Кейрел, Пим и кто-то третий спускались по тропе. Третий был крупный молодой человек, большерукий, густобровый, толстошеий и мрачный. — Харра, — окликнул Майлз, — это твой муж? — Он так и выглядел, ей-богу, именно так, как Майлз его себе представлял. И четверо братьев, точно таких же, только крупнее, без всякого сомнения…
Харра возникла за плечом Майлза и резко выдохнула. — Нет, милорд. Это Алекс, помощник старосты.
— А… — Майлз сжал губы в немой досаде. «Ну что ж, я должен был сначала предложить им простой выход.»
Кейрел остановился рядом с ним, и начал многословно объяснять, отчего они вернулись ни с чем. Майлз прервал его одним движением бровей. — Пим?
— Сбежал, милорд, — лаконично сказал Пим. — Почти наверняка, его предупредили.
— Я тоже так думаю. — Он, нахмурившись, взглянул на Кейрела, который благоразумно хранил молчание. Первым делом факты. Решения, как, например, какого размера карательный отряд нужно отправить для поимки беглеца, будут потом. — Харра. Как далеко до вашего кладбища?
— Это вниз по ручью, милорд, на дне долины. Около двух километров.
— Доктор, берите свой набор для вскрытия, мы идём на прогулку. Кейрел, принесите лопату.
— Милорд, уж конечно, не обязательно тревожить покой усопших, — начал Кейрел.
— Совершенно обязательно. В списке необходимых процедур и документов, полученных мною из конторы окружного судьи, значится протокол вскрытия. Когда мы вернёмся в Форкосиган-Сюрло, я должен буду отправить окружному судье полный отчёт по этому делу. У меня есть разрешение ближайшего родственника — верно, Харра?
Она бессловесно кивнула.
— У меня есть два свидетеля, как требуется по закону, Вы и Ваш, — громила, — Ваш заместитель, у нас есть врач, и пока ещё есть дневной свет — если, конечно, Вы не собираетесь стоять тут и спорить до захода солнца. Нам не хватает только лопаты. Если, конечно, Вы не вызоветесь копать руками, Кейрел. — Голос Майлза был невыразительным и хриплым, в нем появился оттенок угрозы.
Кейрел в расстройстве закивал лысой головой.
— Э… ближайшим родственником считается отец, если он жив, а он не давал вам своего…
— Кейрел, — сказал Майлз.
— Милорд?
— Смотрите, чтобы могила, которую Вы будете копать, не оказалась Вашей собственной. Вы уже одной ногой в ней стоите.
Кейрел, отчаявшись, взмахнул открытой ладонью. — Я… я сейчас принесу лопату, милорд.
* * *Был тёплый послеполуденный час, воздух золотой и по-летнему сонный. Лопата в руках помощника Кейрела вгрызалась в почву с размеренным хрустом. Вниз по склону журчал сверкающий ручеёк, убегая по чистым, обточенным водой камешкам. Харра присела на корточки, сгорбившись, и наблюдала молча и мрачно.
Когда большой Алекс поднял из могилы гробик — такой маленький! — сержант Пим отправился патрулировать окрестности окруженной лесом поляны. Майлз его не винил. Он надеялся, что последние восемь дней земля на этой глубине была холодной. Алекс поддел и открыл крышку гроба. Доктор Ди жестом велел ему отойти и занялся делом. Помощник старосты тоже пошёл смотреть на что-то на дальнем конце кладбища.
Ди тщательно осмотрел снаружи маленький сверток ткани, поднял его и положил на расстеленный на солнце кусок брезента. Инструменты, нужные ему для исследования, были разложены на пластике в строгом порядке. Он развернул яркие тряпки, свёрнутые сложными ритуальными складками, и Харра осторожно подошла, забрала их, расправила, сложила, чтобы можно было использовать еще раз, и крадучись вернулась на место.
Майлз нащупал в кармане носовой платок, готовый прижать его ко рту и к носу, и подошёл смотреть, заглядывая через плечо доктору Ди. Неприятно, но терпимо. Он видывал (и нюхивал) и похуже. Ди, надев на лицо респиратор, наговаривал свои действия на диктофон, висящий в воздухе у него над плечом, и сначала провел обследование визуально и вручную (надев перчатки), потом при помощи сканера.
— Вот, милорд, — сказал Ди, и сделал Майлзу знак подойти поближе. — Вот, я почти абсолютно уверен, что это было причиной смерти, хотя я сейчас еще проведу тест на яды. Ей сломали шею. Вот видите, здесь, на экране сканера, видно, где произошел разрыв спинного мозга. После этого кости были приведены в прежнее положение.
— Кейрел, Алекс. — Майлз поманил их, чтобы они увидели своими глазами; они неохотно подошли.
— Это могло произойти случайно? — спросил Майлз.
— Очень маловероятно. В любом случае кости привели в прежнее положение намеренно.
— Как много времени это заняло?
— Несколько секунд. Смерть наступила мгновенно.
— Для этого нужна была большая физическая сила? Это должен был быть крупный мужчина или…
— О нет, совершенно не обязательно. Любой взрослый человек мог сделать это с лёгкостью.
— Любой взрослый человек, у которого были достаточные мотивы для этого. — У Майлза всё перевернулось в желудке при виде картины, представившейся ему со слов Ди. Маленькая пушистая головка легко поместилась в мужскую ладонь. Поворот, приглушённый хруст хрящей — уж что-что, а ощущение ломающихся костей Майлзу было отлично известно.
— Мотивы, — сказал Ди, — это не по моей части. — Он сделал паузу. — Я должен заметить, что это можно было обнаружить и при внимательном внешнем осмотре. Я обнаружил. Опытный человек, даже не являющийся врачом, — он холодно посмотрел на Кейрела, — если он думал о том, что делал, не мог не заметить этого.
Майлз тоже выжидательно воззрился на Кейрела.
— Приспала, — прошипела Харра. В ее голосе скрежетало презрение.
— Милорд, — осторожно произнёс Кейрел, — это правда, я подозревал о возможности…
«Подозревал, как же, чёрт побери. Ты знал.»
— Но я считал — и до сих пор считаю, — в его глазах сверкнула решимость, — что, если мы поднимем шум вокруг этого дела, это принесёт только новое горе. Я уже ничем не мог помочь ребенку. Я должен заботиться о живых.
— Я тоже, Староста Кейрел. Например, у меня есть долг по отношению к следующему маленькому подданному Империи, которому угрожает смертельная опасность от лиц, которые должны бы быть ему защитниками и покровителями, за тяжкое преступление, заключающееся в том, — Майлз блеснул зубами в острой улыбке, — что он физически отличается от других. С точки зрения графа Форкосигана, это не просто расследование какого-то дела. Это — пробный камень, точка опоры для тысячи подобных дел. Шум… — он протянул шипящий звук; Харра качнулась в такт его голосу, — я пока еще даже не начинал шуметь…
Кейрел увял, как будто скомканный.
Еще час прошел в неаппетитных изысканиях, принесших большей частью отрицательные ответы: никакие другие кости не были сломаны; лёгкие младенца были чисты; в кишечнике и кровеносных сосудах никаких токсинов, кроме естественных продуктов распада. В мозгу не было скрытых опухолей. Ди сообщил, что у девочки не было spina bifida в дополнение к тому дефекту, за который её убили. Достаточно простое вмешательство пластического хирурга действительно исправило бы кошачий рот, если бы девочка каким-то образом получила доступ к такой хирургии. Майлз задумался, в какой степени это может служить утешением для Харры. В лучшем случае слабым утешением.
Ди наконец собрал все кусочки своей головоломки, и Харра снова завернула маленькое тельце, укладывая ткань сложными, полными ритуального значения складками. Ди очистил свои инструменты и хорошенько вымыл в ручье лицо и руки по локоть. Майлз подумал, что это заняло гораздо больше времени, чем требует простая гигиена. Громила тем временем опять зарыл гробик.
Харра сделала ямку в мокрой земле могильного холмика и бросила туда несколько палочек, кусочки коры и откромсанную прядь собственных обвисших волос.
Майлз, застигнутый врасплох, стал шарить по карманам. — Мне нечего дать на возжигание, у меня при себе нет ничего такого, что горело бы, — извиняющимся тоном сказал он.
Харра подняла голову, удивлённая самой этой возможностью. — Неважно, милорд. — Её кучка прутиков вспыхнула на мгновение и сразу погасла, совсем как жизнь ее девочки Райны.
«Нет, это важно,» — подумал Майлз. — «Мир тебе, маленькая дама, покойся с миром после нашего грубого вторжения. Я устрою для тебя гораздо лучшее возжигание, даю слово Форкосигана. Дым этого возжигания поднимется так высоко, что будет виден из конца в конец этих гор.»
* * *Майлз дал Кейрелу и Алексу прямой приказ — найти и доставить Лема Цурика — и поехал домой на Дурачке-Толстячке, посадив Харру на круп лошади позади себя. Пим поехал с ними.
Они проехали мимо нескольких разбросанных там и сям хижин. Двое замурзанных детей, игравших во дворе одной из хижин, начали показывать Майлзу знаки от сглаза, бегая меж привязанных лошадей и подначивая друг друга на какую-нибудь более дерзкую шалость. Заметившая это мать выбежала на улицу и загнала их в дом, боязливо оглянувшись через плечо. Майлза это почему-то успокоило, это был точно такой приём, какого он ожидал, совсем непохожий на напряжённое, неловкое, нарочитое «незамечание» Кейрела и Алекса. Райне жилось бы нелегко.
Хижина Харры стояла в самом конце длинной низины, где та переходила в овраг. С виду там было очень спокойно и безлюдно. На хижину падала кружевная тень.
— Ты уверена, что не хочешь отправиться к матери? — с сомнением спросил Майлз. Харра покачала головой. Она соскользнула с Толстячка, Майлз и Пим спешились и вошли за нею в дом.
Хижина имела обычную планировку: одна комната с очагом из тёсаных каменных блоков и широкое крытое крыльцо. Воду, очевидно, носили из ручья в овраге. Пим остановил их жестом поднятой руки и вошёл первым, положив руку на парализатор. Если Лем Цурик бежал, быть может, он сначала завернул к себе домой? Пим всю дорогу проверял сканером купы кустов совершенно невинного вида.
Хижина была пуста. Хотя ее покинули совсем недавно; здесь не было долгого, пыльного запустения, какое можно было бы ожидать после восьмидневного отсутствия сражённых горем обитателей. У раковины стояла грязная посуда: свидетельство нескольких торопливых трапез. В постели спали, она была смята и не застелена. Кое-где валялись предметы мужской одежды. Харра машинально начала двигаться по комнате, прибираясь, как бы заново утверждая своё присутствие здесь, своё существование, свою значимость. Пусть она не может управлять событиями своей жизни, но хоть в этой комнатке у неё будет всё как следует.
Единственным нетронутым предметом в комнате оставалась колыбелька, стоявшая возле кровати, с аккуратно сложенными одеяльцами. Харра бежала в Форкосиган-Сюрло через несколько часов после похорон.
Майлз блуждал по комнате, проверяя, что видно из окон. «Харра, ты не могла бы показать, где ты собирала свою блестянику?»
Она повела их по оврагу. Майлз засёк время. Пим с несчастным видом пытался наблюдать одновременно за кустами и за Майлзом, готовый поймать его прежде, чем тот, споткнувшись, сломает себе что-нибудь. Уже трижды он протягивал руки, пытаясь схватить Майлза и спасти от падения. После третьего раза Майлз был уже готов послать его куда-нибудь подальше. Однако Майлз понимал, что Пим заботится и о своих интересах. Если Майлз сломает ногу, то именно Пиму придётся вытаскивать его отсюда.
Блестяничная поляна была примерно в километре по оврагу. Майлз сорвал несколько красных ягод с семечками и рассеянно съел их, оглядываясь по сторонам, а Харра и Пим почтительно ждали. Послеполуденное солнце бросало косые лучи меж зелёных и бурых листьев, но на дне оврага уже притаились серые и холодные ранние сумерки. Плети блестяники ползли вверх, цепляясь за скалы, соблазнительно свисали и манили достать их, рискнув шеей. Майлз переборол это искушение, так как вообще не особенно любил блестянику.
— Если бы кто-нибудь позвал тебя из хижины, ты бы не услышала отсюда, верно? — заметил Майлз.
— Нет, милорд.
— Сколько времени примерно ты собирала ягоды?
— Примерно корзину собрала, — пожала плечами Харра.
Очевидно, что у женщины не было часов-хроно.
— Ну, допустим, час. Двадцать минут на дорогу в каждый конец. Получается, в то утро тебя не было дома примерно два часа. Твоя хижина не была заперта на замок?
— Только на задвижку, милорд.
— Хм.
Способ, мотив и возможность, как подчеркнул чиновник из окружного суда. Способ они уже установили, к нему мог прибегнуть кто угодно. По-видимому, с возможностью дело обстояло так же плохо. Любой мог зайти в хижину, сделать своё дело и уйти незамеченным и неуслышанным. Было уже поздно использовать детектор ауры — прибор, показывающий передвижения по комнате в виде сверкающих призрачных форм — даже если бы он был у Майлза с собой.
Факты, ха-ха. Они вернулись к мотиву, к мутному брожению человеческой души. Гадай как хочешь.
Майлз, согласно инструкциям следователя окружного суда, старался не создавать себе предвзятого мнения об обвиняемом, но ему было труднее и труднее сопротивляться уверенности Харры. До сих пор всё, что она говорила, оказывалось правдой.
Они оставили Харру, которая, утвердившись в своём маленьком доме, механически двигалась по кругу обычных хозяйственных дел, будто посредством некого волшебства она могла таким образом восстановить нормальное течение своей жизни.
— Ты уверена, что с тобой будет всё в порядке? — спросил Майлз, подбирая поводья Дурачка-Толстячка и усаживаясь в седло. — Я всё время думаю, если твой муж где-то поблизости, он может заглянуть домой. Ты говоришь, ничего из вещей не пропало, значит, непохоже, что он был здесь и ушёл до нашего прибытия. Тыне хочешь, чтобы кто-нибудь остался здесь с тобой?
— Нет, милорд. — Она стояла на крыльце, опираясь о метлу. — Я… я хотела немного побыть одна.
— Ну… ну ладно. Я, э-э, я дам тебе знать, если случится что-нибудь важное.
— Благодарю Вас, милорд. — По ее голосу было ясно, что она и вправду хочет остаться одна. Майлз воспринял намёк.
На тропе, ведущей обратно в дом старосты Кейрела, в широком месте, Пим и Майлз поехали бок обок. Пим, всё ещё в напряжении, высматривал неведомые опасности в кустах.
— Милорд, я бы хотел предложить Вам в качестве следующего логичного шага мобилизовать всех физически крепких мужчин деревни на охоту за Цуриком. Вы установили несомненно, что убийство младенца было убийством.
Интересный оборот, сухо подумал Майлз. Даже Пим не считает это тавтологией. Бедный мой Барраяр.
— На первый взгляд, это кажется разумным, сержант Пим, но не приходило ли Вам в голову, что половина всех физически крепких мужчин деревни, вероятно, находится в родстве с Лемом Цуриком?
— Это может оказать психологический эффект. Если устроить переполох и как можно больше мешать нормальной жизни деревни, то, может быть, кто-нибудь выдаст его, хотя бы для того, чтобы это наконец прекратилось.
— Хм, возможно. Если предположить, что он еще в этих краях. Он, может быть, был уже на полпути к побережью, когда мы заканчивали вскрытие.
— Только если у него была возможность воспользоваться транспортом. — Пим посмотрел на пустое небо.
— Откуда мы знаем, может, у кого-нибудь из его троюродных братьев в сарае стоит старый проржавевший флайер. Но… он никогда не выезжал из Лесной Долины. Вряд ли он знал бы, как скрыться, куда бежать. Ну, если он покинул округ, то эта проблема переходит к Имперской Полиции, а я могу умыть руки. — Счастливая мысль. — Но одна из вещей, которые меня беспокоят, вернее, меня беспокоит многое — очень уж противоречивый портрет нашего главного подозреваемого складывается у меня. Ты заметил противоречия?
— Боюсь, что нет, милорд.
— Хм. Кстати, куда староста Кейрел водил вас арестовывать этого парня?
— На какую-то пустошь, где сплошь кусты да овраги. Там уже было полдюжины человек, что искали Харру Они только что прекратили поиски и возвращались, когда мы наткнулись на них. Из этого я заключил, что наш приход не был сюрпризом.
— Вы думаете, Цурик на самом деле был там и бежал, или же Кейрел просто водил Вас кругами?
— Я думаю, он и вправду был там, милорд. Те люди говорили, что нет, но, как Вы заметили, они с ним в родстве, и, кроме того, было заметно, что они, э, совсем не умеют врать. Им было не по себе. Кейрел, быть может, не особенно рвётся сотрудничать с Вами, но я не думаю, что он осмелится на открытое неповиновение Вашим приказам. В конце концов, он ведь двадцать лет отслужил.
«Как и сам Пим,» — подумал Майлз. По закону граф Форкосиган имел право держать не более двадцати телохранителей — для церемониальных целей, но, поскольку он занимал высокий пост, в число их обязанностей входило практическое обеспечение его безопасности. Пим был типичный телохранитель — украшенный многими наградами ветеран Имперской Службы, отставник, поступивший на службу в элитную личную гвардию. Пим не был виноват в том, что ему пришлось влезать в чужие ботинки — заменить покойного сержанта Ботари. Майлз с грустью подумал, есть ли хоть кто-нибудь во всей вселенной, кроме него самого, кто скучал бы по смертельно опасному и трудноуправляемому Ботари.
— Хотел бы я допросить с фаст-пентой этого Кейрела, — мрачно сказал Майлз. — По всем признакам, он знает, где собака зарыта.
— Ну так допросите, — логично сказал Пим.
— Может быть, и придется. Однако в допросе с фаст-пентой неизбежно есть нечто унизительное. Если этот человек лоялен, то, может быть, публично опозорить его — в конечном итоге не лучшее решение.
— Это будет не публично.
— Нет, но он не забудет, как его сделали слюнявым идиотом. Мне нужно… больше информации.
Пим оглянулся через плечо.
— А я думал, у Вас уже есть вся информация, какая Вам нужна.
— У меня есть факты. Осязаемые факты. Большая куча… бессмысленных, бесполезных фактов. — Майлз размышлял вслух. — Если мне придется допросить под фаст-пентой каждого жителя этой глуши, я так и сделаю. Но это некрасивое решение.