– Какое несчастье! И что с ними, с бедняжками, станет…
Внезапно Базилия побледнела и инстинктивно прижала к себе детей. В нескольких шагах от нее, болтая с размалеванной девицей, стоял один из тех, кто убил ее родных, превратив жизнь в пустыню. Барнабе Пелиссан… Базилия знала имена, повадки и слабости каждого из убийц. Сейчас Барнабе флиртовал. Недаром у него репутация отчаянного бабника. Заметив, что Пелиссан смотрит на нее и детей, Базилия огромным усилием воли постаралась скрыть обуревавшее ее волнение и горячо взмолилась Небу, чтобы Барнабе попал в ее сети так же, как до этого Бенджен. Старуха нисколько не сомневалась, что Всевышний полностью одобряет объявленную ею вендетту. Ни жалости, ни угрызений совести она не испытывала. Базилия жила теперь ради одной-единственной цели: убить тех, кто убил ее близких.
Старуха поспешила отвести детей домой и ненадолго поручить их заботам Мишель Гаро, работавшей в швейном ателье на улице Шато. Мишель очень дружила с Анной и теперь, помогая бабушке Пьстрапьяна, часами шила у окна, а заодно приглядывала за малышами. В свои двадцать пять лет мадемуазель Гаро отличалась и красотой, и здравым смыслом, а поскольку больше у нее, в сущности, ничего не было, вовсе не хотела ни с кем делить нищету. А на романтические мечтания у нее просто не оставалось времени.
Базилия всегда чувствовала себя главой семьи. Разумеется, она всегда старалась создать впечатление, будто, в полном соответствии с древней корсиканской традицией, обладает всеми угодными Богу достоинствами покорной супруги. Но близкие знали, что, хоть Базилия никогда не противоречит мужу и внешне как будто покоряется его воле, на самом деле просто выжидает удобного момента, чтобы навязать Доминику свою точку зрения, причем муж в конечном счете проникался мыслью, будто это он ее убедил. Да, что ни говори, женщина с характером, вполне достойная восхищения и очень опасный противник.
Базилия наблюдала за Пелиссаном в окно. По всей видимости, бандит толком не знает, в какую дверь постучать. Меж тем он, несомненно, явился сюда не просто так. Очевидно, какой-то корсиканский святой, следивший за ходом операции с горних высей, направил стопы Барнабе к лавке колбасников Пастореччья. В семьдесят пять лет Коломба еще сохранила остатки былой красоты – не зря ведь полвека назад она слыла прекраснейшей девушкой Аяччо. Тогда Коломба предпочла всем другим ухажерам Паскаля и, несмотря на все тяготы жизни, никогда не жалела о своем выборе. Больше всего Коломбу занимали любовные истории и даже теперь, на восьмом десятке, она сопереживала любым рассказам о сердечных драмах. Увидев, что убийца вошел в лавку Пастореччья, старая Базилия торжествующе улыбнулась. Донжуан с городского дна не мог бы выбрать лучшую собеседницу, чем Коломба, до сих пор не утратившую девичьей восторженности. Базилия торопливо набросала записку и позвала Мишель.
– Детка, отнеси это письмо к Пастореччья и передай Коломбе. А потом подожди ответа. Надеюсь, тебя это не слишком затруднит?
– Конечно нет, мадам Базилия.
Увидев Коломбу, Пелиссан поразился нежности ее взгляда, придававшего морщинистому, поблекшему лицу неожиданный блеск молодости. И он сразу же перешел в наступление:
– Господи! Какие же у вас красивые глаза, мадам!
Коломба на мгновение опешила, но очень быстро вновь погрузилась в привычную атмосферу романтических грез и улыбнулась любезному молодому человеку.
– Когда-то, быть может, это и соответствовало истине. – жеманно просюсюкала она.
– Как бы я хотел познакомиться с вами в тс времена, когда вам было двадцать лет!
Мадам Пастореччья смущенно хихикнула.
– Не говорите так!
– Почему же?
– Потому что тогда вы тоже были бы стариком вроде меня!
– Я уверен, что женщина с таким взглядом не может состариться!
Барнабе говорил почти искренне.
– К несчастью, Небо с вами не согласно…
Появление Мишель прервало эту галантную болтовню. Барнабе окинул мадемуазель Гаро взглядом знатока и тут же решил, что эта красивая девушка, по-видимому застенчивая и скромная, могла бы только украсить его коллекцию доверчивых жертв. По выражению лица Мишель Коломба поняла, что та зашла в лавку не просто так.
– Тебе что-нибудь нужно, Мишель?
– Я принесла письмо.
– Письмо?
– Да. И должна дождаться ответа.
Мадемуазель Гаро протянула лавочнице письмо, та удивленно взяла его и извинилась перед Пелиссаном:
– Я должна сходить за очками…
Барнабе только и мечтал остаться наедине с девушкой, а потому поспешил успокоить мадам Пастореччья:
– Не тревожьтесь из-за меня, я никуда не спешу.
Коломба вышла из комнаты, думая, что теперь таких милых и любезных молодых людей почти не встретишь. А Пелиссан, едва старуха исчезла из виду, завязал разговор с Мишель.
– Знаете, мадемуазель, когда я сюда вошел, меня просто поразили глаза этой пожилой дамы…
Красавчик очень не понравился девушке, но из вежливости ей пришлось ответить:
– Коломба Пастореччья была известной красавицей.
– По-моему, вам тоже грех жаловаться на сей счет…
Мишель промолчала. Она терпеть не могла таких разговоров. А Барнабе продолжал настаивать:
– Я сказал вам, что думаю. Такую красотку не часто встретишь на улице!
– А я не имею обыкновения болтаться на улице!
– Еще бы! Вам бы проходу не дали!… Меня зовут Барнабе Пелиссан. А вас?
– Мишель.
– Мишель… а дальше?
– Какое это имеет значение?
– Верно… Мишель и Барнабе… Барнабе и Мишель… хорошо звучит, не правда ли?
– Нет.
Парень хмыкнул. Крошка не сдается сразу – тем лучше. А Коломба тем временем читала записку Базилии.
«Коломба, парень, что сейчас у тебя, – один из убийц. Веди себя похитрее. Он попытается узнать, была ли я в хижине в день бойни. Скажи, что нет и что я будто бы сидела дома с больными детьми. Непременно выясни, где он живет, и пусть подольше посидит с Мишель. Потом все объясню. Целую тебя.
Базилия».
Супруга Паскаля Пастореччья не отличалась особой проницательностью, но если она и не поняла толком планов подруги, то так давно привыкла считать Базилию человеком, которому следует повиноваться без рассуждений, что не колебалась ни секунды. Она сделает все, что нужно.
А в лавке события развивались. Презрительное равнодушие Мишель все больше подстегивало интерес Пелиссана. Думая о той минуте, когда эта недотрога наконец станет «совсем ручной», он даже щурился от удовольствия.
– У вас, случаем, не найдется свободного времени в один из ближайших вечеров?
– Зачем?
– Да чтоб погулять со мной, конечно!
– Я встречаюсь только со знакомыми людьми.
– Я ничего так не хочу, как познакомиться поближе!
– А я нет.
– Я вам не нравлюсь?
– Не особенно.
– Почему?
– У вас слишком самоуверенный вид.
Парень гордо выпрямился:
– На то есть особые причины.
– Не сомневаюсь.
– Вы живете вместе со своей семьей?
– То, как я живу, вас ни в коей мере не касается!
– А если бы я признался, что, с тех пор, как вы сюда вошли, я не могу думать ни о ком другом?
– Так подождите, пока я уйду.
Барнабе начал нервничать. Он привык покорять одним своим видом и теперь впервые терпел поражение. От растерянности парень стал неловким.
– Мне не нравится такой тон, моя крошка!
– Во-первых, я не «ваша крошка», а во-вторых, коли не нравится – молчите, и мне не придется отвечать.
Пелиссан решил, что, когда Мишель станет его любовницей, он заставит ее дорого заплатить за подобную дерзость. Тем временем Коломба на кухне сочиняла ответ Базилии.
«Моя дорогая Базилия, можешь на меня положиться. Я слышу, как этот человек разговаривает с Мишель. Кажется, она пришлась ему по вкусу. Уж не знаю, что ты придумала, но уверена, что это замечательно.
Твоя Коломба».
– Короче говоря, – продолжал Барнабе, – вы еще не встретили своего хозяина? То есть я имею в виду человека, которому с удовольствием подчинялись бы всегда и во всем?
– Нет, и, честно говоря, вряд ли такой тип скоро появится на моем пути.
– Кто знает, дитя мое, кто знает? Вы по-прежнему не хотите сказать мне, где живете?
– Нет.
– Ба! Я и сам узнаю.
– И что потом?
– А это – сюрприз!
– Для кого?
В лавку вошла Коломба, уже несколько минут слушавшая за дверью разговор молодых людей.
– Прошу прощения, что заставила вас так долго ждать, месье, но мне надо было ответить, а в писании я не шибко сильна… Вот держи ответ, девочка. Ты отнесешь его мадам Пьстрапьяна и скажешь, что скоро я сама к ней зайду.
– Непременно передам.
– Непременно передам.
И Мишель вышла, даже не поглядев в сторону Пелиссана. Парень почувствовал себя глубоко уязвленным. Черт возьми, да что она о себе воображает, эта гордячка?
– Ну, месье, чем могу служить? – спросила Коломба.
– Речь идет как раз об особе, чье имя вы только что произнесли…
– О Базилии Пьстрапьяна?
– Да.
Коломба в очередной раз восхитилась проницательностью старой подруги. И она с самым лицемерным видом вздохнула:
– На всей земле не найти женщины несчастнее се…
– Не может быть!
– Да, у нее в одночасье убили и мужа, и сына, и сноху!
– Какой ужас!
– Бандиты, ненавидевшие ее сына…
– И бедная старая дама наблюдала всю эту жуткую картину?
Похоже, этот мерзавец считает ее совсем дурой! Коломба едва не улыбнулась.
– К счастью, нет, – простодушно проговорила она. -Иначе бедняжка наверняка погибла бы со всеми остальными! Но Господь этого не допустил… В тот день приболел один из ее внуков, и Базилия осталась дома. А поскольку корь – штука очень заразная, бабушка решила, что остальные тоже вот-вот свалятся, и не отпустила всех троих. Надо думать, только благодаря этому Базилия еще жива!
– А… у мадам Пьетрапьяна есть какие-нибудь подозрения насчет того, кто бы мог это сделать?
– Откуда же? Базилия никогда не вмешивалась в дела сына…
Барнабе с трудом скрывал радость. Сегодня вечером он сможет успокоить всю банду. Старуха Пьетрапьяна ничего не знает об убийцах! Но, раз уж дела обстоят так хорошо, зачем останавливаться на полпути?
– А кстати, девушка, которая тут только что была…
– Мишель?
– Да, Мишель… Вы хорошо с ней знакомы?
– Она выросла у меня на глазах. Так что в какой-то мерс я могу считать себя ее бабушкой…
– На вид очень серьезная особа…
– Вы не ошиблись!
– Не стану скрывать, девушка произвела на меня сильное впечатление…
– Как я вас понимаю!
– И мне бы очень хотелось увидеть ее снова…
– Вы ей говорили об этом?
– Да, но Мишель, по-видимому, не доверяет мужчинам…
– Черт возьми! Поставьте себя на ее место: круглая сирота, опереться не на кого…
– Хуже всего, что девушка, очевидно, неправильно меня поняла…
– Ну, ее опасения только естественны… Мишель согласится встречаться с молодым человеком, только если поверит в его добрые намерения.
– И совершенно правильно! Послушайте, а вы не оказали бы мне небольшую услугу?
– Смотря какую!
– Я бы хотел написать записку крошке Мишель и объяснить, что она, быть может, ошиблась на мой счет… Мне так важно развеять это досадное недоразумение… Если бы вы согласились мне помочь, я бы с радостью подарил вам сто франков – у меня как раз есть лишние…
– А вдруг она напишет ответ?
– Разумеется, в том случае, коли она решит ответить, а вы принесете это письмо ко мне домой, в вашей сумочке сами собой появятся еще пятьсот франков…
– И куда же я должна доставить ответ?
– Туда, где я живу: улица Ласкари, двести двадцать семь, третий этаж…
Коломба как будто задумалась.
– Можно попробовать… Но поклянитесь мне, что вы действуете из самых честных побуждений!
– Клянусь!
Пелиссан уселся писать объяснение, надеясь, что его красноречие собьет с пути истинного будущую жертву, а Коломба Пастореччья тихонько вздохнула.
– Вы похожи на славного малого, и я вам верю.
Поднимаясь по старому городу к набережной Соединенных Штатов, Пелиссан прямо раздувался от самодовольства. Всего за несколько минут он решил проблему, которая не давала покоя патрону и всем остальным. Тем самым он заслужит общую признательность, и Консегюд пожалеет, что решил заменить Фреда Эспри, а не им, Пелиссаном… От одной мысли об этом кровь быстрее побежала по жилам Барнабе. Он знал, что рожден для великих свершений, и не считал главаря более достойным власти, нежели он сам. Прочие скоро в этом убедятся, и тогда… Увидев проходившую мимо девушку, Барнабе вспомнил об этой вздорной недотроге Мишель. Бандит даже немного расчувствовался. Неужто бедняжка надеется от него ускользнуть? Правда, она еще не знакома с Пелиссаном Неотразимым! Ничего, быстро познакомится и дорого за это заплатит! А как только попадет на крючок, будет слушаться с полуслова. Тогда-то он и отправит ее работать. С такой-то фигуркой Мишель, без всяких сомнений, принесет ему немалый доход!
Но пока Барнабе решал про себя участь мадемуазель Гаро, пять старух занимались его собственной.
Прочитав письмо Пелиссана к Мишель, Базилия потирала Руки от удовольствия.
– Коломба, он у нас в руках! Сама того не зная, крошка послужит приманкой!
Мадам Пастореччья с ее неизлечимой сентиментальностью возмутилась:
– А вдруг он по-настоящему влюбился в нашу Мишель?
Базилия, с жалостью поглядев на подругу, пожала плечами:
– Бедняжка Коломба… Ты хоть знаешь, каким ремеслом занимается этот прохвост?
– Нет.
– Это кот.
– Не понимаю…
– Ну, сутенер, если так тебе понятнее… Он соблазняет девушек, а потом посылает на панель и прикарманивает деньги, которые эти несчастные зарабатывают сама понимаешь каким способом…
– Что за мерзость!
– Представляешь, что ждет Мишель с подобным типом?
– Замолчи, Базилия! Мне и подумать-то об этом стыдно…
– В таком случае мы вдвоем очистим землю от этой нечести.
Барнабе был так доволен собой, что решил отпраздновать удачу. Стоял чудесный солнечный день, парню не терпелось как можно скорее оказаться в кафе на площади Гарибальди и насладиться заслуженным триумфом, а потому он решил убить время, заглянув в Гольф-Жуан, к приятелю Юберу.
Но тот не слишком обрадовался при виде Пелиссана.
– Какого черта ты сюда притащился?
– Слушай, Юбер, тебе не кажется, что ты выбрал довольно странный способ приветствовать друга?
– Тех, кто сажает тебя в такую калошу, мигом перестаешь считать друзьями! Хоть бы предупредили, что собираетесь учинить такое побоище! Тогда я бы ни за что не вляпался в такое дело!
– Сам знаешь, Фред не заботится о подобных мелочах.
– А правда то, что мне рассказали?
– Что именно?
– Что Фреда сменили Эспри?
– Пока – да.
– Так или иначе, тебе не следовало бы сюда приходить, Барнабе. Фараоны не спускают с меня глаз.
– Пусть позабавятся… Им все равно ничего не доказать! Свидетелей-то нет!
– Болтали, что… возможно, старуха…
– Чепуха! У меня сведения из первых рук. В тот день бабка сидела в «малой Корсике» и лечила кого-то из внуков. Уж не помню, что он подхватил – то ли корь, то ли ветрянку.
– Ты вполне уверен?
– На все сто.
Юбер сразу расслабился.
– Уф, ты прямо камень с души снял… Пошли, выпьем по маленькой!
– Долго же ты собирался мне это предложить!
Если бы речь шла не об убийстве, седые головы Базилии и Коломбы, склоненные над листом бумаги, выглядели бы очень трогательно. Старухи, вызывая в памяти воспоминания давно минувших дней юности, сочиняли любовное письмо – ловушку для Пелиссана. Практичная Базилия и романтическая Коломба никак не могли прийти к согласию. У первой получалось почти деловое письмо, вторая же во что бы то ни стало хотела пустить в ход фразеологию популярных любовных романов, вышедших в свет до первой мировой войны. Скоро Базилия начала нервничать.
– Да ты что, Коломба, совсем спятила? Где ты видала, чтобы девушка величала кавалера своим «беркутом»?
– Именно так я называла Паскаля, когда мы еще только обручились!
– Не может быть! А он?
– Он? Он называл меня своей «дикой горлицей»…
– Умолкни! Иначе я рассмеюсь, а Бог свидетель, мне сейчас не до смеха! Я напишу: «Месье».
– Тебе не кажется, что такое обращение слишком церемонно, она ведь собирается назначить любовное свидание!
– В таком случае, может, написать «Месье Барнабе»? Он ведь, кажется, сказал ей свое имя?
– Уже лучше…
Обе старухи битых два часа пытались воскресить в усталой памяти слова, заставлявшие поверить, будто никогда еще ни одну на свете женщину так не любили… Труднее оказалось справиться с привычкой к оборотам, давно вышедшим из употребления. Мишель, конечно, не могла ими пользоваться, и Пелиссан сразу заподозрил бы неладное.
«Месье Барнабе,
Это письмо Вас, несомненно, удивит, после того как я вела себя утром. Однако, оставшись совсем одна, я вынуждена никому не доверять, и в особенности мужчинам. Теперь, поразмыслив, я пришла к выводу, что, возможно, Бы говорите искренне, и, поскольку Вы произвели на меня очень приятное впечатление, я стала думать, не сделала ли я глупость… Если я права, то, быть может, нам стоит познакомиться получше? Если Вы хотите встретиться, то я готова прийти сегодня вечером в Замковый сад. Скажем, в шесть часов… Сообщите ответ той, что передаст Вам записку, которую я Вас очень прошу вернуть.