– Да-да, я помню. Мне немного не по себе. Что-то мутит. – Кузьминский ослабил ворот рубашки.
Колтунов сделал сострадательное лицо:
– Может, прервемся? Отдохнете, а после обеда продолжим допрос?
Главный архитектор испуганно дернулся и рванул ворот рубашки так, что отлетела пуговица:
– Нет! Нет! Я сейчас готов отвечать! Спрашивайте!
– А я вас и спрашиваю! Кто получил землю под строительство в районе Жгутово?
– Алена Игоревна Сабурова.
– Жена мэра Лущенко? Так? Отвечайте!
Кузьминский совсем сник и только кивнул, но беспощадный прокурор знал свое дело:
– Господин архитектор, свидетель, в протокол судебного заседания невозможно записать «Свидетель кивнул в знак согласия». У нас гласный, устный процесс. Вы должны ответить! Еще раз спрашиваю. Землю в Жгутове получила жена мэра?
– Д-д-да! – заикаясь, выдавил из себя свидетель.
– Больше вопросов не имею. Пока. – Прокурор захлопнул том уголовного дела и откинулся в кресле, победно оглядывая Павлова, Лущенко, свидетеля и журналистов, которые все это время вели свои записи, не выключая камер, микрофонов и не выпуская из рук карандаши и ручки. По залу пролетел легкий гул. Свидетель был отработан обвинением на все сто процентов. Подошла очередь защиты.
Последний бастион
Защитник – последний бастион. Он выступает после всех. После судьи, после прокурора, после потерпевших. Его сверхзадача – передопросить свидетеля таким образом, чтобы он, не противореча ранее сказанному, дал показания в защиту подсудимого. В ситуации, когда следователь на предварительном следствии дважды зафиксировал показания, а в суде, при первом допросе, эти показания были подтверждены, у адвоката практически нет шансов что-либо изменить! Это понимал не только Павлов, это осознавал и Лущенко. Он тоскливо глядел на свидетеля Кузьминского, который не думал уже ни о чем, кроме как сбежать скорее из этого душного, надвигающегося на него со всех сторон зала. Тем не менее, Павлов начал:
– Итак, Василий Борисович. Сколько у вас детей? – задал неожиданный вопрос адвокат. Колтунов хотел его одернуть – мол, вопрос не имеет отношения к делу, но прокурор не протестовал, и судья тоже промолчал. Кузьминский поднял голову:
– Трое. Три девочки. Две замужем. Одна учится в университете.
– На кого?
– На архитектора.
– Похвально! Продолжает традицию. По стопам отца?
– Да! Знаете, она мечтала с детства строить красивые дома. Планировать мосты, музеи, дворцы. – Кузьминский оживился и воспрянул духом. Павлов посадил его на любимого конька. Он души не чаял в своих девчонках и очень хотел, чтобы они стали отличными архитекторами. Глаза его загорелись, и даже потолок вроде бы не падал на него больше. И люди вокруг так не пугали.
– Вот и прекрасно! А почему вы стали архитектором в городе?
– Как почему? Пригласили. Пообещали дать возможность реализовать некоторые проекты. Заняться интересной практической работой. Знаете, я ведь почти всю жизнь преподаю. Вырастил уже три поколения учеников. Они вон строят такие здания… Просто загляденье! Даже иногда завидую! Но по-хорошему! По-хорошему! – извиняясь, добавил вдохновленный свидетель.
– Значит, пригласили. А кто пригласил?
– Игорь Петрович Лущенко и пригласил. Его как только мэром избрали, он сам ко мне и приехал. Говорит, Василь Борисович, помните, я вам обещал, что воплощу ваши мечты? Я, честно говоря, уж и не помнил. Ведь это когда было? – Он повернулся к Лущенко.
Игорь Петрович поднял глаза:
– На третьем курсе. Почти двадцать лет назад. Я помню. Привык обещания держать.
Колтунов поспешил вмешаться:
– Так, так! Сейчас не вечер воспоминаний, Игорь Петрович! Артемий Андреич, продолжайте допрос по существу. Не надо этих лирических отступлений!
Павлов сделал вид, что не заметил вступления судьи. Ведь никто не снимал его вопросы и не делал замечаний. А реплики во время процесса запрещены для всех, за исключением специальной стадии после выступлений в прениях сторон, которая так и называется – «реплики».
– Да-да! Точно, на третьем курсе. – Кузьминский тоже, казалось, не заметил замечания Колтунова. – Вот, значит, и позвал. Ну а я что? Я согласился. Меня, правда, за эти три года… Ну, почти три года, словно окрылили. Если бы не рутина бумажная, то вообще было бы прекрасно! Столько замечательных проектов реализовали.
– Ясно! А что за рутина бумажная? – Павлов сделал непонимающее лицо.
– Ну, как же! Все эти бесконечные заявки, жалобы, заявления! – Кузьминского передернуло. Видно было, что этот бумажный процесс вызывает у него отвращение.
– А кто же вел эту работу?
– Ой, вы знаете, мне очень серьезно помогал первый заместитель.
– Первый заместитель кого? – уточнил неожиданно Колтунов.
– Первый заместитель мэра. Роберт Шандорович Сериканов. Он удивительно милый человек!
– А почему он вам помогал?
– Ну, как же. Он ведь был председателем комиссии по земле. И он сразу сказал, что будет сам вести всю бумажную работу. И заявки рассматривал, и пакеты проверял. Пакеты с документами. Он мне говорил, чтобы я… как это? Не за-мо-ра-чи-вал-ся. Вот! Ну, я и не заморачивался.
– Простите, Василий Борисович, а мэр вам никаких указаний не давал? – Павлов вновь изобразил наивность и недоумение. Журналисты возбужденно зашушукались. Колтунов напрягся, а Джунгаров и его помощник заерзали.
– Простите? Каких указаний?
– Каких-либо указаний по земле, по конкурсу, по выделению, по заявкам, по претендентам. Давал ли вам мэр какие-либо указания? Если да, то какие, когда и о чем?
– Указания? – Кузьминский переводил взгляд с адвоката на мэра. Потом вроде что-то вспомнил: – О, нет! Нет! Что вы! Какие указания! Мне Игорь Петрович, когда принял на работу, так и сказал. Вы, говорит, Василий Борисович, абсолютно самостоятельны! Делайте все для блага жителей и города. Чтобы он был красивым, современным, но и историю не уничтожать! Да, еще добавил, чтобы все было в рамках закона.
– А еще какие указания?
– Еще? Да, было! Одно!
Прокуроры оживились, Колтунов напрягся, адвокат и мэр замерли. Кузьминский улыбнулся впервые за весь день в суде.
– Еще он мне сказал, точнее не сказал, а пожелал. Пожелал мне воплотить свою давнюю мечту. Построить современный «Космопарк»! – Он гордо оглядел зал. И добавил: – И мы построили! Именно там, в Жгутове. – Он кивнул в сторону Джунгарова. – Именно там мы и строим город-мечту. Город будущего. «Космопарк»!
– А кто строит?
– Строит Алена Игоревна Сабурова.
– А почему именно она?
– Так она же получила землю под строительство. Я же говорил!
– Да-да, говорили. Я просто уточняю. Как она получила землю?
– По решению комиссии.
– А почему другим отказали?
– Отказали! Потому что безобразно составлены заявки. Документы подобраны кое-как. Если хотите знать, просто стыдно взять в руки. Не то что рассматривать и обсуждать. Мне так Роберт Шандорович и сказал. Он проверил и дал заключение. Документы неполные, путаные, границы не обозначены, замеров нет, проект сырой, план бестолковый и невнятный. – Он остановился. Он не ожидал от себя, что так разговорится на допросе в суде. Поправил воротник рубашки. – Так Сериканов, первый зам сказал. Он ведь председатель комиссии. И юрист. Ему виднее. Он так и на комиссии докладывал. Потому все и проголосовали.
– То есть члены комиссии голосовали? – Павлов ухватился за признание архитектора.
– Конечно! Мы всегда высказывались, затем обсуждали. А в конце ставили на голосование. Каждую заявку.
– И Жгутово тоже?
– И Жгутово тоже. Даже более того, мы за один раз не смогли рассмотреть эту заявку. Эти фирмы, «Строй-КАП» и «КАП-Трест», попросили еще время для устранения недостатков. Мы им дали ровно неделю. На следующем заседании продолжили. И что же вы думаете? Они так ничего и не сделали! Ни странички! Естественно, после того, как Сериканов доложил об этом, все проголосовали против них.
– А как голосовали за заявку Сабуровой?
– А я сейчас скажу. – Кузьминский открыл свою тетрадку. Прокурор хотел было возразить и уже поднялся из-за стола. Но Колтунов, глядя на готового к ответу Павлова, опередил обоих:
– Не торопитесь, обвинение! Свидетель имеет право пользоваться во время допроса письменными записями. Пожалуйста, свидетель!
– Да-да, сейчас! Вот, нашел. Двадцать седьмого числа прошлого года. Голосовали за заявку Сабуровой по строительству «Космопарка» – единогласно.
– Скажите, Василий Борисович, а в чем же преимущество Сабуровой перед другими было в тот раз? Почему ей досталась земля?
– В чем? Да просто заявки лучше подготовлены. Объяснение полное дано. Все расписано по этапам. Финансирование подведено. Подрядчики уже обозначены. Да и просто оформление серьезно отличается от остальных. В лучшую сторону, конечно.
– А как голосовали за заявку Сабуровой?
– А я сейчас скажу. – Кузьминский открыл свою тетрадку. Прокурор хотел было возразить и уже поднялся из-за стола. Но Колтунов, глядя на готового к ответу Павлова, опередил обоих:
– Не торопитесь, обвинение! Свидетель имеет право пользоваться во время допроса письменными записями. Пожалуйста, свидетель!
– Да-да, сейчас! Вот, нашел. Двадцать седьмого числа прошлого года. Голосовали за заявку Сабуровой по строительству «Космопарка» – единогласно.
– Скажите, Василий Борисович, а в чем же преимущество Сабуровой перед другими было в тот раз? Почему ей досталась земля?
– В чем? Да просто заявки лучше подготовлены. Объяснение полное дано. Все расписано по этапам. Финансирование подведено. Подрядчики уже обозначены. Да и просто оформление серьезно отличается от остальных. В лучшую сторону, конечно.
– А другие? Что же они, такие уж безобразные?
– Не то слово! Я бы такую работу даже на зачет не принял!
– Отчего же такая разница? Ведь у всех схожий бизнес. Строительство. Все не один год работают, а заявки так отличаются?
– Очень просто. Все дело в работе службы заказчика. – Кузьминский важно посмотрел на Павлова. Тот мотнул головой, почти одновременно с ним то же самое сделал и Колтунов, снова опередив адвоката с вопросом:
– Поясните! Это что такое?
– Служба заказчика – это подразделение, которое должно быть в каждой уважающей себя и партнеров строительной компании. У Сабуровой прекрасная служба заказчика. Именно она и создает всю предпроектную документацию, оформляет заявку и все необходимые документы.
– А что же «Строй-КАП» и «КАП-Трест»?
– Что они? Очень просто! У них просто-напросто нет такого подразделения!
– Почему же?
– Как почему?! Понятное дело – экономят. А проще говоря, жад-ни-ча-ют! Вот так-то! А потом удивляются и возмущаются, почему им не дали. Удивительное невежество и нахальство!
– Вы сказали «нахальство»? Почему «нахальство»?
– Эх! Да хотя бы потому, что обе фирмы эти к моменту рассмотрения заявок не построили ни одного здания! Даже сарайчика!
– А Сабурова?
– А Сабурова Алена Игоревна к моменту рассмотрения заявки уже сдала в эксплуатацию четыреста тысяч квадратных метров жилья. И заканчивала стройку еще двухсот!
– Ваша честь, у стороны защиты есть ходатайство! В связи с оглашенными данными прошу приобщить к материалам дела справку департамента строительства города о построенном, сданном в эксплуатацию и строящемся жилье. Эти цифры здесь тоже есть. И еще прошу также приобщить три выписки из единого государственного реестра юридических лиц. Первая о том, что Сабурова Алена Игоревна зарегистрирована на момент подачи заявки как предприниматель уже более десяти лет, а фирмы «Строй-КАП» и «КАП-Трест» соответственно за два с половиной месяца до подачи заявки. У защиты больше вопросов нет! Спасибо, Василий Борисович! – Адвокат протянул секретарю документы и сел.
Показания
Джунгаров воспользовался правом задать еще вопросы. Он буквально подскочил на месте:
– Свидетель, вы помните свои показания на следствии?!
– На следствии? – Кузьминский вновь начал запинаться и переминаться с ноги на ногу. Как только прокурор стал задавать вопросы, потолок снова на него навалился и уже не отпускал. – Я, честно говоря, не помню.
– Ах, не помните?! Не думайте, что за потерю памяти не наступает ответственность! Это вам наверняка адвокат насоветовал!
– Протестую!!! Ваша честь, прошу вас оградить защиту от неуместных оскорблений и намеков!
– Рашид Абдуллаевич! Ну что вы, ей богу! – И тут же Колтунов постучал по столу и поплевал через плечо: «Тьфу-тьфу-тьфу!» – и пояснил: – Я же в бога-то не верю! Обвинение, пожалуйста, без оскорблений! Ну что вы, Рашид Абдуллаевич! Все уже устали, я понимаю. Давайте заканчивать со свидетелем и разойдемся. Даю еще двадцать минут.
– Я вас понял, Дмитрий Владимирович! Прошу огласить показания свидетеля Кузьминского, данные на предварительном следствии. Том первый, страница сто шестьдесят первая и том семнадцатый, страницы тридцать седьмая – тридцать восьмая.
Судья стал листать дело. Нашел и поднял голову к прокурору.
– Ну? Зачитывайте. То есть оглашайте, если считаете, что есть противоречия. Я, что ли, буду читать?
– Да, есть противоречия. Здесь есть такие показания. «…Что касается комиссии, в ее работе принимали участие руководители администрации. Но лишь формально. Все решения были подготовлены заранее». – Он перелистнул лист: – Так, еще: «…Сабурова всегда получала требуемые участки земли, так как она была женой мэра. Это все знали, и ей никто никогда не отказывал». Вот так-то, Василий Борисович! Вы же так говорили на следствии! Почему теперь меняете показания? Кто вас просил их поменять? Адвокат? – Он показал на Павлова, который уже поднимался из-за стола, расправляя плечи навстречу прокурорскому персту.
Колтунов снова опередил его:
– Спокойно! Рашид Абдуллаевич! Я же вас просил! Такой солидный человек, а?
– Я протестую, ваша честь! – все же сказал Артем и тут же присел. Не хотелось тратить драгоценное время на препирательство с прокурорами. Понятное дело, что они выполняют свою работу. И, надо сказать честно, гораздо лучше по сравнению с теми, кто вел следствие и шил это странное дело.
Кузьминский вдруг начал краснеть. Это было плохим признаком. Он, скромный в жизни и работе человек, не терпел, когда его унижали. Он начинал заводиться. Ему надоело бояться и дрожать как заяц:
– Никакой адвокат меня ни о чем не просил. Мне указания может давать только одна-единственная инстанция!
– Позвольте узнать, какая же? – впервые решил вставить свое слово второй прокурор, не по годам молодой советник юстиции. Джунгаров одобрительно его подтолкнул, и советник добавил: – Уж не мэр ли?
– Нет, не мэр! Совесть! Совесть! Только она! Я всегда поступаю по совести. Ну, или, скажем так, пытаюсь!
Прокуроры замолчали, тогда поднял руку Павлов. Он изучал два допроса, проведенных с разницей в три недели. Положил их рядом на столе и усмехнулся. Колтунов кивнул:
– Пожалуйста, защита, задавайте вопрос по протоколам. – Павлов поднялся, подошел к свидетелю и протянул копии его показаний. Они были распечатаны на принтере.
– Скажите, а почему текст совпадает один в один? Неужели вы, Василий Борисович, сказали то же самое, слово в слово, запятая в запятую?
– Нет, конечно. Я очень не хотел идти, но заставили. Даже пригрозили. Мол, арестуют. Ну, не арестуют, а как-то там, «приводом» доставят! Вот! Я и пришел, значит, чтобы меня насильно не приводили. Стыдно ведь в таком возрасте бегать от прокуратуры.
– И что дальше происходило?
– Дальше. Дальше следователь, тот же самый, молодой, нагловатый, стал угрожать. Говорит, вы покрываете преступников! Содействуете им в их преступных замыслах!
– Что, так и сказал? – Павлов переглянулся с судьей. Тот угрюмо молчал и что-то черкал на столе. Видимо, очередную эпиграмму. На самом деле у него ничего не клеилось, и он писал то, что слышал:
«Тридцать седьмая страница,
Как тридцать седьмой год,
Мечтал упорхнуть он синицей,
А мы заткнем ему рот!…»
Он все перечеркнул и стал искать новые рифмы.
– Да! Так и сказал! – Кузьминский с трудом вспоминал тот кошмарный визит к следователю, когда кошмар с низким потолком и угрозами повторился вновь.
– Что же спрашивал вас следователь?
– Он спросил, готов ли я разделить ответственность с мэром и сесть вместе с ним. – Архитектор передернул плечами. Такая перспектива его явно пугала.
– А дальше?
– Я сказал, что не готов. Хотя совсем не понимаю, за что арестован Игорь Петрович!
– А что же следователь?
– А следователь вторую часть моего ответа пропустил мимо ушей. И говорит: «Ну, раз не готов, тогда давай колоться!» Так и сказал «колоться» и еще на «ты». Какая невоспитанность!
– Вы так ему и сказали? – Колтунов встрял с вопросом, который его, видимо, волновал. Он продолжал искать рифмы и изучать долговязого архитектора.
– Нет… Конечно нет. Я тогда и слова-то не мог вымолвить. Мне что-то очень плохо было тогда. Я попросил «Скорую» вызвать. Следователь рассмеялся. Тоже так нагло! Говорит, если хотите болеть, могу вам устроить больничку в «Матросской Тишине» или в «Бутырке». – Видно было, как Кузьминский страдает, даже вспоминая эти события. Он задрожал, и это заметили все: журналисты, судья, прокуроры и подсудимый с адвокатом.
Колтунов тут же застрочил:
«Стоит огромный дылда и писает в штаны,
То архитектор Кузя, он сделан из воды.
Его слегка пугнули – он кучу наложил,
Еще такой свидетель – и руки я умыл!»
Слова, слова
Особенно понравилось Колтунову последнее предложение про «руки я умыл». Он никак не мог вспомнить, по какому поводу это уже однажды сказал некий Понтий Пилат. Но главное, что он наконец вспомнил, что был такой то ли судья, то ли сенатор римский. Видно, великий был правитель. Остался в памяти народной. Архитектор продолжал отвечать адвокату: