Бросаю нож на пол.
— Теперь возьми ремень этого хиппи.
— Что?
— Делай, что говорят.
Быстро сажусь на корточки рядом с Дэниэлом, расстегиваю пряжку на его ремне и протаскиваю ремень через петли.
— Сядь к нему спиной, — приказывает Савл.
Я повинуюсь. Савл становится на колени рядом с нами и ремнем привязывает мои руки к рукам Дэниэла. Дэниэл вскрикивает, когда Савл касается его запястья.
— Савл, пожалуйста, нет. Мне нужна свободная рука, чтобы сжимать запястье. Иначе я истеку кровью.
— Это да, — говорит Савл, продолжая свою работу.
Он совсем рядом со мной. Я вижу, как пульсирует жилка на его шее. Как только он закончит с нами, он отправится догонять Сару. Я не смог остановить его. Я даже не выиграл для нее хоть немного времени.
Тем не менее способ спасти ее существует.
Я могу дать Савлу то, чего он хочет.
— Савл, — говорю, — тебе незачем гнаться за Сарой. Тебе незачем убивать моего ребенка.
Он затягивает пояс, пока тот не впивается мне в кожу.
— Почему это незачем? Очень даже есть зачем, — говорит он.
— Тебе нужно время, — говорю. — Ты хочешь видеть числа. Ты можешь видеть их моими глазами. Возьми мою жизнь, мой дар. Они — твои, если пообещаешь оставить мою семью в покое. Я отдам их тебе.
Он изучает мое лицо, как будто видит его впервые.
— Я думал, мы с тобой похожи, Адам, но оказался неправ, — говорит он. — Мы разные. Ты готов отдать мне свое число?
Это последнее, что у меня осталось. Мне не хватило духу убить его, когда была такая возможность. Я подвел своих девочек, как не раз подводил их прежде. Но я могу сделать это ради них — и сделаю.
— Да. По крайней мере не буду мешать тебе взять его, как бы ты это ни делал.
— Мне нужно просто дотронуться до человека, вот так, — он наклоняется вперед и хватает меня за плечо, — заглянуть ему в глаза и проникнуть внутрь.
Ничего не могу с собой поделать. Инстинктивно пытаюсь отвести взгляд, но его рука разжимает хватку на моем плече и сжимает мне подбородок. Он заставляет меня посмотреть на него. Я закатываю глаза, не пуская его в свое пространство. Он смеется и отпускает меня, отталкивая мою голову.
— Ты правда не понимаешь? Твой ребенок — это все, о чем я мог мечтать, Адам. Чьи способности у него будут? Твои, Сарины, Миины и Вэл. Это будет потомок нескольких поколений одаренных людей. Почему ты думаешь, что меня устроит твое число, если я могу заполучить число твоего ребенка? Впрочем, тебя я все равно не убью. От тебя еще будет толк. Только подумай, сколько всего мы могли бы сделать вместе. Пока у тебя кишка тонка, но какие твои годы. Еще научишься. Мы станем братьями по крови — братьями по числам.
— Пожалуйста, Савл. Оставь в покое Сару и ребенка. Я прошу тебя. Прошу.
— Как я уже говорил, ты молод. У тебя впереди целая жизнь, настрогаешь еще. Столько, сколько захочешь.
У меня по загривку побежали мурашки.
— Прекрати. Не говори так.
— Как «так»? Как человек, проживший целых двести пятьдесят лет? Как человек, который знает, что к чему?
— Нет. Как человек, который забыл, что такое быть человечным.
— Что такое быть человечным, Адам? — говорит он. — Это значит иметь разум. Это значит быть лучше животных. Это значит уметь обманывать природу, побеждать, оставаться в живых.
Возможно, по-своему он прав. Но он кое-что упускает. Кое-что крайне важное.
— А как же любовь, Савл? Забота о близких, совместная работа, совместная жизнь? Семья, родные, друзья?
— Бред, — усмехается он. — Люди приходят и уходят. Ты сам в этом убедишься, когда пойдешь по пути, который я уже выбрал для себя. Зачем привязываться к людям, если они проживут лет семьдесят и умрут. Три раза по двадцать и еще десять лет — это и не жизнь, а так, насмешка.
— Но именно в этом и есть смысл жизни. Человеку дается только один шанс прожить ее правильно. Один шанс, одна жизнь.
— Эта точка зрения устарела. Я могу прожить столько жизней, сколько мне вздумается. Могу жить вечно.
— Но каждый раз, когда ты продлеваешь жизнь, кто-то другой умирает.
— Да, такова цена.
Я знал это с самого начала. Он безумно опасный человек.
Но по своим извращенным соображениям он хочет оставить меня в живых. И если я останусь жить, то умрет мой ребенок. Я не могу позволить этого. Не могу.
Придется заставить его убить меня.
— Ты и вправду дурак, Савл, — говорю.
Он отскакивает от меня, будто я ударил его.
— Ты дурак, если считаешь, что я стану тебе помогать. Я не опущусь до такой низости. Никогда. Ни за что. И если ты оставишь меня здесь, то я убегу и сделаю все, что смогу, чтобы остановить тебя. Расскажу всем, кто ты такой и что ты сделал.
За моей спиной Дэниэл тянет мои руки на себя, пытаясь знаками заставить меня замолчать.
Он не знает, что стоит на кону. Он не знает, что я должен сделать это, должен пойти дальше, должен взвинтить Савла так, чтобы он начал лопаться от гнева.
— Ты самый слабый, самый глупый человек, которого я встречал. Ты недостоин даже презрения. Ты…
Он поднимает свой пистолет и, держа его за ствол, с силой ударяет рукоятью меня по голове. Я едва успеваю зажмуриться. Затем я падаю, увлекая за собой Дэниэла. Вырубаюсь прежде, чем мы ударяемся о каменный пол.
Сара
Двигаемся дальше. Кое-где горят лампы, но проку от них мало — каменный пол под ногами скользкий, местами очень неровный. Мы, конечно, не бежим, но хотя бы пытаемся двигаться медленной трусцой. Мия пыхтит и старается изо всех сил. Впрочем, ей не остается ничего другого, ведь я железной хваткой держу ее за руку и тяну вперед.
Вдоль одной стены стоят груды коробок и ящиков, другая стена — сплошной скалистый массив. Потолок здесь очень высокий. В тот момент, когда я начинаю задаваться вопросом, не сбились ли мы с пути, я вижу на стене еще один знак. Они не очень-то бросаются в глаза — если не вглядываться, то и не увидишь. Каждый из них — как настоящий подарок.
Вскоре я чувствую, что стены постепенно сужаются. Коробки и ящики теперь стоят в один ряд и не закрывают каменную стену. Потолок тоже опускается.
И вдруг свет гаснет. Такое ощущение, что мы направляемся к глухой стене.
— Ладно, Мия, давай на минутку остановимся.
Я включаю фонарик и вожу им перед собой.
Склад закончился, но это еще не конец пути.
Он продолжается по скалистому туннелю где-то метр шириной и высотой чуть больше моего роста. Сзади доносится эхо голосов. Впереди — только непроглядный и молчаливый мрак.
— Ну что ж, — говорю я деланно-бодрым голосом. — Держи меня за руку, Мия. Сейчас мы пройдем маленький кусочек пути, на котором будет немножко темновато. Но потом все будет хорошо.
— Где папа?
— Он нас догонит. Пойдем.
Потолок опускается все ниже и ниже. Еще недавно это не напрягало меня, потому что я могла идти прямо, но теперь приходится нагибаться и идти на полусогнутых. Сверху капает вода. На полу лужи. Вскоре они сливаются воедино, и вот уже ноги погрузились в воду на один сантиметр, потом на два, на три…
Лучше мне не заморачиваться на эту тему, а не то я окончательно запаникую. Со всех сторон нас обступает темнота, над головами — многотонная толща земли и камня. Что говорил Адриан о длине туннеля? Он вообще что-нибудь об этом говорил?
Пространство продолжает сужаться. Я иду впереди Мии, изворачиваясь так, чтобы не отпускать ее руку. Тихо, как мышка, она шагает следом за мной, изо всех сил стараясь не отставать.
Я поднимаю фонарик и вижу, что в паре метров от нас — каменная стена. Это тупик. Что, черт возьми…
Просто прекрасно. Мы попались, как крысы в капкан.
— Погоди минуту, Мия, — говорю я чужим голосом.
Я вожу фонариком вверх и вниз, налево и направо. Слева в скале виднеется отверстие приблизительно метр высотой. Над ним — белый знак.
— Мия, нам, кажется, сюда. Надо лезть.
— Темно, мама, — говорит она.
Я разворачиваюсь и крепко обнимаю ее.
— Мы почти пришли, — говорю, хотя сама даже отдаленно не представляю, где мы на самом деле. — Ты у меня молодчина. Одеяльце все еще при тебе?
— А-га…
— Вот и замечательно. Постарайся не намочить его.
В тишине звучат только наши голоса да стук капель воды, просачивающихся сквозь потолок и падающих на пол. Ни Адама, ни Савла больше не слыхать. Кажется, что мы — единственные люди, оставшиеся в живых, на целом свете. Может быть, стоит вернуться? Но там остались Савл с пистолетом и Адам с ножом. Одному Богу ведомо, что сейчас происходит в той комнате. «Не думай об этом. Продолжай идти».
— Пригнись, Мия. Мне придется ползти на четвереньках. Я буду впереди, хорошо? А ты иди за мной. Не отставай, моя хорошая.
Зажимаю фонарик в зубах и опускаюсь на четвереньки.
Вода ледяная. Она доходит мне до запястий, мочит колени, голени, бедра. Я проползаю вперед метр-другой, затем замираю. А если вода будет подниматься? А если туннель будет и дальше сужаться?
Сердце стучит быстро-быстро, пульс глухо отдается в горле и ушах. Не могу больше двигаться. Я парализована. Я не трогаю скалистую породу над собой, но по-прежнему чувствую ее колоссальный вес, давящий на узкий туннель.
Тычок в спину.
— Ми не нравится.
Мия. Она выдергивает меня из тревожных мыслей, и я снова прибавляю скорость. Кажется, что в этом месте времени не существует. Попробую считать про себя. Хотя бы одну минуту. Один, два, три…
На счете шестьдесят говорю себе, что продержусь еще минуту.
И мы движемся вперед. Мия сразу за мной, натыкаясь на меня то головой, то рукой. В любом другом случае это раздражало бы меня, но сейчас каждый энергичный толчок локотком напоминает мне, почему я здесь, и придает мне сил. Я делаю это, чтобы спасти свою дочь.
На счете двести семьдесят потолок поднимается. Вынимаю фонарик изо рта и привстаю, держась за стену. Колени саднит, руки и ноги оцепенели от холода. Мия обнимает мои ноги и прижимается головой к коленям.
На вдохе наполняю легкие липким воздухом. Такое чувство, будто я не дышала уже много часов. Прислоняюсь к стене и пытаюсь успокоиться.
Вожу фонариком вокруг себя и не верю своим глазам. Мы в огромной пещере, совершенно пустой, если не считать десятков сталактитов, цепляющихся за потолок, и их близнецов, поднимающихся с пола. После заточения в камере, после жуткого туннеля от такого пространства просто крышу сносит. Огромная подземная пещера — никогда в жизни не видела ничего подобного.
— Вот это да. Мия, посмотри.
Несколько секунд мы только и можем, что смотреть по сторонам, разинув рот. Затем я провожу лучом фонарика вдоль стены, выискивая белые метки. Есть! Буквально метрах в пяти.
— Пойдем, — говорю. — Теперь можно держаться за руки.
А вот и первый признак того, что выход близко, — пол под ногами изменился. Воды нет, только сухая порода. Да и мрак вокруг нас, кажется, понемногу начал расступаться. Воздух тоже изменился. Откуда-то доносится запах дыма.
— Мия, по-моему, мы почти пришли.
— Почти пришли, — повторяет она, как попугайчик.
Пол резко поднимается в гору. Мы заворачиваем за угол, и вот оно — впереди сероватый ромб света.
— Мы пришли. Господи, спасибо.
Ноги дрожат. Нет, расслабляться еще рано. Надо найти место, где мы сможем укрыться и отдохнуть.
Выход перегораживают ржавые железные ворота. Но они просто приставлены, и все. Висячий замок открыт и бесполезно покачивается на перекладине.
Адриан сказал, что здесь нас встретят, но он, наверно, лгал. Он сказал то, что должен был сказать, чтобы заманить нас на склад. От одной мысли о его предательстве в горле появляется холодный твердый комок. Вспоминаю, как он гладил Мию по щеке. Я-то думала, он на нашей стороне. Но он затащил нас в пещеру, где сидел Савл. Как он мог? Не понимаю. И никогда не пойму. Кричу:
— Есть здесь кто-нибудь?
Нет ответа. Выглядываю через незапертые ворота, но снаружи вроде бы никого нет. Хватаюсь за прутья и отодвигаю ворота вбок.
— Пошли, Мия.
Я пробираюсь сквозь образовавшуюся щель, Мия следует за мной. Я возвращаю ворота на место. С этой стороны все заросло ежевикой. Замечаю, что ветки у входа сломаны, а земля утоптана. Здесь были люди, причем недавно.
Пробую еще раз:
— Есть здесь кто-нибудь?
Снаружи достаточно темно. Все вокруг покрыто серой дымкой, туман перемешался с дымом костров.
Неба пока не видно, но я знаю, что оно снова над нашими головами. Мне так хорошо, будто гора с плеч свалилась. Я снова могу дышать, по-настоящему дышать. На склоне холма раскинулись заросли ежевики, внизу, кажется, какие-то постройки. Людей не видно. На открытом пространстве не спрячешься, значит, придется добраться до этих построек и укрыться там.
— Пойдем, солнышко, мы с тобой молодцы, — говорю я, но Мия уже выбегает вперед. Она тоже радуется тому, что мы выбрались из тюрьмы. Она оторвалась от меня и несется по полю, перепрыгивая через кротовые норы, смеясь на бегу. — Подожди. Подожди меня!
Мне ее не поймать, но волноваться не о чем. Она бегает кругами и периодически пролетает мимо меня. У нее вид, точно у жизнерадостного щенка, а в глазах искрится счастье, которого там не было уже несколько дней.
Мои ноги устали и подкашиваются, но свежий воздух бодрит и придает сил. Беру Мию за руку, и мы идем к краю поля, а затем выходим на мощеную дорогу.
Дорога выводит нас в центр города. Мы пробираемся между обломками булыжников, затем движемся по тропке вдоль домов. Я замечаю пустой бетонный канал, три-четыре метра глубиной и три метра шириной, на дне его лежит искореженная железная конструкция, которая раньше служила мостиком.
Мы останавливаемся у края и смотрим вниз. Вокруг так тихо, что мне удается расслышать гул беспилотника, хотя тот еще очень далеко.
Миин чип. Боже мой.
Стоит ли бежать? Как укрыться от небесного шпиона?
Друзья Дэниэла из леса правы: надо подбить эти чертовы трещалки, и дело с концом.
Сдаваться нельзя. Я не могу просто сидеть и ждать, когда нас схватят.
— Нам придется вернуться, — говорю. — Мы тут не перейдем.
Мне тревожно от мысли, что придется тащиться обратно. Так много времени потрачено зря. Но у нас нет выбора. Разворачиваемся и снова идем по мощеной улице. Я не могу не оглядываться на поле, с которого мы пришли, на влажные отпечатки следов, которые мы оставили, убегая от входа в туннель. Взглянув на холм, я вижу, как из тумана появляется чья-то фигура. Слишком крупная для Адама. Кто-то еще выбрался вслед за нами.
Хватаю Мию за руку:
— Бежим, Мия. Бежим, бежим, бежим!
Адам
Пол под ногами твердый. Чувствуя под собой куски скальной породы, я немного расслабляюсь. Это уже не ровный бетон. Мы выбрались. Мы выбрались из этой тюрьмы и снова оказались под звездами. Я протягиваю руку к Саре и нахожу ее. Открываю глаза. Так, по крайней мере, мне кажется. Я поднимаю веки, но ничего не меняется. Вокруг кромешный мрак, или я ослеп. Где мы? На утесах? В пещере?
— Сара?
Мой голос эхом возвращается ко мне вместе с чьим-то еще.
— Не Сара. Дэниэл.
Где я, черт побери?
— Дэниэл?
— Мы в бункере, Адам. Ты вырубился. Савл ушел.
И тут я вспоминаю все. Савл и пистолет. Я и нож. И как я все испортил.
— Как давно он ушел?
— Минут пять назад.
— Блин!
— Я почти развязал этот ремень. Сейчас, сейчас.
Руки у меня занемели, но внезапно я чувствую натяжение, и вместе с ним к ладоням приливает кровь. Еще мгновение — и Дэниэл освободился. Он садится и достает из моего кармана фонарик. Рука у него — сплошное кровавое месиво.
— А я уж подумал, он тебя убил.
— И я подумал. Этот ублюдок уже дважды стрелял в меня. — Он смеется слабым голосом. — Надо остановить кровотечение. Это может занять некоторое время.
— Мне нужно идти. Дэниэл.
С трудом сажусь.
— Да, я знаю. Я пойду следом. Сейчас только разберусь вот с этим.
— Ты точно справишься?
— Да, да. Беги уже. Он ушел всего пять минут назад. Ты догонишь его.
Раздается очередной взрыв, от которого у меня аж звенит в спине. Куча камешков и пыли обваливается с потолка буквально в метре от нас.
— Дэниэл, если они тут все взрывают, лучше убираться отсюда, пока не поздно.
— Нет, — говорит он. — Думаю, бомб больше не будет. Это или очень хорошая новость, или очень плохая. Может быть, я схожу назад и посмотрю.
— Лучше выбирайся отсюда, братан.
— Другим тоже может понадобиться помощь. Но тебе надо идти за Сарой. Давай, Адам. Иди. Ориентируйся на белые знаки. На одном отрезке пути тебе придется пробираться ползком, но ты не бойся. Не сворачивай. Я скоро тоже пойду.
— Хорошо, — говорю, — тогда я пошел. Спасибо, Дэниэл. Увидимся позже.
Дэниэл напоминает:
— Ты забрал свой нож? Проверь карманы Адриана, Адам.
Я разворачиваюсь и обыскиваю Адриана. Он без сознания, но все еще дышит. Я помню его число — он будет жить. Хотя и не заслуживает. В карманах его куртки я нахожу телефон, еще один фонарик и ключи. Забираю фонарик и бросаю ключи Дэну.
— Держи, может, пригодятся.