Он работал, не смотря на часы, потом начали возвращаться разъездные бригады. Потом — они собрались наверху, снова пили кофе, обменивались шуточками — как и все люди, которые вместе сделали какое-то важное дело днем и теперь вечером могут отдохнуть.
Глава офиса оказался рядом.
— Видите, как мы работаем?
— Да… вижу — ответил начальник пешаварской резидентуры.
— Мы имеем дело с детьми. Клянусь Богом, это такие же дети, как и в любой другой стране, в какой я бывал. Они так же плачут, когда им больно или страшно, так же любят своих родителей и тоскуют, пока их нет.
— Не так давно — негромко сказал начальник станции — мне довелось побывать на месте очередного подрыва. Двое, с автоматами и поясами шахида, переодевшись полицейскими — приблизились к полицейской академии. Один из них подорвался на чек-пойнте, когда его попытались досмотреть. Второй — прорвался внутрь, расстрелял весь магазин своего автомата по людям, и тоже подорвался. Второму — было пятнадцать лет. Мы потом это установили. Если вы знаете какой-то метод, как это прекратить, я готов их выслушать.
— Может, просто дать им быть самими собой — спросил врач.
— Самими собой? Тот пятнадцатилетний ублюдок с поясом шахида и автоматом — он ведь был самим собой. Ни один человек не пойдет подрываться, не будучи сам собой, это мы — вечно играем какие-то роли. Вы, я…
— Я не играю.
— Играете, доктор, играете… Вы берете наши деньги, и играете за них свою роль. Пусть эти деньги идут на самые благие дела, но вы знаете, откуда эти деньги и берете их. Просто мне досталась роль плохого парня, а вам хорошего, вот и вся разница между нами. И не смейте думать, что вы чем-то лучше меня, док…
Возможный скандал — предотвратило появление Стива. Начальник станции вопросительно посмотрел на него — тот покачал головой. Не удалось…
Подпрыгивая на мелких, но неприятных ухабах дороги, которая срезала путь к военному госпиталю — покрытый пылью белый микроавтобус скорой помощи подкатил к высокому с пущенной поверх колючей проволокой зданию, которое располагалось как бы на отшибе от всех остальных. ЦРУ знало, что это здание местные называют «Вазиристан-хавели», при этом слово Вазиристан предположительно обозначает место, откуда родом владелец этого здания, хавели — в переводе это «убежище». Никто и никогда не видел владельца этого здания, что само по себе наводило на размышления.
Само здание снаружи не выглядело богатым. Это особенность всего строительства в Пакистане — даже большие здания не выглядят богатыми, часто они выглядят как нищие трущобные халупы, непомерно расстроившиеся во все стороны. Забор — какого-то неопределенного цвета… детской неожиданности, и поверху отчетливо видны стальные, неопрятные арматурины, на которых держится колючая проволока. Само здание — бетон, шифер на крыше, никакого нормального архитектурного проекта — оно выглядит так, как будто его несколько раз перестраивали и надстраивали, причем каждый раз разные люди. Этажность была высокой — целых три этажа, если не считать Ground floor, который традиционно считается за нулевой этаж. Наверху — узкие, занавешенные окна, больше походящие на бойницы и какая-то конструкция наверху. Возможно — пулеметная точка.
Микроавтобус остановился рядом с главным входом, из него выбрались двое, мужчина и женщина. Аналитики ЦРУ промахнулись, подбирая эту пару — она была запоминающейся. Джеремайя был выше женщины — врача больше, чем на две головы и тяжелее чуть ли не в два раза. Они сразу привлекали внимание, к тому же — можно было догадаться, что таких здоровяков-негров в Кении, где часто недоедают — очень мало.
Негр выступил вперед, стукнул по двери, потому что никакого звонка не было. Потом — еще раз…
Через несколько минут к ним вышли. Среднего роста, настороженный, бородатый мужчина-пуштун с блестящими, черными как голыши в реке глазами. Оружия у него не было, по крайней мере, на вид.
— Здравствуйте… — доктор выступила вперед — я доктор Зденка Петрович, из международной организации врачи без границ. Вы понимаете язык, на котором я говорю, или нам стоит перейти на другой.
Разговор шел на английском.
— Понимаю… — буркнул пуштун. Он явно не собирался уделять много внимания женщине, да еще и неверной. Хорошо хоть с повязкой на лице — почти что чадра.
— Правительство вашей страны ожидает эпидемию птичьего гриппа и заключило договор с нами. Мы должны привить всех, кого только можно. Детей мы прививаем бесплатно, взрослых — за очень небольшую плату, которая покрывает только расходы на саму вакцину. Здесь есть дети?
— Нет. — отрезал пуштун.
— Вы уверены? Может быть, вы считаете, что прививки не от Аллаха — но Аллах запрещает самоубийство, а эта болезнь, от которой мы пытаемся вас спасти смертельна.
— Здесь нет никаких детей! — отрезал пуштун.
— Может быть, вы…
— Нет…
Пуштун-охранник грубо оборвал разговор, повернулся к ним задом и зашел в дом. Щелкнул замок на воротах…
— Он боится… — сказал Джеремайя.
— Дже! Давай в машину! — крикнул со своего места водитель.
Джеремайя полез в машину, следом за белой сучкой…
Афганистан
База ВВС США Баграм
Апрель 2011 года
Все произошло неожиданно — для всех.
В конце марта — их перебазировали на Баграм, в спецсектор базы, окруженный колючей проволокой. Там, за высоким забором — была построена точная копия какого-то здания, внешне довольно примитивного и уродливого. Это здание должно было располагаться не в Афганистане — в Афганистане не встретишь частного жилого здания с четырьмя этажами. Каждый день ночью — они отрабатывали самые разные варианты проникновения — с земли или с вертолетов, два раза даже парашютированием с самолета МС-130, а днем — если оставались силы, отрабатывали штурм. Внутри было темно, то, что имитировало окна, было заклеено черной бумагой. Обстановка внутри здания — каждый раз менялась, как в доме убийств[29]. Судя по этому — здание, которое им предстояло штурмовать, отсняли, но никто не бывал в нем и не знал, как оно выглядит внутри…
Авария произошла прямо на летном поле Баграма, буквально на первых секундах полета. Майор Клузевский, первый пилот вертолета — только успел поднять машину в воздух, как приборная панель вспыхнула красным — обе турбины, не отработавшие и половину ресурса — катастрофически теряли мощность. Майор передвинул селекторы тяги на чрезвычайную мощность, чтобы компенсировать потери и выиграть хотя бы несколько секунд на посадку — но турбины не слушались управления. Через секунду — вертолет рухнул с высоты футов сорок на бетонку…
Последствия были не катастрофическими. Никто не погиб, в основном переломы ног и у одного из штурмовиков подозрение на перелом позвоночника — его срочно, первым же самолетом отправили в Рамштайн. Будь это какая-то рядовая операция — особо страшного не было, просто заменили бы и персонал и вертолет и продолжали бы.
Но это была не рядовая операция. Из трех бортов, пригодных к работе остались только два — то есть запас стелс-вертолетов сократился до возможного минимума. Ситуация была столько серьезна, что контр-адмирал Бьюсак сел в первый же С17, отправляющийся в Афганистан, прихватив с собой нескольких специалистов, как фирмы Сикорского, так и оперативного штаба…
Афганистан встречал привычной пылью, запахом горелой самолетной резины и выхлопа турбин, подернутыми дымкой горами на горизонте. Многие из тех, кто служил здесь — больше всего помнили эти горы. Далекие, и в то же время донельзя близкие, они закрывали полнеба, словно говоря суетившимся у их подножья муравьям: вы уйдете, как ушли другие — а здесь все останется по-прежнему…
Стоявший у ангара военный полицейский проверил документы у всех, включая контр-адмирала, только потом нажал на кнопку, приоткрывая ангар. Контр-адмирал, технические специалисты и люди из местного штаба — зашли внутрь, где на пленке (чтобы не потерять ни частицы из обшивки вертолета), окруженный автоматической сторожевой системой с лазерными лучами контроля периметра — лежал потерпевший катастрофу вертолет.
Контр-адмирал какое-то время молча смотрел на обломки: пожара не было, но фюзеляж пострадал сильно.
— Как это произошло…
— На взлете, сэр, буквально за несколько секунд. Пилот успел доложить, что турбины теряют мощность — и вертолет упал прямо на стоянку, на то же самое место, откуда он взлетел. К разбору пока не приступали — просто перенесли все сюда.
— Сколько человек это все видели?
— Немного, сэр. Дело было ночью.
— Отправьте их отсюда. На Аляску… куда-нибудь подальше.
— Слушаюсь, сэр.
На самом деле это было не наказанием — это было поощрением. На Аляске была весна… скоро будет лето, можно будет идти охотиться, потом пойдет путина и рыбу можно будет ловить прямо руками в ручьях. Куда лучше, чем здесь, в этой грязи, пыли, ненависти…
— Сколько человек это все видели?
— Немного, сэр. Дело было ночью.
— Отправьте их отсюда. На Аляску… куда-нибудь подальше.
— Слушаюсь, сэр.
На самом деле это было не наказанием — это было поощрением. На Аляске была весна… скоро будет лето, можно будет идти охотиться, потом пойдет путина и рыбу можно будет ловить прямо руками в ручьях. Куда лучше, чем здесь, в этой грязи, пыли, ненависти…
— Ваше мнение… — контр-адмирал повернулся к специалистам Сикорского.
— Трудно сказать, сэр… Надо забрать машину к нам и хорошенько заняться ей, раз здесь нельзя. Заодно, установим причины аварии. Что-то с турбиной, возможно — из-за местной пыли, она вызывает повышенный износ двигателей.
Адмирал сжал кулаки. Произошедшее влияло на степень готовности в целом, на моральное состояние личного состава. Солдаты должны быть уверены в технике, на которой они идут в бой. Если вертолет грохнулся, не успев взлететь — каждый будет думать: а что если он так же грохнется у цели, и что тогда делать?
— Сколько времени потребуется на восстановление?
— Пара месяцев, сэр. Не все так просто, придется много чего восстанавливать. Эти машины — почти что ручная работа и мы тогда не оцифровывали чертежи. Да, сэр, пара месяцев…
— Забирайте. Постарайтесь ввести его в строй как можно быстрее, у нас не останется резерва. Что с личным составом?
— На нем было восемь человек десанта, сэр. Двое не пострадали.
— Остальные?
— Переломы, сэр. У одного — подозрение на перелом позвоночника, остальные отделались легче. Экипаж выведен из строя, по крайней мере, на пару месяцев.
— Просто великолепно! — подвел итог контр-адмирал.
Продолжили в здании, в котором разместился филиал оперативного штаба, раньше тут сидели русские, которые бомбили Афганистан. Главный штаб находился на базе Андерсен, пока что он не переезжал: он должен был сделать это в самый последний момент и переехать в Джелалабад.
Сюда притащили аппаратуру и контр-адмирал с сопровождавшими его лицами — два с лишним часа смотрел одно и то же — записанные с камер разных штурмовых групп записи штурмов. Они были скомпонованы специально для показа высоким гостям, сейчас, с современными цифровыми камерами и компьютерами — такой фильм можно смонтировать за пару часов.
— Неплохо… — оценил, наконец адмирал — очень неплохо. Как отрабатываете высадку?
— С двух точек, сэр. Наверху есть удобная площадка, одну из групп можно высадить прямо на крышу, она спрыгнет вот сюда — здесь что-то вроде патио, широкий балкон. Она будет основной. Вторую группу — высаживаем перед зданием, она будет прорываться вот здесь, подорвав либо дверь, либо, в крайнем случае — стену. Это на случай сильного сопротивления, если первая группа будет блокирована на верхнем этаже огнем.
— Запасной вариант?
— При сильном обстреле обе группы высаживаются вот здесь, на поле. Затем развивают наступление.
— Поддержка с воздуха?
— Только крайний вариант, сэр. Топлива не хватит, вертолеты придется сажать в любом случае, на поддержку у нас будет не больше десяти минут — и есть риск потерять вертолет под огнем. В состав Золотых включен снайпер, у него будет Мk11 с термооптическим прицелом, с которой он сможет точно воздействовать на цели. При необходимости — он же сможет принять участие в штурме, эта винтовка достаточно маневренна.
— Что внутри здания?
— Стандартно, сэр, вспышки и прорыв вперед. Оружие — штатное.
— Как насчет пулеметов? Если десять минут есть, за это время с воздуха можно сделать многое.
— Сэр, мы просчитывали это. На вертолеты штурмовой группы можно установить любое оружие, там сохранились стандартные точки крепления, просто люки для пулеметчиков в транспортном положении закрываются. Вопрос в том, что мы должны максимально облегчить вертолеты, чтобы дать им возможность как можно больше находиться в воздухе. Каждый сэкономленный фунт топлива может оказаться решающим, мы до сих пор не знаем точно, каким путем вертолеты смогут пройти к цели. А Мк44 с боеприпасами весит много.
— Поставьте стандартные пехотные пулеметы — предложил контр-адмирал — на Мк43 есть стандартные крепления, они могут крепиться в турели. Два вертолета — значит, четыре тяжелых пулемета с боекомплектом. Они могут быть использованы как с воздуха, так и по земле. Кто-то должен будет прикрывать периметр, совершившие посадку вертолеты. Если все накроется ко всем чертям, то четыре тяжелых пулемета будут бесценным подспорьем, чтобы выбраться оттуда…
— А это идея…
— И отличная идея… — подтвердил кто-то из штабных подхалимов.
— Какой уровень сопротивления закладывается?
— Средний, сэр. В доме не более двадцати человек, из них как минимум двое — дети. Возможно, что и женщины. Остается — примерно двенадцать, максимум пятнадцать человек. Возможно четыре-пять ручных противотанковых гранатометов, но скорее всего этого нет. Еще менее вероятно наличие ручных ракет типа Стрела. Мы не заметили особо серьезной организации защиты, сэр, они не ждут нападения и не готовы к нему.
— Там с двух сторон военные училища, какая вам к чертям еще нужна защита… — сказал контр-адмирал — если пакистанцы сумеют вывести в поле вооруженных людей, нас там просто порвут на части. Продолжаем тренировки с двумя вертолетами, десанту придется потесниться. Я пока остаюсь здесь, лично прослежу за подготовкой. И… подберите кого-нибудь в группу на замену выбывшим.
— Сэр, это не так просто сделать… — осторожно ответил один из штабных — наши требования…
— Черт с ними, с нашими требованиями. Вы лучше знаете, кто подойдет? Неужели на крупнейшей базе США в Афганистане невозможно найти пять-шесть свободных парней?
— Полагаю, что возможно, сэр…
— Вот и займитесь этим, вместо того, чтобы стул просиживать!
— Сэр… — сказал один из штабных — в связи с потерей третьего вертолета…
— Говорите, говорите…
— Возможно, стоит разместить в Джелалабаде парочку спасательных вертолетов с группой парашютистов-спасателей на борту? Если все пойдет плохо — у них будет шанс прорваться и оказать помощь.
— Возможно… Об этом потом. Где здесь у вас кормят?
Прибытие контр-адмирала Бьюсака вылилось в то, что их заставили выдраить чуть ли не языком свои каюты — и все это в личное время, мать их. Потом стали прибывать новички — в восполнение потерь. Точнее: прибывать, это громко сказано. Люди здесь всегда были, просто брали за шкирку тех, кто ничем особым не был занят и записывали в отряд.
И тут у Аллена появилась проблема. Проблему звали Джон Дулитл.
Они были равны по званию, и даже по обстоятельствам попадания в отряд в чем-то были схожи. Только Аллен потерял своего напарника, будучи сам прикомандированным к ЦРУ — а Дулитл потерял всю свою группу, причем это были котики. Сам он при этом был ранен — но не тяжело, и уже встал в строй. Обстоятельства потери группы как всегда трактовались по-разному: кто-то говорил, что сам Дулитл дал неправильные координаты и вызвал огонь в опасной близости, чтобы получить медаль — а накрыло его группу прямым попаданием. Кто-то говорил, что веселые морские пехотинцы на удаленной огневой базе ничего не поняли, перепутали, где находятся дружественные войска, а где враги — и влупили со всей дури. Нормального расследования не проводилось, дело замяли, потому что между морскими пехотинцами и котиками всегда были напряженные отношения. Дулитл пришел в отряд уже накрученным — и как-то так получилось, что цапаться они стали друг с другом.
Первый раз — это получилось через два дня после того, как Дулитл был приписан к отряду. Немного отоспавшись, они пошли в дом убийств и стали оттачивать навыки ближнего боя, прорыва в помещение и его зачистки. В пары вставали произвольно, потому что постоянные пары здесь не годятся — при штурме никогда не знаешь, кто окажется с тобой рядом.
Сейчас их было трое. Дверь вскрывал Гаммер, они двое — Аллен и Дулитл — должны были прорваться внутрь и зачистить помещение. Сложности задачи добавляло и то, что они пользовались длинноствольным оружием, в тесноте оно было куда неудобнее короткоствольного. Оба они не служили друг с другом и повадок друг друга не знали.
Поставленный судьей Нобл крикнул: «время» — и щелкнул секундомером. Отсчет начался.
Прикрывая друг друга и идущего впереди «вышибателя дверей» — они пробежали по коридору, на повороте — Аллен, чуть вырвался вперед. Он первым и поразил свалившуюся с потолка мишень — та исчезла с громким звоном, подтверждающим поражение цели.
У нужной двери они заняли позиции — Аллен прикрывал конец коридора, Дулитл — то место, откуда они пришли. Гаммер с баллистическими очками на глазах — можно было и глаза лишиться от летящих во все стороны щепок — поднял ружье.