– И долго ты так можешь?
Отражение в зеркале стрельнуло в меня глазами.
– Ну, если всерьез, то часа полтора, не меньше.
– Я не об этом. Какой у тебя предел возврата?
На сей раз она поняла и чуть запнулась, прежде чем ответить:
– Оставалось еще три дня.
– Нет, теперь, теперь каким временем располагаешь?
Сейчас уже не отражение, а сама она повернулась. Глянула странно.
– Вопрос не ко мне. Да к чему это тебе?
На этот раз промедлил я. Не говорить же было, что я хотел бы долго, очень долго любоваться ею – такой, какова она была сейчас. И вообще, надо было поскорее сменить кристалл, не то могла бы заиграть такая музыка, что…
– Так, прости. Любопытство всего лишь. Ладно, можем говорить по делу? Или не хочешь отвлекаться?
– Говори.
– Я тут прикинул. И получается, что у нас осталось три задачи. Или, если угодно, одна в трех ипостасях. Найти шар. Найти Орро. И найти Бемоля.
– Тебе что – и поиски Бемоля поручены?
– Не то чтобы буквально – однако в подтексте такое было. И если найдем и его – хотя бы следы, то в обиде на нас не будут. Все-таки Бемоль – фигура!
– Знаком? – Что-то странное прозвучало в голосе Елизаветы.
– Встречаться не встречался, но знаю кое-что. А ты?
Она ответила не сразу – может быть, потому, что в это время как раз занималась губами, при помощи обычного карандаша чуть меняя их очертания. Но все же сказала с какой-то, как мне показалось, печальной лихостью:
– Любимый человек.
Удар ниже пояса.
– Хочешь сказать – ты его любила? Был… был роман?
Целая гамма выражений пробежала по ее лицу – настолько бегло, что я не успел в них разобраться.
– Был. И есть. И будет – наверное… наверное, пока я жива. К сожалению.
Вот так. И обжалованию не подлежит. А я-то!.. Хотя – надо работать, и ничего лишнего.
– Почему же – с такой горечью? Безответная любовь, да?
Тут она чему-то усмехнулась, отвечая:
– Да нет, очень даже ответная.
– Значит, тем более – надо его найти. Поставим эту задачу первой.
—Нет.
С таким выражением она никогда еще не говорила. Не слово, а выстрел в упор. Но, в конце концов, это она придана мне, а не наоборот. И решать тут буду я.
– Надо найти. Потому что с его участием мы остальные задачи решим легче – и быстрее. Помощь такого профессионала…
Лиза не позволила договорить:
– Да перестань ты! Бемоль, Бемоль… Легенда. Сказочки. Почему не Бекар? Вот действительно достойный человек – и профессионал высокой марки. И тоже провалился куда-то. Почему не его искать?
– О Бекаре мне ничего не говорилось. Да ведь он и не на Сальте пропал, где-то в другом месте. Не знаю, не информирован. А вот Бемоль…
– Опять? Знаешь, я сейчас завою!
– Очень обидел тебя, да?
– Совершенно ничуть. Просто… поверь, искать не надо – Бемоль возникнет самостоятельно, когда понадобится. Не сомневайся: я знаю, что говорю. Кстати… откровенно говоря, мне эта любовь уже надоела! Был бы кто-нибудь другой, кто меня любил – может, я нашла бы силы ответить. Ах, ладно, перестань, это вообще не тема. Давай о других задачах.
Это – возраст, решил я. Не забывай ее подлинный облик – он все объясняет. И почему они с Бемолем не вместе. И… все вообще. Хотя бы то, что вот меня она в упор не видит, я даже не «кто-нибудь другой», я вообще – пустое место. Я для нее действительно «молодой человек», не более. А жаль. Но она права: надо о задачах.
– Значит, так. Если ты считаешь, что Бемоль выносится за скобки…
– Именно так.
– …то остается сдвоенная задача: найти Орро, а с ним и шар. Я считаю, что в общем мы уже взяли след. Все упирается в «Могучих». Он – у них, а где шар, – известно только ему.
– Считаешь, он еще не сдал товар им?
– Думаю, нет. Орро ведет какую-то свою игру… да и тут простой расчет: раз он под их контролем, то понимает, что стоит отдать им товар – и вместо денег он получает пулю в затылок. Он может завершить сделку, только находясь вне их власти. Каким-то образом ему удается затянуть весь розыгрыш – пока.
– Ну, это как раз ясно, – сказала Лиза, заканчивая работу над своим лицом. – Он ведь не случайно подставил тебя, как хранителя товара, пустил их по твоим следам; пока тебя ищут – он, в общем, в безопасности, как резерв. А вот если «Могучим» удастся взять тебя живым – Орро придет конец. Тогда станут колоть тебя, и сколько ни тверди, что никогда не знал и не знаешь, где шар, – тебе не поверят. Зато если тебя живым не возьмут, тогда снова возьмутся за него. Кстати, тогда им придется искать хорошего переводчика с инского. Скажи, он знает, где ты можешь укрываться?
– Это место ему неизвестно.
– И на том спасибо. Симон, и все-таки… у меня такое ощущение, что с его посланием мы не разобрались. Что-то в нем есть, чего мы пока прочесть не смогли. Поэтому у меня предложение: если тут мы более или менее в безопасности, давай потратим еще час-другой на этот текст. Должна там быть, обязана быть какая-то настоящая наводка. Не веришь?
Я пожал плечами:
– Нам все равно надо тут пересидеть какое-то время. Так что можем вернуться к тексту. Имеешь идеи?
– Еще нет, – призналась она. – Но они уже где-то рядом, идеи. Покажи еще раз текст, пожалуйста.
Глава 19
Опять пришлось вывешивать проклятое «Уро ам изор онури а иномо унэ».
Лиза с минуту любовалась текстом, потом закрыла глаза и просидела в неподвижности очень долго – не менее пяти минут. Затем встрепенулась.
– Господи, и как я сразу не сообразила? Да и ты хорош! Все так просто!
Я почувствовал себя задетым. Сомнению подвергалась единственная ценность, какой я обладал: мой профессиональный уровень. Но я постарался внешне не проявить обиды. Напротив, проговорил очень доброжелательно:
– Ну, что же: вперед! На штурм!
– Ты тоже догадался, да?
– Ты продолжай, продолжай!
– Уро – это ведь еще и скала, так? Следовательно, и крепость, и тюрьма, арест, задержание…
– По-моему, у меня это ясно сказано.
– Да, но изор – и склад, и секрет… Тут не хватает значка удвоения, а на самом деле читать надо уро изор изор: секретный склад. Это указывает на то, что уроперед ними выступает как глагол: «приказываю». И тут же усиливающее ам. А если учесть смежные значения, то ясно, что он требует освободить его из секретного склада или базы, и…
– Да это и раньше было ясно, – возразил я. – Что же тут нового? Если бы тут было хоть малейшее указание на то, где находится эта база…
– Терпение, друг мой. В том-то и дело, что это указание тут есть. А мы с тобой его просто проглядели.
Вот еще! «Мы проглядели!» Щадит мое самолюбие? Не нужно.
– Никто ничего не проглядел. Указание было совершенно ясное – на «Многих». То есть, сюда.
– А вот и нет! Ты обрати внимание на последние два слова: иномо унэ.
– По-моему, совершенно ясно…
– Симон, ты истолковывал их каждое по отдельности, потому что тут нет значка «третий смысл», как и всех прочих немых. На самом деле он тут должен быть, и тогда оба этих слова вместе составляют третье и означают «Могучие»!
Черт! А ведь она, скорее всего, права! И как это я ухитрился упустить из виду эту возможность? Скорее всего потому, что в разговорной речи ею никогда не пользуются, это чисто академическая комбинация. Но она и на самом деле существует.
Не то чтобы новое прочтение показалось мне более убедительным, чем оба предыдущих; однако и серьезных возражений у меня не нашлось – потому, может быть, что я уже как-то поверил в инскую эрудицию Лизы. Хотя оставаться Елизаветой ей предстояло уже недолго. Кстати…
– Лиза, а как тебя называть завтра?
Она пожала плечами:
– Завтра и узнаешь. Если понадобится.
Сказано это было совершенно равнодушно, и мне, откровенно говоря, от этого веселее не стало. Нет, надо заниматься делами – так подумал я, – как только разговор грозит уйти в личное, меня сразу осаживают, как забаловавшую лошадь. Ладно, мадам, пусть будет по-твоему.
– Значит, ты считаешь, что он и сейчас находится у «Могучих», так?
– А ты что – сомневаешься в моем прочтении? Дай лучшее.
– Да нет, я верю, верю. Итак, сейчас действие первое: где они помещаются?
– Без проблем.
Лиза повесила экран, загрузила на него городской план. Очень подробный.
– Где это ты таким разжилась? – не удержался я.
– Я тут не первый день живу. Была возможность. Сейчас отыщем.
Наверное, в ее мике – имплантированном микрокомпьютере – было накоплено немало полезной информации; во всяком случае, помолчав не более минуты, Елизавета решительно тряхнула головой:
– Ну, вот и порядок. Они вот где.
Она выделила на плане квадрат, изменила масштаб, так что на плане единый массив разделился на отдельные здания. Подвела мерцающую точку курсора:
– Вот он. Сейчас посмотрим по вертикали… Третья зона. Они занимают пять уровней – с семьдесят восьмого по восемьдесят третий. Отчего это все они любят забираться повыше? – Тут же она ответила себе самой: – Скорее всего, у них есть и нижние выходы, но официально они не зарегистрированы.
– Без проблем.
Лиза повесила экран, загрузила на него городской план. Очень подробный.
– Где это ты таким разжилась? – не удержался я.
– Я тут не первый день живу. Была возможность. Сейчас отыщем.
Наверное, в ее мике – имплантированном микрокомпьютере – было накоплено немало полезной информации; во всяком случае, помолчав не более минуты, Елизавета решительно тряхнула головой:
– Ну, вот и порядок. Они вот где.
Она выделила на плане квадрат, изменила масштаб, так что на плане единый массив разделился на отдельные здания. Подвела мерцающую точку курсора:
– Вот он. Сейчас посмотрим по вертикали… Третья зона. Они занимают пять уровней – с семьдесят восьмого по восемьдесят третий. Отчего это все они любят забираться повыше? – Тут же она ответила себе самой: – Скорее всего, у них есть и нижние выходы, но официально они не зарегистрированы.
– Место они выбрали не случайно: почти самый центр, солидные учреждения и наверняка хорошая подстраховка от каких-то беспорядков. Так просто, как от «Многих», оттуда не ускользнешь.
Она кивнула:
– Не то что не ускользнуть – туда и войти будет куда сложнее, а пробиться силой и вовсе невозможно. Я этот район помню… Смотри, вот этот домик.
Место плана на экране заняло изображение одной из центральных городских башен. Не самой высокой, впрочем: всего девяносто уровней. Но весьма внушительной. И с очень непростыми подходами. Хотя нам это было безразлично: вдвоем на штурм не пойдешь даже и в куда более благоприятных условиях. Без оружия к тому же, с одним гребешком.
– М-да, – пробормотал я. – А скажи… Лиза! Ты что? Что стряслось?
Слова эти вырвались сами собой, потому что с Елизаветой явно что-то происходило: только что была энергичной, уверенной в себе красавицей, пусть лишь маской это было, неважно – а сейчас словно воздух из нее выпустили: съежилась на стуле, опустила голову, экран, что она поддерживала в воздухе, заколебался, вот-вот исчезнет…
– Болит? Что? Где?..
– Ничего, – проговорила она неохотно. – Не обращай внимания. Пройдет.
– Как это – «не обращай»? Что с тобой?
– Да просто – надоело все. Надоело! – повторила она зло. – Только тебе не понять…
– Что надоело?
– Все! Такая жизнь. Из одной передряги в другую. А я ведь тоже человек! И жить хочу. А не гоняться вечно черт знает за чем.
Это мне не понравилось. С такими настроениями на операцию не выходят.
– Лиза, я понимаю, но… Чего уж сейчас-то? Это такие… молодые настроения, а в твоем-то возрасте на первый план выходит дело. О нем и надо волноваться.
Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза.
– Симон, а тебе сколько лет?
– Да тоже, знаешь… Не столько, конечно, но за сорок уже. Так что…
До сих пор я только теоретически знал, что у женщин настроение способно мгновенно меняться на противоположное, порой без всяких видимых причин. Но сейчас смог убедиться в этом на практике: Елизавета вдруг взорвалась – иного слова не найду – смехом. Зашлась от неудержимого хохота. Сперва мне показалось, что это истерика.
– Лиза, Лиза, да успокойся! Воды дать?
Она лишь махнула рукой, начиная успокаиваться. И все еще сквозь смех спросила:
– А мне сколько, по-твоему?
– Ну, знаешь, как говорится, женский возраст вслух не называется…
– Нет, ты назови.
Я мысленно сбросил ей лет пяток.
– Ну, где-нибудь полсотни?
– Тридцать один, – сказала она.
– Ну, это сейчас. Но вообще-то…
– Ты, Симон, профессионал – только в чем? Ты, значит, решил, что тогда я была натуральной, а сейчас работает только преображение? Ты точно определил – но наоборот. Преображение было тогда! Я-то думала, ты сообразил.
Господи Боже мой!
Хотя… Я ведь внутренне так и чувствовал! Честное слово! Подсознанием чуял, что… Недаром она сразу меня так оглушила, вернувшись к своему облику. Проклятая привычка идти за рассудком, пренебрегая той информацией, что дается чувством. А сейчас… Я ощутил прилив чего-то – радости? Воодушевления? Искать более точного названия я остерегся.
– Понял, Симончик, мудрец? Когда же мне еще и думать о жизни, как не сейчас? Тридцать один, Симон, а я в этом котле варюсь с шестнадцати. С двадцати лет – старухой.
– Прости, Лиза. Я дурак, конечно.
– Не дурак, но уж матерый романтик. А у таких либо черное, либо белое, но в глубине души – недоверие к тому романтическому, что вы исповедуете. Стремление – и сомнения одновременно. Ладно, в конце концов это твои проблемы. Самому тебе их и решать.
– И все же: почему именно сейчас это на тебя накатило? Тоска, переживание…
Елизавета вздохнула, экран в воздухе заколебался, пошел волнами. Она заставила изображение устояться – там все еще виднелось нужное нам здание, – кивнула на картинку.
– Верхние пять этажей. Видишь? А что там – знаешь?
Я помотал головой. Откуда мне было знать? Слишком мало я тут прожил.
– Храм любви, – сказала она. – Так это официально называется. А по сути – главная брачная контора в этом мире. Считается самым большим шиком – выходить замуж именно там. Или жениться, конечно. И вот я однажды… чуть не… И как раз там в последний миг все расстроилось. С тех пор я на этот дом даже не смотрела, старалась и мимо не проходить, не пролетать…
– Понимаю. Он передумал?
– Вот еще. Это я передумала.
– Почему? Разлюбила?
– Да вряд ли то была любовь. Увлечение сильное – да. Разницу понимаешь?
В этом я не был уверен – но с умным видом кивнул, чтобы не прерывать разговора.
– Но, – продолжала Лиза, – вовремя получила информацию: он выполнял задание, им надо было меня нейтрализовать и перевербовать. Ничего личного, только дело. Я тогда чуть с собой не… Но пришла в себя. После того и выбрала себе образ. Тот самый – с бельмом на глазу. А сейчас посмотрела – и вдруг все ожило. На миг только. Уже прошло, не волнуйся. Я в форме.
– Скажи, а… с ним что произошло? Ты…
Она покачала головой:
– Не знаю. Правда. Его тогда сразу же вывели – поняли, что засвечен. С тех пор нигде не возникал. Сменил маску, наверное.
Я ощутил облегчение. Мне почему-то неприятно было бы услышать, что она его сама и ликвидировала – хотя для профессионала это было бы естественным.
– Это прекрасно, что ты в форме, – сказал я. – Потому что…
И в это мгновение меня осенило. Снизошла, как говорится, благодать. Я понял. И продолжил, почти не запнувшись:
– Потому что ты и должна быть в форме для того, чтобы мы спокойно проникли к «Могучим».
Она искоса, снизу вверх, глянула на меня, подняла брови:
– Интересно: что это ты придумал?
– Да, собственно, это ты подсказала.
– Не тяни время.
– Свадьба!
– Вот как. Кто же это будет выходить замуж? И зачем?
– Чтобы без помех попасть в здание, конечно. Кто? Ты, понятно. Другими невестами мое агентство не располагает.
– Небогатая контора, откровенно говоря. А как с ассортиментом женихов?
Я выкатил грудь, вытянулся, насколько позволял рост:
– К вашим услугам, мадам! Предлагаю руку и сердце.
Я ожидал, что она снова засмеется, но нет: Лиза, похоже, задумалась. И не сразу сказала:
– Идея не самая худшая, только… многого не хватает.
– Ну, если главное – жених и невеста – есть, то…
– Не перебивай. Вот возражения: первое – даже получив доступ к «Могучим», мы вдвоем не справимся. Это не «Многие», это организация куда более серьезная. И чтобы вытащить оттуда Орро, надо заварить крутую кашу. Нужны люди. Много. И второе: чтобы свадьба выглядела именно как свадьба, тоже нужны люди. Шаферы, гости… Люди и еще раз люди. И не кто попало, а готовые к действиям. У меня людей нет, Симон. Может быть, они есть у тебя?
У меня их, понятно, тоже не было: откуда бы? Но я сейчас чувствовал себя на таком подъеме, что никакое препятствие не представлялось мне серьезным.
– Найдем людей.
– Выйдешь на поверхность и станешь выкликать добровольцев?
– Не иронизируй. Найдем. Хотя бы… хотя бы… ага! Слушай, что, если пригласить в союзники тех же «Многих»?
– О, конечно! Сказать: «Ребята, мы над вами немного подшутили, но давайте, помогите нам отыскать товар, хотя мы его вам не отдадим, потому что самим нужен. А за это вы позволите нам беспрепятственно убраться вместе с ним». И они с воодушевлением пойдут за тобой. Так это тебе представляется?
– Ну ладно, пусть не они. Ты права. Но людей мы найдем. Обещаю!
– Ого! Откуда такая уверенность вдруг?
Я-то знал, откуда. Но, кажется, и она тут же сообразила.
– Симон…
– Слушаю, моя нареченная!
– Давай расставим все по местам. Игра есть игра, согласен? А жизнь есть жизнь, и в нее я уже наигралась, дальше хочу – и буду – жить серьезно. Ты понял, что я имею в виду?
Я понял, конечно. Свадьба пусть будет, но о брачных радостях и не думай. Четко и недвусмысленно.
Однако же, мелькнуло в голове, брак-то будет законным! Во всяком случае, здесь, на Сальте. А мы еще не улетаем отсюда. Но об этом пока помолчим.