Я основательно призадумался: вопрос того стоил. Потомок укумбийских пиратов господин Андэ Пу, хвала Магистрам, так глубоко погрузился в себя, что не обратил внимания на наши загадочные разговоры. О том, чтобы приобщить его к страшной тайне кинопросмотров, не могло быть и речи: этот парень не создан для тайн, он не только разболтал бы мой секрет в первом же трактире, но еще и дюжину статей на эту тему не преминул бы тиснуть!
Теххи выжидающе смотрела на меня. Кажется, ее действительно горячо интересовал вопрос о черте.
— Скорее всего, раньше это было заклинанием, а со временем стало просто манерой выражаться, — наконец решил я. — Так, наверное, бывает, когда заклинания теряют силу…
— Еще как бывает! — тоном знатока подтвердила Теххи. — Ладно, теперь мне хоть что-то ясно… Развлекайся с чистой совестью, милый: ты же знаешь, как я теперь предпочитаю коротать вечера…
— Еще бы! Подумать только, я припер сюда этот грешный ящик своими собственными руками; морду набить — и то некому… Впрочем, именно сегодня это очень даже кстати. К сожалению, мне действительно пора.
Я спрыгнул с высокого табурета, растормошил задремавшего было Андэ: «Пошли уж, акула пера!» Спросонок парень чуть было не послал меня подальше, но вовремя опомнился и резво затрусил к выходу.
«Хорошей прогулки через Хумгат, сэр Макс! И побереги свою голову: без нее ты будешь смотреться не слишком привлекательно».
Безмолвная речь Теххи чуть с ног меня не сбила, но я устоял. Даже нашел в себе силы обернуться. Она улыбнулась насмешливо и печально и помахала мне рукой.
— Спасибо за совет, — сказал я вслух. — Голова — это действительно важно.
К Дому у Моста мы с Андэ ехали в полном молчании.
Мне было о чем подумать. Например, о том, откуда Теххи могла узнать о предстоящей нам с Джуффином опасной прогулке? Не то чтобы я считал эту информацию страшной тайной, просто у нас с ней не было времени поговорить. Когда я пришел, Теххи спала, когда она встала, я дрых без задних ног, а короткое свидание нам пришлось потратить на пустую болтовню в присутствии посторонних…
«Одно из двух, — решил я. — Либо я действительно болтаю во сне, или же… Или же я должен в очередной раз вспомнить, кто она такая! Наверняка дочка Лойсо Пондохвы способна еще и не на такие вещи…» Я остановил амобилер возле служебного входа в Дом у Моста и вздохнул: ничего я о ней, в сущности, не знал. Ничегошеньки!
— Можешь подождать меня в амобилере. Я ненадолго, — успокоил я притихшего журналиста.
Смешно сказать, но парень по-прежнему теряет остатки душевного покоя при встрече с безобидными служащими Городской полиции. Это притом, что моя Мантия Смерти не вызывает у него робости чуть ли не с первого дня знакомства. Чудны дела твои, господи…
— Я подожду здесь, ничего страшного. У вас же там, наверное, дела, — с готовностью закивал Андэ.
Коридор, ведущий на нашу половину Управления Полного Порядка, был пуст. В Зале Общей Работы я тоже никого не обнаружил. Ничего удивительного: господа Тайные сыщики в полном составе пировали в кабинете Джуффина. Даже сэр Лонли-Локли временно покинул место заточения. Кормил Куруша сластями из «Обжоры Бунбы», вполголоса обсуждал с Меламори новые поступления в городскую библиотеку. То есть, как я понимаю, был в полном порядке. Что ж, славно. Одной тревогой на сердце меньше.
— Везет вам! — с порога сказал я. — У вас вечеринка, а мне во дворец пора. Обидно!
— Ну, не так уж еще и пора! — утешил меня Джуффин. — Ты же какой-никакой, а царь. Значит, должен приходить позже всех. Если бы на церемонии собирался присутствовать Его Величество Гуриг, тогда тебе действительно пришлось бы поторопиться. Но поскольку соображения политики и этикета препятствуют его появлению на твоей коронации, ты имеешь полное право быстренько что-нибудь выпить и даже съесть одно пирожное — по меньшей мере!
— А по «большей мере», значит, три, — сообразил я. — Это самая лучшая новость за последнюю дюжину лет! А что вы, собственно, празднуете, господа?
— Как — что?! Твое воцарение, разумеется! — Мелифаро попытался заслонить от меня блюдо с пирожными. — Куда лапы тянешь! Что, тебя во дворце не кормят?
— Еще одно слово, и я объявлю войну этому варварскому государству! — пригрозил я, усаживаясь на подлокотник кресла леди Меламори. Она накрыла мою руку холодной ладошкой.
— Хороший день, Макс.
У нее были отчаянные глаза умирающего от тоски человека.
«Если ты хочешь, чтобы я построил плот и лично доставил тебя в Арварох, только свистни!» — я решил воспользоваться Безмолвной речью, поскольку некоторые разговоры лучше не откладывать.
«Хочу, наверное… Но от свиста пока воздержусь. Не обращай внимания, Макс. Мое настроение — величина непостоянная. Оно еще и от погоды зависит, между прочим…»
«Если так, нужно менять погоду!»
«К вечеру, согласно прогнозам астрологов, она переменится, — пообещала Меламори. — Спасибо тебе. А теперь поговори, пожалуйста, вслух. Твое затянувшееся молчание выглядит подозрительно».
Я подчинился.
— А вы не желаете составить мне компанию, ребята? — спросил я коллег. — Без вашего общества эта грешная коронация меня и вовсе угробит!
— Ну, я-то тебя точно не брошу, — успокоил меня Джуффин. — В отличие от нашего короля, я обязан присутствовать при этом знаменательном событии.
— Уже легче! — улыбнулся я. — Есть еще добровольцы?
— Я был бы счастлив принять твое приглашение, но сам понимаешь… — Шурф Лонли-Локли виновато развел руками.
— Да, — вздохнул я, — сам понимаю.
— Мало того, что влип, он еще пытается испортить вечер всем остальным! — ухмыльнулся сэр Кофа. — Нет уж, лично я собираюсь остаться в этом кабинете. Должен же кто-то сторожить наше заведение!
— Знаешь, Макс, я тоже тебя предам, пожалуй. Идея предательства весьма соблазнительна сама по себе, мне с детства хотелось попробовать, что это такое! — шепнула Меламори. — И, потом, я собиралась посмотреть кино…
— Так я и думал. Я знаю еще одну барышню, которая ждет не дождется сумерек… Могу поспорить, ты обещала ей прихватить очередную бутылочку из коллекции своего дяди Кимы!
— С тобой совершенно невозможно иметь дело: ты все про всех знаешь!
— Не все, а только самое главное, — рассмеялся я и повернулся к Мелифаро: — Ну а ты, свет очей моих? Неужели ты упустишь такую замечательную возможность испортить мне торжество?
— Не ной, я тебя не брошу! — тоном джентльмена, вдруг согласившегося жениться на очередной жертве своего мужского обаяния, заявила моя «светлая половина». — Во-первых, такое торжество действительно грех не испортить, а во-вторых, я ни за что не упущу возможность повидаться со старым приятелем.
— С каким это старым приятелем?
— С принцем Айонхой Ротри Шимаро, старшим из лордов графства Шимара. Отличный мужик, он тебе понравится. Его младший братец тоже ничего, но больно уж грозен, на мой вкус. Зато принц Айонха — добрейшая душа, разгильдяй и, между прочим, мой старый должник.
— Когда этот смешной парень только-только начинал свою карьеру в Тайном Сыске, ему удалось вытащить старшего принца Шимаро из неприятной истории, — пояснил Джуффин. — Один из столичных приятелей принца вовсю развлекался убийствами с применением Недозволенной магии. Ему было приятно думать, что он мстит за погибших в Битве за Кодекс родственников или что-то в таком роде… У этого гения хватило ума весьма правдоподобно свалить свою вину на беднягу Айонху, которого как раз за каким-то хреном принесло в Ехо. Принцу светило пожизненное заключение в Холоми. Скандальнейшая получалась история! Ко мне обратился его младший брат, принц Джифа… Когда смотришь на этих ребят, Джифа кажется старшим из братьев; тем не менее он действительно младше, почти на два года… Впрочем, он с детства привык опекать непутевого братца. В тот раз достопочтенный лорд примчался в столицу — инкогнито, как обычный купец, — и сразу же отправился ко мне: дескать, выручай, сэр Почтеннейший Начальник, расследуй это дело заново, все же мы с вами какие-никакие, а земляки! А я тогда был завален работой так, что спать и обедать на бегу приходилось. Вот и свалил эти пустые хлопоты на сэра Мелифаро — без особой, надо сказать, надежды на успех. Бедный мальчик растерянно хлопал ресницами и понятия не имел, с какого конца браться за дело… Когда на следующее утро этот парень привел ко мне настоящего убийцу, меня чуть удар не хватил!
— И тогда вы наконец-то поняли, как вам невероятно повезло заполучить меня в свою контору, — торжественно закончил Мелифаро, довольный, как слон после трехведерной клизмы.
— Предлагаю продолжить вечер воспоминаний о бессмертных подвигах Девятого Тома Энциклопедии Манги Мелифаро у подножия моего трона, — предложил я, с сожалением ставя на стол пустую кружку. — Идемте, ребята. У меня подданные уже полчаса как плачут. Еще немного, и к ним присоединятся иностранные послы.
— Просто тебе завидно и обидно! — ухмыльнулся Мелифаро. — Кого-то хвалят — и не тебя. Ужас!
— А что, разве кого-то хвалят? — ехидно удивился Джуффин. — Ладно уж, поехали, а то подданные сэра Макса, чего доброго, действительно начнут рыдать… Вот уж никогда не думал, что из тебя выйдет такой заботливый монарх!
Как ни странно, минут через десять мы втроем все-таки вышли на улицу. Андэ Пу клевал носом на заднем сиденье служебного амобилера. Парню следовало поставить памятник за долготерпение.
— О, да ты заручился поддержкой прессы! — хмыкнул Джуффин.
— Вы же знаете, какой я тщеславный! Ни шагу без личного летописца… — Я перешел на Безмолвную речь и добавил: «Не переживайте, на прогулку через Хумгат я его пока не приглашал».
«А что, было бы даже забавно!»
Шеф заговорщически улыбнулся и уселся рядом со мной.
— Подвинься, сэр «Королевский голос». Дырку над тобой в небе, как тебя все-таки много! — Мелифаро никак не мог усесться.
Андэ был не настолько толст, чтобы занять все заднее сиденье, зато у него хватило нахальства разместить свое объемистое тело точнехонько посередине.
— Не толкайтесь, сэр Мелифаро! — тоном королевы-матери, впервые в жизни посетившей портовый кабак, сказал потомок укумбийских пиратов.
— На мой вкус, Приют Безумных — гораздо более скучная организация, чем наша, — отметил я, берясь за рычаг. Как бы подвел промежуточный итог вечера.
И мы, наконец, отправились в мою царскую резиденцию. И как это меня угораздило стать главным действующим лицом в геополитической интриге нашего хитрющего Величества?! Ума не приложу. Впрочем, было бы что прикладывать…
— Слушайте, Джуффин, — жалобно спросил я, — а что я должен там делать? Ну, я имею в виду: существуют какие-нибудь правила, которых я должен придерживаться, или как?
— Ты, главное, помни про вашего веселого царя Калигулу и действуй по его примеру! — подсказал неугомонный Мелифаро.
— Спасибо за совет. Первое, что я сделаю, дорвавшись до власти, — введу смертную казнь за шутки второй свежести! — буркнул я. — Так что насчет правил, Джуффин? Просветите меня.
— Ну, положим, если какие-то правила и существуют, то они известны только мудрым старейшинам твоего многострадального народа. К несчастью, я не имею чести принадлежать к этому избранному обществу… Так что можешь вести себя как угодно: иностранцы вообще не в курсе, лорды провинций подумают, что так принято в Пустых Землях, а твои подданные решат, что ты нахватался наших «варварских обычаев». И вряд ли они когда-нибудь настолько подружатся, чтобы совместными усилиями вывести тебя на чистую воду!
— Да, тут мне повезло, — вздохнул я. — Ладно уж, буду полагаться на импровизацию.
— Святое дело! — одобрил Мелифаро.
Я с трудом отыскал место для парковки в целом квартале от Мохнатого Дома: по тротуару бродили увешанные побрякушками рогатые скакуны моих подданных, а мостовая была забита амобилерами прочих визитеров.
— Судя по всему, эти славные люди решили, что мы придем пешком! — проворчал Джуффин, спрыгивая на мозаичный тротуар.
Мой приятель Андэ Пу последовал за нами. От его обычного нахальства и следа не осталось: бедняга пребывал в замешательстве. Взглядом искал моей поддержки, только что за подол Мантии Смерти не цеплялся.
— Держись пока рядом со мной, парень! — сказал ему я. — Поскольку я теперь царь: имею полное право на личного летописца, как и на любую другую придурь.
— Хорошее начало! — оптимистически заметил Джуффин.
И я решительно открыл парадную дверь своей резиденции.
По морде лица моего блуждала светлая улыбка галлюцинирующего идиота: рассудок напрочь отказывался считать происходящее реальностью. Впрочем, так было даже лучше.
После легкого непродолжительного помрачения ума я обнаружил себя на пороге Большой Приемной — бывшего читального зала. Огромное помещение было полно народу. Я попытался найти в толпе хоть одно знакомое лицо, но все физиономии сливались в одно неразборчивое пятно: мое зрение временно расфокусировалось — с перепугу, что ли?
Рядом робко топтался бедняга Андэ. Видимо, он не привык переживать подобные приключения на трезвую голову. Что ж, он был моим товарищем по несчастью…
— Видишь, где стоят мои коллеги? — шепотом спросил я своего оробевшего «летописца».
Тот молча кивнул.
— Вот и славно. Отправляйся к ним. Если будешь держаться поближе к сэру Мелифаро, тебе будет не слишком скучно.
— Я впиливаю! — с готовностью ответил Андэ и растворился в пестрой толпе где-то справа от меня.
Я посмотрел ему вслед, но ни Мелифаро, ни Джуффина так и не обнаружил. Что за чертовщина?!
Я огляделся по сторонам, но ничего похожего на трон так и не обнаружил. Оно и к лучшему: монарх, не способный отыскать собственный трон в собственном же дворце, — идиотская шутка, вполне в моем вкусе, так что я прекратил паниковать и развеселился. «Где захочу, там и усядусь, хоть на пороге! — сказал я сам себе. — В конце концов, я же здесь самый главный!»
И тогда я воздел руки к небу, как какой-нибудь самозванный пророк, готовый осчастливить неблагодарное человечество полным собранием собственных интерпретаций гипотетической «божьей воли».
— Никто не в силах вообразить себе восторг, охвативший меня при встрече с вами! — язвительно сообщил я.
После этого официального заявления я с достоинством уселся на пороге, скрестив ноги по-турецки. По приемной пробежал изумленный ропот, поэтому я счел необходимым объяснить свой эксцентричный поступок.
— Мое место всегда будет здесь, на пороге, поскольку место владыки должно быть на пороге между людьми и небом, дабы отделять и охранять одно от другого.
Мне показалось, что мое первое сольное выступление возымело успех, и только воспитание не позволило присутствующим зааплодировать. Зато как они задержали дыхание!
Некоторое время ничего не происходило. Я начал было досадовать на медлительность своих подданных, но потом сообразил, что бедняги просто ждут моих указаний.
— Можете подойти и сделать то, что необходимо, — проворчал я.
В глубине зала началось суматошное шевеление. Я терпеливо ждал. Наверное, некий трон все же существовал и был установлен точнехонько в противоположном конце огромного помещения, так что все участники предстоящей церемонии предусмотрительно заняли почетные места у его подножия. Теперь им пришлось срочно менять диспозицию.
В конце концов мои подданные торжественно направились ко мне. Это было не слишком величественное, но, на мой вкус, вполне приемлемое зрелище. С тех пор, как я научил кочевников повязывать головные платки на пиратский манер, они стали почти красавчиками. Несколько дюжин этаких «пляжных мальчиков» в широких штанах до колен и коротких мягких сапожках, с огромными сумками через плечо.
Приблизившись ко мне, ребята склонились в глубоком поклоне, но бухаться на колени, хвала Магистрам, не стали: моя давнишняя лекция о вреде коленопреклонения явно пошла им на пользу.
Процессию возглавлял здоровенный мужик средних лет. Его роскошная мускулатура чуть-чуть не дотягивала до шварценеггеровской; впрочем, я мог спорить на что угодно, что при личной встрече этот герой сделал бы любого культуриста в первом же раунде: в отличие от них он обрастал мышцами в естественных условиях — не чемпионских титулов ради, а в силу житейской необходимости.
— Позволишь ли ты мне назвать свое имя, Фангахра? — дрожащим от волнения голосом спросил этот гигант.
Я чуть не умер от счастья: никогда прежде такие здоровенные дядьки не разговаривали со мной дрожащим голосом.
— Позволю, — тоном человека, решившегося поступиться собственными принципами во имя общего блага, сказал я.
— Я — Барха Бачой. Вот уже сорок три года я всегда еду впереди воинов народа Хенха.
Так вот как называется сей замечательный народ! Стыдно сказать, но до сих пор я так и не собрался полюбопытствовать. Позорище. Урод. Двоечник.
Барха Бачой тем временем продолжал свое выступление.
— До сегодняшнего дня я отвечал за твой народ перед небом, о Фангахра, но небо неохотно внимало моему голосу. Сегодня я прошу тебя освободить меня от этой непосильной ноши.
— Отлично, — кивнул я. — Договорились. Теперь все будет иначе. Я готов отвечать за свой народ перед небом. А ты теперь будешь отвечать за них только передо мной. Обещаю, что в отличие от неба, я время от времени буду внимать твоему голосу.
Барха Бачой буквально засиял внутренним светом. Восхитился, преисполнился благодарности, залепетал что-то трогательное и несуразное. Думаю, до парня так и не дошло, что ничего, в сущности, не изменилось, все обременительные обязанности остались при нем. Ну, разве что, я избавил его от бесплодных попыток наладить диалог с глухонемым небом…