– Какие? – оживилась Маришка, придвигаясь к нему роскошной грудью. – Расскажите, Сережа, вы столько всего знаете… Я тут, можно сказать, выросла, в этих местах, про иконы знаю, конечно, а про яйца и про голубей первый раз слышу. Какие же это интимные средства?
Глаза Сергея растерянно забегали, а Ирина почувствовала, что краснеет. Эта дура Маришка ставит всех в неловкое положение! Ну не может же Сергей во всеуслышание ляпнуть, что пожар должна трижды обежать женщина, у которой в это время происходят регулы, то есть месячное очищение! Огонь – происки дьявола, а нечистые женские крови препятствуют ему переносить пламя с места на место. Вот такие маленькие хитрости больших суеверий…
– Люди добрые, а вы не спятили, часом? – послышался голос Петра, в котором звучала полная безнадежность. – О чем вы? Что с вами? Тут действовать надо, а не лясы точить!
– Радикальным средством считается растопить во время пожара печи, – сообщил Сергей. – Домашний огонь не пускает пожар к себе.
– Нет, знаете, я больше верю во встречный пал, – поджал губы Петр. – Вот это и впрямь радикальное средство.
– Надеюсь, вы не собираетесь пускать этот самый встречный пал? – насторожился Сергей.
– А что, есть другие предложения? – угрюмо спросил Петр. – Пожарную команду мы не вызовем – здесь нет мобильной связи, а обычные телефонные провода перерезали давным-давно.
– Нет, а если серьезно… – растерялся Сергей. – Какими вы предполагали наши дальнейшие действия?
– А вы? – резко обернулся к нему Петр. – Погрузиться в машину и драпать?
Лицо Сергея вспыхнуло. Ирина поглядела на него без всякого сочувствия. А не фиг было с Маришкой обжиматься чуть ли не на глазах у всех!
– Почему сразу драпать? – неприязненно промолвил Сергей. – Просто я не вижу, что мы сможем сделать.
– Деревню спасти, вот что! – выкрикнул Петр. – Хотя бы попытаться!
– Да ради бога! – пожал Сергей плечами. – Я, конечно, ничего не понимаю в лесных пожарах, но…
– Вот и помолчи, если не понимаешь, – окрысился Петр. – Зато я все в них понимаю и знаю о них столько, что тебе и во сне не снилось.
– Командовать парадом буду я? – надменно вздернул брови Сергей. – Вернее, пожаром? Ну-ну. Дай бог нашему теляти волка заломати!
Они стояли лицом к лицу. Сергей поигрывал опасной ухмылочкой, Петр чуть оскалился, но это не было улыбкой.
– Ох, видел я таких, как ты, – пробормотал Петр. – Видел и имел пачками!
– А вот это вряд ли, – быстро ответил Сергей.
Они помолчали, как бы набираясь сил для новой пикировки. Воздух между ними, чудилось, вибрирует, слоится, как раскаленный, вернее, накаленный.
– Сережа… – пролепетала Маришка, подлив масла в огонь.
Петр так и рванулся вперед с этим своим волчьим оскалом, но Павел ловко вклинился на его пути.
– Может быть, стоит вспомнить, что во время лесного пожара даже лев не заедает лань, оказавшуюся с ним на одном островке безопасности! – насмешливо воскликнул он.
– Ой, знаю чудный анекдот про львов! – вмешалась Ирина, которую почему-то до дрожи в коленках напугали эти синие, каленые искорки в Сергеевых глазах. – Разговаривают два льва в саванне: «Как надоели эти новые русские! Ездят на джипах, матерятся, пьянствуют…» – «И сотовый потом в животе звонит…»
Петр фыркнул.
– Умная женщина – это сокровище, – ласково сказал Павел. – Подарок судьбы! Награда за особые заслуги! Так что, господа, давайте дружно посмеемся и оставим ваши счеты на потом.
– Ладно, командор, – сказал Сергей, почти дружелюбно глядя на Петра. – Руководите. Нам по росту построиться или как?
– Ничего такого особенного я руководить не буду, – пробормотал Петр. – Но элементарные вещи надо бы сделать. Вырыть минерализованную полосу, это как минимум, а потом, если ветер не утихнет…
– А что, есть шанс, что он утихнет? – перебил Павел.
– Ну, к вечеру всегда меньше дует, вы, наверное, и сами замечали.
– То есть огонь может остановиться сам?
Петр вскинул голову и оглядел всех с выражением странной ярости в глазах:
– Этого зверя теперь никакая сила не остановит. Только такой же зверь, как он сам.
– Значит, все-таки встречный пал, – кивнул Павел. – Нервных и женщин просят удалиться. Каковы наши дальнейшие действия?
– Ищем лопаты, на расстоянии метров двести от деревни по периметру копаем землю, – сказал Петр.
– Траншея или вал? – деловито уточнил Павел.
– Никаких валов и траншей – просто снимаем дернину по ширине полтора-два метра.
– Это какое же примерно расстояние? – поинтересовался Сергей как бы у окружающего пространства. – Километра два, три? Всю деревню окопать? А пупки не развяжутся?
Петр опять рванулся было к нему, но сдержался и ответил предельно спокойно:
– Не так уж и много, какой-то километр. С одной стороны подходит болото, не забывайте. Оттуда опасности нет. Зато налицо участок сосняка, который вдается чуть ли не в улицу, и вот тут-то нам придется изрядно попотеть.
Маришка взвизгнула.
Все посмотрели на нее. Маришка стояла, вытаращив глаза, и тыкала пальцем куда-то вперед.
Оглянулись.
По деревенской улице шатко брела какая-то бесформенная фигура. Остановилась в нескольких шагах, свесив руки и опустив голову.
– Виталя?! – недоверчиво молвила Ирина. – Откуда ты взялся? А где Змей?
– А где мой «УАЗ»? – подал голос Петр.
– Что, твой кореш выкинул тебя, да? – усмехнулся Сергей. – Боливар не вывезет двоих?
Виталя с трудом поднял голову и посмотрел на всех усталыми голубыми глазами в покрасневших, распухших веках. И только теперь Ирина заметила, что он весь в ссадинах и синяках, одежда изорвана, перепачкана и опалена.
– Мы в дыму в лося врезались! Лось от пожара бежал, зенки вылупив. Меня от удара из машины выкинуло, а потом она взорвалась. И Змей погиб! – выдавил Виталя и сгорбился, глуша всхлипывания, от которых вдруг задрожали его могучие плечи.
Прошлое– Девушка, хотите коренным образом измениться? – жизнерадостно заорал кто-то над самым ухом, и Катерина испуганно отшатнулась.
Тут же ее подхватило под локоть очаровательное создание в желтой каскетке, желтой майке и желтых шортах.
«Аллюр» – было написано на футболке и каскетке, а также на большой зеленой сумке, висевшей через плечо. И это славненькое, беззаботное существо было еще и добрым, великодушным. Потому что оно снисходительно называло девушкой зачуханную, измотанную, невыспавшуюся тетку, кое-как одетую и причесанную, вдобавок ко всему перепуганную до такой степени, что шарахается от людей.
– Измениться? – ничего не соображая, пробормотала Катерина, подбирая рассыпавшиеся волосы и запихивая их в бесформенный кукиш на затылке. – Что вы говорите?
– Компания «Аллюр» проводит рекламную акцию своей сети косметических салонов-парикмахерских, – счастливым голосом заявило создание. – Мы хотим, чтобы все женщины стали нашими клиентками! У нас вы найдете все, о чем можете мечтать: массаж лица и тела, маникюр, педикюр, окраска ресниц и коррекция бровей, уроки макияжа у профессионального визажиста, консультации модельера как по современным течениям большой моды, так и по вашему конкретно стилю одежды. А какие у нас работают парикмахеры! Если же вам надоело собственное лицо, вы можете изменить его полностью. Раньше это могли себе позволить только самые богатые звезды эстрады или голливудские дивы, но после того, как на межпланетной станции «Мир» наши космонавты вырастили культуру селеностероидов, с ее помощью одним движением руки даже самые невзрачные женщины превращаются в…
– Вы сначала скажите, сколько это будет стоить! – взвизгнул кто-то над ухом, и Катерина снова шарахнулась в сторону, но наткнулась на стену людей.
Оказывается, вокруг собралось немалое количество женщин, которые зачарованно внимали «рекламной акции». Однако низенькая коренастая особа, стриженная «под бокс», с лицом боксера-профессионала, своим ехидным выкриком разрушила колдовство.
– Для кого вы все эти байки травите? – продолжала она. – Сколько, ну сколько стоит стрижка в вашем са-ло-не?! – Она не произнесла, а как бы провыла это слово, сопроводив его соответствующей гримасой.
– Ну, это зависит от сложности… – пожала плечами рекламная девушка, покачнувшись от этого бурного вихря классовой ненависти. – Например, самая такая простая… пять тысяч рублей.
– Всего пять тысяч рублей?! – завопила женщина-боксер. – Да у меня пенсия десять, это что, я два раза подстригусь – а потом зубы на полку?!
– Да вам вообще стричь нечего, что вы переживаете, женщина? – рассердилось очаровательное создание. – Тем более два раза подряд! Что касается участников нашей рекламной акции, они могут пройти полное обслуживание бесплатно вот по такому талончику. Даже с использованием селеностероидов! Погодите, девушка, куда же вы уходите?
– Всего пять тысяч рублей?! – завопила женщина-боксер. – Да у меня пенсия десять, это что, я два раза подстригусь – а потом зубы на полку?!
– Да вам вообще стричь нечего, что вы переживаете, женщина? – рассердилось очаровательное создание. – Тем более два раза подряд! Что касается участников нашей рекламной акции, они могут пройти полное обслуживание бесплатно вот по такому талончику. Даже с использованием селеностероидов! Погодите, девушка, куда же вы уходите?
И желтенькое создание, протолкавшись сквозь толпу за Катериной, сунуло ей в руку что-то глянцевое, плотное, вроде телефонной карты:
– Вот. Приходите по этому адресу сегодня к одиннадцати часам – и после этого вы сами себя не узнаете! Вся ваша жизнь изменится, как по волшебству!
– Уже… – прошептала Катерина, изо всех сил стискивая зубы, но было поздно. Последнее, что она успела увидеть перед тем, как пелена слез скрыла мир вокруг, было растерянное личико рекламной девушки, к которому со всех сторон тянулись руки жаждущих волшебного преображения женщин.
И ближе всех оказалась рука боксерши.
* * *– Иришка, – простонал Виталя, – жалко Змея! Он мне стал как братан. Сколько лет вместе на одного бугра пахали! А как он стрелял! После него контрольного выстрела не требовалось.
Ирина подумала, что эта эпитафия не хуже прочих, и сочувственно погладила Виталю по плечу.
– Я только не понял, зачем ты вернулся? – ревниво блеснул глазами Павел. – Драпал бы до станции.
– У вас все же машины есть, – признался Виталя. – Может, еще прорвемся!
– Есть, да не про твою честь, – буркнул Петр. – Еще одну тебе дать, чтоб ты и ее рассадил об дерево, как мой «УАЗ»? Спасибо за него, кстати. Большое человеческое спасибо!
– Да ладно тебе, брателла, – искательно поглядел на него Виталя. – Это ж не я был за рулем, а Змей. И я так тебе скажу: «УАЗ» твой был чисто старье, не разовьешь на нем хорошей скорости. Пора новый заводить, теперь на таких уже никто не ездит.
– Теперь-то уж точно заведу, с вашей помощью, – проворчал Петр. – Кстати, хочу сразу отбить у тебя охоту угнать другую машину. Не исключено, что мы окружены огнем. Обратной дороги нет, как в кино! Будем деревню окапывать.
– А если через болото рванем?! – с надеждой спросил Виталя. – Через него огонь факт не пройдет.
– Огонь-то не пройдет, – послышался надтреснутый голос. – Но ведь и ты не лапчатый гусь – не переплывешь, не перепелица – не перелетишь!
Все разом обернулись, ощутив одно и то же: будто в этот жаркий, угарный день вдруг повеяло стужей.
Ирина покачнулась, и Павел с Виталей подхватили ее с обеих сторон.
Да уж, было от чего покачнуться! Встреться она один на один с этим стариком, неведомо откуда взявшимся посреди деревенской улицы, – наверное, с криком бросилась бы прочь, словно увидела выходца из могилы.
Волосы его, расчесанные на прямой пробор и спускавшиеся чуть ли не до плеч, давно уже утратили серебристый оттенок седины и стали просто белыми, как бумага. Такими же были и кустистые брови, и борода, доходившая старику до середины груди. Лицо казалось выточенным из слоновой кости – таким бледным оно было, так туго обтянуло кожей черты. Белую рубаху навыпуск и просторные холщовые портки Ирина видела только на картинах девятнадцатого века. Он был высок ростом и невероятно худ, однако держался очень прямо, словно груз прожитых лет не давил на плечи, не гнул спину.
– Здравствуйте, дедушка Никифор Иваныч, – пропищала Маришка, на миг превратившись в маленькую испуганную девочку. – Вот… мы тут…
– Вижу, – кивнул старик. – Беду отвести решили от деревни? Благое дело.
Он медленно повел глазами по лицам, и Ирине показалось, будто бледно-голубые, словно выцветшие от времени, глаза улыбнулись ей.
Нет, почудилось, конечно.
Старик равно внимательно оглядел Петра, Павла, Виталю, секундой дольше задержал взгляд на Сергее, и Ирина обратила внимание, как тот вызывающе вскинул голову под этим взглядом.
Потом старческие глаза снова скользнули к Витале:
– Дороги через болото нет, вот какая беда, дитятко. Делать нечего – придется обороняться. Вишь вон, как мирские[4] стараются! – И он с ласковой усмешкой указал в сторону бабок, маленький крестный ход которых уже возвращался из-за околицы.
– Как это – нет дороги? – неровным голосом воскликнул строптивый Виталя. – Не может такого быть, чтоб не было! Там же другая деревня. Я знаю! У вас же должно быть какое-то сообщение! Вдобавок дождей не было чуть не месяц, там небось все повысохло!
– Хватит! – прикрикнул Петр. – Завязнешь, а больше нам делать нечего, только с тобой возиться! Там же мшава сплошная, даже кочек нет, ногу поставить некуда, одна зелень. Мы как-то раз прыгали там, так один друг принял зеленую мшаву за обычную полянку и спланировал прямо на нее. Сразу по плечи ушел и стал без движения. Еще хорошо, что сразу с головой не ухнул! Мы его впятером выдергивали, вытянули без сапог, черт знает сколько времени потеряли.
– Не поминай врага рода человеческого всуе, сынок, – приветливо посоветовал старик. – А ты, – обратил он бледный взор к Витале, – иди, если хочешь. Испытай свою судьбу.
Виталя качнулся и схватился за Ирину, чтобы не упасть, когда глаза старика встретились с его глазами.
– Да ладно, – пролепетал ломким голосом. – Вы чо, мужики? Я уж как все. Давайте лопату. Надо копать, значит, будем копать.
– А ведь лопатами мы много не накопаем, – задумчиво проговорил Павел. – Сюда бы технику какую ни есть…
– Из техники у нас две машины, что само по себе богатство, а в наших условиях – тем паче, – сказал Сергей. – И если бы к одной из них привязать плуг или еще чего-то железного, чтобы дерн сдирать, толку было бы куда больше.
– Старый плуг у меня в сарае поглядите, – сказал дед Никифор и приветливо махнул рукой бабулькам, которые летели к нему, словно голубицы к голубю. – Тише, тише, родимые, не уроните меня, старика. Дайте лучше сыночкам лопаты поострее да кто-нито отворите им мой сарай, помогите в плуг коня железного запрячь, чтоб деренье снимать способнее.
– Я слышал, он старовер? – шепнул Павел Ирине. – Странно, что готов помогать нам сражаться, так сказать, с огнем. Они же все самосожженцы, им огненная смерть – милое дело!
– Не всем, – тихонько ответила Ирина. – Гари устраивали филипповцы, а бегуны – никогда. Они при жизни новое крещение получали, а сожжения осуждали – как и большинство старообрядцев, между прочим. Просто это уже стало расхожим штампом: как заговорят о раскольниках, так гари вспоминают.
– Гари и скопцов, – кивнул Павел. – Эти, как их, белые голуби, в здешних местах вроде бы селились?
– Они больше на Керженце… – начала было Ирина и вздрогнула, когда медлительный, чуть надтреснутый голос перебил ее:
– Самоискажение облика Божьего – это для малых душою. Что за победа над врагом, когда он умерщвлен? Невелика доблесть бороться с врагом зарезанным – ты поборись с живым.
– Дельный совет, – сухо сказал Павел и отошел к сараю, из которого Виталя под руководством гомонящей стайки старух уже тащил плуг… вообще говоря, то самое рало, облик которого навеки запечатлен в иллюстрациях к русским былинам. Именно таким ралом мирно орал свое поле Микула Селянинович, когда к нему подъехал со своей дружинушкой храброй высокомерный Вольга Святославич и начал выяснять, кто по жизни круче, пахарь или воин.
Выяснилось, что могучий джип более охотно готов примерять свою скорость к скорости пахаря, чем проворный «Мерседес». Сергей сел за руль. Пахарем вызвалась быть дородная и сильная баба Вера, поскольку у прочих плуг так и выворачивался из рук. Этим прочим, а также старухам были розданы лопаты и тяпки, а потом Петр повел свою разношерстную команду расширять «минерализованную полосу», начатую медленно ползущим железным конем. Тут же невесомо бродил и дед Никифор, и сначала Ирина не могла толком приняться за работу, потому что словно бы непрестанно чувствовала на себе его взгляд.
Поднимет голову, отмахнет со вспотевшего лба непослушную прядь – дед смотрит в другую сторону. Только начнет копать – эти глаза снова сверлят ее, и чудится, будто видит старик не просто взопревшую красотку с безукоризненной, несмотря на все передряги, прической, а ту, кого Ирина скрывала, тщательно скрывала даже от себя самой.
Вдобавок лопата вертелась в руках, как живая, то бестолково расшвыривая сухую землю, то скользя по траве, но никак не желая легко и просто срезать верхний слой дерна. А у остальных, даже не говоря о Павле с Виталей, которые сразу вышли в число передовиков сельхозтруда, все получалось запросто. Маришкины загорелые локти так и мелькали где-то впереди, почти на подступах к стахановцам. Старушонки тоже играючи отворачивали пласты дерна, и только Ирина бестолково горбатилась на своем участке полосы, все чаще распрямляя ноющую спину и покачиваясь на каблуках, как былинка…