И, конечно же, Роберт Шандорович был сама лояльность, сам патриотизм и сама забота о благе общества.
– Значит, во всех бедах города виноват этот «оборотень в погонах»? – иронично уточнил Чирков. – Я правильно вас понял?
Сериканов шумно, так, что это услышал даже Чирков, сглотнул:
– Мэрия… не отрицает своей доли вины… Станислав Георгиевич. Ни в хлебном кризисе, ни в инциденте на Дне неза…
– Мэрия – в вашем лице? – поднял брови Чирков.
Испуг Роберта Шандоровича был так силен, что передался даже по проводам. По крайней мере, Чирков его почувствовал. И тогда он удовлетворенно улыбнулся и просто положил трубку.
Однокашники
Исторический факультет МГУ выковал немало замечательных характеров, и многие его выпускники добились весьма серьезных высот в политике, бизнесе и общественном служении. Именно там в одной группе коротали учебные часы Алена и Слава. Молодой человек жил в общаге и страдал комплексом лимитчика, девушка проживала на Тверской в роскошной сталинской шестиэтажке. Папино генеральское прошлое и мамино кремлевское настоящее обеспечивали Алене беззаботное существование. Ну а как выкручивался Слава, знает только он. Наверное, поэтому они не были даже друзьями – так… однокашники.
Однако прошло время – врожденный талант, усердие и, как следствие, стремительная административно-президентская карьера Славы сделали-таки свое дело. Теперь даже Алена Сабурова нет-нет да и называла Станислава Чирков своим «университетским другом». Верные люди доносили Славе ее слова, и он лишь сдержанно улыбался. Годы в Кремле научили его многому.
Впрочем, и Алену минувшие годы кое-чему научили. Умная, энергичная молодая дама быстро привыкла не строить иллюзий и находить друзей, так что, когда они встретились – впервые за много лет, перед Чирковым сидел готовый партнер. Или оппонент. Здесь уж как повернуть.
– Слушай, Алена, а как там твой муж в Думе? – поинтересовался Чирков, когда все сплетни об однокурсниках были обсуждены, а взаимные предпочтения – выверены.
– Ой, Славка, да какая Дума, – по-девичьи надула красивые губки миллионерша, – он все время в своем округе. То газ им ведет, то канализацию. Жену совсем забросил.
Чирков понимающе кивнул и решился:
– А как насчет служебного роста? Например, в том же округе? Там как раз вакансия намечается.
Глаза Алены полыхнули. Опытная бизнес-леди давно знала, как помогает поддержка власти, а потому, по сведениям Чиркова, активнее всего вкладывала свои миллионы именно в округе мужа. И уж конечно, она знала, что за должность такая там вот-вот освободится.
– Славочка, – подалась вперед Алена, – а ведь такие предложения не делаются с бухты-барахты бывшей однокашнице.
– Почему с бухты-барахты? – сделал каменное лицо Чирков. – Просто вижу, Игорь у тебя мужик деловой, хваткий.
Алена прищурилась, но он хорошо видел за ресницами этот знакомый ему стальной блеск.
– Я знаю, Слава, что Игорь деловой и хваткий. И что дальше? Ты-то чего хочешь взамен? А, мой кремлевский друг?
Чирков невольно съежился. Такой она была всегда, поэтому даже профессора и преподаватели предпочитали с Аленой не спорить.
– А мне ничего не нужно, – уклончиво сказал он, – я за страну радею.
– За страну? – иронично изогнула бровь Алена. – Ты – и за страну?
Чирков не выдержал напряжения и принялся ковырять ложечкой кофейную гущу.
– Мой новый шеф ищет союзников для великих дел, – не поднимая глаз, объяснил он, – вот я и помогаю. Сама знаешь, один в поле не воин…
Алена расслабленно откинулась на спинку стула:
– Ну, наконец-то, Славик. Разродился. А то я думала, так и будешь врать…
Чирков – тоже с облегчением – вздохнул:
– У нас все честно, Алена. Ты помогаешь Игорю, Игорь – мне, я – шефу, шеф – стране. Ну, а страна… соответственно тебе, своей опоре.
На следующий день уже готовый к посадке мэр, плача от счастья, подписал все нужные бумаги и, не теряя времени, растворился на просторах Вселенной, а страна – в лице Станислава Чиркова – выдала Алене первый кредит доверия.
Заказчик
Если честно, к такому повороту событий Рашид Абдуллаевич Джунгаров не был готов совершенно.
– Я говорил с Чирковым, – зашел к нему Сериканов, – в Кремле считают, что распять одного Знаменцева недостаточно.
– Подождите! Не так быстро. – тряхнул головой Джунгаров. – Что именно он сказал о деле Знаменцева?
Первый зам пожал плечами:
– Он поинтересовался, верно ли он понял, что во всех бедах города будут обвинять этого «оборотня в погонах». О-очень язвительно поинтересовался.
Внутри у прокурора дрогнуло.
– А кого же тогда обвинять?
– Не меня – точно, – с явным удовольствием произнес Роберт Шандорович. – Неприятно это признавать, и Станислав Георгиевич не признал за мной права отвечать от имени мэрии.
Челюсть у Джунгарова поехала вниз.
– Тогда Лущенко?!!
– Понимайте как знаете, – пожал плечами первый зам, – а я, уж простите, за что купил, за то и продаю.
Сериканов повернулся, чтобы уйти, и прокурор вскочил:
– Постой, Роберт!
– Да?
– Что он сказал точно?
Сериканов сосредоточился и, зло пародируя Чиркова, сделал прохладное выражение лица и поднял брови:
– Мэрия – в вашем лице!
Джунгаров глотнул:
– И это он сказал по поводу…
– …по поводу того, кого придется принародно четвертовать, – завершил фразу Сериканов.
Джунгаров похолодел:
– Ладно… спасибо, Роберт. Ты меня убил.
Жилье
Едва Роберт вышел, Рашид Абдуллаевич осел в кресло и обхватил голову руками. Ему было страшно. Хотя, конечно же, Лущенко заслуживал наказания, и Джунгаров знал это лучше других. Лущенко не просто нарушал все мыслимые приличия – он делал это демонстративно!
Так, едва дочь Рашида Абдуллаевича вышла замуж, двухсот метров жилья – пусть и в центре города – стало остро не хватать. Понятно, что Джунгаров подал заявление в созданную мэром городскую комиссию. Естественно, он обращался не лично, и письма подписывала его – к тому времени уже беременная – дочь. И, само собой, к заявлениям прикладывались справки, выписки, подтверждения, рекомендации – все честь по чести… Но комиссия – наверное, впервые за всю историю города – отказала.
– Я не пойму, Роберт Шандорович! – орал в трубку старший советник юстиции. – Я что, прошу чего-то невозможного?!
Сериканов промямлил что-то невнятное.
– Или до меня никто не расширялся?!
Зам по правовым вопросам промолчал. Он увеличивал свои «метры» неоднократно, в последний раз буквально за пару недель до прихода нового мэра.
– У меня семья вдвое больше стала! – уже с отчаянием закричал Рашид Абдуллаевич. – Это хоть они понимают?!
– Новая метла по-новому метет… – вот, в общем-то, и все, что мог сказать Роберт.
Разумеется, Джунгаров подозревал, что Сериканов помочь в состоянии, но дело было даже не в этом. Сама ситуация, когда старший советник юстиции, один из лучших судебных прокуроров России просит о чем-то, и кого?! – обычную городскую комиссию, – была невыносимо унизительной.
«И если бы пострадал только я!» – с горечью думал Джунгаров. Лущенко насолил всем! Даже председатель горсуда Егорина, вовсе не за манию величия прозванная Екатериной Великой, получала от Лущенко отказ за отказом – на том несмешном основании, что выделение квартир судам и судьям производится исключительно из федерального бюджета!
«Такой вопрос не может решаться на местном, региональном или муниципальном уровне, – дал прохладную отписку мэр, – а подобное выделение жилья прямо запрещено законом и конституцией». Да, за этой формулировкой виднелся Роберт, но ведь отказывал-то Лущенко!
«А ведь можно и посадить…» – взволнованно зашагал по кабинету прокурор.
За Лущенко, как и за всяким управленцем, числилась масса грехов, в том числе и однозначно «смертных» – от запрета шествия «Своих» до отъема земельного участка у прокуратуры.
– Надо ж, придумал! – возмущенно пыхнул Джунгаров. – Нашел у кого отнять!
«Позвонить Егориной? Нет! Не стоит… Опять скажет: не взваливайте на меня свои функции… а кому? А никому не надо звонить! – внезапно озарило прокурора. – Кому звонить, если сам Кремль «сигнал» подал?»
Не так давно получивший звание «лучший судебный прокурор страны», Джунгаров уже чувствовал, что может превратить «дело Лущенко» в свой личный триумф.
– Что ж, – энергично потер он ладони, – пора будить оперов!
Заявление
Переговорив с Джунгаровым, подполковник Брагин задумался.
Во-первых, он как-то не верил, что Лущенко сумеют завалить. В отличие от Знаменцева, за мэром стояла Алена, а за Аленой – понятно кто.
«Не-ет, лично я подставляться не стану…» – сразу решил Брагин и позвонил Козину.
– Петя, нам бы встретиться.
– Петя, нам бы встретиться.
Козин пробурчал что-то в ответ. Он явно был не в духе.
– Для тебя есть возможность поквитаться, – объяснил Брагин.
– Реально? – мгновенно оживился Петр Владиленович.
– Реальней некуда. Наш общий знакомый всех уже достал, даже Джунгарова, а Рашид Абдуллаевич – очень конкретный человек. Кому как не тебе знать.
Козин, которого не без советов Лущенко таскали в прокуратуру едва ли не по три-четыре раза в год, возбужденно рыкнул. Однако, едва они встретились и Брагин изложил свою схему, черный от переживаний Петр Владиленович покачал головой:
– Хрень все это. Выкрутится. Лущенко надо реально валить.
– И как? – иронично поднял бровь Брагии.
– Я же говорю – реально! – скрипнул зубами Козин и, изображая взрыв, вскинул руки: – Бу-ух! И кишки наружу.
Брагин рассмеялся:
– Тебе что, западло заяву накатать?
– Западло, – кивнул Козин. – Ты бы лучше мне адресок взрывника хорошего подкинул.
Брагин вздохнул. Петр Владиленович многого не понимал.
– Ты, Петя, видел, как Свирин работает?
– А что?
– Ну, укажу я тебе специалиста. Ну, установит он заряд на мэрскую машину. Все как полагается: с маскировкой, с электронным управлением… и Свирин эту чужеродную электронику при первой плановой проверке обнаружит!
И тогда Козин рассмеялся:
– Ты меня совсем за лоха держишь? А это ты видел?
Петр Владиленович сунул руку в карман и вытащил пульт автосигнализации – самый обычный.
– А где смеяться? – иронично поднял бровь Брагин. – Или ты думаешь, я пульта никогда не видел?
– Там внутри – точная копия с программы пульта господина мэра.
Брагин открыл рот.
– Откуда? Откуда это у тебя? – И тут же понял, что ответа не получит.
– Ну, что? – испытующе посмотрел на собеседника Козин.
– Ладно, – после недолгой заминки вздохнул Брагин, – но… в обмен на заяву. Ну, и говорить с человеком будешь сам. Мое дело – сторона.
Петр Владиленович усмехнулся:
– Вот это – другой разговор.
И ровно в этот момент Брагин вдруг подумал, что на самом деле ему на руку оба варианта возможных событий. Случись Лущенко взлететь на воздух, и кресло под Дорониным зашатается, а в отсутствие Знаменцева следующим кандидатом в генеральское кресло был он – Брагин. Ну, а случись Лущенко сесть, все вообще будет замечательно, ибо кресел будет… как рыбы в море.
Специалист
Насколько серьезен был Брагин, Петр Владиленович осознал, когда спустя два часа ему позвонили.
– Господин Козин?
– Да, – недовольно отозвался Петр Владиленович, – а вы кто?
– Мне сказали, вы ищете специалиста, – обронил незнакомец. – Я – специалист.
Козин тряхнул головой:
– Какой специалист? Я никого не искал…
– Извините, видимо, я ошибся номером…
– Подождите! – вскинулся Петр Владиленович. – Вы что – серьезно? Так быстро?!
Незнакомец хмыкнул:
– Мне сказали, надо срочно.
Петр Владиленович сглотнул:
– Где мы можем встретиться?
– Нигде.
– А как же… деньги? Задаток там…
– Никакого задатка. Вы оставляете деньги и пульт, я исполняю. В удобный лично мне момент. Без вариантов.
– А какие гарантии?
– Абсолютные. Разве вас подводили?
Козин задумался. Брагин был порою крайне неудобен, однако, в отличие от того же Роберта, заказ выполнял качественно и в срок.
«А если Лущенко все-таки посадят?»
– Ну, что? – напомнил о себе специалист.
– Подождите, я думаю.
«А если не посадят? Опять все сначала?»
– Хорошо.
Гости
Их обветренные лица выглядели скорбно: настолько угрюмые и усталые, что вполне готовы были позировать для картины «Бурлаки на Волге». Встречая таких людей на улице, мы либо сочувственно вздыхаем, либо, что бывает гораздо чаще, презрительно ворчим и, обходя стороной, клеймим их расхожей фразой «Понаехали тут!». Эти обветренные усатые дядьки нанимаются на самые тяжелые работы, готовы грузить, таскать, убирать, ремонтировать, копать – в общем, на все готовы. Но этим ранним утром они вовсе не собирались ничего копать или ремонтировать. Они еще с позднего вечера тайно забрались в закрытую стоянку и вот уже пять часов лежали под машиной и о чем-то вполголоса переругивались.
– Мыкола, ты ще робишь? Це ж нэ справедливо!
– Че, че?! Усе справедливо. Кто был бригадиром?
– Ну?!
– Не ну, а я був! Я був бригадиром! А ты був простой забойщик!
– И шо?!
– Шо, шо?! Я – начальник. Мне и доля больше.
– Ни-и-и-и! А хто скрав тою цебулю? А? Хто, я табе спрашиваю?
– Ну и шо?
– Шо-шо?! Я! Я скрав!
– Ну, ты! Ты! А я начальник! Голова!
– А я хто? Задница? Ты сам задница!
– Ерш твою двадцать! Ти ты не хочешь грошей?
– Как это не хочу?! Хочу! Ишо как хочу!
– А ежели хочешь, то молчи и помогай! На, цепляй этот шнур и батарейку давай сюды!
– Та я уже уставил батарейки и причепив той шнур. Чо ж табе ишо надо?
– Да ничего! Ставь сюды и иди отсель.
– А гроши?! Гони давай, а то знова мэне пидманешь!
– Да не гоношись ты! Получишь свою монету.
– Ни-и-и-и! Давай счас!
– От же упырь! На! На, подавись!
– Э-э-э, так не пойдет! Ты шо ж мэни дав?! Двести долларив? Гроши гони ишо!
– От же жидоба! Щоб ты подавился теми грошами!
– Ты не лайся як пес. Я тоби не холоп, я такий же, як ты, чуловек!
– Чуловек, чуловек! Поганый ты, Петро, чуловек, вот шо я тебе кажу. Усе?
– Усе! А зараз утекаем, Мыкола!
Они выползли из-под машины и ползком добрались до дальнего угла стоянки, где в вентиляционном окне была снята решетка и отверстие прикрыто тряпицей. Проскользнув наружу, они молча побежали прочь от паркинга.
Шанс
Если честно, опытный подрывник и штатный осведомитель нескольких спецслужб по кличке Безрукий менее всего желал ввязываться в это дело, ибо сомнительным оно было со всех сторон. Сомнительной была фигура заказанного: персоны такого масштаба всегда проходили по особым спискам и держались под особым контролем. Сомнительной была и фигура заказчика: Козин выглядел в этой истории «полезным дураком», провокатором, призванным отыграть свою роль и отправиться в пожизненное заключение.
Сомнительной была и роль Брагина. Безрукий прекрасно осознавал, что первым делом подполковник должен был поставить в известность о заказе ФСБ, однако органы молчали, и это могло означать, например, что убрать Игоря Петровича по каким-то причинам разрешено.
«И что затем станет со мной?» Ответа не было.
Однако сумма заказа – 250 000 американских долларов – была абсолютно реальной, а в условиях всеобщего молчания шанс, что Безрукому разрешено эти деньги заработать, был тоже реальным. И после двух часов напряженного размышления кем только не битый Безрукий решил заказ принять, но собственной головы не подставлять.
В следующие сутки он шаг за шагом сделал все, что был должен: взял с Козина деньги, передал рапорт о заказе, приобрел по чужому паспорту свежую SIM-карту, подобрал на скупке старый мобильный телефон и, за полчаса избавившись от корпуса, клавиатуры и дисплея, изготовил простейший дистанционный взрыватель. Стоило заказчику набрать нужный телефонный номер, и SIM-карта просыпалась, а телефонный аккумулятор выбрасывал искру, вполне достаточной для подрыва заряда температуры.
Тогда и настала очередь этих хохлов.
– Хозяин хочет получить за свою машину страховку, – объяснил им Безрукий, – и дает на все две штуки баксов: одну штуку я даю вам сразу, а вторую – когда взрывчатку поставите, точно там, где я сказал.
– А это не покушение? – засомневались гастарбайтеры. – Убийства точно не будет?
Безрукий с усмешкой продемонстрировал пульт для отключения сигнализации.
– Мне его лично хозяин дал.
А спустя пять часов ожидания, когда хохлы поставили взрывчатку на лишенную защиты машину и выбрались-таки из паркинга, мокрый от напряжения Безрукий понял, что с него хватит. Четверти миллиона хватало и на новые документы, и на то, чтобы прожить остаток дней на берегу теплого южного моря.
Хранитель тел
Начальник службы безопасности мэра Лущенко Иван Иванович Свирин служил своему шефу верой и правдой – так, как и привык это делать. На дальней пограничной заставе, в дозорах и караулах, в военном училище, на боевых дежурствах – везде Свирина помнили в первую очередь как человека долга. Потом была Ангола, Сирия, Афганистан, Буркина-Фасо, Сомали – собственно, память о Свирине хранили почти все актуальные в то время горячие точки.
В последние годы он помогал формировать бригады, отправляющиеся в другие горячие точки – уже на карте современной России, и пройти курс спецподготовки у Свирина считалось чем-то вроде посвящения или даже своеобразного предбоевого крещения. Его учеников было видно и в бою, и в мирной ситуации – все аккуратные, расчетливые и необыкновенно терпеливые.