И снова раздался звонок.
– Алло!
– Ниночка, пожалуйста, умоляю вас, скажите ему, пусть уезжает. Я не смогу… я не хочу…
И опять короткие гудки.
Час от часу не легче! А голос какой несчастный. Нина Михайловна ясно представила себе зареванное, подурневшее Туськино лицо, припухшие дрожащие губы и глаза такие же горестные, как у Мамзика…
– Идиотка, дурища!
Господи ты боже мой, думала Тусяка, он осмелился прийти к Ниночке и во всем признаться! А она еще волнуется из-за меня и, похоже, сочувствует. Это все не укладывается в моей несчастной голове. Два самых близких и любимых человека – свекровь и свекор… Чудовищно, лучше забыть об этом. Я начала новую жизнь, и слава богу. Теперь я должна думать о куске хлеба, должна как-то научиться жить одна. Я и учусь. И я еще везучая. У меня есть работа и крыша над головой. Это пока я снимаю комнату, но скоро мои жильцы съедут, и тогда…
– Наташенька, вы не спите? – постучала к ней соседка, немолодая женщина, снимавшая вторую комнату в двухкомнатной квартире.
– Нет, Светлана Сергеевна, заходите.
– Наташенька, мне тут конфеты вкусные подарили, может, чайку попьем?
– С удовольствием. А у меня крекеры есть.
– Вы плакали?
– Так, немножечко…
– Не плачьте, Наташа, вы еще молодая, что такое сорок лет? Ерунда, можно сказать, лучшее время… И вы работаете в мужском коллективе…
– Ну, коллективом я бы это не назвала, – улыбнулась Туся.
– Но у вас и клиенты бывают, а с вашими данными…
– Ах, боже мой, я и думать сейчас не хочу ни о каких романах.
– Это пока не встретили. А встретите…
Я уже встретила, подумала Туся. Она ничего почти не рассказывала о себе соседке. И о ней мало что знала. Очень милая женщина, в юности, должно быть, красотка, маленькая, белокурая, с голубыми глазами, очень женственная, хотя и располневшая с возрастом, она была уютной и доброжелательной. Лучшей соседки и найти невозможно. Не лезет в душу, не изливает свою. Уходит на работу на сорок минут раньше Туси, и как-то так получается, что по утрам они не сталкиваются на кухне и в ванной, то есть никак друг дружке не мешают. А работают они в одном здании. Светлана Сергеевна в какой-то компьютерной фирме, Туся в частном детективном агентстве, секретарем. А устроила ее туда как раз Светлана Сергеевна. Детективному агентству срочно понадобилась секретарша. Туся пошла туда, поговорила с хозяином, бывшим полковником милиции Владимиром Иосифовичем, и была принята с испытательным сроком. Ничего особенного от нее не требовалось. Умение работать с компьютером, вежливость и «бдительность, бдительность, бдительность!». И вот вчера как раз истек испытательный месяц и Владимир Иосифович, усталый мужчина пятидесяти лет, сообщил ей, что она испытание выдержала и ей теперь будут платить триста пятьдесят долларов.
– Ну и премиальные иногда будут, – подбодрил ее Владимир Иосифович.
– Откуда премиальные? – улыбнулась Туся.
– А когда клиент богатый будет, – подмигнул он ей.
Он был симпатяга, этот бывший полковник. Из милиции ушел по ранению. И теперь вместе с еще двумя сыщиками работал в своем собственном агентстве. Двое других, Игорь и Ростислав, молодые ребята, тоже ей нравились. Все они были совсем непохожи на ее прежнее богемное окружение. Иногда ей казалось, что Владимир Иосифович к ней немного неравнодушен.
– А у вас бывают богатые клиенты?
– А как же! Вот еще до вас пришел один… за женой последить просил… Мне лень было, но он такие бабки посулил…
– Заплатил?
– А як же ж…
Туся приходила в офис первой. Владимир Иосифович появлялся, как правило, не раньше одиннадцати. А Игорь с Ростиславом вечно где-то пропадали. Имелись еще и внештатные сотрудники. Дела в основном были не слишком волнующие, насколько могла понять Туся. Но однажды, когда она работала всего две недели, в агентство явились двое пожилых людей, у которых пропал зять. Их дочка, жена пропавшего, категорически запретила родителям обращаться в милицию, билась дома в истерике и заранее оплакивала пропавшего супруга. Владимир Иосифович быстро сообразил, или выяснил, что она-то и затеяла похищение мужа. Хотела вынудить его продать большой дом в Сочи, где он содержал чуть ли не целый гарем. И ведь добилась своего! Чтобы за него заплатили выкуп, он велел срочно продать дом. Но вмешательство стариков испортило дочке всю затею.
– Игорь, – спросила тогда Туся, – что ж ей, теперь ничего за это не будет?
– Если муж не подаст заяву в ментуру, то ничего. Но уж на развод он точно подаст. И хватит с нее. Во дурная баба!
– До чего ревность доводит… – вздохнула Туся.
– И не говорите, Наталь Дмитна. У меня у самого жена была ревнючая, просто жуть…
– А ты что, уже был женат?
– Аж два раза! И обе ревностью замучили. Больше я уж на это не подпишусь. Я теперь вольный казак!
А Ростислав был тихий, неразговорчивый, но очень вежливый и хорошо воспитанный. Всегда вставал, когда входила женщина, пропускал вперед и вообще демонстрировал хорошие манеры. Каждую свободную минутку читал, и не кого-нибудь, а Томаса Манна.
Наутро после разговора с Ниночкой Туся открыла офис и не успела даже снять пальто, как явилась клиентка. Это была шикарно одетая дама лет тридцати. Чувствовалось, что она взволнована.
– Я могу видеть господина Трунова?
– Владимир Иосифович будет позже.
– Когда?
– Обычно он приходит к одиннадцати.
– Чудовищно! – воскликнула дама.
– У вас что-то срочное?
– Разве сюда приходят с несрочными делами?
– По-разному бывает, – дипломатично заметила Туся. – Да вы садитесь, – предложила она. – Я сварю вам кофе. И мы заполним клиентскую карточку.
– Это еще зачем?
– Так положено…
– Нет, я сначала должна поговорить с Труновым, а потом уж будем бюрократию разводить. Впрочем, кофе я бы выпила.
Она сняла шубку.
– Ой, у вас подол оборвался! – сказала Туся.
– Еще и это! Вот черт! У вас булавки не найдется?
– Знаете что? Пока никого нет, снимите юбку, я вам дам иголку с ниткой.
– А я тут без юбки сидеть буду? Только этого не хватало!
– Ну хоть прихватите несколькими стежками.
– Зашивать на себе? – ужаснулась клиентка. – Никогда и ни за что! Это ужасная примета!
– Ну тогда…
– Да плевать я хотела на этот подол, пропади он пропадом! Потом отдам в ателье. Ненавижу шить!
– Господи, зачем в ателье? Я вам мигом все подошью.
– А я буду без юбки сидеть?
– Не проблема, снимайте юбку и идите в туалет. Через три минуту все будет готово. – Тусе почему-то было ужасно жаль эту женщину. Она еще заметила, что глаза у нее неровно накрашены и сломаны два ногтя. Остальные были длинные и красивые, а на указательном и среднем на левой руке торчали безобразные обломки.
– Ладно, пойду в туалет… Только вы меня не запирайте!
– Зачем мне вас запирать? – растерялась Туся.
– Понимаете, у меня клаустрофобия.
– Так не закрывайте дверь, никого же нет! А хотите там журнальчик почитать?
Женщина вдруг расхохоталась, смех, правда, был истерический.
– Ладно, давайте журнал! – опомнилась вдруг она.
Туся мгновенно подшила юбку.
– Вот, пожалуйста!
– Ну вы даете! Надо же, совсем незаметно. Вы портниха?
– Я умею шить.
– Так чего вы тут торчите? Шили бы лучше… А, тут, наверное, мужиков много…
– Просто у меня нет клиенток.
– Понятно.
Надев подшитую юбку и выпив немного кофе, женщина вдруг сказала:
– Знаете, а вы тут на месте.
– В каком смысле?
– У вас аура хорошая. Я вот пришла сюда черт знает в каком состоянии, а сейчас мне полегче стало…
Эти слова доставили Тусе громадное удовольствие. Она широко улыбнулась.
– У-у-у-у, – протянула вдруг клиентка, – на вас небось мужики с порога кидаются? У вас с этим проблем нет?
– У меня куча проблем.
– Но ведь кидаются?
– Изредка.
– Тогда я не понимаю… вы тут, конечно, на месте, но… Вряд ли это ваше призвание – секретарша в сыскном агентстве.
– Так сложилось, – пожала плечами Туся и вдруг остро себя пожалела. В самом деле – собиралась стать великой балериной, сводила с ума голливудских звезд (пусть даже в единственном числе, это дела не меняет), была замужем за блестящим журналистом, и что в результате? Спуталась со – свекром, работаю в сыскном агентстве и снимаю комнатенку. А лет уже сорок…
– Да ладно, вы тут долго не задержитесь. Явится какой-нибудь богатый клиент и влюбится… Только за очень богатого не выходите. У них у всех крыша съехала… Да и староваты вы для них, им что посвежее требуется. Вот вам сколько лет?
– Сорок!
– Не может быть!
– Почему?
– Никогда бы не сказала. Я думала, мы с вами ровесницы, мне тридцать один, и то я уж старуха для своего мужа.
Но тут появился Трунов.
– Вы ко мне, мадам?
– Да. Уже давно жду. Секретарша у вас классная.
– Плохих не держим. Проходите в кабинет. Наталья Дмитриевна, сделайте нам кофе.
– Плохих не держим. Проходите в кабинет. Наталья Дмитриевна, сделайте нам кофе.
– Мне не нужно, я уже напилась.
Дверь за ними закрылась. Интересно, что у нее стряслось? Небось хочет последить за мужем?
Дама пробыла у Владимира Иосифовича долго. Потом вышла, громко и злобно хлопнув дверью.
– Да пошли вы все к… матери!
Она схватила с вешалки свою шубу и выскочила из офиса.
– Что случилось? – спросила Туся, когда Трунов вышел в приемную.
– А, просто ревнивая психопатка. С такими дамочками нельзя иметь дело. По крайней мере, я не собираюсь. Наталья Дмитриевна, у меня к вам странный вопрос.
– Слушаю вас?
– Не могли бы вы послезавтра вечером пойти в театр?
– В театр? – удивиласьТуся.
– Да.
– Вы приглашаете меня в театр?
– Увы, нет. Вам придется пойти одной. И закадрить одного человека.
– Закадрить? – ахнула Туся.
– Ну да. Я убежден, у вас получится.
– А если нет?
– Тогда вы просто посмотрите за ним. С кем он встретится и так далее.
– А вдруг встреча будет происходить в мужском сортире?
– Предусмотрено. Там будет еще и Ростислав. Но вы не должны никому показать, что вы знакомы с ним. Просто одинокая интересная дама. Я очень рассчитываю, что он на вас клюнет.
– А зачем нужно, чтобы он на меня клюнул?
– Видите ли, этот человек любит женщин и в присутствии привлекательной особы теряет бдительность.
– А зачем нужно, чтобы он терял бдительность?
– Я не вправе посвящать вас во все детали этого дела, скажу только, что он преступник. Он, видите ли, шантажирует одного крупного бизнесмена. У него есть видеокассета с компроматом, и он за нее запросил немыслимую сумму. Так вот, мы должны изъять у него эту кассету. Вернее, просто подменить. Поверьте, это благородное дело – обезвредить шантажиста. А вы просто должны его отвлечь.
– А если он догадается, что я его нарочно отвлекаю? Да и вообще, он же может прийти в театр с дамой?
– Нет. Он купил только один билет.
– Странно.
– Он, видите ли, помешанный театрал. И всегда ходит в театр один. Правда, уходит один не всегда.
– Разве это называется «театрал»? И потом, он ведь может положить глаз на другую женщину.
– Ерунда! Он будет сидеть рядом с вами, и, если вы засмеетесь разок своим грудным смехом, ему конец придет!
Туся удивленно посмотрела на шефа, а тот вдруг покраснел. Старый милицейский волк покраснел как мальчишка.
– Ладно, пойду. А что за спектакль? Я там от тоски не сдохну?
– Черт его знает, забыл, но это точно премьера. Кажется, что-то современное. Ростислав знает. И имейте в виду. Если он поведет вас в ресторан, во избежание неприятностей рядом будет Игорек. И еще, я заплачу вам за этот вечер отдельно. Ну что, уговорил?
– Уговорили.
– Наташа, я вот смотрю, вы часто макароны едите…
– Обожаю макароны! В детстве мне их никогда не давали, я же в Хореографическом училась, да и потом тоже я избегала. И муж их терпеть не мог, вот теперь и отвожу душу.
– И не полнеете?
– Да нет. Знаете, если макароны настоящие… Софи Лорен всю жизнь ест макароны.
– Но не «Макфу» же, – улыбнулась Светлана Сергеевна.
– А «Макфа» – как раз настоящие макароны. Из твердой пшеницы. От них не полнеют, как видите. Хотите попробовать?
– Да ну, я и так растолстела с возрастом.
– Нет, если макароны правильные и правильно сварены, вам ничего не грозит.
– Ладно, соблазнюсь, пожалуй. Спасибо, достаточно.
– Ах, боже мой, ешьте на здоровье! Вот возьмите сыр. А хотите томатный соус?
– Вку-у-усно! – расплылась в улыбке соседка.
И вдруг по щекам ее покатились слезы.
– Господи, Светлана Сергеевна, почему вы плачете? – испугалась Туся.
– Извините, Наташа, я не хотела… просто нервы не выдержали… Я сейчас… – Она вытащила из кармана мятый платок. – Сейчас пройдет… это так… пустяки…
– Светлана Сергеевна, а вы скажите, в чем дело. Вдруг я смогу как-то помочь?
– Вы? – сквозь слезы улыбнулась соседка. – Можно я вам расскажу? Я так устала держать все в себе… На работе нет сил рассказывать, выслушивать слова сочувствия или ловить злорадные взгляды недоброжелателей. Есть и такие…
– Конечно, расскажите! Иной раз поделишься бедой с малознакомым человеком, и станет легче.
Светлана Сергеевна вытерла слезы, высморкалась, машинально ткнула вилкой в остаток макарон, но есть не стала.
– Понимаете, Наташенька, у меня был брат… то есть он жив, но… И не просто брат, а брат-близнец, мы всегда очень дружили… Знаете, вы приготовьтесь выслушать самую банальную историю, таких, как говорится, тринадцать на дюжину. Мы всю жизнь, казалось, любили друг друга. Так сложилось, что у него была семья, жена, двое детей, мальчик и девочка. А я… у меня семьи не было… То есть был человек, с которым я жила больше двадцати лет. Но он не хотел на мне жениться, да и я замуж не стремилась как-то… Жила себе в свое удовольствие. С мамой в одной квартире. А он с женой жил. Романов у меня много было… Даже и сейчас есть… – Она как-то виновато улыбнулась. – Я как могла помогала брату и его семье и деньгами, и подарками, и племянников помогала растить, а когда они выросли, с учебой помогала, мальчика от армии помогла отмазать и на работу устроила хорошую… Наташа, вы не подумайте, что я себя нахваливаю как гречневая каша…
– Почему как гречневая каша? – улыбнулась Туся.
– Знаете, говорят – гречневая каша сама себя хвалит…
– Никогда не слышала этого выражения.
– Ну, короче говоря, когда мама заболела, слегла, я тащила ее одна. Ни брат, ни невестка практически не помогали. Брат, бывало, зайдет иногда, нос зажмет… Сами понимаете – лежачая больная, а я ведь на работе целый день, на сиделку денег не набрать было. Брат приходил всегда пьяный, иначе, говорит, не могу тут находиться. Слезы лил, как мне тебя, Светка, жалко… А невестка, если заглянет, спрашивает: как ты это выдерживаешь, не понимаю? А я и сама не понимала как… У матери характер-то всегда был не сахар, а тут и вовсе… Короче, четыре года каторги. И хоть я уже понимала, что брат и его семья мне не помощники, но все же думала, что у меня есть в жизни точка опоры. А тут еще и Вячеслав, это тот мой мужчина, умер. Он мне всегда выговаривал за то, что я так рьяно брату помогаю, а я сердилась. Ну, чтобы не растекаться – мама умерла. Братец принес мне триста долларов на похороны, сказал, что занял у кого-то… Сами понимаете, это – капля в море, я за все заплатила, а через две недели он их у меня обратно потребовал. Ему, мол, долг отдавать надо.
– Из ваших денег?
– Выходит, что так.
– И вы отдали?
– Отдала. Я вообще последняя дура… Думаете, почему я комнату снимаю? Они меня из квартиры выперли. Братец с женой. Вселились ко мне. Я сразу сказала, что готова разменять квартиру. У меня была прекрасная двухкомнатная квартира, знаете красные дома у метро «Университет»?
– Да, конечно!
– Я обратилась к риелторам, и они сказали, что такую квартиру можно прекрасно продать и на эти деньги спокойно купить две однокомнатные… – Женщина опять заплакала. – Я там сорок лет прожила…
– А они что, не пожелали?
– Нет. Они хотят всю квартиру получить. Вот и решили уморить меня. О чем заявили мне открытым текстом: это наша квартира, а ты скоро сдохнешь, и все нам достанется… Так и сказала мне эта тварь… Я, говорит, тут хозяйка, а ты скоро сдохнешь… Запугивать меня стали, что в милицию заявят, что меня вообще выселят… У меня нервы сдали, ну я и съехала… Правда, в суд все-таки подала. Но я ведь ничего лишнего не хочу… Только разделить лицевой счет, чтобы продать свою комнату… Хотя это невыгодно…
– Но ведь они вряд ли захотят жить в коммуналке.
– Они меня даже били… и горшки с цветами колотили, я, правда, тоже один их горшок разбила… И знаете, Наташа, такое удовольствие получила, ужас просто… Но не могу я с ними на одну доску становиться. Тошно мне. Я спать перестала совсем. Работать уже не могла. Вот и съехала.
– Но им же только того и надо! – воскликнула Туся, до глубины души возмущенная рассказом соседки.
– А еще мне эта гадина кричала: ты свою жизнь просрала, к тебе хахаль ходит, а я законная жена!
– А вы что?
– Да ничего…
– А брат ваш что?
– Мой брат… Моего брата нет больше, он превратился в грязную половую тряпку. Вечно пьяный, орет на всех, со всеми друзьями рассорился. Ох, простите, Наташа, что забиваю вам голову своими глупостями. Вам наверняка и своих забот хватает. Не хочу вас больше грузить… Мне и вправду чуть-чуть полегче стало. Спасибо вам за все. И за «Макфу» тоже. Извините. Спокойной ночи.
Светлана Сергеевна встала и побрела в свою комнату.
Утром, когда Трунов явился в офис, посетителей не было.
– Владимир Иосифович, у меня к вам просьба, вернее, вопрос.
– Слушаю вас!
– Скажите, можно чем-нибудь помочь в подобной ситуации? – Она пересказала ему то, что узнала вчера от соседки.