Павлов, услышав знакомую фамилию, хотел было сразу сообщить, что именно за этим «нерусским» он и пришел, и… остановил себя на полуслове.
– Капитан, а что за Полалин? Может, Пол-Ален? Можно глянуть?
– А что… вы его знаете? – настороженно посмотрел на адвоката капитан.
Артем уверенно кивнул:
– Мне кажется, да. Потому что Пол-Аленов всего два. Один сейчас где-то в районе Силиконовой долины, а второй, видимо, у вас.
– Ну что? Посмотрите? – выжидающе уставился капитан.
Павлов поднял брови и с просящим выражением на лице проговорил:
– Если можно.
Капитан, всем своим видом показывая, сколь важное одолжение он прямо сейчас оказывает, закряхтел, развернулся и крикнул куда-то в глубь дежурки:
– Садчиков! Выведи этого, из третьей. Ну, с демонстрации. Того, что помельче. Пройдите в дежурку, господин Павлов.
Через две минуты перед Павловым стоял сам Василий Игоревич Сабуров.
Коллега
Прокурор Джунгаров был в затруднении, и наиболее очевидная трудность была в том, что приглашение гомосексуалистов, пусть даже из Европы, на парад противоречило однажды принятому решению городского суда.
– Что скажете, Екатерина Ивановна? – первым делом позвонил он Егориной.
– Я свое решение уже вынесла, – отрезала председатель городского суда.
– Но кто виноват в его нарушении? – задал следующий вопрос Джунгаров. – На кого собак будем вешать? На мэрию или все-таки на милицию?
– Мне это безразлично, – сухо ответила Егорина. – Кому иск предъявят, того и судить буду.
Джунгаров хмыкнул:
– Эк вы хватили! Нет бы помочь коллеге… подсказать.
– Послушайте, Рашид Абдуллаевич, – уже с раздражением произнесла Егорина, – кого именно привлекать, решать прокуратуре. Суд лишь выносит свое решение. Так что не пытайтесь переложить на меня вашу ответственность.
Председатель городского суда бросила трубку, и Джунгаров застонал и схватился за голову. Он прекрасно понимал, что Европа этого так не оставит, а значит, Чирков как-то отреагирует, а значит, кого-то назначать виновным придется. И Рашид Абдуллаевич как-то сомневался, что жертвенной крови столь второстепенной фигуры, как Знаменцев, будет достаточно.
Прокурор вообще подозревал, что здесь без воли верхнего эшелона не обошлось. По крайней мере, якобы состоявшаяся ссора генерала Доронина с секретаршей вовсе не была поводом бросать город в канун Дня независимости. А отъезд руководителя ФСБ днем раньше и вовсе выглядел странно. Однако подозрительнее всего выглядело поведение мэра города.
Этот нелепый, слишком поздно отмененный запрет на участие в параде для «Своих», пусть и замаскированный подобным запретом для всех остальных, наводил на мысли о «Каспарятах», касьяновцах и прочих самоназначенных оппонентах вертикали.
«Но зачем?! Зачем это Лущенко?! – размышлял Джунгаров. – Мятеж? Ерунда! Дешевый предвыборный пиар? Возможно. Но до выборов-то еще как до Берлина в 42-м! Зачем Лущенко так дебильно подставляться?!» Джунгаров ничего не понимал.
Туча
Знаменцев ходил мрачнее тучи.
– Пал Палыч, вас посадят, – первой сообразила внимательная и вдумчивая Марина.
– А если это удар против Лущенко? – возразил Знаменцев.
– Это нелепая случайность, – не согласилась Марина, – я все просмотрела. Заговором против мэра здесь и не пахнет, да и позиции его, согласитесь, прочнее некуда.
– Он совершил политическую ошибку, – не согласился Знаменцев.
– Он ее тут же исправил, – парировала Марина, – а главное, за ним – Сабурова, а она умная женщина – знает, как с кем разговаривать.
Знаменцев нахмурился:
– Но Лущенко допустил хлебный кризис.
– А Алена его устранила. И потом, все же понимают, что за всей этой историей с хлебом стоит Козин.
– Ну-у… с Козиным поступили несправедливо, – напомнил Знаменцев.
Марина покачала головой:
– Козин – бандит, мелкая сволочь. Или крупная – разницы нет. Козин не нужен никому. А Алена Игоревна – серьезный, реальный бизнесмен. Или бизнесвумен. Можете называть как угодно.
Знаменцев задумался.
– А если это выпад против Алены?
Марина замерла.
– Возможно. Но кто тогда – Фрид? Но он вроде человек другого полета, ему эта дешевая потасовка с педерастами не нужна. Вот если бы Алена влезла на его территорию…
Знаменцев развел руками. Всяких «если бы» оставалось чересчур много, а он пока не мог разобраться в простейшем: например, куда исчез Пол-Ален.
Розыск по всем отделениям милиции не дал ровно никаких результатов – В. И. Сабуров не числился ни в одном. Ясно, что Алена наседала на мужа, а тот, в свою очередь, пригрозил руководству ГУВД. И сделал он это весьма неприятным для Знаменцева образом – через министра.
«А ведь Марина, кажется, права…» Министр был поставлен в известность, что городские силы правопорядка не справились со своей основной задачей. В результате Знаменцев, ответственный за проведение Дня независимости, получил предупреждение о возможном увольнении. И вовсе не потому, что увидел генерала Доронина в столь неприглядном виде, а за вполне конкретный прокол.
«Вот только прокол этот – не мой, а мэрский…» Похоже, Лущенко, скорее всего по согласованию с Дорониным, и впрямь пытался подложить Знаменцева под карающий меч Фемиды вместо себя.
Брат
Артем почесал затылок. Вид у брата самой могущественной предпринимательницы был плачевный. Хлюпая разбитым носом и кося здоровым глазом, он смотрел на милиционеров и адвоката так затравленно и виновато, словно только что познал самые сомнительные радости однополой любви. Правая, неестественно вывернутая ладонью наружу рука висела плетью. Очевидно, при задержании крутили руки. Плюс ко всему, он подошел, хромая на обе ноги, а в спутанных редких волосах виднелись какие-то веточки, спички и даже окурок. Ну, и запах был еще тот…
«Н-да. Вот тебе, Васенька, и день гомосека. Видела бы тебя сестрица!» – подумал Артем и, быстро подмигнув Пол-Алену, сделал серьезнейшее выражение лица.
– Здравствуйте, господин Пол-Ален.
Но тот лишь хлюпнул кровавыми соплями.
– Вы хотите сделать какие-либо заявления? – сурово поинтересовался Павлов и сам подсказал ему ответ, чуть мотнув головой.
Милиционеры в ожидании ответа заметно напряглись.
– Нет. Не буду.
– Тогда больше вопросов не имеем, – деловито констатировал адвокат и повернулся к милиционерам: – А у вас есть какие-либо претензии к моему клиенту?
Милиционеры задумались, тут же вполголоса перекинулись парой слов, а Павлов отошел в угол, набрал телефон помощника Вани и попросил без лишних расспросов подъехать к отделению милиции. Ваня, на счастье, был в городе.
– Ну, что? – повернулся Артем и уперся взглядом в переносицу старшего милиционера. Иногда этот прием неплохо срабатывал.
– Да в принципе нет, – за всех ответил дежурный, – если вы без претензий, то и мы можем по-человечески. Были там какие-то команды. Типа, сверху. Но никто так за весь день и не перезвонил, а время задержания все равно истекает. Забирайте его с богом.
– Хорошо. Присаживайтесь господин Ален. И еще, капитан, двоих других я тоже забираю. Речь идет о Яне Йоп Схерте и Маурисе Клемма.
Дежурный удивился, но Павлов говорил уверенно, без запинки, а затем развернул какую-то бумажку, и взгляд дежурного к ней буквально прилип.
– Да забирайте, – пробубнил он, – подпишите протокол и забирайте.
Павлов укоризненно покачал головой:
– Господа! Мы не можем подписать протокол без консулов Норвегии и Франции. Сами понимаете, что своей инициативой будем провоцировать международный скандал. Неужели вы хотите, чтобы эти почтенные граждане подали жалобы в Совет Европы? А в жалобах они укажут ваши фамилии и должности, которых вполне можно и лишиться к моменту рассмотрения этих заявлений. Давайте расстанемся с миром. Господам нужно помыться, переодеться, а вы нарушаете их санитарно-гигиенические права.
Милиционеры переглянулись, и капитан подошел к Павлову ближе:
– Ладно. Забирайте их всех и уезжайте. От греха подальше.
Через две минуты помощник на джипе повез двух норвежцев в отель, а адвокат Павлов с Пол-Аленом на пассажирском месте выехали к Алене Игоревне Сабуровой.
Сестра
Алена работала как заведенная, и главным в сфере ее интересов был столь не вовремя оставшийся в ГУВД за старшего Знаменцев.
– Пал Палыч, есть что нового? – каждый час названивала она ему. – Почему? Я знаю, что не успеваете. Сама том же положении. Но брат у меня один, и пропал он благодаря вам. Пусть не вам лично. Мне что – самой ваших сержантов обзванивать? Вот это другое дело. До связи.
– Толик, ты не забыл о бумагах на удочерение? Да! Прямо с понедельника! Я знаю, что ты завален. Слушай меня, Толик, если мой… если этот ребенок останется в этой тюрьме хотя бы одни лишние сутки, я сама, лично, с тебя скальп сниму! До связи.
– Игорь, а ты не думаешь, что это Роберт? – наконец-то сумела она пробиться на телефон мужа. – Ты лично подписал? И как ты мог не заметить на печатях гей-символа? Не знаешь? Я вижу, что ты устаешь… Ладно, целую.
А потом кто-то пробился и на ее телефон.
– Алена Игоревна?
– Да. Кто говорит?
– Добрый день! Павлов беспокоит.
Алена удивленно вскинула брови. Она полагала, что решила с норвежцами все вопросы.
– И снова здравствуйте, Артемий Андреич. Вы не слишком вовремя…
– Я догадываюсь, – не дал ей возможности сослаться на занятость адвокат. – Но, думаю, вам есть смысл меня выслушать.
Алена поморщилась: «Неужели он отыскал для своих клиентов какую-то лазейку?»
– Мы вроде все решили! И что вы хотите мне сказать?
– Дело в том, что ваш брат, которого задержали сегодня утром, находится со мной рядом.
Алена опешила:
– Рядом с вами?!!
– Могу передать трубку…
– Вы где?! Выезжайте ко мне прямо сейчас! Это возможно? На месте поговорим.
– Да, мы уже в пути.
Брат-2
Алена Игоревна вызывала у Павлова странные и самые противоречивые чувства. При ее абсолютной недосягаемости, Алена была близка и понятна, и, если честно, ему было бы намного приятнее помогать ей, чем выступать на стороне ее оппонентов. В Сабуровой привлекало и восхищало все: ее манера говорить, ясные и выразительные слова, четкие уверенные движения, стать и взгляд – каждая часть образа этой, несомненно, выдающейся женщины.
Жизнь впервые свела их три года назад – при не самых удачных обстоятельствах и не в самый лучший для знакомства момент. Хотя… кто знает, что есть удачно или неудачно под этим солнцем?
Артем бросил короткий взгляд на хлюпающего носом Васю. Мало того, что побитый и морально раздавленный В.И. Сабуров при оформлении задержания назвался Пол-Аленом, так дежурный еще и записал его как Полалина. Дальше – больше! Вместо того, чтобы тут же связаться с сестрой и назваться настоящим именем и фамилией, Вася только хлюпал в отделении расквашенным носом и бубнил, что им это даром не пройдет, хотя нормальных – кого только в своей жизни не «вязавших» – милиционеров этим испугать было попросту невозможно.
«Что ж, нет худа без добра», – усмехнулся Артем и, поддерживая постанывающего Пол-Алена под целый, невывернутый при задержании локоток, завел его в офис Сабуровой. И, конечно же, первое, чему он стал свидетелем, был град пощечин.
– Скотина! – вымещала на братце свои переживания Алена. – Ты обо мне подумал? О жене подумал? Чего тебя туда понесло?!
Павлов крякнул и отметил, что все присутствующие моментально выскочили из кабинета. Быть свидетелями ярости Алены Игоревны было чуть менее опасно, чем стать очевидцем мига ее слабости.
– Роберт сказал… – всхлипывая и прикрываясь уцелевшей рукой, принялся оправдываться Пол-Ален.
– Сериканов? – опешила Алена, вспомнила о Павлове, бросила в его сторону извиняющийся и благодарный взгляд и вдруг всхлипнула и прижала Васю к себе. – Как ты? Больно?…
Алена гладила брата по грязным свалявшимся волосам, с ужасом и оторопью осматривала полученные в схватке с гомофобами боевые ранения и в конце концов поцеловала в запекшийся кровоподтек на щеке.
– Давай-ка отдыхай, братишка. Сейчас приедет врач. Осмотрит тебя. Даст таблеточку. И поезжай, отдыхай. Я с ними со всеми разберусь.
Роберт
К вечеру Лущенко определился.
– Да, – прямо по телефону признал он правоту Алены, – Роберта надо снимать.
– Чем скорее, тем лучше, – взволнованно проговорила жена, – я тебе говорю, он в этом деле как-то замешан!
Улик против первого заместителя, прямо скажем, не было никаких. Более того, Роберт всегда делал все, что бы ни сказал ему Лущенко, точно и юридически грамотно. Однако картинка в целом складывалась против Сериканова. Два раза подряд оказавшись по уши в «политике», Лущенко мысленно оглядел огромное городское хозяйство и с досадой признал, что на деле контролирует всех, кроме Сериканова. Да, назначенные лично Игорем Петровичем администраторы порой противились его решениям, а то и поднимали мелкие мятежи, но вот «генеральную линию» держали. И лишь доставшийся в наследство от трех предыдущих мэров и очень даже покладистый Роберт каждый раз умудрялся чуть-чуть, но искривить ее.
«Или выпрямить?» Лущенко давно знал, что жизнь, как она есть, не укладывается в прокрустово ложе закона целиком – как не текут по линейке реки и не растут в шахматном порядке леса. Именно в этом разгадка оглушительных провалов чрезмерно «прямых» управленцев, не умеющих ни прочесть между строк, ни договориться, ни грамотно обойти устав. Правда, здесь была тонкость: если придерживаться устава можно было с помощью одного-единственного способа, то обойти – десятками. И вот это самое поле тайных обходных тропинок до сих пор контролировал зам по правовым вопросам Сериканов. А никак не Лущенко.
«А ведь Козин только поэтому пока еще и барахтается…» – внезапно осенило мэра.
– Что ж, Роберт, – устало пробормотал Игорь Петрович, – печально, однако в мою команду ты так и не вошел. Придется прощаться.
Батюшка
Его высокопреосвященство митрополит Гермоген столь позднего визита не ждал, но вид у супругов был такой измученный, что он сразу простер объятия.
– Алена свет Игоревна! Игорь Петрович! Вы вместе! – Владыка перекрестился. – Слава богу, что дожил я до сего прекрасного дня!
Гости виновато замялись.
– Милая вы моя, что ж мы стоим у дверей?! И вы, Игорь Петрович! Проходите, проходите в дом.
Трижды поцеловав каждого, он стал слегка подталкивать их внутрь дома и сразу рассадил вокруг чайного столика, на котором уже дымился самовар и стояло простое, но вкусное угощение: варенье четырех сортов, мед в сотах, пастилки, зефир, баранки и пряники.
– Простите, святой отец, что мы к вам без гостинцев, – через силу улыбнулась Алена, – это все он виноват: «Я по делам, по делам!» – Она так похоже передразнила Игоря Петровича, что оба – и владыка, и мэр – вполголоса рассмеялись, и, видя это, Сабурова приободрилась.
– Но весь ужас, владыка, знаете в чем?
– Не смею даже предположить, дорогая вы моя Алена Игоревна! – с удовольствием подыграл ей владыка.
– Это просто тягчайшее преступление с его стороны!
Гермоген поразился: только что, казалось, совершенно обессиленная, Алена уже играла – легко, непринужденно, забавно и талантливо! Семижильная женщина!
– В чем же обвиняется сей достойный муж?
– О-о, – многозначительно протянула Алена, – я обвиняю своего названного мужа, Игоря Петровича Лущенко, во многом…
Мужчины замерли.
– В недостаточном внимании к жене! В тайном поедании сладостей и вкусностей! В то время, как трудолюбивая и преданная жена его посажена – им же – на принудительную диету и раздельное питание.
Лущенко рассмеялся, а Гермоген покачал головой:
– Поедание сладостей и снеди не есть преступление, коли совершается в доме слуги Божьего, по его же благословению, с должным смирением и разумностью.
– И он выкрутится? – с деланым возмущением толкнула мужа локотком в бок Алена.
– А вот за невнимание к столь славной дщери мой подзащитный заслуживает наказания, – призвал к вниманию владыка, – но по причине начала выходных и праздника подлежит амнистии, кою я и провозглашаю! Аминь!
– Помилован! – Игорь Петрович не удержался и чмокнул жену в затылок, за что получил увесистый тычок локтем в грудь. Алена, не глядя, отмахнулась от нетерпеливого мужа и зарделась от смущения:
– Ох и балуете вы его, святой отец! – Алена улыбнулась и хитро посмотрела на любимого, который потирал ушибленную грудь и растерянно переводил взгляд с владыки на жену.
– Ну что ж, коли и балую иногда? В том грех небольшой! И я каюсь! Но по мне, лучше баловать достойного, благодарить за труды благоугодные. Скромный человек ваш Игорь Петрович. Скромный! За то и люблю его, ценю и всячески благодарю. Дай бог вам здоровья, многая и благая лета! – Митрополит поднялся и вдруг густым шаляпинским басом запел: – Мно-о-о-о-ога-а-айяа-а ле-е-е-та-а-а! М-мно-о-ога-а-айя-а-а ле-е-е-е-ета-а! М-мно-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ога-а-а-а-а-а-а-ая ле-е-е-е-е-е-е-е-эээ-э-эта-а-а-а!
Алена и Игорь замерли, зачарованные пением и необыкновенным голосом отца Гермогена. Хотелось аплодировать, но владыка лишь перекрестил протянутые руки и жестом усадил всех за стол.
Так, перешучиваясь, они принялись пить чай, и постепенно лица супругов стали умиротворенными.
– Ну, и какие у вас планы? – нашел удобный случай подтолкнуть разговор Гермоген. – Скажем, на ближайшие дни.
Игорь и Алена переглянулись.
– Послезавтра нам в Италию предстоит ехать, в Бари, – за обоих ответил мэр.
Владыка удивленно подмял брови:
– Воистину, все в руках Господних. А с какой целью едете?
На этот раз ответила Алена: