— Вот и прекрасно. Ты не против, если я рассчитаюсь драгоценными камнями?
С этими словами я высыпал на стол большую кучу рубинов, сапфиров, изумрудов и других камней. Отдельно поставил маленький мешочек с бриллиантами.
Всё-таки купец остаётся купцом. Он внимательно просмотрел самые крупные образцы камней. Потом сказал.
— Я не большой знаток камней. Но если это настоящие камни, а раз я получил их от тебя, значит настоящие, то здесь будет значительно больше, чем требуется.
— За это не беспокойся. Султан ценит тебя, но как большинство монархов считает, что это уже само по себе плата. Так оно и есть, но до определённой степени. Считай, что я тебе доплачиваю за эти труды. Так я буду больше спокоен, что ты не залезешь в карман султану, а мне не придётся оплакивать друга.
Адиль громко рассмеялся, мы пожали друг другу руки и расстались. На следующий День наш караван из 11 судов отправился в Чёрное море.
* * *Плавание по Чёрному морю до крепости Азов, не обошлось без приключений. Пребывая в Стамбуле, я видел, с какой ненавистью русские люди, встречали каждое судно, приплывающее из Чёрного моря. Их можно понять. Каждый второй корабль был с невольниками. В своё время они сами проделали такой маршрут. У меня появилась шальная идея, которой я не преминул поделиться с командирами двух наших кораблей, сопровождавших ранее суда купца Фабио. Филимон командир «Стрелы» и Кирилл командир «Бортника», дали слово сохранить тайну, дабы слухи не просочились к нашим османским «друзьям». Как сохраняются такие секреты, я понял уже при выходе в море. Достаточно было глянуть на лица матросов. Если день назад у них было мрачное выражение, то теперь они светились злорадным торжеством. Бывших французских пиратов распределили на «Стрелу» и «Бортника».
Первоначально предполагалось плыть вдоль берега. Так делают большинство купцов, но барометр показывал «ясно», а ветер дул на север. Приняли решение плыть прямо по ветру. Если ветер не сменит направление, то мы за два дня достигнем Крыма. Так я объяснил капитанам других судов, хотя причина была другая. Нам не хотелось лишних свидетелей. Договорились, в случае чего, всем собираться в порту Кафы.
На вторую ночь мы «потерялись», а если быть точными сменили курс на порт Гезлёв. Он расположен там, где в 20 веке будет город Евпатория. Там тоже большой рынок работорговли. По морю от него до Кафы 160 километров — сутки пути. В то время как все суда в ночь убрали большую часть парусов, мы наоборот поставили все паруса. Таким образом, мы хотели отыграть себе несколько часов форы. Фортуна нам подыграла, потому что под утро, ветер сменил направление. Это задержит оставшиеся суда, ещё на несколько часов, а может и суток.
В 30 километрах от порта Гезлев мы легли в дрейф, расположившись, в 3 километрах друг от друга. Подняли османские флаги. Долго ждать не пришлось ближе к обеду из-за мыса, появилось судно. Османы безбоязненно приблизились. Я чего им боятся? В Черном море пиратов нет. Здесь правит Османская империя. Обменялся сигналами с «Бортником» и стали ждать. Когда работорговец оказался между нами, мы подняли паруса и взяли его в клещи. Стрельбы не было. «Бортник» подошёл с левого борта, полетели кошки и через минуту на купца полезли абордажники. Что там происходит, я догадывался, но смотреть не хотелось. Чистоплюй! Твоя же идея, знал, так, что рожу воротишь? Так ругая себя по матери и батюшке, я сел в шлюпку. Несколько мощных гребков вёслами, протянутые руки и меня выдёргивают на палубу. Судно было не большим — водоизмещением 80-100 тонн. Но тем больше было моё удивление, когда мне доложили, что на борту более 500 рабов.
Куда их можно было уместить? Оказывается можно, если складывать как кильки в банку. Никого из команды работорговца я не увидел, но сейчас мне стало их совершенно не жалко. Только французская часть абордажной команды выглядела ошалевшей. Видно не ожидала такой жестокой расправы, над сдавшимся без единого выстрела противником. Увидел Николя и окликнул его:
— Николя! Сделай милость. Объясни своей команде, что их русские товарищи по оружию, менее года назад, были захвачены в рабство. У них убили родителей, жён, детей, а самих как скот гнали до этого полуострова. Кто падал от усталости, тем перерезали горло. Потом их продали так же, как этих рабов и переправили в Александрию. Возможно, что некоторых из них везли на этом судне. Так вот, пусть теперь представят себя на их месте и зададут себе вопрос — взяли бы они в плен кого-либо на этой лоханке?
Последовал перевод, который вызвал бурные выкрики. Я не выдержал и спросил у капитана бывших французских пиратов:
— Что они кричат?
— Они говорят, что надо было взять всех в плен, а потом устроить пытки. Они получили слишком лёгкую смерть.
— Ответь им, что мы не такие кровожадные. Но с работорговцами мы будем поступать жёстко.
Да, а сам пару дней назад, обнимал одного такого и даже называл другом. Ты хоть сам себя понимаешь борец за светлое будущее?
* * *Освобождённых рабов кое-как распределили на наши корабли. Судно работорговца утопили. Это корыто могут легко опознать. Поставив все паруса, пошли к Кафе и почти не опоздали. В порт вошли через пару часов после каравана. По нынешним временам это не опоздание. Покупать или продавать нам было нечего, поэтому ранним утром покинули гавань. За сутки дошли до Таманского перешейка. Пролив широкий, более 15 километров и никаких песчаных многокилометровых кос не наблюдается. Отличие от 21 века явное. Это хорошо. Значит, когда потребуется, можно ночью, проскочить незаметно.
Через два дня достигли Азова. Несмотря на османские флаги, нас попытались осмотреть, на предмет взятки или на худой конец — пошлины. Даже бумага от самого султана слабо подействовала. Крымское ханство является сателлитом Османской империи. Прямого подчинения нет. Лезть на корабли они не стали, но пропускать без взятки не позволяла совесть «таможенника». Пришлось намекнуть прямым текстом:
— Уважаемый! У нас 11 кораблей. В сторону Азова смотрит почти две сотни пушек. Мы сейчас дадим пару залпов и от вашей крепости, только пыль останется. Как ты думаешь, кто будет за это отвечать? Я, исполняющий волю великого султана Сулейман Хан II или тот, кто мне мешал?
Всеми фибрами души понимаю этих «таможенников», но выхода у них нет. Хотя своему Хану обязательно пожалуются. Ну и пускай. Чем быстрей, тем лучше для дела. Хан, по таким пустякам, сорится с султаном, не будет. Моя задача, быстрей доплыть до переволоки. Освобождённые нами рабы находятся в отчаянном положении. Если их увидят с других кораблей, то может нехорошо получиться. Там почти все матросы подданные Османской империи. Вот и мучаются люди. Даже по ночам, на палубу, выпускаем их по очереди. Пару ночей удалось встать на ночевку вдали от всех, бывшие невольники смогли искупаться и размять кости. Достигли места переволоки на шестой день, после прохода Азова. Оборудование сгрузили на берег и выставили охрану. Отсюда, по речке Иловля оборудование доставят к будущему городу Камышин. Там его примет и разместит по складам Савва. По берегу речки Иловля пойдут все освобождённые рабы. Из них отобрали 300 человек, которые пойдут следом и будут делать грунтовую дорогу. Расширять, подравнивать, выкорчёвывать. Дорога есть, но она такая, что порой и телега не проедет. Вдобавок она петляет вместе с рекой. Если срезать углы, то можно укоротить путь на 30–40 километров. Существенная разница — пройти 150–160 километров или 120. Придут на неделю позже, но это не страшно. Всем необходимым их обеспечат.
Наконец корабли уплыли, за новой партией невольников. За мной прислали 50 лошадей, и я вместе с нужными мне людьми первым тронулся в путь. Остальные почти 4 тысячи человек пошли пешком. По дороге их будут кормить, всё приготовлено заранее, включая и тёплые вещи для ночёвок. Заодно наши писари закончат перепись людей.
Глава 10
Поволжье. 5– 10 июля 1690 года
Михаил. Пётр I.До Нефтеволжска, так мы решили назвать нашу крепость, на лошадях, добрались за 2 дня. Пётр I оказывается, уже неделю был здесь. Объехав деревеньки и оглядев нефтепромысел, его Величество, взял с собой Никиту, что прибыл с верховий Волги, отбыл к Фёдору на рудник. Савва, обласканный царём, за радения для отечества, прямо-таки парил на крыльях счастья. Если я раньше в нём не сомневался, то теперь тем более. Он получил от самого царя, подтверждение, что старается во благо Родины. Отсюда вытекало, что мы ни какие-то пришлые, с дурью в голове, а самые, что не есть потребные Отечеству люди. Ну и финансовая сторона, тоже не последнее дело.
После баньки и позднего завтрака, затребовал отчёт от Саввы.
— Савва! Мы долго были в пути. От жизни отстали. Обскажи как у тебя дела.
— С чего начать князь Михаил? С деревенек, мануфактур или с нефтепромысла? Аль с кирпичного заводика начать?
— Давай с главного, с нефти. Потом про кирпичный и так далее.
— С нефтью всё как Вы сказывали. Только не сразу нашли, где она ближе к поверхности. Пять раз матушку землю железной иглой протыкали, пока нефть не пошла. Сначала как было велено, мы колодец рыли, глубиной 20–40 метров, пока подземные воды мешать не начинали. Потом ставили бурильную установку и пробуривали на глубину 150 метров. Если не получалось, переходили на новое место. Вот так и нашли. Как нашли, так на трубу вентиль поставили. А тут из Европы Ваш перегонный аппарат привезли. Можно нефть перегонять, в эти, как их там, а, фракции. Ну а коль керосин и бензин есть, то можно зажигалки и светильники делать. Потом с Макаром встретились и всё обсудили. Он сразу нашёл руду там, где Вы говорили. Опосля, занялся составлением карты, поисками нужной глины, камня для щебёнки и песков хороших. Всё на той карте отобразил. Вот мы с ним и стали рассуждать, где и чего строить. А как выбрали, так сразу за дороги принялись и строительство — этих, как там, фундаментов. Всё как в бумаге прописано делали. Крестьяне зимой, за оплату малую, камень добывали, да к дорогам на санях свозили. Дети да жёнки их, летом, в местных озёрах да прудах граблями тину извлекали. Как делать рубероид я помню по Мадагаскару. Так мы ещё в прошлом году 3 тысячи рулонов сделали, а в этом, в пять раз больше будет. Тысячу мы сразу Никите отослали, да столько же сами использовали. За остальной рубероид извиняйте. Крестьяне для своих нужд выпросили. Больно удобная штука в хозяйстве оказалась.
Так, вот. Глину и известь для цемента мы недалеко от нефтепромысла нашли. Так цементный завод под боком у перегонного куба и пристроили. Горючими газами, что при перегонке выделяются, это производство снабжаем взамен солярки. Очень удобно получается, так как трубы, в которой цемент делают, у нас нет. Из того цемента, щебёнки и железной арматуры фундаменты всех цехов сделали. Недалече кирпичный заводик построили и кирпич делаем. Как топливо солярку используем. Из того кирпича перво-наперво построили две крепостницы. Одну прямо над скважиной, другую на руднике. Это чтобы люди спрятаться могли, если нужда припечет. Начали строительство крепостей на слиянии речки Камышенки и Волги, а также речки Иловля с Доном. Но там только участки подготовили, да дороги подвели. Больше ничего не делали.
— Куда уходят тяжёлые фракции от перегонки нефти, я понял — складируется для асфальта и для пропитки рубероида. А с бензином и керосином, что делаете?
— Керосин деревенским задешево продаём. По нашим образцам, все деревенские себе светильники сделали. А бензин на рудник для плавильной печи уходит. Но Фёдор говорит, что для мартеновской печи мазут и солярка потребуются. Мы её построили и просушили, но ещё не запускали.
Тепереча о деревеньках. Как их купили, то сразу старост собрали. Объяснили им, что да как. Поначалу не поверили, меж собой посмеивались. Да только мы за работы исправно платили. Когда пришла зима, опять собрали старост. Вместе сели и посчитали, сколько они заработали. После этого случая, что не попросишь, делают сразу. Весной все семена, переданные Вами, посадили и ухаживают за ними, как за своим дитятей. Всё интересуются, что из них вырастет. Я им картинки показываю, да сказываю, что и для чего. Головами вертят, не верят, но за урожай деньги обещаны хорошие, вот и стараются. Особо картошке удивлялись. Но тогда из Европы 20 возов картошки прибыло. Вот мы с Макаром деревенских этой картошкой и угощали — жаренной, варённой, с капустой и сальцем. Теперь мужики сами ждут, когда она у них вырастет.
— Небось, под картошечку с сальцем и самогоночки хряпнули?
Савва потупил глаза.
— Не без этого. Зато когда я им сказал, что из очисток картофеля можно гнать самогон, они окончательно решили, что картошку надо сажать. Да что на них серчать за это. Крестьянский труд тяжёлый. Только зимой получается, немного расслабиться. А с ранней весны и до заморозков крестьяне пашут от зари до зари. Некогда, да и не на что.
— Да ладно, это я пошутил. Говори дальше.
— А что дальше? Скотину, что из земель заморских пригнали, крестьяне оценили. Коровы дойные, кони справные, не то, что степные. Правда, со степными лошадями, мороки меньше. За курами и свиньями очередь выстроилась. Но, слава Богу, это животина хорошо размножается. К следующему году всем дадим.
— Это как дадим? Бесплатно, что ли?
— Упаси Боже. Я Вашу присказку про рыбу и удочку помню. Просто цены мы назвали минимальные, даём в долг и без процентов. Так же поступили и с сельхозинвентарём.
— А сельхозинвентарь откуда? Мы ведь дали немного, только чтобы показать могли, а крестьяне оценить.
— А Макар небольшую плавильню поставил. Ему даже Фёдор помогал, сделал нефтяные горелки для плавильных печей. Огнеупорные глины здесь есть, железо своё — как не делать? Вот зимой набрал в помощники местных кузнецов, да их подручных и расстарался. По образцам и делали. Правда они у него хуже, чем с Мадагаскара, но лучше чем те, которые продают в Царицыне и Саратове.
— Что сказать? Молодцы. Я тут Вам немного товара привёз, но главное, это оборудование, для заводов. А для крестьян даю Вам 6 сенокосилок и механика к ним. Луга здесь ровные. Если не сломаете механизмы и будете лошадей исправно менять, то они Вам на все деревни сена накосят. Ещё привёз 50 ткацких станков. С ними осторожнее, отдали все, что у нас есть. Вещь дорогая. Зато один станок, двадцать человек заменит. Двое механиков будут обслуживать, и чинить станки. Очень талантливые ребята. Береги их, зря не утруждай. Они со временем, здесь цех точной механики откроют. Там и сеялки и прялки и ткацкие станки будут делать.
— Так значит, под эти станки я заказы на лён размещал в соседних деревнях? А зачем нам так много полотна? Торговать будем?
— Будем, но позже. А сейчас людей одеть надо. Ожидай, что временно у тебя с Макаром будет проживать до 8 тысяч человек. Так, что покажешь Силантию помещение, которое построил под ткацкий цех, он там будет главный. Сейчас прибудет первая партия бывших рабов, мы из них рабочих и работниц отберём для Ваших производств.
— Князь! Извини, что перебиваю. А что мне с прибывшими делать?
— А вон видишь двух шалопаев, что девчонку охмуряют? Вот они у нас главные переписчики. Грамоте обучены, счёту. Память у них дай Бог каждому. Так вот, они знают куда, кого и сколько отправить. Спрашивай у них. Могу сказать сразу, что до поздней осени у тебя будет не менее 5 тысяч рабочих рук. Делай с ними что хочешь — строй дороги и крепости, задействуй на производствах, отсылай в помощь крестьянам. Думаешь, я тебе зря в письмах велел увеличить посевы в три раза?
— Да мы с таким количеством людей все в один сезон построим. Да и крестьяне вздохнут с облегчением. Посеять-то они посеяли, как я велел. Пришлось даже нанимать людей. А вот видеть, как погибает урожай, который не успеваешь убрать, для крестьянина тяжело.
— Всё не построишь, но большую часть надо. Кстати, а как насчёт шерсти?
— Так все склады завалены. Степняки, когда узнали, что я шерсть скупаю, так с тех пор, только лодки успеваю гонять на тот берег Волги за шерстью. Какую только не везут — верблюжью, овечью, козью. Видно голодно у них в этот год. Меняют на хлеб, а не на деньги. Пришлось ещё хлеб скупать выше по Дону.
— Ну, вот хорошо, продолжай скупать. Будем валять валенки, делать сукно, одеяла, свитеры, носки. Главный мастер это Анисим. Вон тот серьёзный мужик с пудовыми кулаками. Покажешь ему цех, куда свозить оборудование.
— А сапоги и галоши привезли?
— Резиновые? Привезли. И много чего другого из резины. А через месяц, другой, сюда прибудет Дмитрий, привезёт много каучука. Сами будете делать. А что? Сапоги понравились?
— Не то слово. У нас из-за галош и резиновых сапог чуть не драка. Степняки за галоши лошадь дают. Крестьяне, которым достались галоши и сапоги как передовикам труда, со слезами продавали. И самому надо и деньги уж больно большие.
— Наших людей надо обуть, но раз такое дело, то придётся продавать. Негоже если наших крестьян, степняки из-за галош, по полям отлавливать будут. Объяви степнякам, что по осени будет распродажа резиновых изделий. Скажи, что цены будут в два раза ниже. Кстати, а кто у нас степняки?
— Вверх по Волге Башкиры, но в основном Ногайцы.
— Хулиганят?
— Чего?
— Балуются? Набеги устраивают?
— Не без этого. Но в этом году им не до этого. У них там кто-то умер, теперь они власть делят.
— Это очень хорошо. За год мы так отстроимся, что чёрта лысого им перепадёт.
— Так они обычно крепости стороной обходят. Грабят и угоняют в рабство крестьян.
— Ничего. Мы на следующий год кое-что придумаем. А что у нас по каналу Волга-Дон?
— Так людей нет. А так все отмеряли. Четыре километра между речкой Иловлей и Камышенкой надо прорыть. Ещё речки углубить да четыре шлюза поставить, как у Вас на плане было нарисовано.