудов, и об этой слабости хозяйки Мэнор-хауса любили поговорить. Когда же произошло несчастье, эту ее особенность просто нельзя было незаметить, и в глазах соседей она обрела особое значение.
Был в Мэнор-хаусе и еще один человек, правда не постоянный жилец, а скорее гость, однако присутствовавший там как раз в те часы, когда произошли загадочные события, о которых чуть ниже. В результате он тоже оказался в центре всеобщего внимания. Речь идет о Сесиле Джеймсе Баркере, проживавшем в Хэмстеде в Хейлс-Лодже.
Рослую, широкоплечую фигуру Сесила Баркера привыкли видеть на главной деревенской улице, так как он был частым и желанным гостем в Мэнор-хаусе. Он возбуждал всеобщее любопытство, так как был единственным другом Дугласа из прошлой жизни. Что он англичанин, не вызывало ни у кого сомнения; однако с его собственных слов стало известно, что познакомились они в Америке и поддерживали там весьма близкие отношения. Был он, судя по всему, человек далеко не бедный и, говорят, еще холостой.
Баркер был моложе Дугласа, лет сорока пяти, не больше, высокий, прямой, с широкими, развернутыми плечами, с бритым лицом кулачного бойца и твердым взглядом черных глаз, взглядом таким повелительным, что, казалось, мог, даже не пуская в ход кулаки, проложить дорогу во враждебной толпе. Баркер не участвовал в охоте на лис верхами и не ходил за болотной дичью с ружьем, но любил с трубкой в зубах гулять по окрестностям старой деревни и ездить в кабриолете с хозяином дома, а в его отсутствие - с хозяйкой, и любоваться живописными видами. «Приятный и щедрый джентльмен, - сказал о нем дворецкий Эймс. - Но, знаете ли, не хотел бы я очутиться у него поперек дороги». С Дугласом он держался сердечно и по-свойски и так же дружен был с его женой - эта дружба по временам сердила мужа настолько, что замечали даже слуги. Таков был третий, присутствовавший в доме к моменту, когда произошла трагедия.
Что до прочих обитателей усадьбы, то довольно упомянуть важного, чопорного и всеведущего Эймса, а также миссис Аллен, румяную жизнерадостную особу, которая снимала с хозяйкиных плеч часть груза домашних забот. Остальные шестеро не имели никакого отношения к тому, что случилось там в ночь на 6 января.
Первый сигнал тревоги достиг местного полицейского участка, находившегося под началом сержанта Уилсона, в одиннадцать часов сорок пять минут. По ступеням взбежал невероятно взволнованный Сесил Баркер и принялся отчаянно звонить в колокольчик. «В Мэнор-хаусе произошло несчастье - убит Джон Дуглас», - задыхаясь, сообщил он полицейскому. И сразу же побежал обратно. Сержант Уилсон последовал за ним и в самом начале первого был уже на месте преступления, задержавшись только для того, чтобы сообщить начальству, что случилось что-то серьезное.
Он увидел, что подъемный мост опущен, в окнах свет, а все обитатели дома перепуганы и взволнованы. Бледные слуги жались друг к другу в холле, на пороге в ужасе ломал руки дворецкий. Один только Баркер сохранял присутствие духа - он отпер ключом дверь комнаты рядом с парадным входом и жестом пригласил сержанта следовать за собой. В эту минуту прибыл доктор Вуд, толковый и энергичный врач из деревни, и трое мужчин вошли в комнату одновременно, за ними по пятам шел потрясенный дворецкий, который прикрыл за собою дверь, чтобы уберечь горничных от страшного зрелища.
Убитый лежал посередине комнаты на спине, руки и ноги его были раскинуты. На нем был розовый халат, надетый прямо на ночную рубаху. На босых ногах мягкие домашние туфли. Доктор, взяв со стола переносную лампу, опустился на колени. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что его услуги здесь не потребуются. Несчастный был страшно изувечен. Поперек его груди лежало странное оружие - дробовик со стволом, спиленным по самые спусковые крючки. Было ясно, стреляли из него, притом с близкого расстояния и прямо в лицо, так что череп разнесло на куски. Курки были связаны проволокой, чтобы выстрелили сразу оба ствола и сила заряда удвоилась.
Деревенский страж закона был испуган и подавлен огромной ответственностью, которая свалилась на него столь внезапно.
- Не будем ни к чему прикасаться, пока не прибудет начальство, - произнес он вполголоса, с ужасом глядя на разбитую голову.
- Никто ничего не трогал, - сказал Сесил Баркер. - Могу поручиться. Все осталось точно в том виде, как было мною обнаружено.
- В котором часу это случилось? - спросил сержант, доставая блокнот.
- Ровно в половине одиннадцатого. Я еще не раздевался, сидел в своей комнате у камина и вдруг услышал выстрел. Не особенно громкий, словно с глушителем. Я сразу бросился вниз, думаю и полминуты не прошло, как я уже был здесь.
- Дверь была открыта?
- Да, распахнута. Бедный Дуглас лежал, как сейчас. На столе горела свеча в подсвечнике. Лампу зажег я, когда немного пришел в себя.
- Вы никого не видели?
- Нет. Я услышал, что по лестнице спускается миссис Дуглас, и выбежал, чтобы остановить ее и оградить от этого ужасного зрелища. Миссис Аллен, экономка, увела ее наверх. Появился Эймс, и мы вместе вошли сюда.
- Но ведь подъемный мост, как я слышал, на ночь поднимают?
- Да. Он и был поднят. Это я его опустил.
- Тогда убийца не мог отсюда выбраться. Это совершенно невозможно! Выходит, мистер Дуглас застрелился сам.
- Мы тоже было так решили. Но взгляните! - Баркер отдернул штору: окно было распахнуто настежь. - И посмотрите на это! - Он опустил лампу и осветил кровавое пятно в форме подошвы, отпечатавшейся на деревянном подоконнике. - Кто-то, вылезая, наступил сюда.
- То есть этот человек перебрался через ров вброд?
- Именно.
- Тогда, если вы прибежали сюда через полминуты, он должен был в это время находиться в воде.
- Не сомневаюсь, что так и было. Если бы я только догадался сразу выглянуть в окно! Но оно, как вы видели, закрыто шторой, и я не подумал об этом. А потом, услышав шаги миссис Дуглас, я вышел, чтобы не допустить ее сюда. Слишком уж зрелище ужасное.
- Ужасное, - подтвердил доктор, разглядывая разбитую голову в луже крови. - Не видел ничего подобного со времени берлстоунского железнодорожного крушения.
- Но послушайте, - произнес сержант, чей медлительный здравомыслящий ум задержался на открытом окне. - Вот вы говорите, что неизвестный ушел, перебравшись через ров вброд. Но как он вообще сюда попал, если мост был поднят?
- Да, это непонятно, - сказал Баркер.
- В котором часу его подняли?
- Без малого в шесть, - ответил дворецкий Эймс.
- Я слышал, его всегда поднимают, когда солнце садится, - сказал сержант. - Это будет ближе к половине пятого, а не без малого шесть, в это-то время года.
- У миссис Дуглас были к чаю гости, - пояснил Эймс. - Я не мог его поднять, пока они не ушли.
- Ну, тогда картина получается такая, - заключил сержант. - Если кто-то пробрался в дом извне – если, конечно, дело было именно так, - то он должен был перейти мост до шести и прятаться где-то здесь, пока, уже после одиннадцати, в комнату не пришел мистер Дуглас.
- Совершенно верно. Мистер Дуглас каждый вечер перед сном обходил дом, проверял печи и камины. За этим и сюда зашел. Убийца ждал здесь и застрелил его. Потом сам вылез в окно, а дробовик оставил. Так я себе все это представляю, другое не вяжется с фактами.