Судья молчал. Павлов бил в самое больное место.
– Вы хоть раз видели свидетелей, которые бы выступали в качестве представителей потерпевших? А? Скажите? В вашей практике такое было?
Колтунов сделал равнодушное лицо:
– Честно говоря, не припомню… Но ведь это вполне может быть.
Павлов привстал и снял с полки над столом судьи тяжеленный том:
– Откройте кодекс, УПК, Дмитрий Владимирович, и прочитайте статьи 72-ю и 249-ю.
Колтунов покосился на Павлова, затем на кодекс и насупился:
– Да я его наизусть знаю.
– Тогда о чем мы говорим, Дмитрий Владимирович? – поинтересовался адвокат. – Или обвинение думает, что, кроме них, никто новых законов не читает?
Павлов раскрыл толстенный том, и Колтунов тяжело вздохнул и бросил взгляд на выглядывающий из-под адвокатского пальца текст статьи. Он знал статью почти наизусть, и звучала она как приговор: свидетель ни при каких обстоятельствах не может быть представителем потерпевшего.
Колтунов замер. Он знал, что Джунгаров будет стоять на своем до конца, но выносить-то решение не Джунгарову, а ему, судье!
– Ладно…
Колтунов не знал, что еще можно сказать.
Полный истец
Послеобеденное заседание началось с выступления судьи. Колтунов был недоволен тем, как повел себя Козин. Но особенно он был разочарован командой обвинителей. Лучший судебный прокурор не то берег силы для ударного выступления в прениях, не то просто растерялся перед удачно жонглирующим фактами защитником.
Намечавшийся разгром с помощью главного свидетеля обвинения Петра Козина едва не обернулся поражением.
Выходила парадоксальная вещь. По идее, судебное следствие должно подтверждать ранее предъявленное обвинение. Так оно и было вначале, но свидетели вдруг стали сбиваться или откровенно, как эта старая торговка Каштанова, сдавать позиции. Судья был страшно недоволен. Еще пара дней такого процесса, и можно оправдывать мэра.
Однако такой команды не было. Честно говоря, не было вообще никакой команды. Но, как опытный судья, Дмитрий Владимирович понимал, что должен вынести решение, которое прежде всего устроит вышестоящий суд и всех, кто стоял за делом мэра. А вот кто за ним стоял, он, хоть тресни, понять не мог. Анализируя слова Козина, который попытался объяснить, что мэр вовсе не протеже Кремля, Колтунов совсем запутался. Он сводил себя с ума, задавая один и тот же вопрос: «Кому это выгодно?» И получалось так, что в принципе никому.
Если это способ убрать из города Сабурову, то ход интриги понятен.
Однако с Сабуровой ничего ужасного не происходило. Она по-прежнему была на коне, строила еще больше, чем при муже, открывала новые и новые объекты. Никто не насылал на нее санинспекции, пожарного надзора, Госстройэкспертиз и прочей чиновничьей вампирщины. Да и по поводу Лущенко никто никаких очевидных знаков не подавал. Дважды Колтунов пытался попасть к Егориной, но она уклонялась от его визитов. Было ясно, что она следит за процессом, тем более в современных условиях это было не сложно. Все залы были оборудованы телекамерами, через которые можно было смотреть любой процесс, проходящий в городском суде. Ему даже казалось, что Великая сидит целый день и наблюдает за тем, как он ведет процесс.
Возможно, так оно и было. Но самое печальное состояло в том, что чем дальше шел процесс, тем больше и больше сомнений в его справедливости вызывал он и у Колтунова. Будучи когда-то принципиальным и честным военным судьей, он не мог закрыть глаза на очевидные натяжки и подтасовки. Он старательно указывал прокурорам на эти тонкие места, но те старательно обходили эти моменты стороной. Видимо, и у них были сомнения, но одновременно было и «партийное» задание. В такой ситуации ему становилось тошно и хотелось напиться и удавиться – не давали жена и любовь к новому черному глянцевому другу «Паджеро».
«В конце концов, подамся в адвокаты! – подумал Колтунов, переодеваясь в мантию. – Взять того же Павлова – живет и в ус не дует!» Колтунова очень волновал Павлов с его вечными ходатайствами и заявлениями. Откуда он их брал, оставалось загадкой. Судья даже посмотрел оперативные сводки по адвокату. С утра на работе в суде до вечера. Потом спортзал. Иногда вечерние встречи с какими-то девушками.
Как правило, симпатичными. Возможно, с клиентками, так как у Павлова на обслуживании были проекты «Первого канала» типа «Звездная пыль» и «Фабрика кумиров». Домой возвращается поздно – как правило, один. Встает в шесть утра. Когда же он творит, совершенно не ясно!
И вообще, этот Павлов жил недопустимо легко! Адвокат смеялся, даже когда Джунгаров пригрозил привлечь его к уголовной ответственности!
– На меня уже трижды пытались завести уголовные дела, – пояснил он Колтунову, – за разглашение данных предварительного следствия. Это когда я рассказал журналистам об обысках. Не вышло! Затем за оскорбление. Следователь возмутился, что в своей жалобе я сравнил его с фашистским палачом. Тоже как-то рассосалось. Теперь вот новая история – с моей книгой. Один генерал, Глухарев, решил, что я, дескать, упомянул его в своем детективчике о рейдерах. Забросал вашу прокуратуру жалобами и требованиями.
Все было так, и даже Джунгаров, разумеется не при Павлове, отозвался о ситуации с генералом с недоумением: «Совсем с ума посходили. Скоро Гоголя потребуют привлечь за клевету на малороссов и жителей Украины». И все равно, Павлов жил недопустимо легко. Судья прекрасно видел, что так думает даже Лущенко. Смертельно уставший от этого балагана, мэр явно хотел, как это ни ужасно, обратно в камеру, и Колтунов знал почему. В камере Игоря Петровича ждал телевизор, Знаменцев с недоигранной партией в шахматы, новые кроссворды и «судоку» – японская новинка, ставшая популярной в последнее время. Хотя, говорят, придумали их на самом деле в Англии, а поскольку в японском языке есть некие сложности с составлением кроссвордов, то числовые комбинации именно там и обрели настоящую популярность. Игорь Петрович, что называется, на них «подсел» и требовал от адвоката все новых и новых таблиц.
«Идиллия…» – усмехнулся Колтунов и, открыв заседание, принялся планомерно эту идиллию разрушать.
– Оглашается поступившее в суд заявление. Исковое. От ООО «Козерог» к Игорю Петровичу Лущенко. О взыскании убытков в виде упущенной выгоды. – Он принялся зачитывать, выхватывая самые важные моменты: – В рамках уголовного дела по обвинению мэра Лущенко установлено, что обвиняемый, злоупотребив служебными полномочиями, отдавал незаконные предпочтения одним юридическим лицам в ущерб другим. Тем самым нарушал положение Конституции о равенстве всех перед законом и судом. Так… ага,… так, нам было отказано в предоставлении участка земли под строительство торгового центра в новом районе Жгутово… Так,… тем самым причинены убытки в виде упущенной выгоды… далее идет расчет… так, строительство,… средняя посещаемость… количество людей… доход… ожидаемая прибыль… так! Вот! Итого… ого!
Колтунов поднял глаза и обвел взглядом всех участников процесса. Все напряженно ждали. Он откашлялся и даже налил себе первый раз из дежурного графина стакан воды. Выпил в полной тишине. Поставил на стол и торжественно объявил:
– Итого, просим взыскать с Игоря Петровича Лущенко один… миллиард рублей!
Миллиард
Как заработать миллиард, точно не знает никто, но стать миллиардером мечтают почти все. Миллиард нельзя забрать с собой в иной мир, но миллиард можно унаследовать. Еще миллиард можно украсть, наконец, миллиард можно выиграть. Но если использовать сугубо судебные механизмы, то миллиард можно отсудить. Столичные коллеги Колтунова блестяще продемонстрировали, как можно с помощью, казалось бы, изученных вдоль и поперек кодексов и законов пересмотреть приватизационные решения, отменить постановления налоговых проверок, взыскать в несколько раз больше, чем заработано за годы существования некогда могущественной нефтяной империи.
Конечно, Лущенко не касался недр земли и не качал ни нефть, ни газ, ни электричество и даже уголь не добывал. Однако слухи о его давнем знакомстве с опальным очкариком-нефтяником были весьма близки к правде.
Они встречались в бытность Игоря Петровича депутатом, и олигарх предлагал ему стать одним из основателей новой Государственной думы, которую тот задумал создать. Сказать правду, предложение польстило будущему мэру, но никаких денег он не получал, а в итоге вообще позабыл об идее «нового демократического государства».
Но для того, чтобы на самом верху докладывать о деле мэра не только с позиций развернутой по всей стране кампании с лозунгом «мэр должен сидеть в тюрьме», но еще подкреплять хлипкие обвинения политическими интригами, такого знакомства с самым знаменитым сидельцем Красноканинской зоны было достаточно. Даже на Колтунова подействовал намек, сделанный вскользь прокурором Джунгаровым. Зайдя, по доброй отечественной традиции, к судье в перерыве «на чай», тот в разговоре за чашкой сказал буквально следующее: «Вопрос не в том, насколько наш мэр коммерциализировался, а в том, как глубоко он увяз в политическом заговоре!» Дмитрию Владимировичу стало неуютно. Ему казалось, эпоха всеобщей шпиономании осталась в далеком прошлом, а слово «заговор» вообще попахивало плесенью тридцать седьмых. Но слово было сказано и к тому же услышано.
Поскольку обвинение трещало по швам и на одной политике делу было не удержаться, следователи с благословения прокуратуры предложили Козину сформулировать свои претензии экономического плана в виде самостоятельного иска. Естественно, заяви они такой иск отдельно от уголовного дела, он выглядел бы нелепо и бесперспективно. По статистике, дела «о взыскании упущенной выгоды» в наших арбитражных судах вообще очень редки. И если даже они рассматриваются, то удовлетворяются менее одного процента – даже при обширной доказательной базе. Рассмотрение подобного иска в рамках уголовного дела можно было бы считать наивным, если бы за ним не стояли столь серьезные люди, цели и цифры.
Колтунов поднял глаза и прежде всего посмотрел на Лущенко. Тот сидел спокойно, но по капельке пота, выступившей на правом виске, и вздувшимся венам на руках, которыми он, казалось, врос в решетку, можно было понять, что иск его поразил. Он не был готов платить более тридцати пяти миллионов долларов Козину и его семейке за те неприятности, что они доставляли ему и его Алене.
«А придется…»
Возражения
Артем Павлов медленно достал из своего объемистого портфеля папку с надписью «Дело. Возражения», раскрыл ее, не торопясь вытянул три отпечатанных листка, ручкой вписал сегодняшнюю дату. И только теперь посмотрел на притихшего председательствующего Колтунова:
– Можно ответить, ваша честь?
Колтунов кивнул:
– Если готовы – давайте! Интересно послушать. Но если хотите, то можете посоветоваться с вашим подзащитным. Шутка ли?! Такие суммы! Получите заодно копию искового заявления. – И он передал короткий, но грозный документ.
Артем повернулся к Лущенко и очень тихо произнес:
– Игорь Петрович, все в порядке! Мы были к этому готовы. Вот, почитайте. Вам станет все ясно. Даже если они пойдут на удовлетворение, то это противозаконно. Держите.
Он протянул один экземпляр своих возражений, и мэр впился руками и глазами сперва в иск, затем в павловский документ.
От каждого адвоката подзащитные ждут чуда, волшебного трюка; их как-то не касается, что защитнику во сто крат тяжелее опровергать то, что было создано колоссальной следственно-прокурорской системой. Хотя иногда один адвокат и может противостоять сотням следователей, оперативников прокуроров и судей. И даже выиграть.
Павлов вновь повернулся к суду и встал:
– Защита готова, ваша честь, представить возражения по заявленному иску.
– Будьте так любезны!
Колтунов сделал приглашающий жест, а сам стал еще раз перечитывать иск, параллельно что-то записывая в тетрадь. Если бы кто-то подглядел за ним, то обнаружил бы в тетради следующую эпиграмму:
Наш Петр Козин служит всем примером –
На зависть конкурентам стал миллиардером!
Но тайна есть у нового миллиардера:
Чтоб стать богатым – ободрал он мэра!
Артем взял со стола два экземпляра своих возражений и протянул их прокурорам и судье. Те сразу же стали вслед за Лущенко пожирать составленный адвокатом текст: Колтунов с интересом, а прокуроры со скепсисом. А Павлов начал медленно, методично разрушать позицию истца – от фундамента.
Он прямо указал, что подобный ущерб коммерсантам, если он будет доказан, должен возмещать не мэр, а город. Он обратил внимание, что спорные земельные участки выделялись комиссией мэрии, а не Игорем Петровичем лично. Он аккуратно подвел судью к признанию того факта, что сам этот вопрос не может быть рассмотрен в сегодняшнем суде, так как отношения между истцом, ООО «Козерог» и администрацией города не являются предметом регулирования гражданского права и не носят имущественного характера! Ну, и дошла очередь и до самого истца.
– Истцом не обоснована достоверность упущенных доходов, – ткнул всех носом в очевидный факт адвокат.
– Ну, это не страшно, – попытался отмахнуться Джунгаров, – можно обосновать по ходу рассмотрения. Мы же еще допросим этих… «Козерогов». Тогда они и обоснуют, разве не так?
– Что скажете, защита? – потер ладони судья.
И тогда Павлов сказал все. И то, что эти азы права обязан знать даже студент-первокурсник. И то, что бремя доказательства лежит на стороне обвинения. И уж тем более то, что эта прокурорская позиция сначала закрыть, а уж как-нибудь потом все это обосновать, никак не согласуется с презумпцией невиновности.
– Но разве представленных расчетов недостаточно? – попытался привести адвоката в чувство Колтунов.
– Возможно, вам, ваша честь, и достаточно, – охотно кивнул Павлов, – но не достаточно для соблюдения требований закона и сложившейся практики. Я напомню, что за всю историю существования статьи пятнадцатой гражданского кодекса, то есть с начала 95-го года, в наших судах рассмотрены сотни тысяч требований о взыскании упущенной выгоды.
В зале загомонили. Вопрос, особенно по сравнению со сложившейся западной практикой многомиллионных исков за какой-нибудь сломанный каблук, был актуальным.
– Опоздал человек на автобус и уже кричит: «Упущенная выгода! Гоните миллионы!» Задержали самолет с вылетом. Пассажир орет: «Засужу! Поставлю на деньги! Мое время золотое! Разорю!», даже в делах о заливе квартир и то ушлые соседи показывают размытые копии контрактов, которые якобы не состоялись. И если бы законодатель и ваши мудрые коллеги из Верховного, Высшего арбитражного и Конституционного суда не установили четкий порядок рассмотрения подобных дел, то половина населения страны уже разорилась бы в пользу другой половины – сутяг.
Колтунов поднял руку:
– А где же это мои коллеги высказались, простите?
Он, славившийся феноменальной памятью, что-то не помнил подобного документа. И Артем Павлов, адвокат, преподаватель, неудавшийся разведчик и не очень опытный любовник, посмотрел на Колтунова, как Ромео на монаха, давшего яд Джульетте. В его взгляде было и сожаление, и сочувствие, и благодарность, и боль. Судья давал ему возможность пройти по узким местам обвинения не только без потерь, но и с поднятым знаменем защиты.
– Ваша честь, – потряс он пачкой листов, – это необычный документ, так как в нем сочетается практика судов общей юрисдикции с опытом хозяйственников арбитражного правосудия. Речь идет о совместном постановлении Пленумов Высшего арбитражного и Верховного судов за номером шесть дробь восемь от августа 98-го года.
Толкование
Дмитрий Владимирович жадно схватил переданный документ и впился глазами в текст неизвестного ему доселе постановления. А тем временем Павлов довершал абсолютный разгром противника – иначе назвать это было и невозможно. Он не просто ставил под сомнение – он точно указывал, где, когда, в чем именно и почему обвинение допустило ошибку.
– Это вывод, который сделан на основе системного толкования норм УПК о правах потерпевшего и гражданского истца, – вывалил он очередной аргумент. – Это может подтвердить один из лучших специалистов современного права, господин Джунгаров. По его учебникам учатся сегодня в вузах.
И Рашид Абдуллаевич невольно расплывался в улыбке. Такого реверанса он от защиты не ожидал. А Павлов уже выкладывал новые и новые пачки бумаг – по три экземпляра: судье, прокурору, себе.
– Это Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР и СССР, – пояснил он, – за 1973 и 1979 годы «по вопросам возмещения вреда, причиненного преступлением».
– Вы бы еще судебные уставы девятьсот десятого года помянули! – попытался осадить адвоката Колтунов.
– А более свежие примеры вы можете найти здесь! – Артем протянул судье очередную кипу распечаток: – Это обобщения судебной практики Верховного Суда с 93-го по 96-й год. А есть и самые современные авторитеты…
Чувствующий себя несколько униженным, Колтунов язвительно усмехнулся:
– И что это за авторитеты вы помянули? Кто они, эти загадочные ученые, обогатившие юридический мир своими познаниями в области защиты потерпевших?!
Прокуроры, видя, что «их честь» изволят шутить, дружно хохотнули. Артем переждал, пока прокуроры отсмеются, и пожал плечами:
– Мои уважаемые старшие коллеги, безусловно, внесли значительную лепту в дело защиты потерпевших. Но в данном случае я имел в виду более скромного юриста. Одного из тех, у кого я учился и продолжаю учиться. Владимира Ивановича Садченко.
– Какой еще Са-а-адченко? – не заметив предостерегающего жеста прокурора, протянул Колтунов.
– Тот самый, – деловито кивнул адвокат. – Первый заместитель Председателя Верховного Суда страны.
– Что?
– Да! Владимир Иванович так и указывает в своем комментарии, что «заявление о возмещении убытков в виде упущенной выгоды подлежит рассмотрению исключительно в порядке гражданского судопроизводства».
Победа столь была близка,
Но не хватило лишь листка!
И не сойтись тем двум дорогам:
Мил-ли-ар-да с «Ко-зе-ро-гом»!
Медведи