Завопив от неожиданной боли, я проснулся и ощутил, что вышеупомянутая часть тела болит вполне реально. Повернувшись, я увидел рядом с собой пучеглазого варана, который, обнаружив, что его добыча подает признаки жизни, прыгнул и попытался вцепиться мне в нос. Врезав кулаком по нахальной рептилии, я сунул руку за пазуху, выхватил магический кинжал и вонзил клинок в тушку варана, мстя за свой испорченный сон. По руке пробежал приятный холодок, а тварь без промедления склеила ласты. Сбросив ее со своей груди, я осмотрел пятую точку. Ну, дырка на штанах появилась солидная, но укус уже начал затягиваться, поэтому доставать сит не было необходимости.
Поглядев на небо, я понял, что благодаря живому будильнику проспал всего часа четыре — для отдыха вполне достаточно. Набрав хвороста для костра, я сделал неприятное открытие — мой амулет выдохся. Нет, он нагревал ветки, но поджигать их решительно отказывался. До восхода солнца было еще далеко, поэтому, немного поколебавшись, я решил употребить варана в сыром виде. Набил брюхо жестковатым мясом, закинул за спину рюкзак и побежал на восток, где недавно видел копытных. Бежать пришлось долго, до самого обеда. Только тогда мне удалось найти следы стада — отпечатки копыт на рыхлой земле, объеденную траву, голые, лишившиеся листьев кусты и кучки "козьих орешков", над которыми кружились мухи. Вспомнив свои вчерашние наблюдения, я выбрал направление и двинулся по следам.
Стадо не успело далеко уйти — спустя полтора часа мне удалось разглядеть его в подзорную трубу. Это оказались козлы количеством в сотню или чуть меньше голов, которые старательно уничтожали зелень, медленно двигаясь на север. Догнав их, я некоторое время шел в отдалении, подыскивая цель. Мне было понятно, что тушу взрослого козла я не утащу при всем желании, поэтому выбирал жертву среди молодняка. Козлят в стаде было много, не меньше двух десятков. Как правило, они находились в окружении взрослых сородичей, но в каждом правиле есть исключения. Так было и здесь.
Спустя некоторое время я заметил, что парочка козлят обладала весьма игривым нравом и выделялась из стада своей активностью. Они частенько бросали сочную траву и принимались носиться друг за другом, бодаться коротенькими рожками, оглашая окрестности звонким блеяньем. Вот их я и определил в потенциальные мишени, после чего достал из рюкзака склянку с красноватым порошком, высыпал на ладонь пару щепоток и с помощью слюны превратил их в липкую массу, которую нанес на лезвие одного из метательных ножей. А подготовив оружие, приблизился к стаду на максимально возможное расстояние и принялся выжидать удобного момента.
И вскоре он представился — увлекшись игрой в догонялки, козлята отбежали довольно далеко от своих сородичей. Выбрав козленка, который был немного меньшего размера, я размахнулся и швырнул в него нож. Расстояние было велико, но я попал — покрытое снадобьем лезвие вонзилось козленку в бок. Он сразу растерял всю свою игривость и принялся жалобно блеять, а стадо внезапно сплотилось и ощетинилось рогами, готовясь отразить нападение неизвестного хищника. Однако я сразу после броска укрылся за кустом, на ветках которого еще остались листья, поэтому не боялся, что козлы кинутся на меня.
Стадо постояло несколько минут в боевой готовности, оглядываясь по сторонам в поисках угрозы. К раненому козленку проявили интерес несколько взрослых особей, которые обнюхали рукоять кинжала, торчавшего из его бока, и на этом успокоились. И хотя он продолжал жалобно блеять, сородичи вскоре перестали обращать на него внимание и вернулись к сочной траве. Козленок, сообразив, что утешать его никто не собирается, затих и, прихрамывая, поковылял за неспешно двигавшимся стадом. А спустя десяток минут мое снадобье, являвшееся сильнодействующим снотворным, начало действовать. (Давно пора, а то я уже переживать начал!) Раненый козленок стал шататься, спотыкаться, а потом и вовсе рухнул на землю, где еще минуту пытался шевелиться, но вскоре безжизненно уронил голову и затих.
К счастью, стадо не заметило потери бойца и продолжало двигаться по Проклятым землям. Только товарищ по играм подошел к раненому и пару раз боднул того, надеясь на продолжение забав, однако, быстро разочаровавшись, отбежал к взрослым, оставив мою жертву в одиночестве. Я же оставил свое укрытие и по-пластунски пополз к добыче. Хотя это и было рискованно, но я не знал, какому количеству яда удалось попасть в кровь животного, и потому не представлял, сколько продлится его отключка. Алхимик рассказывал мне, что пара щепоток этого снотворного способна быстро усыпить крупного волка, но судя по тому, как оно подействовало на козла, при попадании в кровь эффект был намного слабее, поэтому стоило поторопиться.
Подобравшись к раненому козленку, я снова достал склянку, сыпанул немного снотворного прямо в глотку животного, а потом влил туда воды из фляги. Теперь можно было не беспокоиться — в ближайшее время он не очнется. Разве что копыта отбросит вследствие передоза, но я был уверен, что не переборщил с порошком. Спросите, зачем вообще было так мудрить? А ответ прост — в справочнике не сообщалось, употребляют ли бегемоты в пищу мясо перерожденцев, поэтому я решил, что будет лучше, если приманка окажется свежей.
Дождавшись, пока стадо отдалится на пару сотен метров, я извлек свой нож, взвалил тушу козленка на плечи и побежал обратно. Бежать было трудно, поскольку козленок, хотя и был небольшим, однако весил изрядно. Тяжело дыша, обливаясь потом и матерясь сквозь зубы на разных языках, я пер добычу, рассчитывая успеть до того момента, когда хашан соизволит проснуться. Спустя час мне пришлось перейти на шаг, затем возникла необходимость устроить привал, поскольку шея конкретно затекла. Передышка оказалась короткой донельзя, поскольку едва я сбросил с плеч козленка, как на меня из кустов кинулся крокодил. Маленький, но весьма юркий и агрессивный. Он распорол мне левую штанину, оставив на коже пару десятков отметин от своих зубов. Разрубив рептилию саблей, я понаблюдал за тем, как затягиваются ранки на ноге, смыл кровь и снова взвалил свою нелегкую ношу.
Следующие пять часов явились для меня своеобразным испытанием на выносливость, которое я выдержал с честью. Игнорируя вопли пустого желудка, гудение натруженных ног и боль в шее, я старался поддерживать максимальный темп, держась подальше от кустов и деревьев, плюнув на осторожность и уже не извлекая подзорную трубу. Козленок все это время вел себя тихо, пребывая в отключке, и лишь когда вдали показалась горка с логовом бегемота, принялся слабо брыкаться. Но я не стал потчевать его новой дозой, просто допер тушу поближе к норе, перерезал животному горло и принялся начинять его стеклом. Для этого пришлось сделать еще с десяток глубоких разрезов, но уже через несколько минут я отбросил опустевший кожаный мешочек, подхватил тушу за ноги и подтащил к самому логову.
Постояв немного, прислушиваясь, я так и не смог определить, спит ли зверюга или отправилась прогуляться. Последнее предположение навевало тоску, поскольку одна мысль о том, что завтра придется начинать все сначала, казалась донельзя отвратительной. Достав из рюкзака моток паутины, я привязал ее к шее козленка и принялся отступать к роще, разматывая практически невидимую леску. Достигнув деревьев, попробовал немного протащить мертвую тушу и убедился, что паутинка спокойно выдерживает этот вес.
Закончив с подготовкой, я, как говаривал известный сатирик, набрал побольше воздуха в грудь и крикнул:
— Выходи, подлый трус!
И сразу же скрылся за деревом. Никакой реакции не последовало — хашан появляться не пожелал. Чувствуя себя идиотом, я повторил свой клич, но и на этот раз он остался без ответа. Разочарованно вздохнув, я помянул местных чертей и предпринял еще одну попытку, упрямо отказываясь верить в то, что опоздал. Поднял засохший ком земли и швырнул его в логово. На этот раз я услышал, как в недрах горы заворочался могучий хищник и поспешно скользнул в укрытие.
А спустя несколько секунд проснувшийся хашан показался передо мной во всей красе, его чешуя поблескивала на солнце, а большие ноздри воинственно раздувались. Оглянувшись по сторонам, бегемот издал недовольный рык, будто спрашивая, кто осмелился потревожить его сон. Дохлого окровавленного козленка, находившегося буквально перед самой мордой зверь так и не заметил, поэтому я порадовался своей предусмотрительности и потянул за леску. Наживка сдвинулась, привлекая внимание хашана. Издав торжествующий рев, зверь прыгнул, в мгновение ока достиг пытающейся сбежать добычи и впился в нее могучими челюстями.
Вкус молодого козленка хашану понравился, он одним рывком оторвал от туши приличный кусок и принялся с жадностью жевать. Я же выпустил моток с остатками паутины, которая при рывке едва не порезала мне пальцы, и продолжил наблюдение за трапезой. Козленок быстро исчезал в утробе твари, а его кости весело хрустели в ее пасти. Когда от туши остались только копыта и обглоданная голова, я отступил в рощу, а затем, прикрываясь листвой, отошел подальше, сделал крюк и забрался на свой наблюдательный пункт, где достал подзорную трубу и принялся ждать результатов.
Вкус молодого козленка хашану понравился, он одним рывком оторвал от туши приличный кусок и принялся с жадностью жевать. Я же выпустил моток с остатками паутины, которая при рывке едва не порезала мне пальцы, и продолжил наблюдение за трапезой. Козленок быстро исчезал в утробе твари, а его кости весело хрустели в ее пасти. Когда от туши остались только копыта и обглоданная голова, я отступил в рощу, а затем, прикрываясь листвой, отошел подальше, сделал крюк и забрался на свой наблюдательный пункт, где достал подзорную трубу и принялся ждать результатов.
После сытного завтрака хашан заметно повеселел. Он опять посетил рощу, где долго чесался боками о деревья (как вовремя я оттуда слинял!), затем сделал круг почета вокруг холма, видимо, проверяя свои владения на наличие других непрошеных гостей, после чего занялся реконструкцией норы. С упорством бульдозера он выгребал на поверхность груды свежей земли, словно вознамерился проделать шахту в своем логове, или соорудить тоннель на ту сторону горки. Мне такая активность твари была только на руку — стекло быстрее порежет стенки ее кишечника и продолжит губительный путь по всему организму.
Однако через полчаса, когда груда извлеченной земли увеличилась в размерах раза в два, никаких изменений в поведении хашана все не было, у меня зародились сомнения в действенности метода. Сразу вспомнились читанные на Земле статейки о том, что для некоторых животных попадание в желудок стекла не приводит к их смерти, а курицам иногда специально насыпают битое стекло для улучшения их пищеварения (когда мелких камешков под рукой нет). Это все не способствовало поднятию настроения, поэтому я на время оставил наблюдение и перекусил сухофруктами и завалявшимися сухарями. На полноценный ужин этот перекус не тянул, но я пока не решался оставлять свой пост ради охоты, поскольку где-то в душе теплилась надежда на успех.
Спустя час, когда солнце коснулось земли своим краешком, хашан забеспокоился. Он оставил свое занятие, выбрался из норы и некоторое время стоял на месте, прислушиваясь к себе, затем потоптался на месте, сходил в рощу, но чесался всего пару минут, после чего вернулся в логово. А через некоторое время оттуда послышался рык, больше похожий на стон, услышав который, я не смог сдержать довольной улыбки. Получилось! Мой метод сработал. Теперь нужно только дождаться, пока тварь сдохнет, а затем доставать припасенные мешки.
Агония хашана продолжалась долго. Он стонал до наступления сумерек, после чего вдруг выскочил из своей норы и кинулся, куда глаза глядят, периодически оглашая окрестности гневным ревом. Так как упускать свою добычу в мои планы не входило, пришлось побежать следом. Зверюга мчалась, не выбирая дороги, проламываясь сквозь кусты, сшибая на своем пути молоденькие деревца, а я следовал по этой просеке, стараясь не потерять бегемота, но и не попасться случайно ему на глаза. Эта безумная гонка длилась около получаса. Под конец забега хашан перестал реветь и сбавил темп, на примятой траве стали попадаться темные лужи крови…
Но закончилось все не так, как я предполагал. Миновав еще одну рощу по заботливо сделанному хашаном проходу, я обнаружил шумно дышавшего бегемота, лежавшего на брюхе посреди поляны. Он больше не пытался подняться. Похоже, у него даже не осталось сил на то, чтобы стонать. Переведя дух, я услышал, как дыхание зверя сменилось булькающими звуками, и внезапно подумал — как много жизненной энергии пропадает зря! Ведь в криде ее было море, а бегемот внешне намного крупнее вонючей твари. Так может мне стоит рискнуть и забрать бесхозную силу? Полагаю, она пойдет мне только на пользу — ускорит и без того мощную регенерацию, добавит выносливости… А то позор — какого-то козленка тащил на горбу, так едва не ухекался от натуги!
Оставив сомнения, я достал свой Поглотитель и осторожно прокрался к умирающему хашану. Заходил сзади, готовясь в любой момент броситься обратно под защиту деревьев, но тварь ничего не слышала. Она даже не дернулась, когда я осторожно раздвинул кинжалом чешуйки не лапе и вонзил клинок в мышцу. Видимо, раздиравшая внутренности бегемота боль была куда сильнее этого булавочного укола. Едва лезвие погрузилось в мясо, в мое тело хлынул поток жизненной энергии. Холодный и стремительный он промчался по руке и разлился в груди, наполняя меня эйфорией.
Краешком сознания я еще успел подумать, что веду себя как самый обычный наркоман, ради дозы готовый пойти на безрассудный риск, но вскоре эта мысль растворилась в доставляемых чужой жизненной силой ощущениях. Этот процесс продолжался примерно минуту, а потом поток превратился в ручеек, который вскоре окончательно иссяк, породив у меня чувство сожаления. Спрятав клинок, я прислушался к себе. Энергия бурлила внутри, уставшие мышцы наливались силой, сознание было ясным и чистым, настроение взлетело на недосягаемую высоту. Появилась настоятельная потребность чем-нибудь заняться, поэтому я не стал мешкать, достал саблю и принялся отдирать от тела животного крупные, с ладонь, чешуйки.
Первый десяток дался нелегко. Овальные пластины с утолщением на одной стороне ломались, вырывались вместе с кусками мяса, отскакивали далеко в траву, так что их приходилось долго искать. Но потом я приноровился и дело пошло на лад, чешуйки отрывались одна за одной и прятались в мешках. Работал я споро, понимая, что мертвая туша вскоре привлечет внимание всех окрестных хищников, но тщательно, не пропуская даже самые сложные места под лапами. Брюхо я решил не трогать, так как там чешуйки сменялись очень толстой кожей, которая особой ценности не представляла, да и перевернуть бегемота было бы настоящей проблемой.
Дело двигалось быстро, но вскоре назрела проблема — наступила ночь, а впотьмах разглядеть чешуйки в траве было проблематично, да и пальцы можно было смахнуть, неудачно резанув. Пришлось пожертвовать осторожностью и активировать светлячок. С ним работа пошла веселее, но свет начал привлекать внимание окрестных тварей, которые принялись усложнять мне жизнь. Все чаще мне доводилось отмахиваться саблей от надоедливых макак, рубить норовивших вцепиться в сапоги крабов, отпугивать летучих мышей, давить голодных скорпионов…
Несмотря на все эти помехи спустя еще три часа хашан был освобожден от своей ценной чешуи. Получилось немного больше, чем я рассчитывал — два полных мешка, и еще пришлось в свой рюкзак ссыпать килограмм десять. И вот тогда я столкнулся с еще одной проблемой — моя добыча весила до фига и больше, примерно центнер, а то и с гаком. Закинув рюкзак за спину и рывком подхватив оба мешка, я крякнул и сообразил, что далеко эту чешую не протащу. Даже несмотря на поглощенную жизненную энергию. Стиснув зубы, я прошагал с полкилометра, но потом онемевшие пальцы разжались, и мешки рухнули на землю.
Решение было найдено быстро. Спрятав один из мешков в кустах, я закинул второй на плечи и зашагал к норе. Топать пришлось не меньше часа. Скинув добычу в логове, я немного отдохнул и налегке вернулся к оставленной части чешуи. Второй рейс был немного быстрее, но все равно к знакомому холму я подходил, когда небо уже начинало светлеть. К этому времени даже эйфория от недавнего вливания жизненной энергии не могла справиться с подступившей усталостью, поэтому я не стал мудрить — забрался поглубже в ход, понадеявшись, что его свод не обвалится, а затем свернулся калачиком и моментально заснул.
Разбудило меня чувство голода. Размяв саднившую шею, я сладко потянулся и выбрался на свет. Судя по солнцу, продрых я до самого обеда, но выспаться успел замечательно. Вопрос пропитания решился быстро — мне удалось сбить с ветвей пятерых пташек размером с большого голубя. Разведя костер, я быстро ощипал добычу, выпотрошил пернатых и запек на огне. Птички пошли за милую душу, несмотря на то, что с одной стороны мясо оказалось подгоревшим, а с другой слегка недожаренным. Заморив червячка, я принялся корректировать дальнейшие планы.
Итак, за один раз добычу в город не перетащить. Силенок не хватит. Челночить по километру глупо — риск попасться на глаза конкурентам повышается до критической отметки. Значит, придется делать два, а то и три рейса в Проклятые земли. Это плохо, так как уже во второе мое появление в Ирхоне стоит ожидать подлянку от обиженного Ярута. Он ведь сразу поймет, что его кинули, и на мое "извини, дружище, принесу в следующий раз!" не поведется. Сразу прикажет кому-нибудь устранить чересчур продуманного новичка.
Выходит, хочешь — не хочешь, а мне нужно выполнять его заказ и своими собственными руками принести в город то, что способно уничтожить все мои надежды на счастливое и очень светлое будущее. Хотя, в этом случае у меня сохраняются некоторые шансы на удачное избавление от проблемы. Ярут ведь рассчитывает не на одну мою результативную ходку, а как минимум на пару-тройку удачных рейдов. Иначе не стал бы так рисковать и подставляться на суде. Выходит, мне можно только первый раз принести ему то, чего он жаждет, а потом либо сразу же слинять из Ирхона, удовлетворившись суммой, полученной за мох и чешую, либо сделать еще одну вылазку в Проклятые земли, чтобы забрать остаток чешуи.